Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Вернувшись домой на следующее утро, Мерритт был вымотан. Накануне около одиннадцати вечера он сумел найти койку в местном каретном сарае, и спал на ней вместе с еще двумя мужчинами, чей храп был громче пушечных залпов. Затем он отдал последние деньги, чтобы добраться до Блаугдона. Его тело болело, глаза пересохли, а все остальное было… вывернутым и все еще выворачивалось. Ему нужно было… он точно не знал. Бежать, пока он не сможет пройти больше ни дюйма, чтобы потом спать целую неделю и заставить мозг разобраться со всеми этими новыми откровениями во сне. Было бы чудесно.
Бастард. Неужели это правда? С чего бы ей лгать об этом? Это согласовывалось с тем, что произошло, но…
Закопать, закопать, закопать.
Пока что придется обойтись тем, что он уставится в стенку. Может, Хюльда знает какой-то чай или настойку, которые его успокоят, и он сможет отдохнуть. Если бы все было настолько просто, что решалось бы сном.
Она все-таки взяла его лодку, так что он нанял человека, который перевез его через залив. Отдавая последние монетки, Мерритт заметил, что в двухстах футах к востоку привязана новая лодка – крупнее его собственной, вмещающая, наверное, восемь человек. Он с прищуром смотрел на нее какое-то время, пока хозяин лодки, в которой он стоял, не попросил:
– Эм. Вы не сойдете на берег?
Мерритт заставил свои ноги на восемь дюймов погрузиться в воду, не отрывая глаз от неизвестного морского судна. Кто к ним приехал? Не Флетчер…
Шлепнув себя дважды по каждой щеке, Мерритт заставил себя очнуться и потащился через густые травы и камыши в сторону дома. По крайней мере, это тихое убежище у него оставалось. По крайней мере, он мог укутаться в рутину, пока будет перестраивать историю своей жизни и решать, что делать дальше. По крайней мере, он мог положиться на Бет и Батиста, что все продолжит идти своим чередом, и на Хюльду…
Ему все еще нужно поговорить с ней. Он хотел – как только разберется со всем этим – бастард – и засунет куда подальше, как всегда делал. Потребуются время и слезы, и несколько несчастливых деревьев примут на себя удар, пока он будет стрелять по ним, а то и бить их кулаками, но он соберет себя по кусочкам, и они поговорят. В его паршивой жизни все еще могло быть что-то хорошее. Господи, пусть у него будет хоть что-то хорошее.
Эта надежда стала ему утешением. Крыльцо заворчало под ногами – Оуэйн был либо рад его видеть, либо чем-то встревожен. Может, лодкой? Заволновавшись, Мерритт ускорил шаг и открыл входную дверь.
Он споткнулся о сундук, стоящий прямо за ней.
Хюльдин сундук.
– Что за… – Он оставил дверь распахнутой и обошел сундук. Рядом с ним стоял чемодан. Он схватил его за ручку и приподнял – полный.
Что происходит?
В этот момент по лестнице спустились двое мужчин, совершенные незнакомцы в рабочей одежде. Они кивнули ему, прежде чем протиснуться мимо, взялись за сундук с разных сторон и потащили его на улицу…
Бет вышла из гостиной и вздрогнула, увидев его.
– Мистер Фернсби! Вы… – Она осмотрела его – он несомненно выглядел препогано – и слабо закончила: – В порядке?
– Едва ли. – Он поднял чемодан. – Это что такое?
Бет закусила нижнюю губу.
Хюльда спустилась по лестнице, не замечая его, пока не дошла до третьей снизу ступеньки. Она замерла, ее слишком большая сумка – которая тоже казалась набитой – была перекинута через плечо. Она побелела, увидев его.
– Какого черта здесь происходит? – Он помахал ее чемоданом. Его свежевыкрашенный фасад пошел трещинами. Он будто снова стоял возле манчестерской ратуши.
Хюльда подняла подбородок и сошла с последних ступенек. Ему показалось, что ее губы на миг дрогнули, но этот признак неуверенности исчез, как только она заговорила:
– Как вам известно, мистер Фернсби, БИХОК запросил мое возвращение в Бостон.
Он уставился на нее, ничего не понимая. Бет попятилась прочь из комнаты.
– БИХОК? – Его тон был жестче, чем он хотел. – Я думал, вы с ними уже поговорили. И вы остаетесь.
– Вас дезинформировали. – Она прочистила горло. Выпрямилась еще сильнее. – Это моя вина. Однако, раз вас не было дома…
– А у вас есть камень общения, которым вы почему-то не воспользовались, – перебил он.
Она продолжала:
– Я взяла все в свои руки. Я уезжаю сегодня, а новая экономка будет вам назначена в течение двух недель, если вы решите взять замену.
Он тупо смотрел на нее. Поставил чемодан, пинком закрыл дверь и рывком развернулся к ней.
– Значит, вы съезжаете, даже не оставив записки?
Ни письма. Ни слова. Ни следа.
Что-то острое и твердое собралось у него в груди.
– Вы сказали, что вы остаетесь.
Она запыхтела:
– Что я сказала, неважно. Я сотрудница БИХОКа, а не ваша…
Его сердце истекало кислотой.
– Это из-за того настырного Генеалогического общества, не так ли?
Она, казалось, была шокирована:
– Что вы имеете в виду?
Ложь, ложь, снова ложь. Почему все ему лгут?
– Вы отлично знаете, что я имею в виду. – Он подошел к ней вплотную, и Бет окончательно испарилась. – Я знаю, что вы с ними встречались. Не лгите мне. Вы уезжаете, потому что этот дом приручен, а я не какой-то там распрекрасный волшебник. В вашей скучной жизни не осталось больше ничего интересного, вот вы и уходите.
Хюльда широко распахнула глаза. Щеки покраснели.
– Да как вы смеете выдвигать столь нелепые предположения! И как смеете вы судить меня, когда сами провели последние тридцать шесть часов, гоняясь за какой-то девицей по всей Новой Англии?
– Девицей? Девицей? – Кислота воспламенилась, плавя его пальцы и выжигая весь воздух. – Если она девица, то я тогда кто?
Хюльда покраснела еще сильнее. Сжала губы в жесткую линию.
– А, Хюльда? – давил он. – Потому что я в этом столь же виновен, как и она.
Сжав лямку своей сумки, Хюльда протиснулась мимо него и подхватила чемодан.
– Я не обязана все это выслушивать. Нас с вами не связывает контракт.
– Контракт! – рявкнул он. – Так давайте-ка я вам помогу с этой праведной тирадой, а? Я еще и бастард! Безработный, озабоченный, лишенный магии бастард. Едва ли я достаточно хорош для таких претенциозных экономок, должен признать!
Она развернулась на каблуках.
– Вы наглый, отвратительный человек! Не смейте вешать свои недостатки на меня или на кого-либо еще в этом доме! – сказав это, она решительно зашагала к двери.
– Ну и уходите! – ревел он ей вслед. – Уходите, как и все остальные!
Она хлопнула дверью.
Костер обжигал жаром и льдом. Он чувствовал себя заряженным ружьем со взведенным курком; ему нужно было во что-то выстрелить. Развернувшись, он ударил в стену так сильно, что та треснула, а по руке пробежала раскаленная добела боль.
Портрет осуждающе цыкнул у него за спиной, и стена восстановилась.
Сжав пальцами переносицу, Мерритт плюхнулся на нижнюю ступеньку и уперся локтями в колени.
– Как и все остальные, – прошептал он и зажмурился так крепко, что ни одна слезинка не могла прорваться.
Хюльда не могла припомнить последний раз, когда она так злилась.
Было так неловко, что Мерритт – мистер Фернсби, то есть – застал ее побег, но почему она должна была объясняться? Это ведь не ложь, что БИХОК хотел ее возвращения. Мира неоднократно требовала этого. И какое ему дело? Упаси боже что-то нарушит ход его удобной жизни! «Я только-только к вам привык», – так он ей однажды сказал. Человеку не полагается получать услуги только потому, что он к ним «привык».
А его предположения о ней и Генеалогическом обществе… как ужасающе грубо. Он ведь знал, что она поехала туда найти информацию для него. Его слова были полны злобы и сбивали с толку. Что заставило его вести себя как дикарь? Может, он просто показал, каков он на самом деле.
Она странным образом была даже рада этой ссоре. Злость была проще, чем уныние, унижение, отчаяние. Она держалась за свою злость.
Хюльда сумела немного притупить это чувство к тому моменту, как добралась до БИХОКа; грузчики доставят вещи на ее временную квартиру, пока Мира не отошлет ее в Новую Шотландию. Затащив свою сумку вверх по лестнице, Хюльда с облегчением увидела, что ее подруга стоит над столом мисс Стиверус, просматривая какие-то документы. Самой секретарши на месте не было.
Мира подняла глаза, услышав ее шаги, и тут же подскочила, широко улыбаясь. Хюльда не удержалась и улыбнулась в ответ. О, как приятно, когда тебя ценят. Бальзам для ее израненной души.
– Ты вернулась! – Она заметила сумку. – Ты насовсем?
Хюльда кивнула, и этот жест принес ей чувство полного удовлетворения.
– Ты будешь счастлива узнать, что я обдумала твои слова и решила, что ты права. Я готова к любой работе, которую ты мне поручишь, даже бумажной, – что угодно, лишь бы не сидеть без дела.
Мира хлопнула в ладоши, прежде чем обнять Хюльду.
– Я так рада! О, как же будет здорово, что ты рядом, пусть и ненадолго. Я с минуты на минуту жду новостей из Лондона. – Она замолчала. – Хюльда, ты в порядке? Я чувствую…
– Пожалуйста, не надо. – Хюльда выставила руку вперед, копаясь в собственных мыслях, пряча самые болезненные и выставляя вместо них детальное описание кабинета. – Я знаю, ты поневоле считываешь сильные мысли, но пожалуйста… Я потом объясню.
Мира нахмурилась.
– Конечно, если ты этого хочешь.
Под кожей защекотало от облегчения.
– Да.
Мира подобрала папку.
– Мне нужно сравнить это с другими находками. Это займет всего минутку. Ты подождешь?
– Пойду, наверное, вещи разбирать, – Хюльда похлопала по сумке.
– Конечно, я к тебе зайду. – Мира сжала ее руку, на лице отразилось сочувствие – выражение, с которым Хюльда была слишком хорошо знакома, она видела его уже у столь многих. Мира нырнула в свой кабинет, забрав с собой свою жалость.
Перевесив тяжелую сумку на другое плечо – таскать с собой ломик, среди прочего, через штаты было физически нелегко, – она направилась к лестнице, пытаясь игнорировать раздражающую боль над диафрагмой. Ей просто нужно погрузиться в работу. Занять себя. Она молилась, что бумаг будет много…
– Миссис Ларкин! – Мисс Стиверус спешила к ней по смежному коридору. – Вот так удача! Я побежала отправить вам телеграмму, а вы и сами здесь!
Хюльда замерла, не понимая:
– Насчет чего телеграмма?
– Вашего отчета. – Она жестом пригласила Хюльду за собой, затем скользнула за свой стол и, порывшись в стопке документов, вытащила письмо, которое Хюльда отослала через ветряного голубя. – Просто я его копировала, и, ну, я изучала метафизическую геологию какое-то время, до того, как пришла сюда работать. – Она застенчиво посмотрела на нее из-под ресниц. – А вы упомянули турмалин, и я подумала… ну, я пошла и проверила, чтобы наверняка, и не думаю… то есть, не мне вас поправлять…
Хюльде не хватало терпения выслушивать подхалимство, только не сегодня.
– Ближе к делу, Сэди.
– Да, да. – Она отложила листок. – Просто дело в том, что турмалин может удерживать волшебный заряд лишь около недели, а потом он рассеивается.
Хюльде потребовалось несколько секунд, чтобы это переварить.
– Вы уверены?
Мисс Стиверус кивнула.
– Но это бессмысленно. – Она поправила сумку. – Единственное, что могло бы перезаряжать турмалин, – это дух волшебника, а у него нет охранных чар. Он их никогда не демонстрировал, и в его генеалогических записях подобных упоминаний нет.
Мисс Стиверус пожала плечами:
– Я могу показать вам то исследование, если хотите, но если турмалин испускает магию, то он тянет ее из другого источника.
Хюльда покачала головой:
– Да, я бы хотела посмотреть.
– Минутку. – Секретарша ускакала прочь по коридору, из которого пришла.
Хюльда постучала ногтями по крышке стола. Это не имело никакого смысла. Может, она что-то проглядела, или данные о Манселях были неполными, или…
Всплыло воспоминание – охранный щит распался, когда Мерритт постучал по нему. А перед тем она рассказывала ему о мистере Хогвуде. Охранные часы – дисциплина защитная, а если Мерритт ощутил потребность ее защитить…
Он указал мне направление… Он сказал: «Ищи», – как будто направлял меня. К вам… Он ткнул пальцем, наверное. Только без пальца.
Тело Хюльды разом обмякло, и сумка упала на пол.
Не мог же это быть… Мерритт… или мог?
Она должна была узнать. Желание знать разгорелось в ней, как будто кузнец приделал мехи к ее легким и засунул железо ей в горло. Подхватив сумку, Хюльда бросилась к лестнице и чуть не свалилась с нее, ее ноги двигались слишком быстро.
Сэди Стиверус окликнула ее, но Хюльде нужно было заняться собственным исследованием.
Мистер Гиффорд встал из-за стола, когда Хюльда ворвалась в фойе Генеалогического общества распространения магии, лишь чудом не прищемив юбку закрывающейся дверью.
– Мисс Ларкин! Как пожи…
– Я должна немедленно увидеть ваши записи. Эскорт не требуется. Дело БИХОКа. Мне нужно что-то заполнить, прежде чем спуститься?
Мужчина не знал, что и сказать.
– Н-нет, позвольте, я лишь запишу ваше имя…
Она пронеслась мимо него, схватила фонарь и спустилась по винтовой лестнице в подземную библиотеку. Она сумела зажечь фонарь, даже не достигнув пола. Запахи плесени и старого пергамента накатили на нее волной. Она пробиралась мимо полок, пока наконец не разыскала коробку, в которой хранились все записи на фамилию Фернсби. Схватив ее, она нашла тот же стол, за которым сидела в прошлый раз, и принялась за работу.
Досье было больше, чем на Манселей, и, разложив его на столе, она добрых пять минут искала его имя. Мерритт Фернсби, записан следом за Питером Фернсби и Роуз Фернсби. Две сестры: старшую звали Скарлет, а младшую – Беатрис. Сердце кольнуло, когда она прочла имена семьи, выбросившей его, – семьи, о которой он не хотел говорить, – но, изучив семейные связи, она ощутила опустошение.
Никаких данных о магии. Ни приблизительных цифр, ни обозначений школ.
Она откинулась на спинку стула, сбитая с толку. Если не Мерритт, тогда что…
Так давайте-ка я вам помогу с этой праведной тирадой, а? Я еще и бастард! Безработный, озабоченный, лишенный магии бастард.
«Бастард», – повторила она, и в этот раз ей стало еще больнее от его слов, его самоуничижительный гнев вышел в ее памяти на передний план, все еще свежий, все еще жгучий. Если Мерритт и правда бастард, тогда его семейное дерево будет неправильным…
Хюльда замерла. Она ведь еще не разобрала вещи. Сунув руку вниз, она стала рыться в своей большой сумке, пока не нашла БИХОКовское досье на Уимбрел Хаус. Досье, в котором был короткий список прежних жильцов.
Она разложила его на столе. Нашла имя прошлого владельца, Аниты Николс – бабушки Мерритта по матери, если она правильно помнила. Она, очевидно, выиграла дом и землю в какой-то азартной игре у мистера Нельсона Сатклиффа, который унаследовал его от отца. Который получил его от своего брата. Ни один из них там не жил.
Хюльда опрокинула стул, спеша к полкам, достала досье на Манселей и вернулась к столу. Разложила его поверх досье Фернсби. Нашла Горация и Эвелин, их дочерей – сестер Оуэйна. Она проследила за их линией до…
Вот! По линии Крисли была некая Мэри Мансель, которая вышла за Джонсона, а их третья дочь вышла за Сатклиффа! Семьи были связаны!
Она прикусила губу. Задумалась. Схватила фонарь и пошла наверх.
– Мистер Гиффорд, – сказала она измученному клерку, – есть ли способ отследить генеалогические связи по местности?
– Эм. Да, есть… Прошу. – Он выровнял стопку бумаг и отвел ее назад в темноту, взяв себе другой фонарь. Он повел ее глубже в подвал, к другим стеллажам. – Вот эти – по местности. Вы знаете, что ищете?
Хюльда щелкнула пальцами, пытаясь вспомнить. Место рождения Мерритта не было указано в досье на Уимбрел Хаус, но мистер Портендорфер его упоминал.
– Нью-Йорк. Нью-Йорк… Корова, нет, не то. Что-то про скот…
– Кэттлкорн? – предположил мистер Гиффорд.
– Да! Да, Кэттлкорн.
Он прошел мимо пары стеллажей, не спеша изучая указатели, оставив Хюльду силком усмирять беспокойные руки и ноги. Когда он наконец выдвинул одну из ячеек, Хюльда выхватила ее, бросила «спасибо» и потащила к своему столу.
Она открыла папки на самых свежих записях.
– Сатклифф, – бормотала она, водя пальцем. – Сатклифф, Сатклифф…
Сатклифф, Нельсон. Никаких обозначений магии, хотя возле имени его дедушки значилось Ох10, а у двоюродного дедушки – Об12. Вверх по линии прослеживалась целая россыпь других меток.
Значит, Нельсон Сатклифф проживал в Кэттлкорне и обладал теми магическими метками, которые искала Хюльда… Если этот человек – биологический отец Мерритта, тогда это и правда Мерритт порождал те чары. Должно быть, он использовал магию общения, чтобы найти ее в ночь нападения! Она рассмеялась, не в силах поверить в это. Все это время Мерритт сам добавлял чар…
И он не знал. Он не знал…
– О боже. – Она выудила свой камень общения.
– Мисс Ларкин?
Она подскочила.
– Ой, мистер Гиффорд. Я и забыла, что вы здесь.
Он посмотрел на тот беспорядок, что она устроила на столе.
– Вам помочь разобраться с чем-нибудь?
– Я… Нет. Но мне понадобится сделать несколько копий. Пожалуйста.
Он кивнул.
– Я принесу вам карандаш и бумагу.
Она подождала, пока он сам и его фонарь не скроются на лестнице, и активировала селенит.
– Мерритт? – сказала она. – Мерритт, я нашла кое-что очень важное.
Она замолчала, камень казался ей очень тяжелым. Если все это – правда… Мерритт был родственником Оуэйна. Она вот-вот прочертит эту линию.
Нет ответа.
– Мерритт, это Хюльда. Я знаю, что вы злитесь, но мне нужно с вами поговорить! Это касается дома. И Оуэйна, и вас.
Нет ответа.
– Вот нахал, – пробормотала она. Она сделает копии и попытается еще раз. Если он все равно не ответит, что ж… она сама вернется на остров Блаугдон и заставит его.
Уж во всяком случае, разминка ей не помешает.
Мерритт сидел в столовой, во главе стола, комната была тускло освещена расставленными тут и там свечами, ставни закрыты, чтобы не впускать в дом сумерки. Он сидел на стуле, ссутулившись, и безвольно подпирал лоб ладонью. Оба локтя лежали на столе, но это его дом. Может класть локти куда пожелает.
Он чувствовал, что Бет и Батист смотрят на него, а сам протыкал и протыкал горошину вилкой, снова и снова, пока она не стала напоминать вынутую из раковины устрицу, потом перешел к изувечиванию следующей. Он так и не смог уснуть. Тело казалось тяжелым, но пустым, в голове туман, внутренности онемели. Но онемение – это хорошо. Он очень старался ни о чем не думать, потому что мысли нарушали его апатию. К тому же он очень устал думать. Может, если он больше никогда не станет спать, он и думать не сможет. Неплохо ведь?
Он начинал сожалеть, что в доме не было алкоголя.
Бет пробормотала:
– Я заберу вашу тарелку.
Мерритт поднял голову, хотя она обращалась к Батисту. Они оба уже доели свой ужин. А еда Мерритта остывала и погибала медленной и мучительной смертью от ударов серебряных вил.
Вздохнув, он отложил свое оружие.
– Простите, Батист. Вы не виноваты. Если честно, мясной пирог – моя любимая еда.
Батист нахмурился:
– Знаю.
Мерритт немного оживился.
– Правда? – Он не помнил, чтобы говорил об этом.
Повар неловко посмотрел на Бет.
– Э-э… Меню – это дело миссис Ларкин. Она выбрала.
Мерритт поник.
– О, – вот вам и вся апатия. Винт горечи начал закручиваться вверх, к груди. Он уставился на золотисто-коричневую корочку, что лежала перед ним. Подобрал вилку и напал на нее, но не смог заставить себя поесть.
Может, завтра Батист приготовит суп, чтобы Мерритт мог в нем утопиться. Хотя ему действительно нужно что-то съесть. Ему станет только хуже, если он этого не сделает. Поднеся крохотный кусочек ко рту, он пожевал, едва отмечая вкус.
Вытирая руки о фартук, Бет сказала:
– У меня есть ромашковый чай, если хотите.
А, ромашка. Успокаивающая, сонная ромашка.
– Заварите как можно крепче, пожалуйста. Спасибо.
Бет кивнула и пошла в сторону кухни, но внезапно остановилась, сделав всего три шага. Повернулась обратно, к Мерритту – нет, к окну.
Мерритт сел прямо.
– В чем дело?
Бет сжала губы.
– Я что-то чувствую. Что-то плохое…
Стекло разлетелось вдребезги, осыпав осколками голову и спину Мерритта и погасив половину свечей.
Бет закричала.
– Все вниз! – выкрикнул Мерритт, падая со стула и забираясь под стол. Землетрясение? Но земля не двигалась…
Стол дернулся; что-то плотное ударилось о дальнюю стену, раздался глубокий стон. Сердце Мерритта колотилось где-то в горле, когда он прополз под столом и увидел Батиста, сползшего вниз по стене, кровавый след на ней тянулся к его голове.
– Батист! – Мерритт бросился к нему, но тут же гигантская невидимая рука схватила его и развернула.
В тенях столовой стоял мужчина, черный плащ развевался вокруг него, высокий белый воротник подпирал лицо. Это был высокий человек, широкоплечий, его темные волосы были зачесаны на одну сторону. На щеках красовались длинные бакенбарды.
А еще рядом с ним скулила собака, какой-то терьер на поводке.
– Мистер Фернсби, нас друг другу не представили, – сказал мужчина с английским акцентом.
Бет, поднимаясь с пола, сказала:
– Вы Сайлас Хогвуд.
У Мерритта внутри все оборвалось.
Англичанин прорычал:
– А ты – заноза в моем боку.
Чары, удерживающие Мерритта, исчезли, и он упал на землю с высоты нескольких футов. Он неловко приземлился на ногу, и острая боль пронзила ее, когда он свалился на пол. Те же чары захватили Бет и пришпилили ее к потолку.
Дом содрогнулся, и дальняя стена ожила, выдвинувшись вперед и ударив Сайласа в спину, чуть не сшибив его с ног. Он выпустил собачонку, которая убежала в приемную, зажав хвост между ног.
– О, не волнуйся, – нахмурился Сайлас, кладя ладонь на стену, – у меня есть планы на тебя.
Что-то сверкнуло – Мерритт ощутил это на языке – и дом затих.
– Что вам нужно? – Мерритт заставил себя встать, опираясь на правую ногу. Он взглянул на Батиста, голова которого завалилась набок. Грудная клетка, слава богу, все еще вздымалась. – Ее здесь нет!
– Я знаю. – Порыв ветра ударил Мерритту в спину, толкая его к высокому мужчине. Но когда Сайлас протянул к нему руку, та уткнулась в невидимую стену, и ветер стих.
Снова охранные чары. Тот турмалин?
Мерритт отшатнулся назад, схватившись за стул, чтобы удержать равновесие. Его сердце занимало все его туловище и пульсировало с силой урагана. Он отчаянно искал нож. Батист снова застонал – хороший знак.
Сайлас хохотнул, постучав затянутыми в перчатку костяшками пальцев по щиту.
– Очень умно. Я почувствовал вашу магию, когда вы явились за ней. Двое по цене одного. Как щедро.
Мерритт замер.
– Магию? – Не было у него никакой магии. Что ему сейчас нужно, так это помощь: ружья были наверху. Веки Батиста затрепетали. Он присел на корточки рядом с ним и попытался помочь встать.
– А знаете, какие еще бывают охранные чары, мистер Фернсби? – спросил Сайлас. – Отражение заклинаний.
Он махнул рукой, и щит исчез. В четыре длинных шага англичанин дошел до Мерритта и схватил его за горло. Словно молния пронзила его от шеи и до самых ног. Все тело задергалось. Легкие силились втянуть воздух.
– Я всегда учусь на своих ошибках. – Темные глаза Сайласа отыскали Бет, все еще прикованную к потолку. – А вот стукачей я не люблю. – Он поднял вторую руку.
– Нет! – закричал Мерритт.
Бет начала хватать ртом воздух, как будто ее ударили под дых. Чары, удерживающие ее, развеялись, и она плашмя упала на пол, больше не шевелясь.
– Нет! – Мерритт вцепился в руку Сайласа, чуть не вырвавшись из его хватки, но чертово прежнее заклятье сковало его, заставив замереть на месте. Он едва мог моргать, не то что сражаться.
– Не люблю я и громкий груз. – Он усмехнулся, когда свет далекого маяка отразился от окна.
В голове у Мерритта зашумело, тысяча разных голосов перекрикивали друг друга, заполняя его мысли, блокируя все остальное. Он тряпичной куклой упал на пол, едва отметив скулеж той собаки.
И наконец-то заснул.
Войти с помощью соц. сетей: