Помощь старых воевод
На следующий день, вскоре после полудня, к воротам монастыря прибыли Василий и Павле со своими сопровождающими. Мать Анастасия ввела их в церковь, и когда они помолились, повела их в трапезную. Затем нашла сестру Феодору, взяла её под руку, и они вышли за ограду церковного двора. Они не произнесли ни слова. Прошло с десяток минут, и к ним подъехали верхом два воина. Они сошли с коней, один взял под уздцы обоих коней, а другой подошёл к монахиням и поцеловал им руки. В это мгновение прискакали ещё несколько всадников, и все остались в сёдлах, кроме одного, который спешился и обнял сначала матушку Анастасию, а затем и монахиню Феодору.
«Добро пожаловать, Великий жупан Стефан. Выглядишь так, будто ты свободен от всего, будто у тебя нет жены и ребёнка, будто ты с братом вместе на охоте, будто торопишься оставить и титул, и королевство и стать монахом. Вот, говорю так, как мы, и Неманя, и я, почувствовали в один момент. Сейчас мне так кажется, а вроде давно это было».
«Если, матушка, воспоминания наши держат нас начеку и дают силы войти в новый день и устремиться к жизни, которая могла бы быть и вечной. Ты угадала, я с моей компанией нахожусь на охоте. Я не задержусь, но обещаю вернуться, когда у нас будет много охотничьих трофеев».
«Я бы всё это поддержала, но у меня сейчас два прекрасных человека, которые приехали издалека из-за тебя. Ты их, конечно же, знаешь и уважаешь, как и я. Ну вот, ненадолго оставь своих парней и пойди со мной в трапезную».
Стефан, послушный сын, вошёл с матушкой в трапезную и расцеловался с Василием и Павлом. Они удивились, увидев его, но вспомнили слова матушки Анастасии, которые она сказала им вчера уже в сумерках.
Великий жупан к ним с радостью обратился:
«Слава Богу, что вы живы, хорошо выглядите, но мне кажется, что я этот ваш хороший вид скоро немного нарушу, потому что буду должен вас позвать на войну, так обстоят дела».
А они оба, как один, ответили:
«Спасибо на добром слове и за твой призыв, дивный сын Немани. Мы только хотели тебя известить, что возле Скадара и в Морачи встретили несколько групп воинов в чужих военных одеяниях, которые говорят на незнакомом нам языке.
Они, как мы предполагаем, прибывают на кораблях из-за моря, собирает их жупан Вукан. Будь здоров, а нам к чести и славе будешь, как и отец твой. Мы готовы и желаем, хотя мы уже в годах, помочь тебе как старые воины».
Великий жупан их ещё раз обнял:
«Жду вас скоро при моём дворе. Рассчитываю, раз вы обещали, что вы приедете и поможете».
Мать Анастасия с порога трапезной не мигая следила за этой краткой и очень эмоциональной встречей. В голосе Стефана уже чувствовалась зрелость правителя и готовность к жертве на благо всех. В нём не было ни гнева, ни скрытого желания мести. Чувствовалась готовность прощать, и всё это ради Господа милостивого и самых дорогих Ему, которые к Господу стараются приблизиться. Переливалась на нём пурпурная одежда, а материнское сердце трепетало от слов, которые её успокоили. Подняв глаза с его правой руки, которой он держал плащ, она с удовольствием осмотрела своего сына, правителя Раса.
Первым из-за стола поднялся Стефан и, простившись со всеми, поспешно пошёл к своей свите. А затем, вспомнив, что на крупе коня оставил сумку с подарками, снова вернулся. Обрадовались Анастасия, Василий и Павле, пришла и монахиня Евфимия и поцеловала его, и он её. Когда он положил подарки перед матушкой Анастасией, она заплакала, многократно целуя икону Богородицы, под чьими руками и ногами Богомладенца светилась и третья рука.
«Прошу тебя, сыне мой, если и завтра останешься из-за охоты в Топлице, смотри, чтобы заехать снова. Я бы хотела тебе сказать ещё что-то важное. Но хочу, чтобы наша встреча прошла в смирении, чтобы ты не торопился, чтобы мысли твои не были рассеянными, это важно, и ты мне и это желание исполнишь».
«Приеду, матушка, приеду», – обнял её и, целуя, обещал жупан Стефан, а затем вышел.
Вскоре мать Анастасия проводила Павла и Василия и напомнила им, чтобы были внимательны к лекарствам для Завиды и чтобы их где-нибудь не забыли.
«Ты прекрасная мать всем этим монахиням, ты мать своим детям, мы почти твои ровесники, а чувствуем себя, будто ты и наша мать», – искренне заметил Василий прощаясь.
А затем он и Павел с двумя друзьями на конях ускакали. Иногда они останавливались и смотрели, как постепенно скрываются вдали крыши монастыря.
Милостивый получает всё
Анастасии показалось, что стены её кельи качаются, наклоняются, будто бы потихоньку исчезают. Она взглянула на потолок и почувствовала великий, такой необычный трепет в груди. Ей показалось, что и она начинает сгибаться и исчезает. Она не могла двинуться, в келье распространялся чудесный аромат, а в теле та уже ей знакомая приятная теплота. Она понимала, что она в постели, что не может встать, потому что эта мягкая, но великая сила ей не разрешает. И когда она увидела перед собой дорогой ей образ Богородицы, Анастасия попробовала хотя бы немного выпрямиться, чтобы правой рукой перекреститься. Но ничего из этого не вышло. И тогда она поняла, что перед ней не икона образа Богоматери, а что это действительно Матерь Иисуса Христа, Дева Мария, пример всем добрым матерям, защитница всех, кто к Ней обращается. В своём омофоре, огромном, который будто на лёгком ветерке трепетал и возносился до неба, и даже выше. Все обычные измерения, которые Анастасия знала и которые, иногда рисуя, и сама использовала, потерялись.
Всё это было настолько нереально, что монахиня перестала размышлять. А затем она снова услышала голос неповторимой мелодичности и силы, которая запечатлевает в уме, в душе и в сердце всё то, что эта величественная гостья говорит:
«Ты заслужила, чтобы я тебе сказала, что и дальше буду с тобой, что буду тебя защищать от тяжёлых искушений. Кое-что я тебе уже показала и повторю, и чтобы ты знала, что Я от тебя жду, чтобы ты ободрила Стефана и попросила его пощадить своего брата Вукана, простить ему то, что Вукан с помощью венгерских и венецианских войск свергнет его с престола, посеет голод и смерть в Расе, Поморавье и Хвосно. И прогонит его в чужую страну».
«Но, Пресвятая Богородица, как Стефан пощадит Вукана, если тот ему всё это сделает?»
«Стефан волей Божией, с помощью болгарского короля придёт в себя, вернётся и поразит Вукана и всех воинов, которые будут воевать против Рашки. И он будет тогда в сильнейшем искушении, из-за которого может получить венец славы у Господа или попасть в ад. Ты его как можно скорее научи Божьей милости любить своих и быть милостивым, прощать и так вернуть потерянного брата. Это будет мило и твоему чаду Растко. Наше дитя, монах Савва, появится, по попущению Божию, помочь спасению Стефана. Ты, дивная Анастасия, в то время уже упокоишься, а незадолго до этого в Божие Царство переселится и монах Симеон. Узнав всё это, прошу тебя, радуйся! И благодари Господа.
И ещё раз тебе напоминаю, Стефану передай всю умную материнскую теплоту, чтобы он был милостив, чтобы не погордился и чтобы не сошёл с ума, потому что ему до этого Вукан принесёт много зла. А ты сделай, как Я тебе сказала, и не беспокойся, потому что с твоими детьми всё будет хорошо».
Сказав это, Богородица исчезла.
В душе Анастасии запечатлелись правильные черты этого прекраснейшего лика, и голова, озарённая светом, через который угадывались пряди очень густых волос, делая красоту Богородицы необычайной, а благодаря сказанному – ещё более привлекательной. Голубые глаза придавали её ясному лицу серьёзность и смирение, какие на этом свете не могут встретиться или не существуют.
В то же мгновение перед глазами Анастасии опять появился потолок, стены встали на свои места, всё в келье приобрело первоначальный вид.
Игуменья встала и до зари молилась перед иконой Богоматери.
