О трезвении в молитве

Трезвение, как учат отцы, есть хранение ума и чистоты сердца, тайное поучение, мысленное безмолвие, внимание, мысленное любомудрие, лествица к созерцанию, проходимая в смирении, искреннем покаянии, с непрестанной молитвой Иисусовой, при молчании чувственных и мысленных уст. В чем же сущность трезвения? Как учат отцы, удовольствие и печаль следуют за исполнением или неисполнением пожеланий. Сами пожелания могут быть добрыми или злыми. Если они не вызывают печали по Бозе (2 Кор. 7, 10), то не порождают и покаяния, и если вызывают радость, не веселящуюся с доброй совестью о Господе (Флп. 4, 4), то эта радость есть демонское душевное обольщение. Демоны на нашем долгом и трудном пути употребляют в оружие против нас наши страсти и чувства. Поэтому не допускающий в себя впечатлений и помыслов не дает даже места и пожеланиям, удовольствиям или печали. Это же подобно тому, кто сокрушил голову змеи, ущемленной им дверью, так что вне жилища осталось влекущееся за головой змеиное тело, которое вползло бы свободно в дверь, если бы нашелся свободным вход. Таков, по словам прп. Нила Синайского, закон трезвения.

Мысленная брань сатаны против заповедей Христовых более тяжела, чем чувственная, и нужен великий подвиг, чтобы безмолвствовать умом. Трезвение вводит нас на путь в Царствие через заключенные двери наших чувств – при молчании уст, воздержании в пище, питии, сне, памяти о смерти, как дщери Адамовой, порожденной грехом. Если демоны в брани возьмут перевес над ними через согласие сердца на внушаемое зло, то и убивают душу посредством греха, ибо тогда попираются спасительные заповеди и отвергается благая воля Духа Животворящего. Поэтому апостол Петр, напоминая о демонской брани, пишет: Трезвитеся, бодрствуйте, зане супостат ваш диавол, яко лев рыкая, ходит, иский кого поглотити (1 Пет. 5, 8). Образ трезвения и победы в брани показал нам Сам Спаситель. Об этом прп. Исихий рассуждает так: «Владыка наш и Бог… восшедши по Крещении в пустыню, с постом вступил там в мысленную брань с диаволом, приступившим к Нему, как к простому человеку; и образом победы над ним, – то есть смирением, постом, молитвою и трезвением, кои держал Он, не имея в них нужды, как Бог и Бог богов, – научил и нас, неключимых рабов, как держать достодолжно брань против духов злобы».

Нам, желающим небесного жития, нужно в трезвении ума внимать тому, что доставляет истинную радость и великую пользу душе через поучение, зрение и созерцание Божественного, как и пророк Давид, поучаясь, воспевал: Поучение сердца моего разум (Пс. 48, 4), и только во оправдании их поучуся во всех делех Твоих, и в начинаниих Твоих поглумлюся (Пс. 76, 13).

Так хранение ума, тайное поучение, трезвение приносит плод первой и богоугодной жизни, приводит к богозрению. Преподобный Исихий говорит, что сначала эта добродетель уподобляется лествице восхождения, потом раскрытой книге, которую можно читать, «наконец, более и более преуспевая, найдешь ее Градом, Иерусалимом Небесным, и Христа Израилева, Царя сил, действительно узришь умом с Единосущным Его Отцем и споклоняемым Духом Святым».

Тогда трезвенный ум видит Бога в видимом мире и познает, что «как телу нельзя жить без души, так всё видимое и существующее не может стоять без Бога».

Возвеличивая и прославляя трезвение, прп. Исихий, обращаясь как бы к Самому Господу, говорит: «Сколь блага, приятна, светла, сладостна, вседобротна, яснозрачна (веселолица) и прекрасна добродетель трезвения. Тобою, Христе Боже, благоуправляемая и человеческим умом в великом смирении бодренно проходимая! Ибо она до моря и глубины созерцаний простирает ветви свои и до рек сладких Божественных таин – отрасли свои (см. Пс. 79, 12), напояет (орошает, освежает) ум, с давнего времени палимый нечестием от лукавых помыслов бесовских и неистового мудрования плоти, в коем смерть».

Есть несколько способов трезвения, очищающих ум от страстных помыслов. Можно блюсти трезвение тем, что мы будем или наблюдать за мечтаниями сатаны и его прилогами, или держать свой ум всегда молчащим и от всякого помысла безмолвствующим и молиться в сердце, или совершать непрестанное смиренное призывание Господа Иисуса Христа, или иметь непрестанную память о смерти, или созерцать блага Небесные. Трезвение замечает ясно, как подходят демоны со своими образами и мечтаниями, и противоречит им, а призываемый Иисус Христос прогоняет демонов с помышлениями их. От непрерывности трезвения порождается видение брани и установляется непрестанная молитва Иисусова, сладостная без мечтания тишина ума от благодати Богообщения.

О прелести и благодати в молитве

Чтобы быть с Богом, нужно душой, сердцем и помышлением стремиться к Нему.

Ваше внимание должно быть неразлучно с молитвой, как тело с душой. Внимание, как страх, предшествует молитве, противореча злым помыслам, молитва же их истребляет. На этой брани внимания и молитвы (с помыслами) висит жизнь и смерть души. Преподобный Симеон Новый Богослов, хорошо знающий духовную брань, подробно в своих писаниях разбирает три образа внимания и прелести. Отличительные свойства первого образа внимания и молитвы таковы, что при них молящийся впадает в прельщение. Это бывает у тех, кто, стоя на молитве и воздевая к небу руки, очами и умом воображает о благах Небесных, о спускающихся иконах, лике Спасителя, святых, мечтает о чинах Ангелов, об их обителях и рассуждает от Божественных Писаний. И всё это делает он во время молитвы, понуждая душу к любви Божией, источая иногда и слезы. Ему кажется, что он получает утешение от благодати Божией, начинает кичиться в сердце своем, сам того не понимая, и даже просит Бога, чтобы постоянно пребывать в этом состоянии. Если таковой проводит жизнь в безмолвии, то впадает в исступление ума. Если же он и не дойдет до такой крайности, то ему всё равно невозможно стяжать добродетели и бесстрастие. Некоторые из таких впадают в беснование и в безумии ходят в прельщении, видя свет телесными очами, обоняя благовония, слыша гласы и видя «откровения». Другие поклонялись диаволу, когда он принимал вид преобразившегося Ангела света. Они оставались неисправляемыми, ибо не хотели даже и слышать никакого совета ни от кого. Иные, по наущению человекоубийцы диавола, сами себя лишали жизни: бросались в пропасть или удавливались. Такой вред и пагубу приносит первый образ внимания. Если кто, живя в общежитии, и не пострадает так, то всё же жизнь проведет без преуспеяния.

Так же вреден и второй образ внимания, отличительной чертой которого является то, что умное делание при этом совершается в голове, в то время как злые помышления, исходящие от сердца, порождают в помыслах ума брани, и молящийся не видит их и, значит, пребывая во тьме, не внимает своему сердцу. При этом мысли с мыслями борются так, что ум молящегося подобен ведущему брань ночью, когда принимает удары, слышит шум, крики, но не видит врагов своих, не знает, откуда пришли и как бьют его. Человек не ощущает мира в себе, потому что он иногда сводит ум внутрь себя, иногда хранит свои чувства, отвлекая их от вещественного, иногда собирает свои помыслы и исследует их, иногда вникает в слова читаемой молитвы, иногда помыслами, наоборот, возносится к суетному и худому. Человек несет труды, но не находит времени заняться стяжанием добродетелей, ибо впадает незаметно в гордость и тщеславие.

В гордости он себя превозносит, хотя сам похож на слепца, а других уничижает.

Здесь, в этих образах внимания, зарождается явная прелесть, которая по своим проявлениям, по множеству козней диавола труднораспознаваема и почти непостижима. Прелесть помрачает душу мраком неведения и отчуждает от Бога. Рождается она от тщеславия, неверия, лукавства, разленения и находит либо от гордости, либо от зависти бесов, либо от наказательного попущения, как предание сатане за грех. Бывает, что ей и неповинные предаются для спасения.

Преподобный Григорий Синаит рассуждает, что прелесть в одной гордости имеет начала и на человека находит либо в виде мечтаний, либо в виде воздействий. Мечтания приводят к воздействиям, а воздействия – к исступлению. Началом же мнимого созерцания служит мнение (притязательное на всезнайство), которое научает мечтательно представлять Божество в какой-либо образной форме. За этим следует прелесть, которая вводит в заблуждения мечтаниями, порождает затем хуления и наводит на душу страхования наяву и во сне. Итак, при первом образе прелести (от мечтаний) за возгордением следует прелесть, за прелестью – хуление, затем страхование, трепет и, наконец, исступление ума.

Второй образ прелести в виде воздействий начало получает в греховном сладострастии, рождающемся от естественного похотения. От нечистой страсти распаляется естество, нечистые мечтания омрачают ум сочетанием с воображаемыми образами. Эта страсть приводит ум в исступление, опьяняет его палительным действием нечистых мечтаний и делает его помешанным. В таком состоянии своего ума прельщенный начинает ложно пророчествовать, дает предсказания, уверяет, что видит некоторых святых, с которыми беседует, передает другим будто бы им слышанные слова. Далее эта неистовая страсть, совершенно омрачая разум, делает человека по нраву и по виду бесноватым. Миряне же, водимые тем же духом прелести, называют таких бесноватых блаженными, юродивыми, пророками, предсказывающими настоящее и будущее. Они даже часто бывают при храмах. Бес же неистовства, еще более воздействуя на помраченный ум, разжигает его сладострастным огнем, мечтательно представляет прельщенному некоторых святых, давая видеть их лица и слышать слова. Иногда бесы сами являются и смущают их страхованиями, окончательно подчиняя игу велиара, и, как получившие власть над ними, принуждают таковых на грехи делом и затем, как своих, сводят в геенну.

Итак, начало прельщения ума заложено в тщеславии, которое порождает мечтательность и сладострастие, если ум описывает Божество в каком-либо зраке и образе.

Поэтому отцы поучают не допускать даже желаний видеть во время молитвы какой-либо лик или образ, или Ангела, или Самого Христа Спасителя, чтобы не сойти с ума, приняв волка за пастыря, и не поклониться демонам. Еще прп. Нил Синайский в научение наше приводит такое рассуждение: «Надлежит тебе знать и следующее коварство демонов. Иногда они разделяют тебя на группы. Одни приходят с соблазном. И когда ты взыщешь помощи, входят другие в ангельском виде и прогоняют первых, чтобы прельстился ты мнением, что они настоящие Ангелы, и впал в самомнение, что удостоен того». Если будут слышны шум, топот, вопли, ругательства, появятся видения зверей, людей, мечей, то не нужно страшиться никаких приведений, а смело взирать на врагов. Просить нужно у Бога о том, что если это попущено от Него для вразумления и испытания, то Он Сам тебя просветил бы и отогнал бы прелестников и псов лукавых.

Когда же демон не может воздействовать на движение памяти, то воздействует на кровь и соки, стараясь через них вызвать в уме воображение чуждых образов, чтобы ум, вращаясь в помышлениях, уверился, что востекает к невещественному и безвидному видению, и принял, таким образом, дым вместо света. Если же демоны заметят, что ум начинает молиться уже чисто и бесстрастно, то они тогда, наступая от «десных», могут представлять явления вида славы Божией или образное представление, приятные нашему чувству, чтобы утвердить в нас мнение, будто бы мы уже достигли цели молитвы. Это, по объяснению аввы Евагрия, бывает от тщеславия и демонского прикосновения к некоторому месту мозга и от потрясения (или воспаления) в нем жил. Демон тогда, как хочет, превращает свет около ума, утверждая помысл тщеславия о достижении Божественного видения. Действуя такой хитростью, лукавый, изменяя сопряженный с умом свет и его даже самого образуя, дает уму образ и воображение.

Демоны в сонных мечтаниях воспроизводят образы во владычественном нашем уме, действуя на память, которая удерживает воспринятое чувствами в бодрственном состоянии. Итак, в сновидениях демоны, приводя в движение память, ибо органы чувств держатся сном в бездействии, вносят образ в ум посредством, конечно, страстей. Какие образы и мечтания душа с телом страстно или бесстрастно воспринимает, такие же воображения (страстно или бесстрастно) и память воспроизводит. Так же бывает и во время сна. Демоны, видя в нас страсти и похоти, во сне показывают нам встречи, пиры, лики женщин, то есть то, чем душа увлекается наяву. Когда же демоны обладают раздражительной частью, то в сонных видениях заставляют ходить нас по обрывистым местам, наводят на нас вооруженных людей, ядовитых змей и диких зверей, повергая нас в ужас и бегство. После гневной страсти обыкновенно бывают страстные сны.

Блаженный Диадох поучает, что хорошо «не верить никакому сонному мечтанию». Случающиеся ночные мечтания и осквернения бывают либо от превозношения, либо от пресыщения, либо от зависти диавола. Но если мы не превозносимся и не пресыщаемся, то диавол не может часто омрачать наш сон. И св. Максим Исповедник поучает, что «когда душа начнет чувствовать себя здравою, тогда начнет и сновидения иметь чистые и безмятежные». Но хотя бы ты со страхом и благоговением предстоял пред Богом, всегда, поучает прп. Нил, «берегись демона блуда».

Нужен большой духовный опыт, чтобы различать многие виды козней лукавого. Отцы, вразумляя новоначальных, поучают их не принимать никакого образа или огня вне или внутри себя, ибо мечтания суть как бы мост для бесов. Враг вместо сердечной теплоты от истинной молитвы, попаляющей страсти, наводит нечистое разжжение; вместо благоговейного веселия и радования о Господе возбуждает радость бессловесную и сласть мокротную.

Максим Кавсокаливит в беседе с прп. Григорием Синаитом указывал из своего опыта на особые признаки прелести. Он рассуждает: «Когда злой дух прелести приближается к человеку, то возмущает ум его и делает диким, сердце ожесточает и омрачает, наводит боязнь, и страх, и гордость, очи извращает, мозг тревожит, всё тело в трепетание приводит, призрачно пред очами показывает свет не светлый и чистый, а красноватый, ум делает исступленным и бесноватым, и уста заставляет говорить слова непотребные и хульные; тот, кто видит сего духа прелести, большею частию серчает и исполнен бывает гнева, смирения совсем не знает, ни истинного плача и слез, но всегда… без сдержанности и страха Божия поддается движениям страстей, наконец выходит из ума и приходит в совершенную пагубу».

А иноки Каллист и Игнатий в своих наставлениях, рассуждая о свете вражеском, приводят в научение слова Павла Латрского, который говорил, что «свет силы вражеской огневиден, дымоват и подобен чувственному огню; и когда душа, обуздавшая страсти и очистившаяся от них, увидит его, с неприятностию относится к нему и гнушается им».

Далее иноки Каллист и Игнатий поучают, что мечтания – этот мост для бесов – можно отгонять своими благолепными мечтаниями, смешивая одно с другим. Затем, устроив брань против того мечтания, поразить и восторжествовать над ним. Преуспевшим в подвиге и благолепных мечтаний не следует допускать в уме, а смиренно творить чистую молитву, хранить плоды ее, ибо вся невидимая брань ведется за смирение из-за духовной молитвы. Поэтому не следует допускать не только гнев и похоть, но и страстные помышления. Опытная в духовной брани душа чувствует, когда приходят к ней злые помыслы от демонов и когда посещает ее благодать Божия, так же как человек ощущает, когда ему холодно и когда жарко. Дух прелести не может водворить в душе ни смирения, ни любви, ибо он, как тать и разбойник, разрушает то, чего не создал. Сатана порождает чувство сладострастного тщеславия, холодной гордости, даже помыслы о святости или, наоборот, наводит уныние и мрачную тоску с отчаянием о невозможности спасения. Человек когда принимает плохой помысл, или осуждает кого, или наблюдает за ближним, как он живет, или превозносится над другим, то омрачается вражьей силой. Тогда попускается бичевание от помыслов. Если душа опять не смирится, то попускается блудная страсть. Когда и тут не смиряется, впадает в малый грех. Далее может быть и большой грех, и так до тех пор, пока душа не смирится и не начнет уже уповать на Бога.

Если в душе нет любви ко врагам, то не водворится в ней смирение Христово. Тогда душа не имеет мира и покоя и, как море, волнуется разными помыслами и не может созерцать Бога. Но если душа смирится, то приходит и помощь от Господа. Как Господь, когда Он спал на корабле во время бури, будучи разбужен Своими учениками, сразу запретил буре и ветру и водворил великую тишину на море, – так и в каждой душе, если она будет исповедовать свой грех (в уме своем или духовнику) и в смирении призовет имя Иисуса Христа, прося помощи от Него, водворит Он мир и тишину. Смиренных Господь сохраняет от прелести и дарует им чистую молитву, вводящую в невещественное ведение. Поэтому прп. Нил Синайский говорит: «Если не получил еще ты дара молитвы или псалмопения, то проси неотступно, и получишь». Господь же хочет испытать самовластие (куда оно клонится) прежде дарования благодати. Но немалый труд предстоит, чтобы постигнуть истину. Поэтому в деле молитвенного совершенствования нужно вопрошать опытных и исследовать помыслы и дела, проводя жизнь в смирении, терпении и послушании. Святой Григорий Синаит советует новоначальному внимать только сердечному действу как непрелестному, а все другие не принимать до времени очищения от страстей. Даже кто из опасения прельщения не принимает действия благодати без вопрошания опытных и должного испытания, то Бог не негодует, а даже похваляет того.

Начало же действия благодати в молитве у одних обнаруживается тем, что приходит к ним дух страха, которым укрощаются страсти и сокрушаются жестокие сердца, у других – появлением потрясения или обрадования, иначе называемого у отцов взыгранием, у преуспевших же – ощущением веяния тонкого и мирного света, когда Христос Спаситель вселится в сердце и таинственно воссияет в духе.

Свет, приходящий от благодати Святого Духа, водворяет в душе благость, радость, тишину, дарует освящение и возрождает душу кроткой и человеколюбивой. Ум от действия благодати бывает смиренным и внимательным. Благодать приводит человеку на память смерть, содеянные им грехи, будущий Суд и вечные муки. Душе подается умиление и слезы. Тогда душа утешается страданиями Господа нашего Иисуса Христа, прославляет Его человеколюбие, исполняется возвышенными созерцаниями. Ум созерцает всемогущую силу Божию, сотворившую из ничего всё, хранение, управление и промышление Божие о мире, непостижимую Пресвятую Троицу. Христолюбивая душа просвещается светом Божественного ведения, сердце становится тихим и кротким и пребывает в радости, мире, долготерпении, благости, милосердии, любви, смирении (см. Гал. 5, 22). Такие плоды Святого Духа порождает благодатная и чистая молитва, поэтому-то кто истинно молится, тот богослов, ибо от Самого Владыки получает созерцание таин и ведение.