На протяжении долгого утра и части полудня Китамар не будоражили иные известия, кроме сожжения Братства Дарис. Как утверждалось, поместье еще дымится, превратившись в развалины. Магистраты собирались затопить остатки зданий водой из канала, чтобы не раздуло ни один уголек и не возобновился пожар, причиной которого была неосторожность – горничная уронила свечу. Или лопнула печь, выплеснув из жерла огонь. А может, с расчищенного ветром, ясного неба ударила молния – очевидный знак того, что Братство разгневало какого-то бога.

В трактирах Камнерядья народ ставил пиво работникам из поместья. В утешение и в надежде развязать им язык. Старое поколение качало головами и хмыкало – осуждающе либо сочувственно. В Речном Порту полдюжины купеческих домов созывали чрезвычайные собрания с целью определить, насколько в результате этого бедствия сместится шаткий баланс покровительства и лояльности во властных кругах. В Притечье и Долгогорье люд рассудил, что пожар, спаливший на Зеленой Горке одну усадьбу, в Долгогорье сгубил бы сотни душ, а еще сотни оставил бы погорельцами, и никто с запада от реки не повел бы и ухом. Пускай богатые и могущественные тоже разок пострадают – втихомолку злорадствовали местные жители, продолжая тянуть повседневную лямку.

После полудня ветер спал – не прекратился, но основательно умерил злобу. И не успел закат обагрить солнце, как пожар, Братство и вся Зеленая Горка скопом были напрочь забыты. Из дворца выбегали гонцы, надрывными криками оглашая ужасную весть.

Бирн а Саль, князь и правитель города, умер.