Малое стадо
Когда Великий жупан Стефан вышел из кельи, Анастасия встала, перекрестилась, Богу помолилась за всех своих детей и вышла во двор. Там её ждали две монахини, одна из которых ей сказала, что они надеялись удостоиться чести пообедать с правителем.
«Ах, какая я грешница, что допустила, чтобы Стефан ушёл, ничего не положив в уста. Милые мои сестры, простите меня, я бы его пригласила, но я подумала, что его присутствие в трапезной могло бы доставить вам некоторое неудобство. То есть сам факт появления правителя здесь не удивителен, но всё же это событие, перед которым многие из вас чувствовали стеснение. А монахини своё недостоинство должны проявлять только перед Богом и святыми.
Человек есть человек, если он нормален и находится в истинной вере, независимо от того, господин он или нищий. Хотя мы знаем, что Господь говорит: “Дайте кесарю кесарево, а Богу Богово”, это означает уважение и к земным, и к небесным законам, а что касается людей, мы их уважаем и преклоняемся перед ними в той мере, в какой они действительно являются людьми».
Монахини наклонили головы, тем самым давая понять, что они бы хотели, чтобы с ними немного поговорили, а Магдалина, даже не скрывая этого, сказала:
«Напротив, мы бы себя прекрасно чувствовали, потому что сегодня Святая неделя. Пребывание здесь правителя и обед с нами мы бы считали даром Божиим».
«Тогда я вам обещаю, что мы скоро пригласим Стефана на обед, и чтобы он остался после угощения, чтобы побыть с нами всю вторую половину дня», – сказала сестра Анастасия.
К ним присоединилась и монахиня Феодора.
«Мне удалось приветствовать Великого жупана. Многое переменилось за это короткое время. Он стал таким серьёзным. А я его помню нежным, весёлым и начитанным. Он был готов рассказывать обо всём и радоваться – и человеческим достоинствам, и совсем обычным вещам, таким, как встречи, которые случаются в жизни совсем неожиданно. Радовался он и путешествиям или пересказу прочитанных книг. Я думаю, и он обрадовался, когда увидел меня. Он сказал, что все мы здесь скоро снова увидимся».
«Да ты его, сестро Феодора, уже пригласила и выполнила наше желание», – сказала Анастасия, заметив большое удовлетворение в глазах Магдалины. – Я так рада, что и вы радуетесь моему чаду», – повторила бывшая сербская правительница, стараясь как можно дольше остаться на солнце, которое ласковыми лучами озаряло монастырский двор».
Стоя так, Анастасия заметила вдали игуменью и махнула ей подзывая. Когда матушка Параскева подошла, Анастасия ей сказала: «Вот, прошу Вас поменяться со мной – сейчас я стою под этим дивным Божьим солнышком. Останьтесь вместо меня, а я должна пойти погладить ягнят в загоне».
«Мы не останемся здесь. Все идём к овцам», – радостно произнесла Феодора.
И когда они оказались возле овец и ягнят, матушка Анастасия лёгкими шагами обошла вокруг яслей, подбросила сена и травы туда, где их было недостаточно, убрала ветки с каменных колонн, чтобы дневной свет проник внутрь, и начала гладить ягнят, каждого отдельно, говоря: «Посмотрите на это малое стадо. Оно уже завтра пополнится, мы должны будем построить загон побольше. Вон, вокруг много травы, будет пища и для овец, и для остального скота.
«Правильно ли я поняла тебя, сестро, что у нас завтра будет и пополнение?» – удивилась игуменья.
«Будет, будет вскоре ещё много дивных овец и ягнят», – ответила ей Анастасия.
«Так что сразу надо начать готовить строительные материалы для нового загона», – предложила Магдалина.
«А сегодня воскресенье, сегодня нужно радостнее разговаривать, хотя и не очень громко, чувствуется радость Воскресного дня. Ну а как же? В воскресенье Господь воскрес из мертвых, смертию смерть поправ, и разве это не бесконечная радость, выше всех других радостей. Это не только историческое событие, простите меня, сестры, а Божье дело, благодаря которому слово “смерть” потеряло свой тёмный смысл страха. Представим себе, сестры мои милые, Второе Христово пришествие: Господь парит и над теми, кто на земле, и теми, кто под землёй. И всех поднимает. Праведным даёт вечную жизнь, как Адаму и Еве прежде было дано, а другим покинуть землю так, как эти двое должны были из-за греха покинуть земной рай, – напомнила им Анастасия. – И мы не должны беспокоиться о расширении загона. Это сделают другие».
Призвала и овец, и загон
Лай собак привлёк внимание монахинь, которые на следующий день, в понедельник, носили воду из колодца в хлев. Они оставили вёдра и увидели, как в ворота ограды монастыря пробираются какие-то овцы, а вокруг них бегают два или три пса. Потом они заметили за белыми овцами чёрные мантии. Два монаха с посохами в руках без всякого предупреждения вошли со своим стадом во двор монастыря.
Монахини стояли молча, наблюдая открывшуюся перед ними картину, и ещё больше удивились, когда услышали сильный голос своей игуменьи:
«Перекреститесь же вы оба, раз уж вы вошли в этот двор! Что-то я не заметила, чтобы вы это сделали. Овец оставьте здесь и немедленно вернитесь к воротам, чтобы я видела, что вы креститесь».
Молча, пристыженные, молодые монахи вернулись назад, старательно перекрестились, затем вошли и встали перед игуменьей.
«Их вам посылает наш игумен Феодосий. Говорит, слышал он издалека блеянье двух-трёх овец. Он считает, что это малое стадо, а вас здесь много. Вот он и велел нам доставить вам часть нашего стада. Я, монах Марко, и мой брат Иаков, просим вас отпустить нас, чтобы мы вернулись к своим».
«Не могу я вас отпустить. Скоро в трапезной у нас будет обед, и я вас приглашаю с нами вместе откушать. А перед этим с нами приложиться к иконе перед алтарём».
Монахи Марко и Иаков переглянулись. Будто попали они в бурю, и чтобы выжить, должны покориться ветру, а тут игуменья командует.
Случайно тут проходила матушка Анастасия. Она поглядела на них, подошла к ним, погладила по головам и ввела в церковь, где они встали перед алтарём. Когда молодые монахи помолились, положили несколько земных поклонов перед иконой Богоматери с Богомладенцем, приложились и к остальным иконам, и тогда с матушкой Анастасией пошли в трапезную.
Вскоре пришло ещё несколько сестёр, и начался обед. Когда он закончился и были прочитаны благодарственные молитвы Господу, игуменья почти возопила:
«А что же нам делать с овцами, у них же нет своего дома. Кто им загон соорудит? Кроме вас двоих, я не вижу здесь никого подходящего».
Эту её жалобу монахи поняли правильно и с помощью больших веток и балок, оставшихся от строительства монастырских келий, находящихся поблизости, соорудили новый загон. Добавили туда несколько кольев, скрепили прутьями, и ещё до сумрака пришли к игуменье:
«Всё готово, матушка. Мы должны сразу возвратиться».
«А что с собаками?»
Возьмём с собой. Игумен нам ничего о них не сказал».
«И хорошо сделал, потому что нам никакие собаки, а особенно такие брехливые, не нужны. Спасибо вам, отцы, не сердитесь на нас, молитесь за нас, и мы будем за вас Богу молиться. Братии, и особенно игумену, передайте благодарность и привет».
Благословив, матушка Параскева проводила их до ворот монастырского двора. И когда монахи удалились и за ними умчались и собаки, игуменья заторопилась в келью сестры Анастасии.
«Прошу тебя, прости, что я вчера в мыслях согрешила о тебе, ты говорила, что нам будут даны еще овцы и что будет сооружён новый загон, а я в это не верила. Слава Господу, что получилось, как ты сказала, прошу тебя меня простить».
Анастасия ласково ответила: «Ничего, ничего, матушка, если и есть грех, прошу тебя раскаяться в нём таким образом, чтобы мы с тобой завтра продолжили урок о целебных травах. На лугах их всё больше, а если бы мы с тобой попасли тех овец, мы бы сделали доброе дело и овцам, и тем, кому будут полезны наши бальзамы».
Этими словами монахиня Анастасия утешила игуменью и поблагодарила её.
