Дияк у Саввы и Симеона
Прошли месяцы, прежде чем монах Дияк прибыл в Хиландар и перед церковью Введения Пресвятой Богородицы поцеловал руки монахам Симеону и Савве. А затем высокий старец, некогда бывший правителем Сербии, обняв его за плечи, вынул из кармана его правую руку и поцеловал её:
«В тебе ещё есть много жизни, завидую, с каким упорством и силой преодолеваешь ты такой долгий путь. Потому вот, я целую твою руку и желаю тебе, чтобы Господь тебя хранил и во всех твоих предстоящих путешествиях».
«Спасибо тебе, добрый наш брате Симеоне. Честно говоря, я едва дождался приезда сюда».
«Поэтому лучше всего нам сесть здесь, под виноградной лозой, которую я посадил, молясь Богородице, чтобы она росла на радость, к пользе, спасению и людскому плодородию, всем, до чьих уст дойдёт хоть одно зёрнышко», – сказал отец Симеон.
«Здесь прохладно, хорошо и то, чтобы мы от всех утренних послушаний отдохнули. Вот на этом месте чувствуется и дыхание свежести из колодца», – обратился к Дияку отец Савва.
Монах Дияк этим утром слышал от братии, что после освящения места и молитвы отец Савва своими руками начал копать этот колодец. Спустя несколько недель появилась вода. Она так вкусна и в дни жары такая приятно прохладная, что и из других монастырей приходят к этому колодцу умыться, напиться воды, затем возвращаются в свои монастыри, уверенные, что это ещё один подвиг прежнего принца и его отца, правителя большой страны, а ныне двух братьев монахов, молодого Саввы и находящегося в глубокой старости духовно сильного и разумного, полного доброты старца Симеона. Посередине сидел старший, а младший, отец Савва, несколько раз прерывал рассказ Дияка, принося ему сосуд со свежей водой. Иногда какой-нибудь монах проходил мимо и глубоким поклоном приветствовал трёх выдающихся духовных старцев, стараясь как можно быстрее удалиться и оставить их в благоугодном сидении.
«Всё, что ты хотел нам рассказать по порядку, отложи. Скажи мне прежде, как игуменья Анастасия», – попросил отец Симеон.
«Да я от неё и отправился сюда, полный впечатлений, которые не смогу забыть, пока я жив».
«Не понимаю, о каких впечатлениях ты говоришь», – торопил его отец Симеон.
«Буду краток. Мать Анастасия, как я понял, уже сейчас святая. Она жива, здорова, всё с ней на первый взгляд в порядке, кроме того, что духом она настолько выше всех в той нашей стране, что и самые неграмотные, и полностью безбожные, перед ней начинают дрожать, потому что на опыте убедились, что с ней Матерь Божия. Непрестанно. Богородица ей являлась».
Когда Дияк это произнёс, Симеон и Савва встали и перекрестились, затем снова сели.
В течение долгого времени после этого они не задали отцу Дияку ни одного вопроса. Он им в мельчайших подробностях рассказал о чудесах, о невероятных излечениях и поучениях народу, дарованных матушкой Анастасией. И лишь в конце беседы монах Дияк встал и перекрестился, снова сел и с неким особым, торжественным спокойствием, будто шепчет, сказал:
«Матушке Анастасии известно и будущее. Матерь нашего Господа Иисуса Христа открыла ей, что после упокоения Немани и Анны Вукан и Стефан будут воевать между собой, что наш народ прольёт много крови, что много иностранцев будет замешано в этом столкновении, и мирить братьев будет младший брат, Савва, а также, что Стефан, милостью Божией, победит и с военной точки зрения, и духовно. Тогда и Вукан смирится, и до конца своего земного бытия они будут настоящими братьями, да и дети их будут вести себя по-братски. Династия Неманичей долго будет править, но из-за разных грехов, совершённых правителями более позднего времени, и она прекратится, как прекратится существование и нашего государства».
Симеон и Савва перекрестились, подняв глаза к небу, стараясь понять слова, услышанные от отца Дияка. А он снова подчеркнул, что рассказывает только то, что слышал от матушки Анастасии:
«Когда наша страна-держава распадётся на много мелких частей, они все попадут в многовековой мрак рабства. Правители и народ много будут страдать, но всё время в этом страшном мраке всё же будет пробиваться через монашество и редких добрых мужчин и женщин пламя веры во Христа. Этот тоненький луч православия, когда пройдут все испытания и наказания за отпадение и греховность правителей и народа, снова сможет способствовать появлению новых правителей сербских и новому созданию государства».
«Так что без церкви нашей православной не сможет снова возникнуть государство», – заметил отец Саава.
«От матушки Анастасии я слышал, что наш народ будет существовать только в случае, если будет веровать в Господа, – продолжил Дияк. – Если он отступит от православной веры, начнёт погибать, терять государственность и исчезнет как народ. Итак, будем сербами в такой мере, силе и мощи и будем существовать столько, сколько и наша вера в Господа. Без этой веры между братьями будут столкновения, соседи будут отторгать территории, чужаки будут нас ссорить и захватывать, и как народ и страну каждый будет тащить по частям на свою сторону, и тем самым мы будем терять самые главные ценности, основополагающие, как порядок в своём дворе. Потому что и материальная сторона тогда будет важнее, чем ближний, что многих легко и быстро приведёт в мир безверия, и если бы это долго продлилось, мы бы могли стать совсем другим народом, полностью бесполезным для остального мира и ничтожным перед лицом Божиим… Поэтому вас матушка приветствует и просит, чтобы насколько ваши возможности допускают, посвятите себя тому, что вы уже делаете, чтобы построить великий светильник православной веры, который озарит каждый дом и каждого человека в нашем народе, чтобы мы не потерялись во мраке безверия и мраке греховном».
«Слава Господу и Пресвятой Богородице, что помогает нашей сестре Анастасии, чтобы истина дошла и до нас и чтобы мы в мире с великой надеждой на Бога продолжили строить не только здесь, на Святой Горе», – вздохнул отец Савва.
«Я стар, но, да простит меня Бог, всё ещё любопытен. Я бы хотел узнать, есть ли ещё что-то, что ты слышал от матушки Анастасии», – обратился отец Симеон к Дияку.
«Мне хотя и тяжело говорить, но я передам тебе и это: твои мощи долго, может быть и до конца времён, будут почивать в Студенице рядом с мощами матушки Анастасии. Твои мироточивые земные останки никто не посмеет обеспокоить. Всем, даже и безбожникам, будет ясно, что ты весь, как и твои мощи, находишься в основании нашего государства».
