В тени додзё даймё стояли четверо.

Вдоль стен выстроились доспехи из тика и бамбука – почетный караул из пустотелых воинов с деревянными мечами. Гроза эхом отдавалась в ушах, ветер пробирался сквозь стены под подоконниками, мелькая тенями в кругу света от фонаря.

Там они все и стояли. В государстве военачальников и сёгунов. В стране даймё, самураев и лотосменов.

Четыре женщины, которые могли изменить мир.

– Не могу поверить, – прошептала Мичи. – Ты не можешь оставить нас сейчас.

– Я должна, – ответила Юкико. – В Краю вечных бурь несколько десятков арашитор. Если мы с Буруу сумеем убедить их сражаться на нашей стороне, мы сможем победить в войне.

Мисаки наблюдала за ней прищуренными глазами, серебристые лапы колыхались за плечами.

– А если у вас не выйдет? Если что-то произойдет с тобой, Танцующая с бурей? Вы заберете надежду у народа.

– Но у вас есть Хана. – Юкико кивнула на девушку. – Она может быть таким же символом, как и я.

– Я – не ты, Юкико, – возразила Хана. – Я – не герой.

– Ты можешь быть кем угодно – кем захочешь. Судьба протягивает нам руку помощи, а мы решаем, как поступить. И выбираем, кем хотим быть.

– Какое-то безумие, – вновь зашептала Мичи. – Что, если арашиторы не присоединятся к вам?

– Она их уговорит, – заявила Хана.

Мичи изогнула бровь.

– Кайя рассказала мне об Островах-Стилетах. – Хана пристально смотрела на Юкико. – Ты остановила морских драконов взмахом руки. Ты убивала людей, просто глядя на них.

Мичи с благоговением воззрилась на Юкико.

– Боги небесные…

– Нет, – отрезала Юкико. – Я не хочу делать слуг из этих существ. В таком случае я буду ничем не лучше тиранов, выступающих против нас.

– Возможно, у тебя нет выбора, – заметила Мисаки. – И в конце концов, они просто животные.

– О нет. Они – нечто большее. Я не хочу и не собираюсь порабощать их. Именно мы заварили эту кашу и разорвали страну в клочья. Если они не помогут, мы найдем другой способ.

– И какой же?

Воцарилась тишина, оскаленная клыками бури.

– Гайдзины, – проронила Хана.

Остальные повернулись, чтобы посмотреть на нее. В глазнице Ханы сиял глаз, озаряя теплым светом отчаянное лицо, заострившееся от жизни, проведенной в борьбе за объедки.

– По словам Петра, у меня кое-что есть. Глаз. Наверное, мне следует докопаться до сути. Я – наполовину гайдзинка, и это факт, а он вечно талдычит про Зрячих… Думаю, мы можем использовать…

– Гайдзины ненавидят нас, – перебила ее Юкико. – Они жаждут нас уничтожить. Я вообще не понимаю и половины из того, что болтает Пётр. Кто знает, что он имеет в виду на самом деле?

– Но я бы попробовала с ним пообщаться. Вдруг мне удастся уразуметь хоть что-нибудь?

Юкико поджала губы, наморщив лоб.

– Это не повредит, – выпалила Мичи. – Может, боги свели Хану и Петра вместе не просто так?

– Боги? – Юкико усмехнулась. – А они-то тут при чем…

– Подумай, Юкико. Каковы были шансы, что Акихито обнаружит двух беспризорников с даром Кеннинга как раз в то время, когда ты нашла еще одного грозового тигра? А кто-нибудь вообще мог вообразить, что однажды мы окажемся в Йаме, а потом и здесь?

– Кицунэ приглядывает за своими, Мичи. Теперь в мире правит слепая глупая удача.

– Кстати, если ты забыла уроки в храме, есть божество и для привлечения удачи, – улыбнулась Мичи.

Юкико облизнула губы и наконец кивнула.

– Хорошо, поговори с Петром. Но не предпринимай ничего радикального, пока мы не вернемся. Полет туда и обратно займет не больше недели. К тому времени Землекрушитель уже будет стоять у нас на пороге, но, надеюсь, не успеет позвонить в дверь.

Юкико повернулась к Мисаки.

– А вы продолжайте пытаться связаться с другими повстанцами. Может, у них есть свои люди на борту Землекрушителя.

– Точно, – кивнула Мисаки.

– И нам нужно подумать о Главдоме. Те, кто мнит себя гильдийцами, бросают против нас все, что у них имеется. Значит, их крепость останется относительно незащищенной. Мы можем лишить их запасов чи, когда они отвлекутся. Уморим Землекрушителя голодом. Сбежим в Йиши, где у них не будет топлива, чтобы преследовать нас. Может, даже убьем Первого Бутона.

– Верно, – кивнула Мичи. – Волк без головы – жалкий коврик.

– Мичи, держись поближе к даймё Исаму. Он, конечно, старый сварливый ублюдок, но, похоже, неплохой человек. Остаешься здесь вместо меня.

– Хай. – Мичи прикрыла кулак рукой и поклонилась.

– Ладно. – Юкико оглядела собравшихся. – Будьте осторожны в дни моего отсутствия.

Мисаки тоже поклонилась. Мичи крепко обняла Юкико, Хана присоединилась к ней, и троица замерла, пока мир вокруг них содрогался в тисках бури.

– И ты береги себя, – прошептала Мичи.

– Будь осмотрительной, – добавила Хана. – И храброй.

Они пообнимались еще несколько секунд, стоя в дрожащем свете, не желая отпускать друг друга. Но каждый раскат грома напоминал о том, как огромные железные лапы топчут землю, неумолимо приближаясь.

Так что они разомкнули объятия и медленно опустили руки, с улыбками на губах и слезами в глазах.

И, не издав ни звука, Юкико повернулась и ушла в темноту.

Когда она вернулась, ее ждал Акихито. Он сидел на скамейке под карнизом с деревянной шкатулкой в руках, и у его ног кремовыми завитками лежали кучки стружек. Буруу наблюдал за ним – и за большими, неуклюжими пальцами, создающими элегантную красоту из простой сосны. Косички у Акихито растрепались, а покрытые смолой заостренные пики бороды были забрызганы конопушками застрявших опилок.

– Акихито, – улыбнулась Юкико.

Здоровяк оторвался от резного орнамента, отложил нож и смахнул с колен стружку. Он встал, поморщившись, прижимая массивную руку к ране, которая до сих пор не зажила как следует: удар мечом Акихито заработал, спасая ее отца. Никогда не жалуясь. И не задавая ни единого вопроса. Столь же преданный, сколь долог был этот день.

Акихито оглядел Юкико, отметив переполненные сумки у девушки за плечами.

– Уходишь не попрощавшись, лисичка?

– Я не хотела тебя будить.

– Далеко направляешься?

– В Край вечных бурь. Где живут арашиторы. Хочу просить их о помощи.

– Не хотела меня будить?

Юкико печально улыбнулась.

– Наверное, просто не собиралась выслушивать лекцию, насколько опасно путешествие. И что ты должен заботиться обо мне теперь, когда моего отца уже нет.

– Думаю, мы давно прошли этот этап, лисичка. – Улыбка здоровяка тоже была невеселой. – После смерти Масару я сделал все, чтобы вернуться к тебе. Желая убедиться, что ты в порядке. Он бы хотел, чтобы дела обстояли именно так. Но сейчас, когда я нашел тебя, понимаю, что я тебе совсем не нужен. – Он пожал плечами. – Чувствую себя дураком: ведь я решил, что ты нуждаешься во мне.

– О, Акихито… – Юкико обняла здоровяка, уткнувшись лицом ему в грудь.

Акихито сжал ее в ответ. То было одно из потрясающих, пробирающих до костей объятий, которое заставляло Юкико чувствовать себя заключенной в центр мироздания.

– Какой ты идиот, – пробормотала она. – Ты всегда будешь мне нужен.

– Не забывай, ты – женщина, лисичка. Герой, на которого равняется нация.

– Это не означает, что я не нуждаюсь в друзьях. Я люблю тебя, болван.

– И я тебя люблю.

Она отступила, посмотрела Акихито в глаза.

– Но моего отца нет на свете, Акихито. И Касуми тоже. Мир меняется, а ты пытаешься держаться за то, что было раньше.

Он покачал головой.

– Другие люди – это моя жизнь: то, что я есть. Я никогда не умел быть один.

– Помнишь, когда я была маленькой, ты приехал к нам в бамбуковую долину? И учил нас с Сатору плавать, помнишь?

– Конечно, – закивал он.

– Ты стоял посреди реки и просил нас доплыть до тебя. А потом заключал нас в объятия.

– Вода была как стекло, – проговорил здоровяк. – И сквозь нее было видно дно…

– А летом, после смерти Сатору, ты отвел меня к реке, снова встал посередине и велел мне плыть. И я забралась в воду, а ты все время отходил дальше. Сначала я предположила, что это такая игра, но ты продолжал отступать, и я никак не могла добраться до тебя и расплакалась. Мне показалось, что я сейчас утону. Помнишь, что ты сказал?

– Да. Что ты уже достаточно большая и способна стоять самостоятельно.

Юкико улыбнулась.

– И я опустила ноги и почувствовала дно, а когда встала, вода достигла моего подбородка.

В глазах Акихито заблестели слезы, однако он плотно сжимал губы, пытаясь сдержаться.

– Вот и ты достаточно большой, Акихито, чтобы постоять за себя, – продолжала Юкико. – Ты никогда не нуждался ни в моем отце. Ни во мне. И ни в ком другом. Если бы ты увидел себя таким, каким вижу я… – Она помолчала. – Ты – самый сильный, самый храбрый и добрый человек из всех, кого я знаю.

Он оторвал от ее пола, заключив в массивное, сокрушительное объятие. Не говоря ни слова. Даже не дыша. А потом медленно, неохотно отпустил и отшагнул в сторону.

– Будь осторожна, – сказал он.

– Всегда, – улыбнулась она.

Здоровяк повернулся к грозовому тигру, который наблюдал за ними широко раскрытыми янтарными глазами. Зверь, которого он помог выследить и поймать, казалось, целую жизнь назад.

– А ты приглядывай за ней, черт возьми.

Юкико забралась Буруу на спину.

– Он обещает.

– Надеюсь, скоро увижу вас, лисичка.

– Нет, скорее, мы увидим тебя первыми.

Скрипнули могучие крылья, взревел металлический ветер – и они исчезли. Акихито посмотрел на все, что от них осталось, – на одинокое белоснежное перо, лежащее на влажных досках.

Затем он уставился на отравленный дождь, на измученный сад. Эту крепость люди создали из железа и камня, не обращая внимания на ущерб, который они наносили, на жизни, которые забирали, на цену, которую им предстояло заплатить. Не так уж сильно это отличалось от деяний сёгуна и его катаны.

Что посеешь, то и пожнешь.

Акихито еще долго стоял в темноте и смотрел, как идет дождь.