Глава 24

Стяжка ожила: фиолетовая искорка излучения Содерстрёма превратилась в непрерывно растущее огненное кольцо. Первым из неё выскочил один из наскоро собранных на «Старплексе» гравибуёв, потом ещё и ещё; они проносились по небу, словно пули. Гравибуи тянули за собой темнянского детёныша, но, поскольку он сам остался по ту сторону, гравибуи теряли точку приложения силы и резко ускорялись. Однако скоро в небе появился край огромного темнянского тела, выпирающий из кольца фиолетового пламени.

На мостике «Старплекса» Тор Магнор испустил восторженный вопль, подхваченный сотнями людей по всему кораблю – за операцией через окна или на телеэкранах следили практически все.

Кошачий Глаз и десяток других взрослых темнян придвинулись ближе к стяжке, окликая малыша. ФАНТОМ проигрывал перевод того, что говорил Кошачий Глаз, через динамики, но перевод зиял лакунами – предводитель темнян не ограничивался словами, значение которых Риссе и Хеку удалось выяснить.

– Иди вперёд… вперёд… вперёд… ты… мы… иди… торопись… не… вперёд… вперёд….

Ромбус наблюдал за детёнышем с помощью инструментов обсерватории на первой палубе, но тот с момента своего появления не передал ни слова, по крайней мере, на частотах в пределах полосы двадцать один сантиметр.

Лианна покачала головой.

– Он движется не сам по себе, – сказала она. – Должно быть, он мёртв.

Кейт сжал зубы. Если ребёнок умер, то все усилия насмарку.

– Возможно, – ответил он, наконец, пытаясь убедить не столько Лианну, сколько себя, – отдельный темнянин и не может двигаться сам по себе. Возможно, поля их сил притяжения и отталкивания должны взаимодействовать. Возможно, детёныш пока слишком далеко от остальных.

– Вперёд, – продолжал говорить Кошачий Глаз. – Вперёд… иди… вперёд…

Кейт никогда не слышал, чтобы кто-нибудь проходил стяжку на такой малой скорости – из-за невыразимого словами ощущения, что промедление может стать фатальным, если магия вдруг перестанет действовать.

Наконец детёныш закончил прохождение. Портал схлопнулся, но мгновения спустя из него начали выскакивать остававшиеся на той стороне гравибуи.

Темнянский детёныш удалялся от стяжки, однако лишь по инерции. Он так и не…

– Где… где…

Тот же французский прононс, но креативный ФАНТОМ по собственному почину воспроизвёл его перевод голосом ребёнка.

– Домой… назад…

Тор издал ещё один ликующий вопль.

– Он жив!

Кейт вдруг обнаружил, что у него на глаза навернулись слёзы. Лианна плакала не стесняясь.

– Он жив!!! – снова заорал Тор.

Малыш-темнянин начал наконец двигаться самостоятельно и направился к группе поджидавших его взрослых.

Из динамиков снова раздался голос, выбранный ФАНТОМом для Кошачьего Глаза.

– Кошачий Глаз «Старплексу», – произнёс он.

Кейт включил микрофон.

– «Старплекс» слушает, – сказал он.

Кошачий Глаз молчал дольше, чем можно было объяснить задержкой сигнала, должно быть, он подбирал слова из числа уже известных собеседнику. Наконец он сказал просто:

– Мы друзья.

Кейт осознал, что улыбается до ушей.

– Да, – сказал он. – Мы друзья.

– Зрение ребёнка повреждено, – сказал Кошачий Глаз. – Оно будет… равно одному снова, но нужно время. Время и отсутствие света. Зелёная звезда светит ярко; она не была здесь, когда ребёнок ушёл.

Кейт кивнул.

– Мы можем построить ещё один экран, чтобы защитить малыша от света зелёной звезды.

– Больше, – сказал Кошачий Глаз. – Вы.

Кейт на какое-то время растерялся, но потом сообразил.

– Лианна, выключите все наши ходовые огни и внешнюю иллюминацию, а также, после оповещения, приглушите освещение во всех помещениях с окнами. Если кому-то нужен полный свет, пусть сначала закроют окна.

Лианнино прекрасное лицо озарила широкая улыбка.

– Выполняю.

«Старплекс» погрузился во тьму, следя за тем, как сообщество темнян движется навстречу своему нашедшемуся ребёнку.

Из стяжки появился «Бутлегер», через короткое время за ним последовал «Вжик». «Старплекс» заверил по радио новоприбывших, что с ним всё в порядке, и корабли рванулись к причальным воротам. Сразу же после того, как «Бутлегер» пришвартовался, Яг направился на мостик.

Когда Яг вошёл, Кейт разговаривал с Кошачьим Глазом. Он обернулся к вошедшему.

– Спасибо, Яг. Огромное вам спасибо, – сказал он.

Яг кивнул, принимая благодарность.

Из динамиков раздался голос Кошачьего Глаза.

– Мы к вам неверно, – сказал он.

Несправедливы, подумал Кейт. Они были к нам несправедливы.

– Вы в точку что не есть точка входили с большой скоростью.

– О, это было не так плохо, – дипломатично ответил Кейт. – Благодаря этому мы смогли увидеть нашу группу из сотен миллионов звёзд.

– Мы называем такую группу, – ФАНТОМ сам подставил перевод нового слова, – галактикой.

– У вас есть слово для галактики? – удивился Кейт.

– Верно. Много звёзд, отдельно.

– Правильно, – сказал Кейт. – Стяжка перенесла нас за шесть миллиардов световых лет отсюда. Это значит, что мы видели нашу галактику такой, какой она была шесть миллиардов лет назад.

– Понимаем смотреть назад.

– Правда?

– Да.

Кейт был впечатлён.

– Это было поразительно, – продолжил он. – Шесть миллиардов лет назад Млечный Путь был не такой, как сейчас. Э… не думаю, что вам это известно, но сейчас он имеет вид спирали. – На консоли перед Кейтом вспыхнул индикатор, означающий, что он только что произнёс слово, для которого у ФАНТОМА в словарной базе не было темнянского эквивалента. Кейт кивнул в сторону его камер слежения. – «Спираль», сказал он в микрофон, – это… это… – Он пытался найти метафору, которая бы имела значение для темнянина. Слова типа «вихрь» ничего бы ему не объяснили. – Спираль – это…

ФАНТОМ вывел определение на один из мониторов Кейта. Он зачитал его в микрофон:

– Спираль – это линия, описываемая объектом, вращающимся вокруг центральной точки и одновременно удаляющимся от неё.

– Понимаем спираль.

– Так вот, Млечный Путь – спираль с четырьмя главными… – он хотел сказать «рукавами», но сообразил, что это тоже бесполезное слово, – частями.

– Знаем это.

– Знаете?

– Собрали.

Кейт посмотрел на Яга, который поднял и опустил нижнюю пару плеч. Что мог темнянин иметь в виду? Что они собрали знание о строении галактики по крупицам, как земные учёные?

– Собрали? – переспросил он.

– Раньше просто, сейчас… сейчас… нет слова, – сказал темнянин.

– Сейчас красиво, – вмешалась Лианна. – Я уверена, он ищет это слово.

– Смотреть на спираль, один плюс один больше, чем два? – сказал Кейт в микрофон.

– Больше чем. Больше, чем сумма частей. Спираль – это…

– Это красиво, – сказал Кейт. – Визуально больше, чем сумма частей.

– Да, – согласился Кошачий Глаз. – Красиво. Спираль красиво.

Кейт кивнул. Спиральная галактика, несомненно, выглядит поинтереснее эллиптической. Он был рад, что люди и темняне, по-видимому, разделяют некоторые эстетические понятия. Впрочем, это неудивительно, ведь многие художественные принципы базируются на математике.

– Да, – сказал Кейт. – Спирали очень красивы.

– Поэтому мы их собрали, – произнёс синтезированный голос из динамика.

Сердце Кейта подпрыгнуло, и он заметил, как Яг растопырил все шестнадцать пальцев – валдахудский знак внезапного озарения.

– Вы их собрали? – переспросил Кейт.

– Да. Двигаем звёзды – малой силой, надо много времени. Собираем звёзды в узоры, держим их так.

– Вы превратили нашу галактику в спираль?

– Кто ещё?

Действительно – кто ещё?

– Это невероятно, – тихо сказал Кейт.

Яг поднялся со своего кресла.

– Нет, это имеет смысл, – сказал он. – Клянусь всеми богами, это имеет смысл. Я говорил, что у нас нет хорошей теории, объясняющей, как галактики приобрели и, главное, сохранили спиральную форму. Спиральные рукава, сознательно удерживаемые на месте разумными существами из тёмной материи – это взрывает мозг, но всё объясняет.

Кейт отключил микрофон.

– Но тогда… как тогда другие галактики? Вы говорили, что две трети галактик – спиральные.

Яг пожал обеими парами плеч.

– Спросите его.

– Вы многие галактики сделали спиралями?

– Не мы. Другие.

– Другие вашего рода сделали многие галактики спиралями?

– Да.

– Но зачем?

– Смотреть на них. Делать красиво. Делать… выражать не математикой.

– Искусство, – подсказал Кейт.

– Искусство, да, – согласился Кошачий Глаз.

Вылезя из своего кресла, Яг упал на четвереньки – Кейт никогда раньше не видел, чтобы он так делал.

– Боги, – прохрипел он тихим голосом. – Боги…

– Это, безусловно, заполняет дыру в теории, про которую вы говорили, – сказал Кейт. – Это даже объясняет тот факт, что, как вы упоминали, древние галактики вращаются быстрее, чем положено по теории. Их специально раскручивали, чтобы сформировать спиральные рукава.

– Нет, нет, нет, – пролаял Яг. – Нет, неужели вы не понимаете? Неужели не видите? Это объясняет не только непонятный элемент в теории формирования галактик. Мы обязаны им всем! Буквально всем! – Валдахуд ухватился за одну из опор директорской консоли и снова принял двуногое положение. – Я вам уже говорил: стабильные генетические молекулы практически невозможны внутри плотно упакованных звёздных масс из-за слишком высокого уровня радиации. Жизнь смогла появиться только благодаря тому, что наши родные планеты находятся далеко от ядра, в спиральных рукавах. Мы существуем – любая жизнь, состоящая из того, что мы самонадеянно называем «нормальной» материей, существует только потому, что существа из тёмной материи играли со звёздами, выстраивая их в приятные глазу узоры.

Тор повернулся и посмотрел на Яга.

– Но… но ведь самые большие галактики во Вселенной – эллиптические, а не спиральные?

Яг пожал всеми плечами.

– Да. Но, возможно, их преобразование слишком трудоёмко или требует слишком много времени. Даже при наличии сверхсветовых коммуникаций, того самого «радио-два», сигнал будет идти от одного края действительно гигантской галактики до другого десятки тысяч лет. Возможно, это слишком много для групповой координации. Но что касается галактик среднего размера вроде нашей или Андромеды – у каждого художника есть свой любимый масштаб, не правда ли? Любимый размер холста или склонность к коротким рассказам или толстым романам. Галактики среднего размера – это художественное средство, а мы… мы – сюжет.

Тор кивнул.

– Он чертовски прав. – Он посмотрел на Кейта. – Помните, как Кошачий Глаз сказал нам: «Сделали вас. Не сделаем вас»? Мой папаша мне говорил, когда был не в духе: «Я тебя, бестолочь, в этот мир пустил, я тебя из него и заберу». Они знают, что это их активность сделала возможным наш тип жизни.

Яг с трудом удерживался на двух ногах; наконец он сдался и снова плюхнулся на четвереньки, став похожим на упитанного кентавра.

– Вот и говори после этого об ударе по самолюбию. Этот – наибольший из всех возможных. В древности каждая из рас Содружества считала, что её родная планета – центр Вселенной. Это, конечно, было не так. Потом мы догадались о том, что существует тёмная материя – и это, в определённом смысле, было ещё более унизительно. Это означало, что мы не только не центр Вселенной, но мы ещё и сделаны не из того, из чего большей частью состоит Вселенная! Мы словно пена на поверхности пруда, возомнившая себя более значительной, чем огромная масса воды, составляющая пруд. И теперь это! – его шерсть топорщилась и плясала. – Помните, что Кошачий Глаз сказал, когда вы его спросили, сколько существует жизнь на основе тёмной материи? «С начала всех звёзд вместе», – сказал он.

– С начала Вселенной, – кивнул Кейт.

– Они сказали, что должны были существовать с самого начала. Должны были! – По меху Яга пошла рябь. – Я посчитал, что это элемент их философии, но он, конечно же, прав – жизнь должна была существовать с самого начала Вселенной, или с момента, как только она стала физически возможна.

Кейт уставился на Яга.

– Я не понимаю.

– Какие же мы самовлюблённые идиоты! – вскричал Яг. – Вы не видите? До сих пор, несмотря на все унижения, которые преподнесло нам мироздание, мы всё равно пытаемся сохранить за собой роль центрального элемента творения. Мы выдумываем космологические теории, которые гласят, что Вселенная специально так устроена, чтобы дать начало нам, жизни наподобие нашей. Люди называют это антропным принципом, мой народ – принципом адж-валдахудралт, но это всё одно и то же: отчаянная, глубоко пустившая корни потребность верить в то, что мы значительны, что мы важны.

В квантовой физике мы говорим о коте Шрёдингера или кестооре Тэга – это идея о том, что всё существует лишь потенциально, в виде волновых функций, до тех пор, пока один из нас, очень важных для мироздания квалифицированных наблюдателей не пройдёт мимо, не посмотрит и самим фактом наблюдения не сколлапсирует волновую функцию. Мы и в самом деле позволили себе поверить, что так Вселенная и работает – хотя прекрасно знали при этом, что возраст Вселенной исчисляется миллиардами лет, тогда как ни одна из наших рас не старше миллиона.

Да, – лаял Яг, – квантовая физика требует присутствия квалифицированного наблюдателя. Да, для определения того, какая из потенциальных возможностей реализуется, нужен разум. Но мы в своей гордыне считали, что Вселенная, пятнадцать миллиардов лет обходившаяся без нас, тем не менее каким-то образом настроена на то, чтобы взрастить нас. Какая спесь! Разумные наблюдатели – это не мы, крошечные существа, живущие на горстке планет, разбросанных по необозримому космосу. Разумные наблюдатели – это существа из тёмной материи. Они закручивали галактики в спирали в течение миллиардов и миллиардов лет. Это их интеллект, их наблюдения, их чувства заставляют Вселенную вертеться, это они создают из квантовых потенциальностей конкретную реальность. Мы не что – не что! – иное, как недавний и весьма ограниченно распространённый феномен, пятно плесени на поверхности Вселенной, которой мы не нужны и которой безразлично, есть мы или нет. Кошачий Глаз был абсолютно прав, когда сказал, что мы незначительны. Это их Вселенная, Вселенная темнян. Они сотворили её, и тем самым сотворили нас.