Умная молитва

Сущность умного безмолвия заключается не в затворничестве только и удалении в пустыню, а в том, чтобы пребывать в Боге. Ведь если к уму прилепляется память о каких-либо вещах и ум помышляет о них, то, значит, заповедь любить Бога всем умом и всем сердцем не исполнена. Вот поэтому и говорят, что хотя верующих на земле очень много, но таких, которые знают Бога и любят Его, очень мало. А знающие Бога, то есть совершенные, при молитве умом разумеют, что произносят словом, а сердцем чувствуют, что это же помышляет и ум. Тогда нет воображения ума, и владычественный ум – весь слух и зрение, и видит, и слышит всякий приближающийся помысл, ибо весь он во внимании, благоговении и покаянии. Таким только умным безмолвием можно избежать действия страстей и сложения лукавых помыслов, за которые будут истязуемы грешники на Страшном Суде. Но, по словам прп. Филофея Синайского, «редко очень можно найти безмолвствующих умом. Это есть принадлежность только тех, которые все средства употребляют к тому, чтоб привлечь к себе Божественную благодать…».

Благодать же даруется в смиренной молитве. Поэтому и поучает св. Нил, говоря о том, что, если желаешь стяжать молитву, отрекись от всего, да всё наследуешь. Как учат святые отцы, для того чтобы удержать ум неудержимый, скитающийся и рассеиваемый вражеской силой, нужно иметь память Божию вместо дыхания, соединить Иисусову молитву с дыханием своим, то есть непрестанно предстоять Богу в любви.

Блаженный Диадох, рассуждая об этой приснодвижности ума, говорит, что когда памятью Божией нашему уму затворим все исходы, то следует ему в глубине своей непрестанно изрекать священное имя Господа Иисуса и этим удовлетворять его ревность приснодвижности. Тогда ум уже не будет уклоняться в посторонние мечтания и омрачаться неведением, ибо Святое и Преславное Имя, непрестанно мысленно в глубине сердца произносимое, призывает Божию благодать, которая попаляет всякую скверну мечтаний, дарует видеть свет и просвещение ума своего в ясности мысли. Такую душу Господь далее возводит в познание Божественной любви, ибо памятование о Нем порождает навык любить Бога.

Эта же любовь есть бисер многоценный, который в сердце полагают после того, как избавится оно от всех стяжаний суетного ума скитальца. Поэтому-то и нужно запереться в себе и править умом, искать милости этой, призывать Господа с утра до вечера и понуждать ум свой на это дело до самой смерти и всякий помысл, всякое лукавство диавола казнить, призывая: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго».

Многие отцы преимущественно молились и лишь при утомлении переходили к другому деланию. Если сначала молитва совершалась с принуждением, то потом труд, терпение и усердие приводили к тому, что она творилась сама собою и ум с верою, упованием и благоговением всегда предстоял Богу. Такую молитву сопровождает некая теплота оттого, что ум, пребывающий в сердце, с любовью и слезами чисто памятует о Сладчайшем Иисусе и посвящен одной молитве и созерцанию. Когда же ум начинал изнемогать творить молитву, то при этом некоторые переменяли молитву путем чтения первой или второй части полной молитвы: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя», что, впрочем, прп. Григорий Синаит делать не советует, а лучше поучает творить молитву и умом, и устами. Иногда советует он произносить молитву умом, иногда же устами, но тихо, без смятения взывать ко Господу, чтобы сохранить внимание и молитву. А Феолипт, митрополит Филадельфийский, для оживления ослабевшей молитвы поучает совершать даже псалмопение, но тоже тихим голосом и со вниманием к произносимому устами, языком. Если же читаемое не внимается умом, то нужно повторять чтение стиха, хотя бы и несколько раз, до тех пор, пока ум не будет внимательно следить, ибо он силен и читать, и памятовать о Боге, то есть держать качество молитвы. О качестве молитвословия прп. Никита Стифат рассуждает, говоря, что прекрасно и количество в молитве, когда она совершается с терпением и вниманием, но собственно качество оживляет душу и рождает плод при молении в духе умном. Тогда ум созерцает красоты уготованных святым благ, очи источают в радости слезы, а душа забывает о телесной пище.

Когда же ум, укрепляясь, получит от Духа силу, то начинает крепко молиться сам в себе, так что, по словам прп. Григория Синаита, «тогда не будет нужды произносить молитву устно, да и невозможно, потому что достигший сего довольствуется вполне умным деланием молитвы и не имеет желания отставать от нее».

Итак, если вначале Иисусова молитва совершается одними собственными усилиями человека, то потом благодать Божия проявляет свое присутствие и действие уже ощутимо, соединяя ум с сердцем, даруя молитву без помыслов, с сердечным сокрушением, плачем и теплотою. Поэтому надо, как рассуждает прп. Григорий Синаит, внимать себе и навыкать вводить свой ум внутрь себя через дыхание, чтобы крайне подвижный ум наш не смешивался, как пшеница, с плевелами лукавых мечтаний, а укреплялся и просвещался от внимательной молитвы и созерцания Единого.

Соединение ума с сердцем

Святые отцы говорят, что когда по действу благодати вводится ум в сердце вместе с дыханием, то молящийся получает благодатную силу противостоять всем страстным помыслам и греховным ощущениям и внимательно молиться.

Но, чтобы ум соединился с сердцем при молитве, предстоит немалый труд, привлекающий милость Духа.

«Сердечное место» расположено в верхней части сердца, немного ниже левого сосца, где и устанавливается внимание. Это место называют иногда «Святая Святых», жертвенником, где заложена, по словам епископа Игнатия, сила словества, выражающаяся «в совести или в сознании нашего духа, без участия разума, в страхе Божием, в духовной любви к Богу и ближнему, в ощущении покаяния, смирения, кротости, в сокрушении духа или глубокой печали о грехах и в других духовных ощущениях, чуждых животным. Сила души – ум; сила словества, или дух человека, – духовна и имеет местом пребывания своего верхнюю часть сердца, находящуюся под левым сосцом груди, около сосца и несколько выше его. Соединение ума с сердцем есть соединение духовных помыслов ума с духовными ощущениями сердца».

Итак, местом совершенного внимания, обнимающего одновременно ум и сердце, является сердечное место, где молитва может совершаться с энергией и силой, причем со стороны разума не требуется больших усилий к тому, чтобы внимание не рассеивалось и хранило в человеке слабый образ неизреченной и началообразной Троицы, показывая и всем, по словам прп. Григория Синаита, свое по образу Божию создание.

В человеке ум говорит посредством слова, слово же проявляется силою духа, но когда ум, слово и дух (сердце) припадают к Богу (первый – вниманием, второе – призыванием, третий – умилением), тогда весь внутренний человек службу совершает Богу, как и заповедано (см. Лк. 10, 27).

Таким образом, молитва соединяет душевные силы тричастной души, то есть бывает согласием и единением ума, слова и души (сердца). Если сначала беседа с Богом (псалмопение, чтение Писаний, молитва в деятельности) привлекает благодать, которая искореняет страсти, а устремление ума в подвиге делания, поучения и трезвения избавляет его от помрачения и неведения, то сердечное умиление в чувстве духовного благоговейного предстояния перед Богом полностью отвергает падшее естество. Только тогда по милости Духа и Истины происходит соединение ума с сердцем и даруется чистая молитва. О такой молитве так говорит Феолипт, митрополит Филадельфийский: «Чистая молитва, соединив в себе ум, слово (внутреннее) и дух (сердце), словом имя Божие призывает, умом воззревает без парения к призываемому Богу, духом (сердцем) являет сокрушение, смирение, любовь и таким образом преклоняет к себе безначальную Троицу, Отца и Сына, и Святого Духа, Единого Бога».

Желающему научиться такому образу внимания и молитвы иноки Каллист и Игнатий советуют приучить свой ум со вдохом воздуха вводить внутрь себя и опытно познавать, как при этом отвергается множественность помышлений, ум делается единичным и чистым и приобретает желание призывать только Господа нашего Иисуса Христа. При этом возможны и внешние приемы. Святитель Григорий Палама говорит, что внешними приемами во время молитвы, чтобы быть услышанным Богом, пользовались не только после Христа, но и прежде Пришествия Его к нам. Так, совершенный в боговидении Илия наклонился к земле и положи лицо свое между коленами своима (3 Цар. 18, 42) и, так ум свой собрав в себе и к Богу привергнув, прекратил многолетнее бездождие.

У отцов при описании приемов сведения ума в сердце указывается на основной, при котором молящийся садится на седалище высотою в пядь (ок. 23,5 см), низводит свой ум из головы в сердце и держит его там. Потом, болезненно приклонившись в напряжении мышц груди, плеч и шеи, начинает вызывать умносердечно: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя». Ноздревое дыхание при этом удерживается в тихости, чтобы не рассеивались мысли. Следить нужно за вниманием, не принимая не только суетные и нечистые помыслы, но и простые и добрые, и за ровностью дыхания, заключая ум в сердце и призывая Господа Иисуса Христа часто и терпеливо. От такого трезвения сокрушаются и истребляются всякие прилоги ратников. Когда же от напряженного призывания Господа Иисуса Христа изнемогут ум, тело и сердце, то нужно встать и петь одному или с учеником своим, или размышлять о каком-либо месте Писания, или о смерти памятовать, или заняться чтением, рукоделием или другим трудом. Этот прием соединения ума с сердцем и умно-сердечной молитвы прп. Симеон Новый Богослов называет третьим образом внимания и молитвы. Чтобы его стяжать, он советует утвердиться в кротости и послушании. Все свои дела нужно делать с чистой совестью, как бы пред лицом Бога. Совесть нужно стараться хранить чистой и к Богу, и к своему духовному отцу, и ко всем людям, и даже к вещам, предметам, пище, питию, одежде. Хорошо, чтобы совесть никогда ни в чем не обличала, что не сделано какое-либо дело хорошо. Отличительная же черта третьего образа внимания – уму быть в сердце, там молиться и всегда пребывать в хранении сердца. А чтобы утвердить этот образ внимания, нужно сесть в безмолвном месте, в тишине собрать свой ум, отвлекая его от всякой суеты, прижать к груди голову и, сдерживая дыхание, низводить свой ум в сердце, обратив туда и чувственные очи. В сердце держать ум и пробовать умом найти место, где находится сердечный вход, чтобы там утвердиться умом.

Сначала ум там встречает тьму и холодность, но потом, молясь, найдет место сердечное и увидит себя светлым, исполненным ведения и рассуждения. Ум ощутит Благого Бога и усладится Им. Тогда ум уже не желает отделяться от места сердечного, всегда будет взирать внутрь сердца и там неисходно вращаться, отгоняя все помыслы, всеваемые диаволом. Когда же благодать даст сладость и теплоту молитвенную, то тогда уже, откуда бы ни возник и ни явился помысл, прежде чем он войдет в сердце и отобразится в уме, ум будет отгонять и истреблять его именем Иисусовым. С этого времени боголюбивый ум начинает иметь памятозлобие и ненависть к бесам и вести с ними непрестанную брань, гоня с гневом, бичуя и истребляя их козни. Остальное же, что обычно следует в этом делании, узнает с помощью Божией каждый, кто посредством внимания в сердце своем непрестанно призывает Сладчайшего Иисуса. Таково учение о молитве и трезвении ума в сердце прп. Симеона Нового Богослова.

Так же учит об этом Никифор Уединенник в своем слове о трезвении и хранении сердца. В начале своего слова он желающим получить Божественное просвещение Спасителя нашего Иисуса Христа предлагает науку вечного небесного жития, чтобы прийти в пристань бесстрастия, для чего и нужно, поучает он, постараться взыскать внутри сердец наших сокровище, крепко держать, делать и хранить его. Кто войдет во внутреннюю сокровищницу свою, тот увидит и Небесную сокровищницу, то есть одним входом обретает лествицу в Царствие, сокрытую в своем сердце, естественный путь к которому лежит через ноздревое дыхание, ибо легкие, проводя через себя воздух, обдают им сердце. Поэтому нужно собрать свой ум в себе, вести его тем путем, которым воздух идет к сердцу, и понудить его сойти в сердце вместе с вдыханием воздуха и там его оставить. Вначале ум там очень унывает от внутреннего затвора и тесноты, потом он привыкает и не желает оставаться во внешних блужданиях, а когда наш ум соединится с сердцем, то исполняется он неизреченно и сладости, и веселия. Тогда уже ему ясно бывает, что Царствие Небесное внутри нас есть. Когда же ум утвердится в сердечном месте, то, желая войти в любовь Божию и научиться тому, чего другим путем ничего не узнать, начинает он непрестанно творить молитву: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя». Такое делание сохраняет ум немечтательным и неприкосновенным для прилогов диавольских. Для тех, кто безуспешно потрудился и не мог войти в область сердца, Никифор Уединенник с помощью Божией советует неотступно искать желаемое, творя молитву пока в груди. Он рассуждает, что сила словества (говорения) всякого человека находится в персях его, где мы, когда молчат наши уста, и говорим, и совещаемся с собой, и молимся, и псалмопение совершаем. Этому словеству вместо всякого другого помысла можно при желании дать молитву и непрестанно взывать: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя». При усердной молитве со вниманием откроется со временем и сердечный вход.

По словам Феолипта, митрополита Филадельфийского, искание истины совершается разумом, которым ум ищет и обретает, а соединение – любовью, ради добра.

Ум, соединившись с сердцем, становится хранилищем помыслов, внутреннейшим телом тела, ибо вся слава дщере Царевы внутрь (Пс. 44, 14).

Это потому, что при стоянии ума в сердце с памятью Божией, неподвижно и как бы естественно, умный невещественный Свет озаряет внутреннюю храмину человека, и тогда уже что он делает и говорит, помышляет – всё совершает по воле Божией с полным сознанием и вниманием.