Глава 6. Мозг: любовь, секс, привязанность

Размножение – это серьезно!

Дети не появляются на свет с помощью доставки «Аист-деливери» и уж точно не таятся в капусте, поджидая мам и пап. До того, как ребенок увидит этот мир, нужно заставить мозг родителя и, естественно, весь организм всерьез заняться таким странным делом, как размножение. Вообще, это весьма нетривиальная задача, потому что многие животные – принципиальные одиночки. Подпустить к себе кого-то близко для спаривания, для таких необычных действий – очень ответственный поступок. Соответственно, для этого нужен особый гормональный фон и определенные сенсорные сигналы. Плюс крайне желательно, чтобы процессу размножения, сексуальному взаимодействию, сопутствовало – а лучше предшествовало – то, что мы называем привязанностью. Особенно когда речь идет о высших животных и тем более о человеке. Поэтому тема привязанности крайне важна в таком контексте.

Существует много определений понятия привязанности. Психологи говорят о ней как о чувстве близости, симпатии, преданности чему-либо или кому-либо. Буддизм же представляет ее в довольно мрачном свете: как одну из главных причин страданий, испытываемых человеком на пути к нирване. Это означает, что буддист не должен ни к кому привязываться.

Но, пожалуй, оставим «высшие материи» и дадим биологический вариант определения.

Привязанность – важнейший компонент социального взаимодействия особей одного биологического вида: в паре, в семье, в группе, в стае. Она характеризуется важностью постоянного контакта (положительное подкрепление) и ростом тревожности при утрате такового.

При длительном отсутствии объекта привязанности может возникнуть депрессия и другие нарушения деятельности мозга и поведения. Также она способствует процессу размножения, а потом – совместному выращиванию потомства.

Привязанность и существование «цели», на которую она направлена, – это крайне важно. Иначе у человека возникает чувство одиночества, бесцельно проходящего времени, ощущение, что он никому не нужен… И все дни сливаются в бесконечную тоску.

Привязанности важны и для многих животных. Некоторые виды создают пары на всю жизнь, например лебеди, попугаи-неразлучники, пингвины, волки, обезьяны-гиббоны. Самцы и самки образуют прочные союзы, вместе воспитывают потомство и долго горюют, если один из партнеров погибает. Это намного больше, чем простой инстинкт размножения и стремление передать свои гены следующим поколениям.

Разнообразие вариантов размножения

Привязанность сопутствует, а чаще предшествует размножению. Она как будто надстроилась над этим архиважным процессом в ходе эволюции, потому что изначально природа прекрасно обходилась без нее.

Самый простой способ размножаться – без лишних разговоров оторвать от себя кусок и сказать: «Расти, будь большой». Это иногда называется бесполое, а иногда – вегетативное размножение. Амеба делится пополам, растения и грибы образуют споры, гидра отпочковывает от себя маленькую гидру. Но для сложных животных этот вариант не проходит: их клетки и ткани слишком специализированны.

Вообще, природа не очень любит бесполое размножение. Почему? Потому что в этом случае организм копирует (клонирует) сам себя.

Генетически то же самое существо просто раздваивается, а это нехорошо. Бесполое размножение не позволяет создавать многообразие особей. А оно необходимо, потому что мы живем в постоянно изменяющейся среде. Если все будут одинаковыми, скажем, представители вида Homo sapiens, то среда может измениться, а вид в целом – нет. Например, на Земле наступит новый ледниковый период, и, чтобы адаптироваться, потребуется привносить изменения в каждое последующее поколение, чтобы оно лучше себя чувствовало в условиях непривычного климата. От цвета кожи до способности усваивать витамин D. А если каждый человек будет порождать генетическую копию самого себя, как же природа это провернет? Такой вид не впишется в условия обитания и вымрет. Поэтому очень важно формировать разнообразие: генетическое, фенотипическое (внешнее), поведенческое, психологическое. Тогда хоть кто-нибудь из особей окажется приспособлен к изменениям, и род продолжится. И эволюция нашла способ создания такого разнообразия.

Он заключается в следующем: берутся гены двух организмов, объединяются вместе и из этого «лепится» иной потомок с другим ДНК, отличающийся от родителей. Здесь главное слово – иной (разнообразие!). На начальных этапах эволюции про два пола даже речи не идет. Нужно просто взять гены от двух существ и создать третье, чтобы оно было не такое, как предыдущее поколение. Если среда изменится, возможно, потомок окажется более приспособленным и выживет. А может быть, и не выживет. Но дополнительный шанс, что он сможет адаптироваться, все-таки появляется. Эволюция делает, пытается, пробует разные варианты – и в итоге вид выигрывает. Потому что хоть кто-нибудь из разнообразного потомства с высокой вероятностью сможет ужиться с новой средой.

Такой вариант полового размножения, когда объединяются гены двух организмов, возникает довольно рано в истории нашей планеты. Половое размножение есть уже у одноклеточных. Возьмем, например, знакомую всем со школы зеленую водоросль хламидомонаду (помните, как смеялись над этим словом на задних партах?), которая вступает в процесс полового размножения обычно ближе к зиме. Хламидомонады образуют гаметы (половые клетки) разного пола, еще не мужского и женского, а всего лишь плюс- и минус-гаметы, внешне очень похожие (изогамия»). Плюс- и минус-гаметы попарно сливаются в зиготы, объединяя свои гены. В итоге получаются новые, иные комбинации ДНК и, соответственно, различия в свойствах клеток потомков. В этом основной смысл полового размножения. И все происходящее пока не предусматривает наличия мужских и женских организмов, но требует, чтобы было два партнера, два пола.

Итак, вначале гаметы – попарно сливающиеся подвижные половые клетки со жгутиками – были внешне практически одинаковы: плюс-пол и минус-пол. Но по ходу дальнейшей эволюции оказалось, что выгодно разделить функции между ними. Это делается для того, чтобы потомок с большей вероятностью выжил, чтобы гены родителей надежнее передавались дальше. Лучший способ позаботиться о детях – их накормить. Поэтому эволюция одну половую клетку нагружает запасом питательных веществ, а вторую оставляет маленькой и шустрой – чтобы эффективно переносить ДНК. Нагрузить обе гаметы питательными веществами нельзя: не будет подвижности. А вот одну из них можно. Это разделение приводит в результате к появлению двух очень разных половых клеток – яйцеклеток и сперматозоидов (переход от изогамии к гетерогамии, и далее – к оогамии).

Яйцеклетки – женские половые клетки, генерируются соответственно женскими половыми железами, а сперматозоиды – мужскими. Поскольку сперматозоиды маленькие, их можно создать много и устроить отдельный отбор за счет так называемой гонки сперматозоидов. То есть в тот момент, когда происходит половой акт, в половых путях самки оказываются сотни тысяч или даже миллионы гамет самца. Дальше это напоминает массовый старт лыжников, которые начинают марафонскую гонку одновременно. Сперматозоиды двигаются в сторону яйцеклетки, и кто приходит первым – тот выиграл. Понятно, что тот, кто первый, – это суперсперматозоид, и с генами у него все прекрасно. Это эффективный способ отбора лучшего генетического материала за счет конкуренции мужских гамет.

У яйцеклеток с этим сложнее. Среди них тоже есть небольшая конкуренция, но она не так выражена, поэтому многие генетические нарушения передаются именно через яйцеклетки, а не через сперматозоиды.

Поначалу животные, видимо, были гермафродитами. Они вырабатывали и яйцеклетки, и сперматозоиды, у них присутствовали как мужские, так и женские половые железы. Встретились на просторах одного организма, взаимно оплодотворились – все прекрасно. Казалось бы, замечательный вариант! Не нужно выбирать другой пол, решать, гомо- он или гетеросексуал, все – гермафродиты. Но, оказывается, это тоже не лучший вариант. И эволюция делает следующий шаг.

Вслед за разделением на два типа половых клеток животные организмы разделяются на самцов и самок. Их свойства, в принципе, повторяют свойства гамет. Большие, крупные яйцеклетки вырабатывают большие крупные самки, потому что накопить запас питательных веществ непросто. А маленькие, шустрые сперматозоиды делают маленькие шустрые самцы, которые как бы дополняют активность сперматозоидов собственной расторопностью.

В какой-то момент мир выглядел так: вот размеренно дефилируют малоподвижные крупные самки, а между ними лихо мечутся самцы, разбрасывая сперматозоиды. Кто быстрее, тот и оставил больше потомков. А у самок другая стратегия: чем больше ты вырастила собственных детей, тем больше твоих генов перешло к следующему поколению.

На этой фазе стратегия полового поведения у самцов и самок совершенно разная.

В природе мы видим огромное количество примеров сосуществования крупной самки и маленького самца одного вида. Например, у каракуртов паук в 20 раз меньше паучихи. Это и рыбки гуппи, хомячки, лягушки, различные черви, моллюски, и насекомые, и даже хищные птицы. Один из наиболее абсурдных вариантов – глубоководный удильщик. Мелкие самцы, по сути, паразитируют на весьма внушительной самке. Они буквально присасываются к женской особи навеки, причем могут присосаться и двое-трое…

Но это еще не конец. Потому что с точки зрения будущего потомства хорошо бы, чтобы папаша как-то участвовал в его выращивании. Да и с точки зрения передачи генов – это неплохо. Потому что, даже если самец способен разбросать свои половые клетки очень широко, шанс, что каждый конкретный детеныш выживет, невелик. А если гордый отец остается рядом с матерью хотя бы на некоторое время и помогает ей кормить потомство, оберегает его – это очень правильная стратегия.

Так в эволюции возникает ситуация, когда самец начинает более активно принимать участие в выращивании детенышей, заботиться о них и о самках, а не уходит «в туман» сразу после оплодотворения. Кроме того, алиментов природа не предусмотрела.

Половой отбор

Если самец остается с самкой и помогает ей вырастить детенышей, то логично, что ей неплохо бы спариваться не с первым «добежавшим» до нее «мужчиной», а с самым лучшим в округе. Чтобы он продемонстрировал свои полезные свойства: например физическую силу, сообразительность или красоту. Поэтому следующий этап полового поведения, отбора – это ситуация, когда женская и мужская особь, встретившись, не приступают к немедленному спариванию. Вначале самец должен что-то сделать, чтобы самка поняла: «Да, это он!». А если одновременно к ней подбежало еще несколько «женихов» – это прекрасно, потому что можно устроить «рыцарский» турнир. Пусть бодаются! И тот, кто всех забодал, – лучший, а значит, получает даму сердца. Или объявляется конкурс «Мы ищем таланты» – пусть споют песню! Кто громче, сложнее и заливистее спел – тот и есть искомый «лучший». А иногда достаточно быть просто красивым, с самым ярким и длинным хвостом…

На самом деле все это – победа в турнире, красивое оперение, мощная песня – показатели здоровья самца, его успешности. Прекрасный певец или боец точно умеет обмануть хищников и хорошо питается, а значит, умело находит еду – такой и детей прокормит.

Эта логическая цепочка работает вполне надежно. В результате получается, что самки начинают, как пишут этологи, «привередничать».

В дело включается половой отбор, который часто работает в направлении укрупнения самцов.

Прежде всего в том случае, когда главным фактором, влияющим на выбор самки, является победа в «рыцарском» турнире. Побеждает, понятное дело, самый большой и сильный. Вот тогда и начинается укрупнение самцов. Потому что «дамы» в ряду поколений начинают отбирать все более мощных, сильных партнеров, и у них, соответственно, появляется такое же потомство. Так от варианта самка крупнее самца эволюция постепенно переходит к они примерно равны по размерам, и дальше самец оказывается уже крупнее самки.

Примеры особенно явной разницы размеров особей двух полов: олени, кашалоты, морские слоны. В последнем случае «мальчик» даже не в два-три, а в пять раз больше «девочки», причем ему нужно еще уследить за гаремом из 50–70 «жен». Ни одному султану и не снилось!

То, что среди людей мужчины крупнее женщин, – это тоже результат длительного полового отбора. Получается, что женщины в течение последних миллионов лет предпочитали более мощных мужчин, которые чаще побеждали соперников при конкуренции внутри стаи.