Будущее в каждом зернышке
Умеренно тёплое, новое лето способствовало цветению и обильному урожаю во фруктовых садах. Амбары в сёлах были полны собранного зерна. И в монастыре монахини благодаря Господу радовались этому земному богатству. Малое стадо овец умножилось. Огромный луг над монастырём ежедневно белел от овец и коз. Монахини старательно поливали растения в саду и иногда собирали хворост по окрестностям, складывая его в поленницу, которой зимой будут отапливать помещения.
Игуменья Анастасия всегда была с ними только на утренней и вечерней молитве, а занятия закона Божия стали реже, потому что она много времени проводила одна в своей келье. Ближайшей сестре, Феодоре, она иногда с удовольствием говаривала:
«Слава Богу, что дал мне возможность монахиням прочитать и многие книги, которые мне не удалось бы прочитать, если бы я осталась во дворце. И эта, которую мне недавно принёс Стефан, пробудила моё внимание к прошлому, из которого появится будущее».
«Как это ты, матушка, минуешь настоящее, как из прошлого появится будущее?» – заинтересовалась Феодора.
«У каждого зародыша зерна, которое прорастёт в будущем, имеется много тысяч прежних зёрен, чьи особенности оно наследует и передаёт дальше. Так и с людьми. В венах течёт кровь тех, которые жили сотни и тысячи лет тому назад. От истока вода по реке течёт до моря и океана. Только малая часть воды избегает этого постоянства. И если она испаряется, то не уходит далеко. Каплями дождя она опять возвращается туда, откуда и пришла. А кровь не вода, а жизнь, полная памяти. Поэтому я страшусь. Эта книга говорит об этом, поэтому я размышляю, как важно, чтобы в настоящем мои дети не сделали ничего, что бы позже, став прошлым, перешло в будущее. Чтобы то, что будет, было только к лучшему и никак не отягощено ошибками из нашего времени».
«Матушка, это сложная философия. Мы потихоньку входим в серьёзный возраст, когда такие размышления не должны нас утомлять. Нам надо радоваться тому, что мы делали, и молитвенно готовиться к переселению и, может быть, возвращению на прародину, к нашему праотцу, Богу».
Мать Анастасия немного наклонила голову и сказала:
«Это точно, дорогая моя Феодора. Но я не могу ни отвергнуть то, что происходит в моей душе, ни отказаться от снов, через которые я получаю и ответы и вопросы, и лекарства, и утешение. Меня вне этих снов и вне веры нашей православной, всё остальное только беспокоит, пугает, быстро делает более старой».
Удовлетворённая тем, что слышит, монахиня Феодора ответила:
«О, как ты, матушка, дивно говоришь. И другие сестры в нашем монастыре с нетерпением ждут, чтобы ты им говорила и их выслушала. Чтобы они получили урок и ободрение. Но у тебя всё меньше встреч с сестрами!»
«Прости меня, моя милая Феодора, я знаю, что меньше присутствую на встречах с сестрами. С завтрашнего дня я снова вернусь к духовным занятиям. Я на время прекратила готовить бальзамы. Вот, лето, мне не хватает важных трав. А мне ещё не удалось научить ни одну монахиню, чтобы заменила меня в собирании трав. Я здесь, в мантии, удалена из большого мира, чтобы быть настроенной на молитву, на смирение души и тела. Похоже, я переборщила в такой ревности. И это тоже некий вид греха».
«Ты думаешь, матушка, что и ревностное служение может быть грешным?»
«Я в этом уверена. Посмотри, когда кто-то хочет поститься, старается быть первым в отрицании еды и питья. Тогда он может легко заболеть, да ещё начнёт сердиться, что его Господь не защитил от болезни. И забывает, что ему не Господь велел голодать и разболеться, но призвал к посту, в котором он сможет, будучи освобождён от тяжёлой пищи, легче молиться и меньше грешить под давлением чревоугодничества и других страстей, о чём мы уже говорили. Потому что пища, сестро моя, только распаляет все страсти. Но если её вообще не принимать, – тоже повод для гордости, а гордыня – смертный грех».
Феодора сложила руки и обратилась к ней:
«Прошу тебя, матушка Анастасия, расскажи это сестрам, им будет хороший жизненный урок, который они могут передать и другим».
«Настало время, сестро моя, и тебе начать чаще духовно работать с ними. Ты очень начитанна, да и тут имеешь в распоряжении множество книг, которые находятся в моей келье. Бери и читай вместе с сестрами. И всё чаще меня заменяй в этом. Это будет богоугодное дело, ты поможешь и мне, потому что я как игуменья, обязанная духовно развивать сестринство, сделала всё для того, чтобы они стали грамотными и чтобы им приблизить Евангелие».
Пообещав, что она возьмёт ещё бóльшую часть духовной работы с монахинями, Феодора пошла в сторону трапезной и по дороге, прежде чем игуменья Анастасия пойдёт в церковь, сообщила сестрам, что сегодня вечером будет беседа о гордости и гордыне как самом большом грехе, и матушка приведёт пример с неумеренным пощением.
Довольная мать Анастасия благодарила Богородицу перед её иконой, что послала ей замену.
Слёзы перед Богородицей
Приближалось время вечерней молитвы. Сестра Магдалина с нетерпением ожидала перед воротами монастыря, что игуменья выйдет, как только закончится молитва, и она ей скажет, что просит её сегодня вечером, когда все послушания будут выполнены, от неё, Анастасии, услышать богодухновенные поучения. Игуменья долго не выходила, и Магдалина потихоньку вошла и увидела, что на каменной плите перед иконой, стоя на коленях, мать Анастасия и дальше молится. Опираясь на ладони, она всё ниже наклоняла голову как можно ближе к полу и, подняв голову, крестилась. Из её глаз текли слёзы, а устами она тихо повторяла слова молитвы. Было очевидно, что вокруг себя она не видит ничего другого.
«Она молитвенница перед Богоматерью и Господом гораздо бо`льшая, чем все мы вместе взятые. Это нам на пользу и радость, а также пример, какими мы должны быть», – подумала Магдалина и пошла к выходу.
Чтобы не мешать игуменье, она легонько прикрыла двери и осталась снаружи ждать и дальше.
Перед иконой Анастасия почувствовала необычайное умиление. Она никак не могла закончить молиться. Она уже не осознавала, какие слова возносит как молитву Богородице и Господу. Она не чувствовала боли от коленопреклонения и согбенности и часто склонялась, прикладываясь к нижнему краю иконы.
«Оба сына мне дороги, и я знаю, что Ты их, Матушка, взяла под свой омофор. Чтобы не ошибиться, не скажу, что Ты мне даровала Растко, чтобы я впала во грех любить, потому что я, когда его зачала, любила больше всех остальных детей. Долго я Тебя, Матушка, молила подарить мне чадо, которое меня приведёт к спасению. Просила я это и за мужа, которого всё больше, с твоей помощью, вводила в православие, в необходимость придерживаться Божиих заповедей, приобретать добродетели. И Ты всё это сделала, и я Тебя и сейчас за всё это благодарю. Помню, мне было более пятидесяти лет, когда родился Растко и когда чувствовала, а никому не смела сказать, что Ты мне подарила необычайно дивное дитя и что он и его жизненный путь не будут ни в малейшей мере похожи на путь других принцев. Я терпеливо молчала, как и теперь в основном молчу о Растко, то есть отце Савве, перед миром, предоставляя Тебе, Матушка, его вести и далее воспитывать и возносить к вечным небесам».
Вздохнув, Анастасия снова начала плакать, проливая горячие, крупные. сияющие слёзы. Они капали на каменную плиту перед иконой Богородицы, светились подобно звёздочкам ясного неба на мирной поверхности воды, и от них образовалась маленькая лужица. Мать игуменья не могла их остановить и снова обратилась к Богородице:
«Матушка моя милая, благодарю Тебя за смирение и любовь, которыми Ты меня одарила, и больше Тебя за монаха Савву не прошу, потому что знаю, что Ты его водишь лествицами добра. И я уверена, что Ты ему поможешь сделать и построить в Твоём Саду всё, что нужно исстрадавшемуся народу отца Симеона и отца Саввы. Прошу Тебя, помоги им раздуть далеко пламя нашей православной веры, чтобы оно пришло сюда, чтобы, подобно благому Божьему ветру, разбудить Рас, Зету, Далмацию и все другие православные страны, помочь и братьям грекам, русским, румынам, болгарам… Спаси их всех, матушка!»
Говоря так, Анастасия воззвала неслышно:
«Помоги, Матушка, и Вукану, и Стефану! Помоги братьям! Моли Твоего Сына, моего Господа, да будет так, как Ты мне сказала, чтобы они в жизни искушаемы были и омыты как горячее золото. Чтобы опять они стали дружными и чтобы народ объединили и обожили».
Когда она после продолжительного времени встала, то вынула платок из-за пазухи, вытерла им лужицу слёз на каменной плите под иконой и взяла его с собой. У дверей она застала сестру Магдалину, которая к ней обратилась:
«Прошу тебя, матушка, чтобы сегодня вечером, когда закончатся все послушания, чтобы ты посидела с нами, сестрами, и ещё рассказала о Святом Евангелии и добродетелях».
«Сестра Феодора мне обещала, что вместо меня проведёт с вами вечер. Я попросила её помочь, она очень образованная, много прочитала дивных книг и передаст то, что мы знаем, она и я. Мы должны учитывать ваши потребности, и ясность вашего духа укреплять нашей любовью. И мы счастливы, что вы стремитесь эту ясность и любовь вдохновить всё более крепкой истиной о нашей православной вере, о Господе нашем Воскресшем, Святой Троице и всех святых, и через евангелия, и в те мгновения, в которые вы по-монашески вдохновенны. Обе мы здесь самые старшие, и Бог нам гораздо раньше, чем вам, младшим, помог овладеть знаниями по разным духовным темам».
Взяв её под руку, мать Анастасия повела её к трапезной, из которой все сестры скоро пойдут на вечернюю службу, а затем вернутся на вечер и с глубоким чувством примут в свою душу всё, что услышат из Евангелия.
