Симеон меняет игуменов

Великий жупан Стефан и его жена Евдокия заканчивали завтрак на террасе, с которой виден был целый Рас, когда к их столу подошёл монах в сопровождении воина. Оба глубоким поклоном приветствовали правителей, затем монах лёгким и плавным движением руки достал из своей небольшой сумки конверт и положил его на стол. Стефан сразу догадался, что это письмо его отца, монаха Симеона из Студеницы. Он так сердечно, заразительно рассмеялся, что и Евдокия сдержанно поддержала его. Затем супружеская пара встала, приглашая монаха и воина присоединиться к ним. Они попытались было поблагодарить и уйти, но Стефан был силён и, как и его отец Неманя во многих случаях, обнимал тех, кого любит, таким образом заставил их сесть.

«Отче Иоанне, извести меня коротко, что происходит в Студенице, исполняет ли там всегда свои послушания отец Симеон? Кто там руководит, игумен Игнатий или монах Симеон?», – спросил правитель.

Монах Иоанн, ободрённый сердечностью жупана Стефана, улыбнулся и произнёс:

«Монах Симеон уже послал игумена Игнатия присоединиться к вам здесь, в Расе, а на его место назначил нового игумена, отца Дионисия. Он приказал и всё подготовил для быстрого окончания всего начатого строительства в Студенице, развития её хозяйства и увеличения числа монахов».

«Спасибо тебе, отче Иоанне, присоединяйся к нам, здесь на столе пища в основном постная, не стесняйся, возьми всё, что тебе нравится. А ты, воине, вот, сегодня день не постный, выбирай, что хочешь».

Гости поблагодарили Великого жупана, который просто лучился доброжелательностью и родительской добротой. А поскольку они отказались выпить по стакану вина, Евдокия налила им простой воды. Гости ненадолго задержались, и супруги-правители чуть позже спокойно прочитали длинное письмо отца Симеона. Читали они его вслух и были очень довольны, что могут ещё раз участвовать в чём-то полезном для своей династии, для своей церкви, для своего народа и своей веры.

«Многие ощетинятся, особенно эти в Дукле будут сопротивляться. Но от них я ничего и требовать не буду. Будет достаточная помощь и от этих под Нишем, да и наши из Скопля охотно отзовутся. А большую помощь я ожидаю и из Призрена, и других мест, от добрых людей из Хвосна».

Этими словами жупан Стефан уверял себя и супругу в реальности и сопротивления, и поддержки стараний Рашки и остальных сербских земель на просторах Греции.

«Это всё ради мира, это служит нам как залог спасения, как самая большая просьба Господу защитить нас от всех наших врагов и от войны. Даже небольшая война

дороже любого вида помощи и любого строительства на Святой Горе», – говорила Евдокия, одобряя слова супруга.

«Я надеюсь, что через епископа поможет и Игнатий. Он провёл много времени рядом с Неманей, слышал и то, что мало кто знает, научился, вероятно, и жить общими интересами, а не интересами отдельных людей, семей или групп». Так заканчивал завтрак новый правитель, унося отцовское письмо в свой кабинет. В течение дня с его содержанием он ознакомит ближайших друзей, большинство представителей знати, священство и военачальников.

Только так, когда все будут оповещены о том, что требуется и что делается, можно будет сделать доброе дело в народе, в котором ни хозяйство не было крепким, ни церковь не была влиятельной. Лишь воины были всегда обязательной и готовой на подвиги частью власти. Ими клялся его отец Неманя, а они полностью полагались на него, вот и Стефан надеялся, что так будет и во время его правления.

Сходя во двор, жупан Стефан приветствовал начальника стражи и сказал ему, что ждёт письмо из Греции, от брата Саввы:

«Я попрошу, чтобы это письмо, как только его принесут, сразу мне вручили. Оно прибудет издалека, срочное, и оно от брата. А если от брата, это тебе, молодой человек, всё равно как от Бога».

Произнеся это, он похлопал воина по плечу и пошёл пешком тропой вокруг двора, стараясь немного себя физически утомить, потому что уставал от сидения, при ходьбе же восстанавливал силы. Так он говорил и воинам, вооружённым стражникам, которые всегда удивлялись тому, что правитель их посещает.

«Я делаю это не потому, что сомневаюсь в вашей бдительности, я таким образом поощряю себя, больше веря ногам, чем заднице».

А на эти его слова все мило улыбались, боясь засмеяться, им всё ещё казалось, что великий Неманя где-то близко.

Письмо из Греции

Великом жупану Стефану письмо от брата Растко прибыло лишь на следующий день. Стефан его внимательно разглядывал, не спеша открыть. Голубоватый конверт был скромным. С одной стороны прекрасным почерком было написано место проживания адресата, а на месте, где указан тот, кто посылает, написано было мелким почерком: иеромонах Савва. Кроме этого, было указано: Ватопед, Гора Афонская, Греция.

«О Боже, я с радостью прочитаю то, что пишет мне брат.

Он единственный настолько добрый агнец, что я знаю, что он мне пишет, а знаю, что он убедит меня доказательствами, которые сильнее тех, за которые люди цепляются на этом свете. Дивный брат, знаю, что тебе нелегко осуществить свою святую идею. Знаю я, и что ты хорошо видишь с того далёкого острова эту нашу Рашку и Зету, у тебя пред очами и Хвосно, и дивная Далмация. Я боюсь только твоего возвышенного вдохновения, которое не могло бы понять, что в нашей государственной казне нет достаточного количества золотников, которыми мы, в случае возникновения военного конфликта, могли бы привлечь и оплатить участие некоторого количества иностранных воинов. И урожай этого года, учитывая постоянные дожди, не будет обильным. И всё же ты уверен, что я отзовусь на просьбу и твою, и отца. От него я вчера услышал её. И вот, завтра мы с епископом Калиником поедем в Скопле, и в Призрен, и в Ново Брдо, и во все другие поселения. Я посещу видных и сиятельных землевладельцев, а также ремесленников. Буду просить и некоторых друзей на границе с болгарами. И благодаря Господу и доброте, которую Он вложил в людей, отец и я соберём достаточно, чтобы ты заплатил мастерам и купил материалы для строительства. И не только того, что ты уже начал, но и тех домов Господних, которые ты намерен построить».

Размышляя таким образом и держа нераспечатанное письмо, Великий жупан посмотрел вдаль, и ему показалось, что он видит образ матери Анны, но в тёмном, чёрном монашеском одеянии. Он вздрогнул и опять продолжил внутренний монолог:

«Я посещу тебя как можно скорее, матушка. Ты дивная принцесса, мать, о нас всё знающая, ты от меня ничего не будешь требовать, когда я приеду к тебе в монастырь. О, я так хотел бы быть сейчас рядом с тобой, чтобы похвалиться перед тобой и поплакаться. Передо мной постоянно, как ты и предупреждала, стоит дилемма: или это, или то царство. Никуда я, матушка, не могу выскочить из той кожи, в которую меня засунул отец Неманя, заставивши принять его дела. А он их имел столько, что я не успеваю справляться со своими прекраснейшими делами и занятиями. А это, матушка, не охота и не ведение военных действий, а чтение чудесных книг, размышление о научных явлениях, записи, радость наслаждения красотой природы и искусства, искусностью ремёсел, приготовлениями смесей из разных металлов и строительством дорог, а также и прекрасных монастырей. Всё это, матушка, ускользает от меня под грузом того, что оставил мне отец Неманя. Ах, теперь я, матушка, должен и дополнительно помочь, собрать сокровища и послать их с отцом в Грецию, на Гору Афонскую, в императорский монастырь Ватопед. Прости меня, матушка, что я тебя и таким образом, мысленно, беспокою».

Грезя обо всём этом, Стефан спустился в парк за дворцом, сел на скамейку и только тут распечатал письмо и стал его читать. А когда закончил, осторожно положил его снова в конверт, а затем – в небольшую сумку, висевшую на плече. Затем попытался представить, который час, и быстро отправился в церковь Святых апостолов Петра и Павла. Там он приветствовал епископа Калиника и попросил его, чтобы он вместе с ним и отцом Игнатием, недавним игуменом Студеницы, завтра обсудили, как они помогут монахам Симеону и Савве.