Строят на развалинах
«Дорогой Никола, пока не наступит весна, нам ничего не нужно. Нам не хватает только точных известий, что делают на Святой Горе отец Симеон и отец Савва».
Она повторила этот вопрос на греческом и ватопедскому монаху Афанасию, а он, будто бы уже подготовил подробный доклад, начал с приезда Симеона:
«Ватопедский игумен встретил отца Симеона со всей братией с радостью и с великими почестями. Было это второго декабря. Сразу же все пошли в церковь, колокола звонили весь день. И Протат, услышав о приезде Великого жупана, спустился из Кареи, чтобы его приветствовать. Это был момент великой радости для всех, встретились отец и сын: один правитель, а другой монах, теперь оба монахи. Симеону было восемьдесят четыре года, а Савве двадцать семь. Отец Симеон, в своём смирении, сделал поклон перед ним, а Прот встал на колени перед Симеоном. Потом они сердечно приветствовали друг друга и обнялись. Это было важное событие в истории Святой Горы, ведь раньше ни один великий правитель православного мира не посещал удел Пресвятой Богородицы в одежде простого монаха. Прибыли и игумены всех крупных святогорских монастырей с множеством монахов, чтобы увидеть и приветствовать некогда знаменитого полководца и правителя, а ныне скромного монаха. Желая как можно больше узнать о монашеской жизни, отец Симеон живо интересовался их путём ко спасению».
Рассказав всё это, гость сделал короткую паузу, отпил глоток воды и продолжил:
«Ни один монах не возвратился в свой монастырь без подарка из Сербии. Старец Симеон с собой пригнал многочисленных мулов и коней, нагруженных дарами для церкви и братии. Бóльшую часть всего этого, с двумя большими корзинами золота и серебра, он отдал Ватопеду. Затем монах Савва отвёл своего усталого отца в дом, который он построил для них двоих. Отдохнув, отец Симеон захотел осмотреть Святую Гору, и весь следующий день эти два чудесных брата провели, осматривая Сад Матери Божией. По инициативе отца Саввы они особенно задержались на развалинах одного старого монастыря, который назывался Хиландар, а принадлежит Ватопеду. Я был с ними, видел и понял, что и отца Симеона воодушевило это место и руины на нём. Позже я спросил брата Савву о тех развалинах, а он мне сказал, что видел странный сон, в котором ему явился Ангел Божий, сообщивший ему, что на том пожарище скоро нужно построить предивный Божий дом. И, когда я уезжал, от игумена пришло разрешение на строительство, и согласие от Прота. Нужно ещё и согласие византийского императора, и Савва поедет в Царьград. Даст Бог, начнётся строительство этого Божьего дома, а святогорская управа неописуемо радуется строительству сербского монастыря. Это чудесное место в получасе ходьбы от моря, и для защиты от разных любопытствующих оно будет опоясано стеной высотой до тридцати метров и большим пространством монастырского двора. И отец Савва, и отец Симеон говорят, что там будет и первая большая сербская школа. Это всё. Дальше я о том ничего не знаю».
«Скажи мне, брате, как здоровье наших монахов?»
«Отец Савва становится всё сильнее, всё успевает, все его любят и в нём видят монаха, имеющего особый Божий дар. Он быстро мыслит, всегда отвечает доброжелательно, предлагает игумену и братии разные варианты строительства. Он уже и сам в рамках Ватопеда организовал строительство двух церквей. А отец Симеон, мне кажется, хорошо себя чувствует в своем возрасте, разве что иногда останавливается, когда у него болит спина. Ему при хождении нужна палка. Несколько раз я видел, как он ею пользовался, но иногда обходится и без неё. Но, даст Бог, отец Симеон долго проживёт среди братии».
Монах, грек, опять сделал паузу, выпил ещё стакан воды и сказал по-гречески матушке Анастасии:
«Сестра наша, я восхищаюсь Вами за всё, что Вы в жизни сделали даже раньше монашества. О Вас в Греции, и даже на Святой Горе, много знают. А особенно меня радует то, что Господь управил, чтобы Вы стали монахиней и вместе с нами – воином Христовым. И даже не в Греции, потому что Вы могли поступить в какой-нибудь женский монастырь ближе к Святой Горе, а именно здесь, на земле сербской. Знаете, некоторые принцессы и женщины в Солуни говорят, что они, и даже приняв постриг, ни за что не согласились бы быть далеко от своего мужа. А знаю, матушка, что Ваше решение остаться здесь подтверждает, насколько Вы уважаете и ранее Вашего мужа, ныне брата Симеона, насколько уважаете его решение, чтобы это был первый женский монастырь, и как Вы помогаете этому настрадавшемуся и удалённому от Бога роду. И сколько же в Вас Божиего дара, который Вы скромно несёте и с возвышенной добродетелью уважения монахинь, мужчин, женщин и детей, благосклонны ко всем. Вы знаете, что под покровительством Господа и защитой Богородицы спасение не может быть не достигнуто. Но, простите, я уверен, что молитвами Вашими и я получу наследие небесное».
Игуменья молча перекрестилась. Милостивым взглядом она выразила уважение и к этому монаху, который, зная, что она не желает никаких похвал, потому что они способствуют возникновению гордости, добавил:
«Прошу вас, матушка, если Вы напишете отцу Савве и отцу Симеону, я с удовольствием доставлю это в Ватопед. Через несколько дней я туда еду».
Капли здоровья для Генки
Когда монах Афанасий произнёс это, своё слово на безукоризненном греческом сказал и монах Василис:
«Меня мой король Калоян направил к Великому жупану Стефану, с которым я обо всём, что важно, беседовал. Ваш сын Стефан, узнав, что у меня есть большая проблема, направил меня к Вам, матушка».
«Расскажи мне, что с твоей дочкой. Только не теряй надежды на Божью помощь. Он не лечит ножом, не воюет мечом. Во имя Его, молитвой и верой боль исчезает и болезнь отступает».
«Моя дочь Генка была чудесной девушкой ещё два года тому назад. Сейчас ей время выйти замуж. Случилось так, что она вдруг онемела. А поскольку она не могла ничего сказать, то начала стремительно терять силу и волю к жизни. Мы побывали у всех врачей, о которых знали, и надеялись на помощь. Мы сделали большие вклады в некоторые церкви и молились в них, чтобы Генка выздоровела. К сожалению, перемены не произошло».
Мать Анастасия встала со скамейки, подошла к окну трапезной, выглянула наружу, будто ждала совета от кого-то там, затем вернулась и сказала Василису:
«Сиди тут и жди меня».
Затем она пошла в келью, взяла один из тех пузырьков, которые заготовила с осени, опустилась на колени перед иконой и помолилась Богородице.
Вернулась она в трапезную с ясным лицом. Увидев её такой, Василис вскочил на ноги и поцеловал обе её руки.
«Слушай меня внимательно, Василис. Твоя дочь Генка имеет нежную душу. Она онемела, потому что испугалась того, что узнала из разговора ваших родственников. Конечно же, вообще неважно то, что она услышала, необходимо только, чтобы она больше не беспокоилась и чтобы своё беспокойство перед ней не проявляли ни ты, ни твоя жена.
Дай ей это, и пусть каждый день употребляет по три капли. А ты и твоя жена молитесь и дальше Господу о её выздоровлении, и я буду молиться. Меня ты поблагодаришь только тем, что поприветствуешь при возвращении моего сына Стефана и передашь мой материнский привет твоему королю Калояну. Калоян поможет и себе, и Стефану, а Стефан ему отплатит добром. Передай и тому и другому, чтобы держались героически, были тверды в вере православной и чтобы никак не забывали, что они, пока живы, Христовы послушные воины. Ну вот, брат мой, пожалуй, всё. Когда Генка начнёт пить это лекарство, она быстро поправится и заговорит, и после Рождественского поста выйдет замуж. Вот я уже сейчас радуюсь её счастью». Василис опять встал и поцеловал ей обе руки, и матушка из уважения не отняла рук, как она это часто делала, когда люди в знак благодарности хотели целовать даже её одежду.
«Я бы очень хотел Вас видеть в будущем году и привезти сюда жену и дочь».
«Не удастся это в будущем году, потому что ты должен будешь готовиться к свадьбе младшей дочери. А в следующем году у тебя будет много важных дел, потому что будет война. Во всяком случае не беспокойся, ты и твоя семья будете избавлены от слишком больших искушений».
Вечер заканчивался, необычайно довольным гостям пора было уезжать из монастыря, чтобы не ехать ночью. Они оставили подарки церкви, поблагодарили Анастасию, и она их проводила до ворот монастыря.
Тут игуменья Анастасия передала письмо монаху Афанасию.
«Это для брата Симеона. Но можешь его отдать и брату Савве. Я это написала, чтобы прочли они оба. Я это письмо написала неделю тому назад, мне показалось, что скоро настанет время, когда кто-нибудь проедет через этот край и отправится на юг, в Грецию. Слава Господу, что Он услышал и это моё желание».
Монах бережно, как некую реликвию, положил её письмо в свою сумку и вместе с Николой и Василисом вышел.
Мать Анастасия вернулась, чтобы подготовиться к вечерней службе.
