Кто он такой?

Однажды летней ночью на невысоком холме среди обширных лесов и полей стоял человек. По положению полной луны, которая клонилась к западу, он заметил то, чего не понял бы в других условиях: близился рассвет. Над землей стелился легкий туман, частично заволакивая низины; выше, в кронах деревьев, туман сгущался на фоне ясного неба. Вдали виднелись два или три фермерских дома, но ни в одном из них, естественно, не было света. Более того, если не считать собачьего воя вдали, нигде не было ни признака, ни намека на жизнь. Пес выл на одной ноте, скорее подчеркивая, чем развеивая ощущение одиночества.

Человек с любопытством озирался по сторонам. Местность выглядела знакомой, и все же он как будто никак не мог понять, кто он и где находится. Наверное, так мы поведем себя, восстав из мертвых, когда будем дожидаться призыва на Страшный суд.

В ста ярдах от него проходила прямая дорога, белевшая в лунном свете. Пытаясь, как скажут землемер или мореплаватель, сориентироваться на местности, человек медленно переводил взгляд туда-сюда и примерно в четверти мили южнее того места, где он стоял, заметил смутно серевшую в тумане группу всадников. Они скакали на север. За всадниками следовала колонна пехоты. При луне тускло поблескивали стволы ружей, лежащих на плечах. Пехотинцы маршировали медленно и молча. Еще одна группа всадников, еще одна рота пехоты, еще и еще одна – все они, не останавливаясь, проходили мимо холма, на котором стоял человек. За ними последовала артиллерийская батарея; канониры, скрестив руки, сидели на передках орудий или на зарядных ящиках. Нескончаемая процессия выходила из тумана на юге и исчезала в тумане на севере. До нашего наблюдателя не доносилось ни гула голосов, ни цокота копыт, ни скрипа колес.

В замешательстве человек решил, что он оглох. Произнеся последние слова вслух, он услышал собственный голос, показавшийся ему незнакомым. Незнакомыми были и звуки, и тембр… И все же он не оглох, а этого пока было достаточно.

Потом он вспомнил о природном явлении, получившем название «акустической тени». Если стоять в определенном месте, с какой-то стороны ничего не будет слышно. Во время битвы у Гейнс-Милл, в которой принимали участие сотни артиллерийских орудий, зрители, стоявшие в полутора милях на противоположной стороне долины Чикахомини, ничего не слышали, хотя отчетливо видели все. Бомбардировка Порт-Рояль, хорошо слышимая в Сент-Огастине, в ста пятидесяти милях к югу, оставалась совершенно неслышной в двух милях к северу при спокойной погоде. За несколько дней до капитуляции при Аппоматтоксе оглушительная канонада армий Шеридана и Пикетта не была слышна второму из двух командующих, который удалился от линии фронта всего на милю.

Такие подробности были неизвестны нашему герою, однако от его внимания не ускользнули другие поразительные особенности его положения. Бесшумный марш под луной очень встревожил его.

«Боже правый! – сказал он про себя, и ему снова показалось, будто его мысли произносит кто-то другой. – Если я не ошибаюсь, судя по их виду, мы проиграли сражение, и они идут в Нашвилл!»

Вдруг им овладело дурное предчувствие; ему показалось, что он скоро умрет. Обычно мы называем подобное чувство страхом. Человек быстро зашел за дерево, а молчаливые батальоны по-прежнему проходили мимо и исчезали в тумане.

Внезапно в затылок ему подул ветер. Повернувшись на восток, он заметил светло-серый свет на горизонте – первый признак наступающего дня. Дурное предчувствие усилилось.

«Надо уходить отсюда, – подумал он, – иначе меня обнаружат и возьмут в плен».

Он вышел из тени и быстро зашагал на восток. Добравшись до кедровой рощи, он оглянулся. Бесшумная армия скрылась из вида. В лунном свете лежала прямая и пустая белая дорога! И прежде озадаченный, он пришел в полное замешательство. Армия двигалась очень медленно; как могла она пройти так быстро? Он ничего не понимал. Шли минута за минутой; он утратил ощущение времени. Он напрасно ломал голову, пытаясь найти разгадку. Когда наконец он заставил себя стряхнуть оцепенение, над холмами уже показался краешек солнца. Но и при свете он не понял, что произошло, и по-прежнему был погружен в раздумья.

С обеих сторон лежали обработанные поля, на которых как будто совершенно не сказались разрушительные действия войны. Из труб над домами поднимались тонкие струйки сизого дыма, что свидетельствовало о том, что там готовятся к мирным дневным делам. Оборвав обращенный к луне заунывный вой, сторожевой пес бежал за негром, который вспахивал землю плугом, запряженным мулами. Герой рассказа с глупым видом смотрел на пасторальную картинку, как будто никогда в жизни не видел ничего подобного. Потом он приложил руку к голове, провел по волосам и, опустив руку, внимательно осмотрел ладонь. Очевидно успокоившись, он уверенно зашагал к дороге.