Книга: Невидимый монтаж. Советы для начинающих монтажеров на примере легендарных фильмов
Назад: Саспенс: «окно во двор»
Дальше: Экшен
Детектив: «Китайский квартал»
В основе этого жанра лежит саспенс, но главной движущей силой становятся реплики, поскольку детективы во многом строятся именно на устной речи: она раскрывает тайны персонажей, мотивы их поступков. Разумеется, нюансы изображения также дают зрителю ключевые подсказки. В результате монтажер должен идеально рассчитать время при переходе к очередному кадру – скажем, к персонажу, изогнувшему бровь, или сверхкрупному плану оружия. Кроме того, монтажер должен тонко понимать подтекст реплик, поскольку зачастую монтаж обусловливает скрытое, а не прямое значение сказанного. Так, растянув наполненную молчанием паузу, монтажер может создать атмосферу практически невыносимого напряжения, ведь несказанное порой оказывается куда важнее произнесенного вслух.
Детективы, как правило, снимаются с субъективной перспективы, ведь отчасти они так увлекательны как раз потому, что зритель разгадывает загадку вместе с главным героем, который зачастую и есть детектив. Еще один прием, используемый в этом жанре, – закадровый голос главного героя, как в детективах Дэш ила Хэммета и Рэймонда Чандлера, многие из которых были экранизированы, став классикой кинематографа в жанре нуар.
Демонстрация на кадрах: «Китайский квартал»
«Китайский квартал» – истинный представитель жанра нуар, а его герой, детектив Гиттес (в исполнении Джека Николсона), – достойный, но лишенный всякого блеска человек. По словам режиссера «Китайского квартала» Романа Полански, «как персонаж частный детектив Дж. Дж. Гиттес не был бледным, затасканным подражанием Филипу Марлоу [детектив, главный герой романов Рэймонда Чандлера]. Сценарист Роберт Таун задумал его как обаятельного, успешного дельца, раздражающего и высокомерного щеголя, ставшего новым прообразом детектива»21.
Главная героиня также отличается от типичной роковой женщины. Эвелин Малрэй (в исполнении Фэй Данауэй) – чувственная и загадочная, но отнюдь не коварная черная вдова, хотя именно такое впечатление она сперва и производит, поскольку без устали лжет и хитрит. Как выясняется, на самом деле она – единственный герой, действующий исключительно из достойных побуждений.
Полански говорил, что считает «Китайский квартал» «не фильмом в стиле ретро и не сознательным подражанием классическим черно-белым лентам, а картиной о том, как выглядят тридцатые годы сквозь призму семидесятых <…> Я хотел представить стиль тех лет, предельно точно воссоздав декор, костюмы и своеобразие языка, а не используя в 1973 году технику производства фильмов, оставшуюся в тридцатых»22.
Большинство фильмов, снятых в тридцатые, казались нарочито постановочными, статичными, в отличие от картин Полански, которые отличаются динамичностью и изобретательностью. На самом деле в его фильмах все случается так быстро, что он никогда не снимает масштабные мастер-планы. По словам Сэма О'Стина, монтировавшего «Китайский квартал», «Полански нравилось, когда люди появляются в кадре, а потом выходят из него, когда камера панорамирует туда-сюда, когда план раскрывается и охватывает часть всей сцены – камера никогда не отдыхает. Так что когда я приступал к монтажу крупных планов, задачка была та еще…» О'Стин признался, что любил монтировать картины Полански, поскольку они «напоминали гигантский пазл, который надо собрать воедино»23.
Первая сцена «Китайского квартала» разворачивается в кабинете, и актеры почти все время сидят, так что возможности сделать съемку динамичной нет, но даже здесь камера Полански осторожно прощупывает все вокруг, тем самым добавляя сцене напряженности.
Экспозиция:
Эвелин Малрэй нанимает Гиттеса шпионить за своим мужем. Он застает мистера Малрэя с другой, и новость об этом в итоге оказывается во всех газетах, поскольку он главный инженер города. Гиттес продолжает следить за Малрэем, обнаружившим, что кто-то подозрительным образом отводит воду в разгар засухи. Также Гиттес выясняет, что нанявшая его женщина на самом деле не Эвелин Малрэй, а настоящая Эвелин Малрэй подает на него в суд. Когда же Эвелин Малрэй таинственным образом отзывает иск, Гиттес сообщает ей, что кто-то строит козни против ее мужа. Вскоре после этого Малрэя убивают, а когда Гиттес решает самостоятельно расследовать диверсию с водоснабжением, двое бандитов чуть не отрезают ему нос.
Сцена первая: кабинет
Первая сцена разворачивается примерно через полчаса после начала фильма, когда он еще не дошел до середины. Гиттес знает, что Эвелин Малрэй что-то от него скрывает, но не знает, что именно, и его мало впечатляет эта богатая изворотливая женщина, из-за которой и его работа, и он сам оказались в опасности.
МЕСТО ДЕЙСТВИЯ: КАБИНЕТ ГИТТЕСА, ДЕНЬ
Второй средний план Гиттеса, стоящего у открытой двери, ведущей во внутренний кабинет
Он оборачивается на секретаршу.
ПЕРЕХОД К:
Крупный план секретарши. Он беззвучно произносит «миссис Малрэй», указывая на соседнюю комнату.
ПЕРЕХОД ОБРАТНО К:
Второй средний план Гиттеса у двери. Он открывает дверь шире, и перед нами открывается среднеобщий план Эвелин Малрэй. Она смотрит в окно, стоя спиной к камере. Гиттес мгновенье медлит, после чего начинает закрывать за собой дверь.
ПЕРЕХОД К:
Первый средний план Эвелин. За кадром хлопает дверь, испугав ее. Она поворачивается взглянуть на вошедшего.
ПЕРЕХОД К:
Среднеобщий план Гиттеса.
Он смотрит ей в глаза.
КАДР 1
Он отворачивается и направляется к горке позади стола. Оборачивается, чтобы взглянуть на нее.
ГИТТЕС
Выпьете?
ПЕРЕХОД ОБРАТНО К:
Первый средний план Эвелин.
ЭВЕЛИН
Нет, спасибо.
Она отходит от окна, движется по направлению к камере, пока не оказывается сверхкрупным планом. Оглядывается на Гиттеса, садится, закуривает.
ЭВЕЛИН
Какова стандартная плата?
ПЕРЕХОД ОБРАТНО К:
Среднеобщий план Гиттеса.
ГИТТЕС
Тридцать пять долларов в день плюс двадцать для моих коллег, плюс расходы…
Поворачивается, просматривает бумаги на столе. В руке у него бокал.
ГИТТЕС
(без перерыва)
…плюс бонус, если будут результаты.
Он садится, продолжая просматривать бумаги.
ПЕРЕХОД К:
Сверхкрупный план Эвелин, голова в три четверти. Оно выдыхает сигаретный дым.
ЭВЕЛИН
Кто бы ни стоял за смертью моего мужа, зачем ему все эти проблемы?
ПЕРЕХОД К:
Среднеобщий план Гиттеса.
Он по-прежнему просматривает бумаги.
ГИТТЕС
Деньги. Как он собирается извлечь их из опустошения запасов воды, я не знаю.
ПЕРЕХОД ОБРАТНО К:
Сверхкрупный план Эвелин.
ЭВЕЛИН
Я буду платить вам зарплату плюс пять тысяч долларов, если вы узнаете, что случилось с Холлисом и кто в этом замешан.
ПЕРЕХОД ОБРАТНО К:
КАДР 2
Среднеобщий план Гиттеса.
Он наконец поднимает голову и смотрит на нее, мгновенье молчит, потом нажимает кнопку интеркома.
ГИТТЕС
Софи, подготовь наш стандартный контракт для миссис Малрэй.
СОФИ
(за кадром, через интерком)
Да, мистер Гиттес.
Он продолжает настороженно рассматривать Эвелин; откидывается в кресле. В руке у него бокал.
ГИТТЕС
Скажите мне, вы вышли замуж до или после того, как Малрэй и ваш отец продали департамент водоснабжения?
ПЕРЕХОД К:
КАДР 3
Сверхкрупный план Эвелин, голова поднята. Она удивлена.
КАДР 4
ГИТТЕС
(за кадром)
Ноа Кросс – это же ваш отец, так?
Она отводит взгляд, потом вновь смотрит на него.
ЭВЕЛИН
Да, конечно, так.
Смотрит вниз.
ПЕРЕХОД К:
Перебивка – руки Эвелин. Она открывает сумочку, достает из портсигара сигарету.
КАДР 5
ЭВЕЛИН
(за кадром)
Что ж, это было несколько позднее. Когда они сделали это, я только окончила начальную школу.
ПЕРЕХОД К:
Крупный план Гиттеса. Он наблюдает за ней.
КАДР 6
ГИТТЕС
А потом вы вышли замуж за партнера вашего отца?
ПЕРЕХОД ОБРАТНО К:
Сверхкрупный план Эвелин, голова поднята.
На мгновенье она смотрит Гиттесу в глаза, потом опускает взгляд, подносит сигарету ко рту, и как раз когда она начинает закуривать…
ГИТТЕС
(за кадром)
У вас уже была сигарета, миссис Малрэй.
Она дымит сигаретой, нервно смеется.
ЭВЕЛИН
…о.
Вынимает сигарету изо рта, смотрит вниз.
ГИТТЕС
(за кадром)
Вас…
ПЕРЕХОД К:
КАДР 7
Перебивка – пепельница. Эвелин тушит сигарету.
ПЕРЕХОД К:
КАДР 8
ГИТТЕС
…расстроил разговор о вашем отце?
ЭВЕЛИН
(за кадром)
Что? Нет.
ПЕРЕХОД ОБРАТНО К:
Сверхкрупный план Эвелин, голова поднята. Она смотрит вниз.
КАДР 9
Она поднимает взгляд.
ЭВЕЛИН
…да, немного. Видите ли, Холлис и… мой отец в конце концов поссорились.
ГИТТЕС (за кадром)
Из-за вас или из-за департамента водоснабжения?
ЭВЕЛИН
Нет, не из-за меня… Почему из-за меня?
ГИТТЕС (за кадром)
Значит, все дело в департаменте.
ЭВЕЛИН
Да. Холлис считал, что вода должна принадлежать людям. Не думаю, что… мой отец считал так же.
ПЕРЕХОД К:
Среднеобщий план открывающейся двери. Входит Софи, держа в руках документы.
ЭВЕЛИН
(за кадром)
…на самом деле…
ПЕРЕХОД ОБРАТНО К:
КАДР 10
Среднеобщий план Гнттеса, сидящего за столом.
ЭВЕЛИН
(за кадром, без перерыва)
…они поссорились из-за плотины Ван дер Лип Дам. Знаете, которая разрушилась.
Гиттес поднимает взгляд, когда ему подают документы.
ГИТТЕС
Да?
ЭВЕЛИН
(за кадром)
Да. Холлис не смог простить его.
ГИТТЕС
Простить его за что?
Поднимает голову, смотрит на нее.
КАДР 11
ЭВЕЛИН
(за кадром)
За то, что тот уговорил ее построить. С тех пор они не разговаривали.
Он поднимает голову, смотрит на нее, потом вниз, подписывая контракт.
ГИТТЕС
Вы в этом уверены?
ЭВЕЛИН
(за кадром)
Конечно, я уверена.
Гиттес протягивает контракт, кладет на дальний край стола.
ГИТТЕС
Подпишите здесь.
Он протягивает ручку. Камера в это время панорамирует в сторону, чтобы Эвелин тоже оказалась в кадре. Она склоняется над столом и ставит подпись.
ГИТТЕС
(без перерыва)
Копия для вас.
КАДР 12
Разбор
Монтаж Сэма О'Стина
Учитывая, что практически вся сцена сводится к тому, что Эвелин утаивает правду, большая часть информации передана с помощью подтекста, посредством того, что осталось несказанным. По мере того как Гиттес изучает Эвелин, задавая вопросы, а напряжение между ними нарастает, монтажер использует все более крупные планы. Ответы становятся все короче, а реплики и планы персонажей накладываются друг на друга. Кроме того, монтаж обусловлен зрительным контактом: то, как Эвелин, взглянув Гиттесу в глаза, отводит взгляд, многое говорит о ее честности и уклончивости. Важной деталью в этой сцене становятся сигареты Эвелин, и монтажер переходит к фрагменту, где она хватается за них, как раз в тот момент, когда вопросы Гиттеса заставляют ее нервничать.
Сцена начинается с того, что Гиттес входит в свой кабинет – и буквально игнорирует Эвелин. На самом деле он захлопывает дверь, испугав ее, появляется без предупреждения и всем своим видом выражает враждебность. Монтажер решил задержать внимание на Эвелин, на том, как она отслеживает передвижения Гиттеса (внешний кадр – кадр 1). Монтажер переходит к Гиттесу, когда тот смотрит Эвелин в глаза (внутренний кадр – кадр 2). Однако Гиттес удерживает зрительный контакт всего на мгновение, после чего отворачивается. Мимолетно взглянув на нее, предлагая выпить, он принимается просматривать бумаги на столе и все так же не смотрит на нее.
Далее мы видим реакцию Гиттеса: на протяжении всего плана он не сводит глаз с Эвелин, пока не задает важный вопрос: «Вы вышли замуж до или после того, как Малрэй и ваш отец продали департамент водоснабжения?» Здесь монтажер делает переход (внешний кадр – кадр 4).
Затем нам показывают реакцию Эвелин на этот вопрос – примечательно, что она испугана (внутренний кадр – кадр 5), и этот кадр становится предвестником того, какую важную и дурную роль играет в этом повествовании отец Эвелин Ноа Кросс.
Монтажер возвращается к Эвелин, когда она предлагает Гиттесу огромную сумму, чтобы выяснить, кто убил ее мужа (внешний кадр – кадр 3).
На самом деле монтажер извлекает максимум из реакции Эвелин: в этот момент она поднимает голову, и мы впервые видим сверхкрупный план. До этого Эвелин сидела, повернув голову в три четверти, как показано в кадре 3. Кроме того, монтажер накладывает вопрос Гиттеса на сверхкрупный план Эвелин, из-за чего момент становится еще более напряженным. Гиттес знает, что, спросив Эвелин о партнерстве ее отца и мужа, он подразумевает и тот факт, что Ноа Кросс – ее отец. Гиттес пока не знает, насколько важен Ноа Кросс, но понимает, что в предыдущей сцене у Эвелин была возможность рассказать ему о своей связи с Кроссом, а она этого не сделала, так что теперь он расспрашивает ее сам. Прежде чем ответить, она отводит взгляд, затем смотрит прямо на Гиттеса и признает истину. Затем она отводит взгляд, глядя вниз, что становится подсказкой для следующего перехода – к перебивке, где она хватается за сигарету.
На внутренний и внешний кадры (последний – кадр 6) приходится максимум движения Эвелин, и в этот момент мы видим ее руки, благодаря чему перебивка гладко вписывается в сцену и подчеркивает нервную энергичность героини. Вплоть до этого момента Гиттес был показан только среднеобщим планом. Его сверхкрупный план (внутренний кадр – кадр 7) приберегался для реакции на неловкость Эвелин, которая тянется за сигаретой. Она нервничает, и он понимает, что именно в ее отношениях с отцом, возможно, кроется ключ к разгадке ее секретов. В результате Гиттес давит, вынуждая ее признать то, что он упоминал ранее: что она вышла замуж за делового партнера своего отца.
И снова монтажер переходит к сверхкрупному плану Эвелин, слегка накладывая его на реплику Гиттеса; тем самым он в очередной раз демонстрирует ее нежелание прямо отвечать на вопрос. Внутренний кадр этого плана начинается с того, что Эвелин на мгновение смотрит Гиттесу в глаза, хотя не произносит ни слова; затем мы видим, как она опускает взгляд и пытается прикурить. Когда же Гиттес за кадром замечает, что у нее уже есть сигарета, монтажер удерживает сверхкрупный план, чтобы показать дискомфорт Эвелин, пока она вновь не опускает взгляд (внешний кадр – кадр 8). Это становится подсказкой к следующей перебивке, где героиня нервно тушит ранее зажженную сигарету (кадр 9).
За кадром Гиттес спрашивает, расстроило ли ее упоминание отца, а она (также за кадром) отвечает: «Что? Нет…» Когда же монтажер переходит к сверхкрупному плану Эвелин (внутренний кадр – кадр 10), она смотрит вниз, пытаясь избежать зрительного контакта, а затем поднимает взгляд и признает, что расстроило: «…да, немного».
Работа монтажера отчасти состоит в том, чтобы замаскировать недостатки и извлечь максимум из имеющегося материала. В фильме актриса Фэй Данауэй неодинаково произносит свои реплики. Примером служит диалог в плане с пепельницей (кадр 9) и последующая реплика, которая накладывается на сверхкрупный план (кадр 10). Визуально разбив две реплики – одна звучит за кадром, вторая в кадре, – монтажер сделал несостыковку менее заметной. Монтируя фильм, О'Стин был вынужден постоянно решать проблемы, связанные с актерской игрой Данауэй: «Как только мне не приходилось менять сыгранные ею сцены… она донельзя странно произносила реплики». Впрочем, О'Стин смог использовать неуверенность Данауэй и колебания интонации, чтобы, как он выразился, «они пошли фильму на пользу, ведь именно она кое-что скрывала»24.
Пока Гиттес расспрашивает Эвелин об отце, монтажер удерживает крупный план, чтобы продемонстрировать ее сомнения. Вопрос о том, из-за чего поссорились ее отец и муж – из-за нее или из-за департамента водоснабжения, – определенно приводит ее в замешательство. Однако после этого Эвелин несколько расслабляется: она уклоняется от ответа на провокационный вопрос, раскрыв неприятный факт о разрушенной дамбе, из-за которой ее отец и муж якобы прекратили общение. В этот момент монтажер может позволить себе сделать переход, взять передышку, пока в кабинет входит секретарша с контрактом (внешний кадр – кадр 11). Казалось бы, здесь монтажер переходит к неудачному плану (часть туловища секретарши), но на самом деле то, в какой момент она вручает Гиттесу контракт, значит куда больше, чем точное соблюдение правил монтажа.
Далее мы видим Гиттеса, который кажется не слишком заинтересованным в последующем рассказе Эвелин о дамбе. Зато он настораживается, спрашивая Эвелин, за что же ее муж не мог простить ее отца, после чего смотрит ей в глаза, как показано в кадре 12. Это тоже провокационный вопрос, но Эвелин отвечает на него прямо, так что нет необходимости переходить к ней. Когда Эвелин говорит, что с тех пор ее отец и муж не разговаривают, мы видим, что Гиттес снова поднимает взгляд, поскольку знает, что это неправда: ранее его помощник сфотографировал Кросса и Малрэя во время спора. Вот только Эвелин, судя по всему, ничего об этом не знает, а значит, опять же нет необходимости переходить к ней. Зато, глядя на Гиттеса, зрители наблюдают, как теперь уже он становится тем, кто утаивает информацию. Финал сцены символизирует незначительность их профессиональных отношений: мы видим дальний план Эвелин, подписывающей контракт, и Гиттеса, настороженно за ней наблюдающего (внешний кадр – кадр 13).
Сцена вторая: признание
За пятьдесят минут, прошедшие с момента предыдущей сцены, зритель вместе с Гиттесом пережил обескураживающее приключение, раскрывая ложь и тайны Эвелин одну за другой. Между Эвелин и Гиттесом завязываются романтические отношения, из-за чего ставки становятся еще выше, ведь теперь речь идет о чувствах. Гиттес чувствует, что его предали, поскольку убежден, что Эвелин силой удерживает женщину, которую он счел подругой Малрэя, и хуже того – что Эвелин убила собственного мужа в приступе ревности. Сцена начинается с того, как Гиттес бежит к дому, где Эвелин прятала девушку.
МЕСТО ДЕЙСТВИЯ: УЛИЦА, ДЕНЬ
Дальний план автомобиля, подъезжающего к жилому дому. Он проезжает мимо бунгало, сворачивает на подъездную аллею. Гиттес выходит из машины и направляется к передней двери.
ПЕРЕХОД К:
Второй средний план Гиттеса у передней двери. Он стучит в дверь, открывает слуга-китаец (Кан). Гиттес пытается его оттолкнуть и пройти, но Кан удерживает его.
КАН
Подождите.
ГИТТЕС
Нет, ты подожди.
Они спорят на китайском, и Гиттес протискивается мимо него, а камера следует за ним внутрь дома. По лестнице сбегает запыхавшаяся Эвелин и встает между ними.
ПЕРЕХОД К:
Второй средний план Кана, Эвелин и Гиттеса
ЭВЕЛИН
Как поживаешь? Я звонила тебе.
(Кану, отмахиваясь) Все в порядке.
ПЕРЕХОД К:
Второй средний план Эвелин и Кана поверх плеча Гнттеса.
ЭВЕЛИН
Ты спал сегодня?
ГИТТЕС
Конечно.
Кан закрывает дверь и начинает подниматься по лестнице.
ЭВЕЛИН
А ты обедал? Кан может тебе что-нибудь принести.
ГИТТЕС
Где девушка?
ЭВЕЛИН
Наверху, а что?
ГИТТЕС
Я хочу с ней поговорить.
ЭВЕЛИН
Она сейчас принимает ванну. Зачем тебе с ней говорить?
ГИТТЕС
Собираешься куда-то?
Гиттес проходит мимо нее в гостиную, мимо наполовину собранных чемоданов. Камера на мгновение останавливается на багаже.
ЭВЕЛИН
(за кадром)
Да, у нас поезд на пять тридцать.
ПЕРЕХОД К:
Первый средний план Гиттеса. Камера панорамирует вслед за ним, по мере того как он пересекает комнату, затем вниз, к телефону. Он поднимает трубку и набирает номер.
ЭВЕЛИН
(за кадром)
Джейк?
ПЕРЕХОД К:
Первый средний план Эвелин. Камера панорамирует вслед за ней, по мере того как она пересекает комнату, двигаясь по направлению к Гиттесу, пока они оба не оказываются в кадре.
ГИТТЕС
…Джей Джей Гиттес. Лейтенанта Эскобара.
ЭВЕЛИН
Что… Слушай, в чем дело? Я же сказала, у нас поезд…
ГИТТЕС
(прерывая ее)
Придется тебе опоздать на поезд!
(в трубку)
Лу, встреть меня в доме 1972, Кэнион-Драйв…
Да, как только сможешь.
ЭВЕЛИН
Зачем ты это сделал?
Камера панорамирует за Гиттесом, который проходит мимо нее и идет прочь от камеры.
ГИТТЕС
Знаешь хороших адвокатов по уголовным делам?
ЭВЕЛИН
(за кадром)
Нет.
Камера останавливается на среднеобщем плане – Гиттес садится на диван, открывает портсигар.
ГИТТЕС
Не волнуйся… Могу посоветовать тебе парочку. Они много берут, но ты себе можешь позволить.
Теперь в кадре – на переднем плане – появляется спина Эвелин.
ЭВЕЛИН
Пожалуйста, объясни, что происходит.
Он закуривает, достает из кармана сложенный платок, кладет его на стол и раскрывает, демонстрируя завернутые в него очки.
ГИТТЕС
Я нашел их у тебя во дворе, в пруду. Они принадлежали твоему мужу, не так ли?
ПЕРЕХОД К:
КАДР 1
Сверхкрупный план Эвелин. Она удивлена.
КАДР 2
ГИТТЕС (без перерыва, за кадром)
Не так ли?
ЭВЕЛИН
Я не знаю… возможно.
ПЕРЕХОД К:
Крупный план Гиттеса. Он встает, оказываясь прямо перед камерой.
КАДР 3
ГИТТЕС
Да, точно!
Камера следует за ним, пока он уходит от Эвелин.
ГИТТЕС (без перерыва)
Там-то он и утонул.
Он поворачивается к ней.
ПЕРЕХОД ОБРАТНО К:
Сверхкрупный план Эвелин.
ЭВЕЛИН
(неверяще)
Что?
ГИТТЕС
(за кадром)
Нет времени изображать шок.
Патологоанатом…
ПЕРЕХОД К:
Сверхкрупный план Гиттеса.
ГИТТЕС
…сказал, что у него в легких была соленая вода. Поверь мне на слово. Я хочу знать, как это произошло, я хочу знать, почему, и я хочу знать это до того, как приедет Эскобар, так как я не хочу терять лицензию.
ПЕРЕХОД ОБРАТНО К:
Сверхкрупный план Эвелин.
ЭВЕЛИН
Я не знаю, о чем ты говоришь. Это самое сумасшедшее, самое безумное, что я…
Он хватает ее.
ГИТТЕС
(кричит, за кадром)
Прекрати! Я упрощу тебе жизнь.
ПЕРЕХОД ОБРАТНО К:
Сверхкрупный план Гиттеса.
ГИТТЕС
Ты взревновала. Вы подрались. Он упал. Он ударился головой. Несчастный случай. Но эта девушка – свидетель.
ПЕРЕХОД ОБРАТНО К:
Сверхкрупный план Эвелин. Она смотрит на него, не веря тому, что слышит.
КАДР 4
ГИТТЕС
(за кадром)
Так что ты решила ее заткнуть. У тебя духу не хватает убить ее, но хватает денег, чтобы она не болтала. Да или нет?
ЭВЕЛИН
НЕТ!!!
ПЕРЕХОД ОБРАТНО К:
Сверхкрупный план Гиттеса. Он медлит.
ГИТТЕС
Кто она? И не надо этого дерьма про то, что она твоя сестра, у тебя нет сестры.
ПЕРЕХОД ОБРАТНО К:
Сверхкрупный план Эвелин.
ЭВЕЛИН
Я сказала тебе правду.
ПЕРЕХОД ОБРАТНО К:
Сверхкрупный план Гиттеса. Он выпускает дым через нос.
КАДР 5
На мгновенье он успокаивается.
ГИТТЕС
Хорошо. Как ее зовут?
Пауза.
ЭВЕЛИН
(за кадром)
Кэтрин…
Пауза.
ГИТТЕС
Кэтрин. Фамилия?
ПЕРЕХОД ОБРАТНО К:
Сверхкрупный план Эвелин. Пауза.
ЭВЕЛИН
Она моя дочь.
ПЕРЕХОД ОБРАТНО К:
КАДР 6
Сверхкрупный план Гиттеса. В ярости он замахивается.
КАДР 7
ПЕРЕХОД К:
Первый средний план Гиттеса и Эвелин. Он дает ей пощечину.
КАДР 8
ГИТТЕС
Я сказал говорить правду!
ЭВЕЛИН
Она моя сестра.
Он снова дает ей пощечину.
ЭВЕЛИН
(без перерыва)
Она моя дочь.
Он снова дает ей пощечину.
ЭВЕЛИН
(без перерыва) Моя сестра, моя дочь!
Он бьет ее по щекам снова и снова. Она плачет.
ГИТТЕС
Я сказал, говори правду!
Он хватает ее и швыряет через комнату. Она падает на диван. Пытается сесть.
ЭВЕЛИН
Она и моя сестра, и моя дочь!!!
Она всхлипывает, но внезапно вскидывается.
КАДР 9
ПЕРЕХОД К:
Среднеобщий план лестницы. Кан торопливо спускается по ступенькам.
КАДР 10
ЭВЕЛИН
(без перерыва, за кадром)
Кан, вернись! Ради бога, пусть она не спускается, вернись!
ПЕРЕХОД К:
Сверхкрупный план Эвелин в профиль. Она поворачивается к камере, по лицу стекают слезы. Она смотрит вверх, на Гиттеса, потом отворачивается.
ЭВЕЛИН
Мой отец и я…
(закрывает глаза, потом вновь смотрит на него)
Понимаешь? Или это слишком сложно для тебя?
ПЕРЕХОД К:
КАДР 11
Сверхкрупный план Гиттеса. Он смотрит на нее сверху вниз.
ПЕРЕХОД ОБРАТНО К:
КАДР 12
Сверхкрупный план Эвелин. Она смотрит ему в глаза, потом надолго отворачивается.
Она плачет, уткнувшись головой в столик.
ГИТТЕС
(за кадром)
Он тебя изнасиловал.
Она смотрит на него снизу вверх, потом отводит взгляд. Она уничтожена.
КАДР 13
ПЕРЕХОД ОБРАТНО К:
Сверхкрупный план Гиттеса, его реакция.
КАДР 14
Он медлит.
ГИТТЕС
И что потом?
ПЕРЕХОД ОБРАТНО К:
Сверхкрупный план Эвелин.
ЭВЕЛИН Я сбежала.
ГИТТЕС
(за кадром) В Мексику?
ЭВЕЛИН (кивает)
Холлис приехал и позаботился обо мне.
ПЕРЕХОД ОБРАТНО К:
КАДР 15
Сверхкрупный план Гиттеса.
ЭВЕЛИН
(за кадром)
Я не могла видеть ее.
КАДР 16
ПЕРЕХОД ОБРАТНО К:
Сверхкрупный план Эвелин. Она смотрит вниз, слезы катятся по щекам.
КАДР 17
Она смотрит на него снизу вверх.
ЭВЕЛИН
Мне было пятнадцать. Я хотела… но не могла… потом…
Теперь я хочу быть с ней. Хочу о ней заботиться.
ПЕРЕХОД ОБРАТНО К:
Сверхкрупный план Гиттеса.
ГИТТЕС
Куда ты хочешь забрать ее теперь?
ЭВЕЛИН
(за кадром)
Назад…
ПЕРЕХОД ОБРАТНО К:
Сверхкрупный план Эвелин.
ЭВЕЛИН
…в Мексику.
ГИТТЕС
(за кадром)
Что ж, тебе нельзя ехать на поезде. Эскобар будет искать тебя повсюду.
ЭВЕЛИН
(вставая)
А… а… а если самолетом?
ГИТТЕС
(за кадром)
Нет, еще хуже.
ПЕРЕХОД ОБРАТНО К:
Сверхкрупный план Гиттеса.
ГИТТЕС
Лучше просто уезжайте отсюда. Оставьте все вещи.
ПЕРЕХОД ОБРАТНО К:
Сверхкрупный план Эвелин.
ГИТТЕС
(за кадром)
Где живет Кан? Дай мне точный адрес.
ЭВЕЛИН
Хорошо.
Камера следует за ней, пока она идет обратно к лестнице и смотрит вниз.
ЭВЕЛИН
(без перерыва)
Эти очки… не принадлежали Холлису.
Она поворачивается к лестнице.
ГИТТЕС
(за кадром)
С чего ты взяла?
Она поворачивается, смотрит на него.
ЭВЕЛИН
Он не носил двухфокусные.
Она смотрит вниз – на очки, потом на него; резко поворачивается и идет к лестнице.
КАДР 18
ПЕРЕХОД ОБРАТНО К:
Сверхкрупный план Гиттеса. Он провожает ее взглядом, пока она поднимается по лестнице.
КАДР 19
Он смотрит вниз, раздумывая о чем-то. Делает несколько шагов, потом останавливается, снова смотрит вниз.
ПЕРЕХОД К:
Перебивка – очки, лежащие на платке.
Он поднимает их, переворачивает. Рука начинает исчезать из кадра…
ПЕРЕХОД К:
КАДР 20
Второй средний план Гиттеса. Он засовывает очки в карман пиджака.
КАДР 21
Он думает, затем поднимает взгляд.
ПЕРЕХОД К:
Среднеобщий план лестницы.
На лестнице появляются Эвелин и девочка-подросток.
ЭВЕЛИН Кэтрин, поздоровайся с мистером Гиттесом.
Камера немного наезжает, приближая изображение двух женщин.
КЭТРИН (застенчиво) Привет.
ПЕРЕХОД ОБРАТНО К:
Второй средний план Гиттеса.
ГИТТЕС (мягко улыбается) Привет.
ПЕРЕХОД ОБРАТНО К:
Среднеобщий план лестницы.
Эвелин кивает дочери, и та возвращается наверх.
ЭВЕЛИН
Он живет в доме 1712 на Аламеде. Ты знаешь, где это?
ПЕРЕХОД К:
Гиттес крупным планом.
Камера приближается. Его реакция незамедлительна.
ГИТТЕС
Конечно.
Он опускает взгляд и погружается в размышления.
ПЕРЕХОД К:
КАДР 22
Среднеобщий план – Гиттес смотрит в окно на улицу.
На переднем плане Гиттес опускает жалюзи, а на заднем, за окном, Эвелин, Кэтрин и Кан садятся в машину и уезжают.
Разбор
Если первая сцена сводилась к сокрытию правды, в этой раскрывается истина. До этого момента неопределенные взгляды и поступки Эвелин говорили громче слов, но в этой сцене Гиттес и зритель требуют ответов, и смена тона отчетливо отражается в том, как снят и смонтирован этот эпизод.
Как только Гиттес входит в дом, они с Эвелин оказываются буквально втиснуты в кадр. Столь близкое положение актеров друг к другу отражает интимную близость, в которую они вступили ранее, а также гнев Гиттеса, ведь по мере того как он все больше впадает в ярость, монтаж тоже набирает обороты.
Происходящее не на шутку ускоряется, когда Гиттес предъявляет Эвелин неопровержимую улику – очки, которые, как он утверждает, принадлежали ее мужу (внешний кадр – кадр 1). Монтажер придержал первый сверхкрупный план Эвелин до этого момента, ведь ее реакция имеет важнейшее значение (внутренний кадр – кадр 2). Кроме того, монтажер воспользовался незначительным наложением реплик, переходя к плану Эвелин, удовлетворив тем самым зрителя, которому отчаянно хочется увидеть ее реакцию.
Когда Гиттес требует от Эвелин ответа, действительно ли очки принадлежали ее мужу, монтажер делает выбор в пользу крайне мощного визуального решения. Он переходит к Гиттесу (внутренний кадр – кадр 3) в разгар движения, когда тот вскакивает посреди спора, а затем удерживает кадр с расхаживающим туда-сюда Гиттесом, сохраняя накал.
С этого начинается чередование сверхкрупных планов Гиттеса и Эвелин и наложение реплик. Гиттес меж тем обвиняет Эвелин в убийстве мужа. Когда Гиттес намекает, что Эвелин могла причинить девушке вред, говоря, что она свидетель, он тем самым ужасно ранит ее, и здесь монтажер переходит к следующему плану, показывая мучительную бессловесную реакцию женщины (внутренний кадр – кадр 4). Затем Гиттес спрашивает Эвелин, верны ли его подозрения, и она кричит «нет». Пыл, с которым она отрицает обвинения, на мгновение заставляет Гиттеса усомниться в своих выводах, и он несколько сбавляет обороты. Гнев Гиттеса то затухает, то разгорается вновь, из-за чего меняется темп сцены. Если раньше реплики актеров накладывались друг на друга, теперь монтажер выдерживает паузу, прежде чем позволить каждому герою сказать свою фразу.
Когда Эвелин обещает рассказать правду, монтажер переходит к Гиттесу (внутренний кадр – кадр 5) и на мгновение останавливается на его изображении, позволяя герою выдохнуть через нос сигаретный дым и лишь затем продолжить расспросы.
Впрочем, это лишь затишье перед бурей, ведь далее монтажер переходит к плану, где Эвелин признается, что девочка – ее дочь, и мы становимся свидетелями очередного, еще более сильного взрыва ярости со стороны Гиттеса (внешний кадр – кадр 6). Услышав ответ, Гиттес решает, что Эвелин снова лжет: он полностью теряет самообладание и со всей силы дает ей пощечину. Монтажер удерживает этот план, пока Гиттес не занесет руку (внешний кадр – кадр 7). Затем он переходит к плану, где мы видим Эвелин (внутренний кадр – кадр 8), голова ее повернута в сторону после пощечины. Здесь срабатывает классический прием: услышав звук пощечины в момент перехода, зритель моргает, и ему кажется, что он увидел, как все произошло, хотя на самом деле это не так. На самом деле звук пощечины раздается несколько кадров спустя, в следующем плане Эвелин, но поскольку человеческий слух опережает зрение, нам кажется, что мы слышим звук в момент перехода.
Затем монтажер удерживает второй план с изображением Эвелин поверх плеча Гиттеса, в то время как последний еще четыре раза бьет ее по щекам в ярости из-за того, что она вновь и вновь, как ему кажется, лжет, сначала называя девочку своей сестрой, затем дочерью. Монтажер сохраняет напряжение, выдерживая этот план вплоть до того момента, как Гиттес швыряет Эвелин на диван. Драматичность момента достигает наивысшей точки, когда, упав, Эвелин поворачивается к нему и выпаливает: «Она и моя сестра, и моя дочь!» Напряженность момента прерывает пауза, когда внимание Эвелин привлекает что-то за кадром (внешний кадр – кадр 9). Далее нам показывают, что же она видит: по лестнице спускается слуга Кан (внутренний кадр – кадр 10). Временное затишье позволяет зрителю и Гиттесу осознать смысл странного и шокирующего признания Эвелин.
В этот момент настроение меняется: на смену гневу приходит эмоциональный надрыв, а темп действия замедляется. Несмотря на то что все предыдущие планы подстегивал прямой зрительный контакт, теперь переход к Эвелин обусловлен тем, что она то смотрит на Гиттеса, то отводит взгляд, и в этом проявляются боль и стыд, испытываемые ею в связи с признанием. После плана Кана монтажер переходит к сверхкрупному плану Эвелин: она мельком смотрит на Гиттеса, затем отводит взгляд и в отчаянии признает: «Мой отец и я…» Монтажер продолжает удерживать этот план, пока она на мгновенье закрывает глаза, потом с вызовом смотрит на Гиттеса: «Понимаешь? Или это слишком сложно для тебя?» (внешний кадр – кадр 11). Сразу после этой реплики мы видим сверхкрупный план Гиттеса (внутренний кадр – кадр 12), ведь монтажер знает: зритель умирает от желания увидеть его реакцию. Монтажер останавливается на этом плане, пока Гиттес выдерживает взгляд Эвелин и едва заметно сжимает челюсти.
При следующем переходе к Эвелин она смотрит ему в глаза, потом отводит взгляд и всхлипывает, склоняясь вперед, пока не касается лбом стола. Именно в этот момент отчаяния за кадром звучит голос Гиттеса: «Он тебя изнасиловал». Монтажер удерживает сверхкрупный план Эвелин, когда она с мольбой смотрит вверх, на Гиттеса, и мотает головой, словно пытаясь уничтожить все воспоминания, – к следующему плану он переходит примерно через девять секунд, когда она наконец отводит взгляд, не в силах справиться со стыдом (внешний кадр – кадр 13). Монтажер понимает, что теперь просто обязан вернуться к Гиттесу и продемонстрировать его реакцию (внутренний кадр – кадр 14). Мы видим все тот же сверхкрупный план, но на сей раз монтажер удерживает его дольше – около шести секунд, чтобы показать, что Гиттес и впрямь осознал случившееся. Он сердито смотрит вниз, у него бегают глаза; затем он наконец снова смотрит на Эвелин и тихо спрашивает, что случилось потом.
Здесь монтажер переходит к Эвелин: она в мучительных подробностях рассказывает о своей трагедии. Дважды она мельком посматривает на Гиттеса, но монтажер каждый раз делает переход, как только она отводит взгляд (внешний кадр – кадр 15). Затем происходит нечто интересное. Монтажер переходит к Гиттесу – мы видим короткий фрагмент, где он смотрит на Эвелин (внешний кадр – кадр 16), хотя для такого перехода нет особой причины. За кадром при этом звучит реплика «я не могла видеть ее», которая опять же не требует от Гиттеса конкретной реакции. Есть несколько объяснений такого перехода. Возможно, монтажер счел нужным показать Гиттеса, чтобы затем вернуться к Эвелин (внутренний кадр – кадр 17) в момент душераздирающей фразы («мне было пятнадцать») и произвести тем самым более сильный эффект. Также, возможно, монтажер перешел к Гиттесу, чтобы затем использовать другой дубль Данауэй, когда она произносит решающие слова. Как уже говорилось в разборе предыдущей сцены, игра актрисы отличалась некоторой неравномерностью, и зачастую ее приходилось сглаживать. На самом деле в этом плане Эвелин (кадр 17) заметно, что волосы актрисы кажутся более спутанными, чем в предыдущем дубле (кадры 11,13,15). Николсон везде играет ровно, но, возможно, перебивка с использованием сверхкрупных планов (кадры 12, 14, 15) потребовалась, чтобы замаскировать несостыковки монтажа, причиной которых стала манера Данауэй произносить реплики.
Еще одна возможная причина перехода к Гиттесу (см. кадр 16) заключается в том, что режиссер мог воспользоваться представившейся возможностью и вырезать часть диалога, которую счел излишней. В исходном сценарии после рассказа Эвелин о том, что муж позаботился о ней, а она не могла видеть свою дочь, Эвелин говорит: «Но я не хочу, чтобы она об этом знала. Я не хочу, чтобы она об этом знала». Гиттес говорит: «Так вот почему ты ненавидишь его». Эвелин отвечает: «…нет. За то, что отвернулся от меня, когда это случилось! Он не мог смириться… Я ненавижу его…» Возможно, эти реплики убрали еще во время съемок, задолго до монтажной, но когда бы ни урезали диалог, это был мудрый выбор. Эвелин не обязательно пояснять, что случилось, чтобы оправдать ненависть к отцу. В этом случае действует принцип «чем меньше, тем лучше».
За признанием Эвелин следует абсолютно новый драматический поворот, когда она рассказывает Гиттесу, что ее муж не носил двухфокусные очки. Она сообщает об этом между делом, направляясь к лестнице, но при этом смотрит Гиттесу прямо в глаза. Как только она разворачивается и начинает подниматься по лестнице (внешний кадр – кадр 18), монтажер делает переход. В момент перехода Эвелин находится у подножия лестницы, но сразу после него (внутренний кадр – кадр 19) Гиттес уже смотрит вверх. Назначение такого перехода – позволить зрителю увидеть мгновенность реакции, силу актерской игры, а не просто согласовать кадры, поскольку этот момент имеет решающее значение для фильма.
Затем монтажер удерживает в кадре Гиттеса, который явно что-то прикидывает, и это позволяет зрителю прийти к собственным выводам наряду с героем, понять, что, узнав, кому принадлежали очки, мы обнаружим убийцу. Чьи же еще это могут быть очки, кроме Малрэя? Кто достаточно стар, чтобы носить двухфокусные очки, и при этом желал смерти Малрэю?.. Ноа Кросс, конечно! В этот момент впервые с появления Гиттеса в коттедже звучит музыка, чтобы подчеркнуть всю мощь раскрытой истины. Монтажер все еще удерживает план Гиттеса, который на мгновенье медлит, смотрит вниз, погрузившись в размышления, – он остается в кадре на протяжении целых четырнадцати секунд: подходит к столу, вновь смотрит вниз. Это становится подсказкой для перехода к вставному кадру, где Гиттес поднимает со стола очки (внешний кадр – кадр 20).
Чтобы взять их, Гиттесу пришлось бы склониться над кофейным столиком, но уже в следующем плане (внутренний кадр – кадр 21) он стоит прямо и как раз собирается убрать очки в нагрудный карман. Скачок здесь – классический прием монтажа. Срабатывает он отчасти потому, что в кадре 20 рука Гиттеса практически исчезает из поля зрения камеры, притом что движение в самом разгаре, и даже в следующем плане оно продолжится. Кроме того, метод срабатывает, поскольку мы хотим, чтобы монтажер им воспользовался и придал драматичности этому моменту.
Рука во вставном кадре принадлежит вовсе не Николсону, исполнившему Гиттеса. Как пояснил О'Стин, «если ему [Полански] нужно было снять вставной кадр рук актера, он делал все сам, так ему было проще – кроме того, он в точности знал, как рассчитать время»25. Отчасти именно по этой причине перебивки, которые обычно кажутся статичными и разрушают сцену, в фильмах Полански выходят необыкновенно плавными. Впрочем, даже если речь идет о вставных кадрах с изображением женских рук, как в предыдущей сцене с Данауэй, О'Стин и Полански сумели сделать их визуально динамичными, постоянно монтируя материал во время движения.
В момент озарения Гиттеса и позже, когда он тепло встречает дочь Эвелин, действие по-прежнему сопровождается музыкой. Когда Эвелин называет Гиттесу адрес Кана, где они собираются спрятаться от полиции, монтажер делает резкий переход – как только она произносит свою реплику, – чтобы показать, насколько сильно реагирует на сказанное Гиттес. Музыка становится все громче. Кроме того, монтажер визуально подчеркивает драматизм ситуации, переходя к Гиттесу, пока камера еще не завершила приближение, а затем на мгновенье останавливается на Гиттесе, который задумчиво смотрит вниз (внешний кадр – кадр 22).
Позже мы узнаем, что Кан живет в Китайском квартале, там, где Гиттес однажды потерял любимую. Ранее, после любовной сцены с Эвелин, он признается: «Я хотел защитить одного человека, а в конце концов сам же ей и навредил». Удерживая в кадре Гиттеса, монтажер словно предрекает смерть в Китайском квартале – смерть Эвелин, еще одной женщины, которую он не смог спасти от трагедии.
Назад: Саспенс: «окно во двор»
Дальше: Экшен
