Узнали голубей
Дождь над Топлицей шёл три дня. Солнце за короткое время согрело и людей, и природу. После утренней службы и завтрака монахини приступили к обычным трудам. У каждой было своё послушание. Анастасия сгребала листья перед церковью, а Феодора с монахиней Катариной доставали воду из колодца. Этой водой заполняли ёмкости на кухне. Несколько других монахинь у колодца ждали своей очереди набрать воды для скотного двора.
«Возможно ли то, что я вижу?» – удивилась Анастасия.
«Что?» – повернулась к ней Феодора.
«Видишь ли и ты тех двух голубей на крыше церкви?»
«Вижу, тебе не показалось».
«Они просто невероятно похожи на голубя и голубку из Раса».
«Да это те же самые голуби!»
«Не может быть!»
«Может, может, сестро Анастасия. Я их заметила ещё в тот день в Расе, перед церковью Святых Петра и Павла, когда ты прощалась с правителем Неманей, прости, монахом Симеоном».
«Как это возможно, что они прилетели сюда?»
«Божий промысел. Ничего другого и не скажешь».
«Во Славу Всевышнего!» – перекрестилась Анастасия.
Чтобы она убедилась, что это те самые голуби, это подтвердила ей и матушка Параскева, оказавшаяся тут же: «Голубей здесь до сих пор не было. Соколы, вóроны и вороны часто прилетают. Если ты убеждена, что это действительно ваши голуби, пойди в амбар, возьми горсть пшеницы и брось на землю. Если они не дикие, а домашние, они слетят поклевать».
Анастасия пошла, принесла горсть пшеницы и бросила на землю. Голубь и голубка слетели к их ногам и стали клевать. Она подошла и взяла голубку в руки. Голубь вспорхнул, сделал три круга вокруг её головы и опустился ей на плечо.
«Это Божье чудо!» – воскликнула она.
«И я думаю, что это некий Божий знак», – перекрестилась и игуменья.
Анастасия взяла и голубя, и голубку и приложила к своей груди, чтобы погладить:
«Посмотри, что у них вокруг лап», – присмотревшись к их лапкам, сказала Феодора.
Анастасия приподняла крылья голубки, чтобы посмотреть. Посмотрела она и лапку голубя.
«Что это у них? Вероятно, их кто-то пометил», – сказала Феодора.
Анастасия посмотрела внимательнее, и в тот же миг перед собой увидела образ Немани. Он такой быстрый, сильный, а с любовью нежного сердца сделал это, подумала она, и, потрясённая и восхищённая, подняв правые лапки голубя и голубки, заявила:
«Неманя. Он им надел наши обручальные кольца, моё и его, которые мы носили до пострига. А обручальное кольцо он мне дал, когда первый раз приехал к нам сватать меня».
«Только сейчас я вспомнила», – сказала Феодора.
«Что, сестро?» – лаская голубя и голубку, спросила Анастасия.
«Когда мы входили к епископу Калинику ради принятия пострига, Неманя одному из рыцарей, думаю, что это был Варнава, почти шёпотом приказал…»
«Что он ему приказал?»
«Сделай с голубями то, что я тебе сказал, пусть свободно летят, куда хотят. Теперь и я думаю, что им Неманя лично надел кольца на ножки», – сказала Феодора.
«Он это умел, потому что был опытным охотником, да и знатоком мест охоты, а также он знал всё, связанное с ведением войны», – сказала Анастасия, и далее разглядывая обручальные кольца. «Как правитель и воин он другим казался грубым, иногда и жестоким, но это была только маска. В глубине души он был чувствительным и благодарным. И когда он давал самые жестокие приказы, он это делал, распинаясь сам в себе. Ночами после этого он со мной разговаривал. Много раз, видя и своих, и чужих воинов убитыми и ранеными, он плакал. На его месте кто-нибудь действительно жестокий, до самой смерти бы не оставил престол. А он годами готовился к тому, чтобы устраниться от роли, которую ему народ определил, а Бог одобрил».
Матушка Параскева с большим вниманием слушала разговор о правителе, который построил церковь, где она как сестру приняла супругу его. Благодарила она мысленно Бога за это, помолчала ещё некоторое время и сказала:
«Тогда только от такого благочестивого правителя мог родиться наш монах Савва».
На эти слова Параскевы Анастасия и Феодора ничего не ответили.
Все они ещё некоторое время наблюдали за белыми птицами. Цвет их глазок напоминал несгораемый огонь и белизной крыльев они тонули в двух обручальных кольцах правителей, отблеск прозрачного света с которых распространялся по монастырским стенам, крыше, затем вдоль всего двора, ярче солнечных лучей, которые снопами падали на землю, и радостнее волнения, заметного на лицах монахинь.
Голубь и голубка несколько раз опустили головки, как бы в поклоне, а затем взмахнули крыльями и устремились в небо.
Завещание отца Симеона
Прошёл месяц с тех пор как отец Симеон обещал игумену и монахам Студеницы сделать свои замечания и дать советы, что и как им следует дальше делать. В воскресенье, после литургии и обеда, вся братия во главе с игуменом собралась вокруг отца Симеона. А он им тихо, но так, что все хорошо слышали, говорил о времени нынешнем и предсказывал, что бы могло случиться в Студенице, Рашке и всём сербстве.
«Как бы то ни было, запомните, мы должны сохранить клятву, которую мы через православную веру дали нашему Господу Иисусу Христу. Это значит, что веру мы не оставим, даже в наименьшей её части не извратим или не нарушим. Если мы так будем поступать, нас Господь будет постоянно одаривать здравыми рассуждениями и помогать нам во всём. Мы не такие, как другие, нам Господь обещал, что мы получим всё нам нужное, и жизнь, какую он благословил, но мы пострадаем и обеднеем сильнее и страшнее других, если отступим от веры».
Монахи в полной тишине внимали этим речам и ожидали, что ещё они услышат от великого старца, которого им, как они были уверены, послал сюда сам Господь.
«Нам Творец заповедал две вещи: исповедовать Его везде – и перед всеми друзьями и врагами, и гордиться Им.
И ещё Он нам заповедал, чтобы мы распространяли слово Его, истину и пламя веры. Поэтому, а было в эти дни много таких вопросов, и нужно распространять веру, а мы это и делаем в Греции, на одном её большом полуострове у горы Афон. Эту часть Святой земли Господь подарил Своей Матери, чтобы она стала садом Её, чтобы в ней молитва православных звучала день и ночь, чтобы она стала страной без воинов, мяса и женщин ради как можно большего спокойствия в молитвах и размышлениях, и чтобы там молились все православные, среди них и сербы. Мы решили, насколько нам это Божья милость допустит, на Святой Горе иметь своих молитвенников. Лично я хочу как можно скорее присоединиться к отцу Савве. И когда я пущусь в тот далёкий путь, я хотел бы вас оставить в наилучшем состоянии. Поэтому прошу вас использовать самым полезным образом все данные вам деньги. И с моей стороны, и от Великого жупана Стефана. Закончите строительство этих зданий, которое мы начали. Закончите и гробницу, которую я начал строить, постройте и ещё одну, тоже здесь, в большой церкви. Расширьте сады, выкорчуйте большую часть леса во владениях, которые вам как Божией церкви даны жупаном Рашским, и эту землю засейте зерном всех лучших сортов. Чтобы уродился урожай и чтобы амбары наполнили и вы, и народ наш, который вам, как стадо, дан в области Раса.
Вот это я хотел вам сказать и попросить вас с наибольшим вниманием и любовью принять и новых братьев. Будет их много и среди молодых, а будет много и бедняков, будут среди них искалеченные тяжкими трудами, да и войнами, бывших воинов и бывших ремесленников. Им нужна ваша помощь и ваше доброе и тёплое слово, ваша непрестанная молитва, ваша незапятнанная искренность, вы и им передайте Божью истину, умиротворение и радость. И ещё в конце хочу вам сказать только то, что все вы, включая и игумена Игнатия, должны непрестанно, как и я, радоваться. Что бы ни случилось, даже если вы заболеете, даже если вы поранитесь, опять радуйтесь и благодарите Бога. Всё это от Бога, и всё дано для вашей пользы и вашего радования».
Слушая речь старца Симеона монахи время от времени вставали, крестились, опять садились. На их лицах было видно сияние довольных людей, готовых подставить плечо при искушениях всякого рода. Как и на лице Немани. Он был исполнен жизненной силы и радости, какую трудно описать. Тихой, большой и неуловимой.
Прошло много времени, а монахи так бы и слушали опытного и искреннего старца, однако тот сказал, что настало время закончить все дневные работы и послушания и отправиться в храм и предстать пред алтарём на вечерней службе.
Когда монах Симеон это сказал, за ним безоговорочно вышли и монахи, и игумен. Через пару минут некоторые из них были на скотном дворе, другие – у колодца, на кухне и в саду. Симеон чистил скребницей коров и волов, на которых смотрел с восхищением, точно таким, как это было, когда он чистил прекраснейших коней, на которых скакал на охоту.
