Через несколько дней после появления в доме Батиста Мерритт с трудом разлепил глаза, в которые било солнце – прошлым вечером он забыл задернуть шторы. Ошметки странного сна намертво приклеились к изнанке его черепа. Что-то про гигантское дерево и говорящих козлов, а еще река Миссисипи вроде была божеством, но чем больше он старался сложить все воедино, тем разрозненней становились кусочки, пока ему не начало казаться, что он пытается выпить облако, а все детали напрочь забылись.
Потерев один глаз, он приподнялся, опершись на локоть, и мрачно уставился на окно.
И тут же замер, задержав дыхание на полувдохе.
Это было не его окно. Шторы были не те, и ковер. И комод… он был не его, как и зеркало над ним. Непонимание усилилось еще больше, когда он увидел, что его комод все еще на месте, возле ближайшей к нему стены. Его стена, его угол, его корзина для белья. Но вот рядом с корзиной… часть стены была не его стеной. Она была белой по сравнению с его кремовой. И вторая половина кровати была не его. Одеяла были другие и, собственно, оказались неаккуратно сплавлены с его одеялами.
Но что еще важнее, под ними спала женщина. А именно Хюльда Ларкин.
Он уставился на нее, тревога пробежала вверх от пупка, отразилась от солнечного сплетения и разлетелась по рукам и ногам. Он отчаянно пытался вспомнить прошлую ночь…
Вот только та часть кровати, на которой лежала Хюльда, была не его кроватью.
Мерритт напряженно выдохнул. Дом снова сдвинулся, посреди ночи! Перестроил спальни, разрезал его и ее комнаты пополам и склеил!
А на нем не было штанов.
На лбу выступил холодный пот, и он быстро натянул одеяло на бедра и попытался решить, что лучше: тихонько смыться или сразу разбудить Хюльду. Оба варианта ни к чему хорошему бы не привели.
Он переполз поближе к краю матраса, мысленно поклявшись отныне спать полностью одетым.
Свесив ноги вниз, он оглянулся на Хюльду, убеждаясь, что она еще спит. Она и спала, возможно, потому что лежала на своей стороне, спиной к окну. Одеяло покоилось на ее ребрах, открывая прозрачные рукава ночной рубашки. Ее волосы спадали на одно плечо, собранные в почти распустившуюся косу; большая часть каштановых локонов высвободилась и волнами растекалась по ее шее и подушке. Очков на ней, разумеется, не было.
Мерритт раньше и не замечал, какие у нее ресницы. Темные, густые, буквально касаются щек. А в свете утреннего солнца, льющегося в окно… она выглядела почти как ангел.
А потом он заметил, что ее ночнушка сбилась и открывала взгляду значительную часть декольте.
Да, пожалуй, он смотрел туда на несколько секунд дольше, чем следовало. Вообще не следовало смотреть. Но он ведь был мужчиной, и… Да поможет ему бог, она же его убьет.
«Я не виноват!» – звенело в его мыслях, когда он скатился с матраса и схватил вчерашние брюки, натягивая их с впечатляющей скоростью. Он собирался прокрасться прочь и предупредить Бет, пусть она разбудит Хюльду, но тут он обернулся и увидел, что портрет из приемной стоит прямо на ковре и смотрит на него с проказливой улыбочкой.
Мерритт вскрикнул. Хюльда подскочила и села. Через пару мгновений она тоже закричала.
– Где я? – Ее обвиняющий взор уперся в него, а сама она схватила одеяло и заслонилась им.
Пытаясь успокоить свои растревоженные нервы, Мерритт выдавил:
– Похоже, дом посреди ночи решил, что две спальни должны объединиться.
Затем добавил в свою защиту:
– Я и сам только что это обнаружил.
И да, наблюдать, как лицо Хюльды покрылось румянцем цвета летней розы, было увлекательно.
Он попятился:
– Я… позову мисс Тэйлор. – Он чуть не сшиб портрет, спеша убежать, неуверенный, откуда прозвучал последовавший за этим стон унижения: от дверных петель или от Хюльды.
Возможно, для них обоих будет лучше, если он этого не узнает.
Внезапно мистер Кульдвелл из Нью-Йорка перестал казаться таким уж ужасным домовладельцем, каким его всегда считал Мерритт. Вот он никогда не переставлял его вещи – его мебель, его окна, его стены, – пока тот спал. Господь свидетель, магией он уже наелся до конца жизни.
Еще одна причина провести экзорцизм. Он намазал маслом кусочек тоста. Батист уже поел – он взял себе за обыкновение есть раньше всех, но это могло быть связано с тем, что он вставал раньше всех – даже раньше Хюльды, у которой был такой жесткий распорядок дня, что даже в армии бы позавидовали.
А распорядок этот, что понятно, сегодня был не такой жесткий. Она спустилась к завтраку поздно, плечи расправлены, нос задран, папка с бумагами в руках.
Мерритт приободрился.
– Прошу, скажите, что установили личность нашего волшебника.
Выдвинув стул, Хюльда села.
– Боюсь, что нет, мистер Фернсби. Я лишь начала разбираться с этими бумагами. Хотя вам будет приятно узнать, что дом приводит второй этаж в порядок.
Хруст дерева наверху подчеркнул ее утверждение.
Под глазами Хюльды виднелась еле заметная краснота. Мерритт решил, что ни слова об этом не скажет, кроме «спасибо», так как предположил, что это благодаря ее стараниям проклятый дом начал возвращать все на свои места.
Отложив недоеденный тост, он попросил:
– Напомните мне, почему волшебник вообще живет в доме?
– Обычно вариантов два, – ответила она, не поднимая глаз и вытаскивая бумаги из папки. – Его к нему как-то привязали, либо что-то значительное не дало ему достичь цели всей жизни. Но у человека должны быть немалые магические способности, чтобы перенести свой дух в неодушевленное тело. Такое не каждому под силу, поэтому сей феномен становится все более редким.
– А вы бы так смогли?
Она взглянула на него. В ее глазах были зеленые крапинки.
– Нет. Да и не хотела бы.
– А если бы вы знали, что иначе отправитесь в ад?
Она вздохнула, как уставшая нянька.
– Ну в самом деле, мистер Фернсби.
Он пожал плечами.
– Ну это я так, просто. – Наклонившись вперед, он просмотрел свои копии переписи и потянулся за листком о восемнадцатом веке. – Значит, раз мы ищем волшебника, то, скорее всего, это кто-то из более далекого прошлого, до того, как магия истончилась.
Она взглянула на его листок.
– Возможно. Но не обязательно. Магия обычно убывает, но с правильным процентом…
– Она прибывает, – договорил он.
Она кивнула.
– Позволите?
Он вручил ей листок. Она пробежала его взглядом.
– Жаль, что они не включали сюда больше информации. Но, полагаю, мы тогда и страной-то еще толком не были.
Сверху донесся странный звук: бьющегося стекла, только как бы в обратную сторону, – и Мерритт задумался, а успела ли Бет подняться на второй этаж до перестройки дома? Это насколько же медленно дом все двигал ночью, раз никто не проснулся? Проныра.
– А тело… должно быть близко? – Он растер руками побежавшие было мурашки. – В смысле, волшебника. Должно ли его тело быть внутри здания, в которое он вселяется?
– Не в нем, но в виде духа особо не попутешествуешь. Волшебник должен быть достаточно близко. Я бы сказала, на острове.
Мерритт поджал ноги.
– Вы же не думаете, что под полом лежит труп? – По позвоночнику голодным пауком пробежал страх.
Хюльда хлопнула листком об стол.
– Ну конечно же! Есть ли возле дома безымянные могилы?
– Нет. Ну… – Он выглянул в окно. – Я как-то был занят другими делами и, если честно, весь остров еще не обошел. Трава слишком высокая, в ней может скрываться что угодно.
– Если мы найдем могилы, – в ее голос просочилось возбуждение, – это сузит круг поисков. В документах ведь сказано, кто здесь жил, а не кто здесь умер. Отличная догадка, мистер Фернсби. – Она встала.
Мерритт последовал ее примеру.
– Разумеется. Я просто… хотел, чтобы вы сами догадались.
Она уже вышла.
Нахмурившись, Мерритт окликнул ее:
– А завтрак что, доедать не будем?
Заручившись помощью Бет и Батиста, они вышли на улицу, Хюльда впереди всех. Мерритт задержался у пустой бельевой веревки, поправляя шарф и медленно оглядывая остров. Его остров. Это была такая дикая мысль. Был момент, когда ему казалось, что бабуля завещала его в качестве проклятья. Но, сказать по правде, это место оказалось приятным приключением.
Кроме разве что объединения его и Хюльдиной спален. И сжимающейся уборной.
Просто представь, как славно здесь будет, когда дом снова будет просто домом. При этой мысли желудок его слегка сжался. Он заметил, что Бет и Батист стоят поодаль, и подозвал их:
– Что ж, давайте разделимся. Мы ищем надгробья.
Глаза Бет распахнулись чуть шире. Батист дернул одним плечом.
– Мисс Тэйлор – на восток. – Это была самая маленькая часть острова, если брать дом за отправную точку. – Батист – на юг. Мисс Ларкин, вы предпочтете север или запад?
– Я пойду на запад, мистер Фернсби. Север уже достаточно исхожен со всеми перемещениями к лодке и обратно.
– Только лишь часть его, – возразил он.
Все четверо разделились. Бет шла медленно, касаясь ладонями верхушек травы, а Батист направился к невысокому холму, для лучшего обзора. Хюльда зашагала прямо вперед, возможно, решив начать с пляжа и двигаться в обратную сторону.
Мерритт начал возле дома и ходил взад и вперед по траве, сдвигаясь севернее на каждом повороте. Камыш прогибался под его ногами, хрустели сорняки. На пятом проходе он спугнул кролика.
– Прости, – извинился он, хотя зверек был столь быстр, что едва ли его расслышал.
Он прохлюпал вокруг небольшого пруда – в общем-то, скорее большой лужи, – окруженного тростником. Пожалуй, не лучшее место для могилы. Но где вообще на болоте было хорошее место, чтобы закопать тело?
Что они будут делать, если вернутся с пустыми руками?
Сколько времени у него уйдет на то, чтобы попросту выкосить восемнадцать акров?
Он был на тридцать седьмом проходе, когда с Атлантики налетел бриз, всколыхнув высокую траву вокруг его коленей. Он пронесся по лугу, который сам показался океаном с желтыми и золотыми водами. Мерритт обыскивал глазами его волны, ища крест, камень, какой-то разрыв в растительности, но ничего не увидел. Где же ты, волшебник?
Что-то потянуло его мысли на северо-запад. Он не обратил внимания, продолжив свою ходьбу туда и обратно, но мысли снова дернуло в ту сторону, как будто кто-то сонно шептал: «Сюда».
Мерритт обернулся на дом. Он отошел уже довольно далеко, но дом все равно было хорошо видно – он, наверное, следил за ними. Знал ли он, что они делают?
Облизнув губы, Мерритт сменил направление и пошел на северо-запад, сканируя траву, касаясь пальцами самых верхних кончиков, как делала Бет. Заяц с опаской следил за ним из-за вяза, подергивая ушами. Тщедушный сорняк высотой ему по плечо раскачивался на ветру.
Он задел носком ботинка камень.
– Ну уж точно нет, – сказал он и раздвинул траву.
Нет – правильный ответ. Это был просто камень.
Вздохнув, Мерритт отпустил траву и тут же заметил краешек плиты, которая скрывалась за ней.
Подойдя на пару футов ближе, он снова раздвинул траву.
Там, высотой ему по голень, стоял воткнутый в землю выветрившийся камень. Годы сточили его края и надписи, но цифру 7 было видно четко.
Он широко улыбнулся.
– Я что-то нашел!
Хватая траву пучками, он начал выдергивать ее из земли, расчищая пространство вокруг камня. К тому времени, как Хюльда и Бет подбежали, он нашел еще один камень, чуть поменьше, в нескольких футах от первого.
Батист его, наверное, не услышал.
– Замечательно, – сказала Хюльда, помогая ему выдирать траву. Бет объявила, что нашла третью могилу, и стала пригибать окружающие растения к земле, наступая на них у самого корня.
Всего четыре камня: один совсем рядом с первыми двумя, а последний повалился.
Хюльда провела рукой по одному из камней.
– Едва можно прочесть. Бет, вы не осмотрите эту область, вдруг есть еще?
Кивнув, Бет принялась бродить мелкими шагами, крадучись, точно пума.
Мерритт принес с собой из библиотеки блокнот и карандаш; он вырвал страницу и приложил ее к первому могильному камню и начал водить по ней кончиком карандаша туда-сюда, чтобы получить оттиск. Семерка вырисовывалась четко, так же, как и год рождения – 162 – за отсутствием последней цифры, утраченной с ходом времени.
Он поднял свой оттиск и показал Хюльде.
– О… А – Ц – И. Это имя. А еще М – А… Л – Ь.
Вырвав второй листок, Мерритт протянул его вместе с карандашом Хюльде, и та принялась за второй камень. Фамилия на нем сохранилась лучше, и они смогли прочесть ее целиком: Мансель. Похоже, все они здесь были Мансели.
Мерритт щелкнул пальцами.
– Гораций. – Он указал на промежутки между буквами первого оттиска. – Г – О – Р – А – Ц – И – Й. Бьюсь об заклад, его звали Гораций.
Хюльда кивнула:
– Вроде подходит.
Имя жены было не разобрать. Но благодаря изысканиям и догадкам они установили, что две другие могилы принадлежали Доркас и Хелен.
– Одни дочки, – прокомментировал Мерритт. – Какая печаль для бедняги Горация. Неудивительно, что он решил полежать в стороне. Хотел отдохнуть от всей этой женственности.
Хюльда фыркнула:
– Уж наверняка. – Она записала имена и то, что они смогли разобрать из дат. – Это хорошо. Это уже начало. Возможно, записи о них найдутся в Генеалогическом обществе. Они очень доскональны. Даже если эти люди не были предрасположены к магии, записи о них все равно могут там храниться.
Мисс Тэйлор вернулась, разводя пустыми руками:
– Других поблизости нет, миссис Ларкин.
– Хорошо. Значит, круг сужается еще больше. – Вставая, Хюльда отряхнула юбку. – Я думаю, нам все равно стоит проверить оставшуюся часть острова, но редко бывают причины хоронить людей в разных местах, а учитывая историю дома, сомневаюсь, что мы найдем другие надгробья. И все же лучше сделать все тщательно.
Мерритт тоже встал, не обращая внимания на грязные колени.
– А если в этом Генобществе ничего не знают? – Он побелел. – Нам же не придется их эксгумировать, правда?
– Надеюсь, что нет, – ответила она, и желудок Мерритта сделал пируэт.
Мисс Тэйлор спросила:
– А не можем мы спросить у волшебницы, которая здесь она?
– А с чего бы ей отвечать? – Хюльда искоса взглянула на Мерритта и понизила голос: – Мистер Фернсби хочет ее изгнать.
Мерритт пожал плечами:
– Не будете же вы меня за это осуждать?
Она опустила глаза на оттиски, и у него в животе снова заворочался червячок вины.
– Думаю, нет. Еще достаточно рано, так что я могу успеть в Бостон.
Она быстро встала, и до Мерритта донесся отчетливый звук рвущейся ткани. Изогнувшись, Хюльда цокнула языком и приподняла юбку. Часть каймы полностью оторвалась.
– Вот незадача. Но неудивительно. Я на этом самом месте пришивала ее уже дважды.
Мерритт переступил с ноги на ногу.
– Вы переоденетесь перед отъездом?
Она быстрым движением руки отмахнулась от вопроса.
– Узнайте, нельзя ли достать камни общения, – предложила мисс Тэйлор. – Чтобы мы могли связаться с вами, пока вас не будет.
Хюльда кивнула:
– Я уже оставила запрос; нужно проверить, прибыли ли они. – Новые камни раздобыть было сложно, в силу ослабления магии. Но не невозможно.
Мерритт сунул руку в карман, хотя бумажник остался в его комнате.
– Вам нужны деньги на проезд или еще что-нибудь? Компания?
По какой-то причине Хюльда от этого предложения окаменела.
– Вовсе нет, мистер Фернсби. Это дело БИХОКа; они покроют все расходы. И я уже привыкла все делать сама.
Произнося это, она даже не смотрела на него, и потому он стал проматывать в голове их разговор, думая, что сказал что-то не то. Придя к выводу, что не сказал, он решил, что Хюльда просто бывает раздражительна по утрам.
– Ну, по крайней мере, я провожу вас до лодки. Поутрамбовываю эту тропинку. Бет, вы не найдете Батиста? А то я горю желанием съесть то, что он сегодня приготовил.
Кивнув головой, Бет зашагала на юг.
Хюльда была рада покинуть Род-Айленд.
Она имела склонность накручивать себя. Это она про себя отлично знала. Ближайшие ей люди – ее семья, Мира – тоже это о ней знали. Иногда даже были свои преимущества в том, что мысли несутся, как пароход. Это делало Хюльду продуктивной. Она чудесно жонглировала несколькими задачами за раз и была экспертом во многих областях.
Но иногда это мучило ее, особенно когда ее мысли выпадали из комфортного царства логики. А нет ничего менее логичного, чем эмоции.
И вот, облокотившись о стенку набирающего скорость кинетического трамвая до Бостона, она вдруг поймала себя на том, что уже в третий раз анализирует каждое свое взаимодействие с мистером Фернсби этим утром, чтобы убедиться, что вела себя строго профессионально и никак иначе. Лишь завершив оценку в третий раз, она почувствовала себя комфортно, уверенная, что сохранила благопристойность.
Она еще не съела ни один из тех леденцов. Если честно, ей было страшно это делать, будто они могли оказаться какой-то амброзией, которая смела бы прочь ее рассудок и решимость и снова бы превратила ее в отчаянную двадцатилетку.
Она вздохнула. Еще одна причина не читать романов. Ну в самом деле, Хюльда.
Она уже отправила телеграмму в Генеалогическое общество: они должны ее ожидать. Кинетический трамвай останавливался рядом с их головным офисом, так что Хюльде не понадобится нанимать дополнительный транспорт. Она должна была предвкушать предстоящую работу, потому что всегда любила разгадывать загадки. Было что-то весьма повышающее самооценку в том, чтобы продираться через множество вопросов и находить всеобъемлющее решение. В этом случае, однако, ответ ее отчасти страшил. Как только они установят личность волшебника, ей придется изгнать беднягу, и Уимбрел Хаус останется таким же простым домом, как и многие другие. Конечно же, у нее не будет причин оставаться после этого. И ее, и мисс Тэйлор куда-нибудь перенаправят. И это хорошо.
Она проигнорировала неприятное давление, собравшееся в легких, и пошла прочь от станции по знакомым бостонским улицам, ее удобные туфли стучали каблуками по булыжнику.
Здание Генеалогического общества распространения магии впечатляло; оно было в четыре раза больше того отеля, в котором ютились офисы БИХОКа. Перед ним стояло скульптурное изображение высокого дерева, греческие колонны обнимали двери, оказавшиеся довольно тяжелыми, как отметила Хюльда, потянув одну из них на себя и проскользнув внутрь. Просторное здание приемной, в которую она попала, венчал высокий потолок. Прямо перед Хюльдой стоял огромный полукруглый стол. Мужчина, сидевший за ним, выглядел хрупким и слабым, хотя на вид ему никак не могло быть больше сорока.
Он тут же встал:
– Мисс Ларкин?
Ее титул «миссис» здесь не существовал.
– Это я.
– Замечательно. – Он вышел из-за стола. – Прошу сюда. Мистер Кларк решил пообедать в кабинете, чтобы не разминуться с вами.
Хюльда удивленно моргнула.
– Как мило с его стороны.
Они прошли мимо лестницы и свернули по коридору на север, а затем на восток, к большому кабинету без дверей. Обстановку составляли несколько книжных шкафов, тяжелый дубовый стол и большое окно, подоконник которого был полностью заставлен различными папоротниками. С правой стены в пространство смотрело чучело оленьей головы.
Мужчина по другую сторону стола отложил недоеденный сэндвич и встал. На вид ему было около шестидесяти, а его нос был, пожалуй, чуть более внушительным, чем у Хюльды, хотя если ее нос расширялся на переносице, то его – ближе к кончику. У него были темные глаза и совершенно белые волосы. Ну, там, где у него еще оставались волосы – кольцо, обрамляющее уши, и бакенбарды, сбегающие вниз по щекам. Он приятно улыбнулся, подходя к ней, и протянул руку:
– Мисс Хюльда Ларкин?
Она кивнула и крепко пожала его руку.
– Это я. Спасибо, что нашли время встретиться со мной, мистер Кларк, особенно учитывая, что я предупредила о визите в самый последний момент. Я, собственно, ожидала, что буду говорить с кем-то из ваших служащих.
Он жестом предложил ей сесть, и секретарь тихонько их покинул.
– Идеальный момент – это идеальный момент. Надеюсь, вы хорошо добрались?
Хюльда села, поставив сумку на колени.
– Довольно хорошо, спасибо.
Мистер Кларк снова занял свое место напротив нее и отодвинул свой обед в сторону.
– Я так признателен, что вы ответили. Нам сейчас очень трудно стало находить магически одаренных женщин, которые еще свободны и не слишком стары, чтобы…
– Мистер Кларк. – Хюльда обычно не любила перебивать, но ее щеки уже начали розоветь от его намеков, а она не намеревалась покраснеть полностью. – Вы меня не так поняли. В своей телеграмме я указала, что я здесь затем, чтобы навести справки о фамилии Мансель.
К счастью, оскорбленным мистер Кларк не казался – он лишь хохотнул.
– Ах да, точно, так вы и писали. – Протянув руку, он взял со стола маленькую бумажку – саму ее телеграмму. – Но я надеялся, что мы сможем обсудить и то и другое.
Хюльда выпрямилась, стараясь выглядеть внушительнее: иногда от жесткой осанки румянец у нее проходил быстрее, а она очень немногое презирала больше, чем краснеть на публике, особенно перед мужчиной.
– Я все еще… обдумываю этот вопрос. Но сегодня я здесь от лица Бостонского института хранителей очарованных комнат.
Рывком открыв сумку, она вытащила свой список имен вместе с оттисками могильных камней.
– На острове Блаугдон имеется одержимый дом, и необходимо установить личность вселившегося в него волшебника. Эти могилы были обнаружены поблизости. – Она вручила ему бумаги.
Мистер Кларк несколько минут их рассматривал. Хюльда молчала. Она ничего не имела против тишины, особенно если дело двигалось.
– Очень хорошо, мисс Ларкин, – наконец сказал он. – Около пятидесяти лет назад мы проводили исследование ранних колониальных поселений – мы, в смысле мои предшественники, – и отследили их вплоть до «Мейфлауэра».
Он пожал плечами.
– Может, сорок или шестьдесят лет назад, мои мозги уже не те, что прежде. А вот с вашими мозгами, – он поднял вверх один из оттисков, – вы бы стали замечательным генеалогом.
Она улыбнулась от комплимента.
– Спасибо, но у меня пока есть стабильная работа.
Собрав бумаги, мистер Кларк встал, и Хюльда последовала его примеру.
– Отнесите их Гиффорду – тому, кто вас сюда проводил. Он лично отведет вас к тем документам, что вам нужны. Если их там не окажется, ну, значит, я плохо делаю свою работу.
Хюльда снова пожала ему руку.
– Вы мне очень помогли, мистер Кларк.
– Спасибо. И загляните ко мне, когда закончите, – усевшись, он снова придвинул к себе свой обед. – Чтобы я мог вам получше объяснить то, с чем не справилось письмо.
Хюльда кивнула, чтобы не показаться грубой, и вышла шагом чуть более быстрым, чем раньше.
В подвале мистер Гиффорд достал ей коробку записей о Наррагансетте, поставил ее на стол и зажег второй фонарь. Хюльда поплотнее запахнула шаль, сидя на единственном стуле; в этой просторной, пропахшей землей комнате было холодно.
– Все должно быть здесь, – сказал секретарь. – Вам нужна моя помощь?
Хюльда покачала головой:
– Не смею отрывать вас от дел. Я привыкла копаться в бумагах.
Мистер Гиффорд слегка кивнул:
– Вы знаете, где меня найти.
И на этом он оставил ее наедине с коробкой. Подняв свечу повыше, Хюльда просмотрела рукописные разделители, удостоверяясь, что сможет снова сложить все документы по порядку в том случае, если ей придется перевернуть всю коробку в поисках необходимого.
Однако мистер Кларк и его предшественники и правда замечательно делали свое дело, и она нашла искомую информацию быстро, в тоненькой папке, озаглавленной Острова Блаугдон, Гулд, Хоуп, 1656–1750.
Она пролистала несколько хрупких страничек, прежде чем вынула ту, на которой значилась фамилия Мансель. Это был длинный лист пергамента, около трех футов, сложенный по третям. Переставив коробку на пол, она расправила его на столе и поднесла вторую свечу поближе. Дата, выведенная прекрасным каллиграфическим почерком внизу, сообщала, что эти записи были сделаны в 1793-м. Хюльда попыталась представить, сколько же могил пришлось обойти писцу.
– А вот и ты. – Она прижала кончик ухоженного ногтя к имени Гораций Томас Мансель. Даты его рождения, крещения и смерти были аккуратно оттиснуты под его именем, а следом – краткие рукописные заметки о его предполагаемой магии. Имя его жены – Эвелин Пег Терли – стояло рядом с его, ее данные приведены в той же манере, хотя дата ее крещения была обозначена как неизвестная. Эти записи были сделаны, когда семья уже давно скончалась, так что их магический потенциал, видимо, был лишь предположительный. Под Горацием значилось Х14. Под Эвелин – Об6?
Х – сокращение для хаократии, это в доме определенно было. Об – общение, которого до сих пор Хюльда не замечала. Однако знак вопроса предполагал неуверенность.
– И некая Крисли, – сказала она, проводя по тонкой линии к первенцу Горация и Эвелин. Она и ее дети были похоронены в Балтиморе – похоже, она вышла замуж и переехала с острова, поэтому ее могилы и не было рядом с остальными. В самом деле одни дочки.
Скорее всего, Крисли не была искомой волшебницей, несмотря на ее магические характеристики. Балтимор находился слишком далеко. Если только в записях не напутали, и Крисли не умерла на острове, упокоившись возле Уимбрел Хауса. Такое возможно.
Младшие сестры Крисли соответствовали именам на могилах: Доркас Кэтрин и Хелен Элиза, последняя скончалась в возрасте четырех лет. Она тоже едва ли была тем волшебником, которого они искали; магия обычно проявлялась ближе к половому созреванию, хотя Хюльда начала видеть вспышки будущего, когда ей было десять.
Прикусив губу, Хюльда проследила происхождение семьи в обратную сторону, к английским записям. Вот, подумала она, постучав пальцем по двоюродной бабке, возле имени которой значилось Из2? Изменение, предположительно двухпроцентное. В доме было изменение. Хюльде стоит провести собственные расчеты и отправить их мистеру Кларку, когда все это закончится, чтобы он мог обновить свои данные. Либо у этой бабушки было больше магии, чем записано, либо один из других предков Манселя тоже ею обладал, но или не знал об этом, или никакие упоминания не сохранились. Часто случалось, что магия проскакивала через поколение и проявлялась позже – такие вот шутки выкидывала кровь. В любом случае, раз у их волшебника магии было так много, откуда-то ведь она должна была взяться?
И у Горация, и у Эвелин была магия в крови, а значит, их дети могли быть сильнее, чем каждый родитель по отдельности, что делало Доркас главной подозреваемой в глазах Хюльды. Но это не так важно: у нее теперь были их полные имена, следовательно, ничто не мешало успеху экзорцизма. Ей лишь оставалось купить кое-что.
– Мне жаль, – прошептала она выцветшим именам, прежде чем сложить листок. – Но это не мой выбор.
Она оставила коробку на столе – не то, упаси боже, поставила бы ее на неправильное место, и информация оказалась бы утеряна для будущих искателей. Идя в темноте к лестнице, она снова задумалась о Портсмуте.
Да, утро вечера было мудренее, и ее нервы немного успокоились. Но встреча с тем человеком, тем «двойником», все еще тревожила ее. Она была в городе, у нее было время… так, может, поизучать вопрос Хогвудов, пока она здесь? Она так хотя бы найдет логичный источник спокойствия. Пусть Хогвуды и англичане, в Генеалогическом обществе хранились копии записей отовсюду, особенно из Европы, поэтому у них могло быть то, что ей нужно.
Хюльда вернулась к полкам, взяв с собой лампу. Ее ноги казались чугунными наковальнями, пока она просматривала имена; каждая буква, мимо которой она проходила, приклеивалась к мозгу, будто покрытая дегтем. Наконец она остановилась возле нужной коробки, но вместо того, чтобы отнести ее к столу, она принялась рыться в ней прямо здесь. Хюльда вздохнула с облегчением, найдя ту линию, что ей была нужна, – какой-то прапрадед мигрировал в Штаты в 1745-м и привез с собой все свои семейные хроники.
Семейство Хогвудов было крупным, их фамильное древо во много раз превосходило древо Манселей, имена вписаны более мелким и компактным почерком. К счастью, ей пришлось просмотреть лишь последние пятьдесят лет, чтобы найти его имя: Сайлас Хогвуд. У него был один брат, о котором она никогда не слышала, и магическая линия его семьи была хорошо задокументирована, ни единого знака вопроса рядом с именами.
К12, Н24, Из6, Х6. В его родословной были отмечены чары кинеза, некромантии, изменения и хаократии, и даже существовал шанс, что у него имелась капелька прови́дения. Это очень много магии для одного человека; скорее всего, так вышло благодаря целенаправленному выведению. В родословной его матери во главе угла определенно стояла некромантия.
Хюльда содрогнулась. Человек, рожденный столь сильным, преумножил свою мощь, отыскав способ красть чужие способности… Как он это придумал? Но констебль уж точно уничтожил все его батарейки.
Она снова сложила схему. От этой задачки спокойнее не стало, напротив. Как будто вид написанного на пергаменте имени Сайласа Хогвуда сделал его более настоящим. Она вернула бумаги в коробку, а коробку – на полку, выпрямила спину так сильно, что та заболела, и зашагала прочь. Если она достаточно долго будет изображать уверенность, она ее почувствует. Со временем.
Наверху она поблагодарила мистера Гиффорда и направилась к дверям, но в полушаге от побега ее настиг возглас мистера Кларка:
– Мисс Ларкин!
Она вежливо обернулась возле статуи дерева, стоя в серебристой тени, отбрасываемой его бронзовыми листьями.
– Мистер Кларк. Я нашла, что хотела. Спасибо, что помогли.
Он протянул руку вверх, чтобы приподнять шляпу в ответ, но обнаружил, что не надел ее.
– Никаких проблем! Но я, конечно же, все еще надеюсь, что вы воспользуетесь и другими нашими услугами.
Хюльда дотронулась прохладными пальцами до задней стороны шеи и убедилась, что ее лицо ничего не выдает.
– А вы весьма прямолинейный человек.
Он хохотнул.
– В нашей сфере приходится таким быть. У меня ведь гораздо больше подходящих мужчин, чем женщин, мисс Ларкин. Вы могли бы выбирать.
Шея начала краснеть, несмотря на все ее усилия.
– Мне все же кажется, что брак – дело двухстороннее.
– Ну конечно, конечно. Но это же ради блага общества. Вы кажетесь весьма способной женщиной. Навскидку могу назвать двух… может, трех мужчин, которые бы подошли к вашему образу жизни, если бы вы только дали им шанс. Но, полагаю, это зависит от ваших предпочтений касательно возраста.
Румянец прокрался уже на щеки, но она гордилась тем, как ровно звучал ее голос:
– Это несколько личный вопрос.
– Подумайте об этом, мисс Ларкин, – молил он. – Во мне самом нет ни капли магии, и как же я об этом жалею. Вам ведь ваша магия нравится, верно?
Этот вопрос заставил ее замереть. Такой прямой и неожиданный.
– Мне… Да, конечно. Она оказалась весьма полезной для меня. – Именно она и подсказала ей правду о Сайласе Хогвуде, наряду со множеством других вещей.
– И разве вы бы не хотели, чтобы у ваших детей был тот же дар? А может, еще больший? – Он потер руки. – Только представьте, каких высот мы могли бы добиться, будь у нас в стране больше магически одаренных людей. Было бы больше кинетических трамваев и неистощимых источников энергии, урожаи были бы богаче, будущее – лучше, умы – спокойнее, сильнее…
– Я вас поняла, – уверила его Хюльда. – Я… подумаю об этом.
Мистер Кларк кивнул.
– Свяжитесь со мной, и я тут же предоставлю вам информацию о тех красавцах, которых упоминал.
От слова «красавцы» у нее все внутри сжалось.
– Спасибо, мистер Кларк.
Он вновь пожал ей руку, и она ретировалась в сторону безопасной улицы. Теперь она пойдет на почту. Нужно найти кое-какие имена и адреса, а пока она будет там, стоит также послать запросы нескольким констеблям и коменданту Ланкастерского замка – тюрьмы, в которой содержался Сайлас Хогвуд. Если ей повезет, она получит от коменданта подтверждение того, что Сайлас Хогвуд все еще надежно упрятан за решетку. Что все ее переживания были в который уже раз надуманы ее неугомонным разумом.
Ну и еще ей требовалось заказать как минимум одно новое платье.
Посмотрев по сторонам, убеждаясь, что дорогу можно переходить, она вроде бы заметила мистера Портендорфера, сворачивающего за угол, но он исчез так быстро, что уверенности в этом не было.