Сердечная молитва

При сердечной молитве душа видит, какие приходят помыслы, желания, мечтания, и человек охотно понуждает ум, сердце и волю на послушание Христово при исполнении спасительных Его заповедей. Всякое же уклонение от них Духа стремится загладить чувством сердечного покаяния и сокрушения со смиренным обращением к Богу. И Бог, видя смирение и покаяние человека, не лишает его благодати. Отцы учат, что без благодати Святого Духа удержать молитву в сердце нельзя. Человек во время молитвы, трезвенно углубляясь умом в сердце, ничему уже, кроме Бога, внимать не должен. Тогда ум неисходно будет стоять в сердце при молитве, ибо если сердце сочувствует и благоговеет к словам молитвы, то в сердце внимание, а если внимание в сердце, то там и ум. Направлять нужно свой подвиг к тому, чтобы наш внутренний человек имел постоянное духовное молитвенное общение с Богом и наш владычественный ум из глубины сердца направлял внутреннюю и внешнюю жизнь, проявляющуюся в помышлениях, словах и делах, только по животворящим и спасительным заповедям Евангелия Христова. Когда ум, сердце и все духовные силы в единении и соединении, то и исполнение заповедей совершается легко и радостно, потому что душа, наше чистое сердце, стала храмом Живого Бога (см. 2 Кор. 6, 16), ибо чудный нерукотворный дом, «Святая Святых», образуется там. Тогда душа, возгреваемая Духом Святым, со всей отрадой, как говорит блж. Диадох, поет и молится в одном сердце со слезами духовными и радованием. В этом и есть семена молитвы, посеваемые на земле сердца, с верной надеждой получить обильную жатву боголюбивой теплоты, мирной и непрестающей, подаваемой Духом Святым. «Потом она все части души призывает к возлюблению Бога и вовне сердца не порывается, но сама собою всего человека обвеселяет любовью некоею безмерною и радостию». Блаженный Диадох говорит, что после Крещения благодать сокровенно начинает пребывать в самой глубине ума (духа), но не выявляет присутствия в чувствах; когда же человек начинает любить Бога всем сердцем, тогда благодать неизреченным словом беседует в душе, сообщая ведение и блага.

Все святые отцы подвизались в хранении сердца, чтобы стяжать духовные блага и ведение Бога. От этого делания на них сходил весь лик добродетелей. Это делание отцы в своих писаниях называли сердечным безмолвием, или вниманием, или трезвением и противоречием (помыслам), или рассмотрением помыслов и хранением ума. Они блаженствовали, будучи нищими духом (Мф. 5, 3), ибо не стяжали в своих сердцах пристрастия к миру, не носились умом в мечтаниях, но были бедны всяким мирским помыслом. О важности сердечного безмолвия так пишет прп. Симеон Новый Богослов: «Кто не внимает себе, тот не может быть нищ духом, не может сокрушаться и плакать, ни быть тихим и кротким, ни алкать и жаждать правды, ни быть милостивым, или миротворцем, ни перенесть гонения за правду. И, вообще говоря, нет возможности стяжать добродетели иным каким-либо способом, кроме сего внимания».

Такое благодатное внимание, трезвение ума и сердца святые отцы называют ангельским пением.

Высшая молитва

Святые отцы, проводя равноангельскую жизнь, сподобились высшей степени совершенствования молитвенного состояния. Если на первых степенях молитвы весь труд состоит в том, чтобы отгонять приходящие помыслы, затем заключать ум в словах, которые мы говорим или помышляем, то при совершенстве ум восхищается ко Господу в чистой молитве. Тогда душа вся прилепляется к Богу, бывает нерасторжима с Ним и ум неотторжим от Бога в богохвалении, как воспевает об этом пророк: Прильпе душа моя по Тебе (Пс. 62, 9); возжада Тебе душа моя (Пс. 62, 2); желает душа моя к Тебе, Боже (Пс. 41, 2); возлюблю Тя, Господи, крепосте моя (Пс. 17, 2).

До такой чистой молитвы доводит благодать и самовластие подвизающегося. После чистой молитвы иной молитвы – словесной – нет для ума, а есть уже после словесного сеяния изумление, созерцание как собрание рукоятей. Сподобившихся чистой молитвы едва ли найдется из тысячи один, а достигнувших ведения, пути, умного видения таинства будущего века, которое уже за пределом чистой молитвы, едва, по благодати Божией, находится и в роде.

Святой Максим Исповедник, рассуждая о такой молитве, говорит, что есть два высочайших состояния чистой молитвы, из которых одно бывает с людьми, проводящими деятельную жизнь в страхе Божием и благой надежде, а другое – с людьми созерцательной жизни, пребывающими в Божественной любви и чистоте.

В первом состоянии чистой молитвы ум отрекается всех мирских помыслов и творит молитву без развлечения и смятения, предстоя как бы Самому Богу, Которому ум и действительно предстоит. Во втором состоянии ум восхищается Божественным невещественным светом и совсем уже самого себя и ничего иного из сущих, кроме Единого, в любви не чувствует. В озарении от Бога ум получает ведение и чистые и светлые познания.

Чистый сердцем и стяжавший чистое боговедение прп. Феогност, говоря о состоянии молитвы бесстрастных, возглашает: «Ничего нет лучше чистой молитвы, из которой, как из источника, истекают все добродетели – благоразумие и кротость, любовь и воздержание, и слез ради свыше нисходящее заступление и утешение». Ум тогда желает ненасытно беседовать с Богом, рассматривать Сущего и пламенной любовью ищет обрести Невидимого.

А свт. Григорий Палама о чистой молитве говорит, что есть такая чистота ума, в которой во время молитвы сияет свет Пресвятой Троицы, дарующий и телу знаки Божественной красоты и благодатное настроение, неподвижное на зло.

И у прп. Григория Синаита есть рассуждение о такой, подобно ангельской, молитве. Он говорит, что сила умной, чистой и ангельской молитвы есть духодвижная премудрость, которая выражается в том, что ум, просвещенный Божественным светом, становится и сам световидным и неизреченно в один дух с Богом соединяется, отрешаясь от всего и забывая и себя, и свои чувства, и всё существующее и ничего не представляя.

Тогда ни ум, ни сердце не могут произнести молитвенных слов, а как бы в молчании пребывают в неподвижном состоянии.

Кто достиг чистой молитвы, тот стал жилищем Духа.

Отцы, поучая, говорят, что кто желает в теле, подобно бестелесным, служить Богу, надо там стяжать непрестанную, сокровенную в сердце молитву, и тогда душа будет как Ангел. От чистой непарительной сердечной молитвы бывает осияние от благодати и соединение с Богом. Тогда, спит ли он, бодрствует ли, молитва не пересекается в душе его, ибо Дух Святой молится в нем непрестанно (см. Рим. 8, 26); такой человек, ест ли, пьет ли, спит ли, делает ли что, даже и в глубоком сне сердцем своим издает молитвенные благоухания и воздыхания. Чистая молитва непрестанно священнодействует тайно в глубине сердца, чистым умом, в молчании, кротким гласом сокровенно воспевая Сокровенного, созерцая таины будущего века.

Достигшие духовного созерцания, как сыны воскресения, подобны равноангель-ским умам и святым в будущем веке (или на Небесах), которые вещают между собой внутреннее слово, Духом Святым изглашаемое.

Святой Ефрем Сирианин еще на земле часто слышал это внутреннее слово Духа и видел таины будущего века, которые он созерцал в своей чистой молитве. Он сам об этом так пишет: «Как есть это видимое небо, называемое твердию, так превыше его есть другое не видимое телесным очам светозарное Небо, где полки Ангелов. Там нерукотворенная скиния, в коей святые Ангелы совершают свою службу. Всё сие Божественно, неизреченно, светоносно и принадлежит не сему веку, но иному миру, где нет ни ночи, ни лукавых духов, ни браней. Но поелику не всякому, кто бы то ни был, позволяется внутренним оком видеть Небесное, то для сего, подобно некоей завесе, поставлена твердь, чтобы и им оттуда можно было не просто всех созерцать, но только тех, которые чисты сердцем и освящены в уме, одних сограждан и сотаинников своих. А когда завеса будет снята, тогда открыто будет праведным, что ожидает праведных».

А другому сотаиннику Божиих таин, св. Исааку Сирину, было открыто в молитве состояние блаженства праведных. Он, приводя на память слова Спасителя: В дому Отца Моего обители многи суть (Ин. 14, 2) и аще кто любит Мя, слово Мое соблюдает, и Отец Мой возлюбит его, и к нему приидем, и обитель у него сотворим (Ин. 14, 23), – говорит, что Господь многими обителями у Отца назвал различные меры ума праведников, то есть отличая и разность духовных дарований, какими они наслаждаются по мере ума. Не по разности мест, но по степени дарований Спаситель назвал обители многими. В будущем веке все праведные будут блаженствовать и пребывать в одной стране, но каждый в своей мере озарится одним мысленным Солнцем. Итак, каждый по достоинству своему привлекает к себе благодать, радость и веселие, и никто не видит меры блаженства своего друга, и каждый по данной ему благодати веселится внутренне в своей мере, сообразно степени совершенствования молитвенного состояния. Так чистая молитва соделывает совершенных тайнозрителями.

Преподобный Нил Синайский, как достигший совершенства в молитве, в поучение нам пишет: «Есть высшая молитва совершенных, – некое восхищение ума, всецелое отрешение его от чувственного, когда неизглаголанными воздыханиями духа приближается он к Богу, Который видит расположение сердца, отверстое, подобно исписанной книге, и в безгласных образах выражающее волю свою. Так до третьего Неба восхищен был Павел и не знал, аще в теле был он, аще ли вне тела (2 Кор. 12, 2)».

Многие из отцов получили благодать высшей молитвы милостью Преблагословенной Владычицы нашей Богородицы. Так, прп. Максим Кавсокаливит с верой и любовью просил Матерь Божию о даровании ему умной молитвы непрестанной. И вот однажды, еще в юности, прикладываясь с благоговением к иконе Богоматери, прп. Максим почувствовал в груди и сердце благодатную теплоту и пламя, отделившееся от святой иконы, которое не жгло, а орошало и умиляло душу. С тех пор ум боголюбца постоянно услаждался памятью Господа нашего Иисуса Христа и Пресвятой Богородицы и духовным созерцанием Божественных таин.

Тогда ум преподобного от Святого Духа негласно научился высшим и сокровенным истинам, которых он сам собою не мог раньше никогда видеть и уразуметь. В этом благодатном проявлении высшей молитвы ум приближается к огню Божества и к Духу Святому, весь бывает в Божественном огне и сам бывает светом. Ум, пребывая в пламени Святого Духа, ни о чем уже помышлять, кроме как о Божественных истинах, не желает и не может. Сам сотаинник Духа так раскрывает состояние высшей благодатной молитвы: «Ибо когда благодать Святого Духа придет в человека посредством молитвы, тогда молитва прекращается, так как ум тогда весь овладевается благодатию Святого Духа и не может более действовать собственными своими силами, но пребывает бездействен и повинуется только Духу Святому, и куда хощет Дух Святый, туда и ведет его, или в невещественный воздух света Божественного, или в другое какое созерцание несказанное, или, как часто бывает, в Божественную беседу, и кратко сказать, как хощет Утешитель, Дух Святый, так и утешает рабов Своих; какая потребна каждому из них, ту и подает им благодать Свою».