Глава 17
Дома было что-то не так: звенящая тишина слабо отдавала валерьянкой и пустотой.
Закрывая входную дверь, я громко хлопнула, но никто не вышел.
— Римма Марковна! — борясь с дурным предчувствием, позвала я, — Света!
В ответ все также раздавалось мерное клацанье будильника, да на кухне прокапывала вода из крана. Я торопливо прошлась и посмотрела по комнатам — никого. Интересно, а где они? Странно. На прогулку вроде идти рановато — еще и семи нету.
Отдуваясь, я дотащила набитые деревенскими продуктами сумки на кухню и еще раз всё проверила — чайник холодный, кастрюли на плите вообще пустые. Неужели в больницу попали?
Вся в дурных предчувствиях, я заметалась по квартире.
И тут в дверь позвонили.
На пороге стояла запыхавшаяся Нора Георгиевна. Я подавила вспыхнувшее раздражение — вот только опять разборок с Бальмонтом для полного счастья мне сейчас не хватало!
— Лида! — взволнованным шепотом сказала соседка, нервно озираясь на лестничную площадку. — Пошли ко мне, быстрее!
— Нора Георгиевна, — устало вздохнула я, мощным усилием воли подавив раздражение, — я только что приехала из села, очень рано встала, мне бы помыться с дороги, переодеться, кофе попить. Да и Римма Марковна куда-то подевалась…
— Тихо! — округлила глаза Нора Георгиевна и схватила меня за руку, — пошли, быстрей!
Она потащила вяло упирающуюся меня наверх, открыла квартиру и буквально втолкнула внутрь. Лёля, постриженная и веселая, выскочила, обнюхала меня и унеслась обратно. В квартире вкусно пахло ванильными булочками с корицей, и какао.
Я разувалась, как из комнаты донесся знакомый детский смех.
Светка!
Я влетела в комнату. На полу, на сложенном вдвое ватном одеялке сидела Светка и по очереди «кормила» из пластмассовой игрушечной ложечки своего облезлого зеленого зайца, гипсовую статуэтку «Советская купальщица», портрет молодого Сергея Есенина в бронзовой рамочке и Лёлю, причем у Лёли между передними лапками торчал большой игрушечный градусник (и Лёля не возмущалась, с интересом следя за Светкой и помахивая овечьим хвостиком).
— За маму! — строгим голосом сообщила Светка и дотронулась ложечкой до мордочки зайца. — Йорик! Где твое воспитание?! Принято говорить «Ам» и «спасибо»! Без-перс-пективный ты, Йорик!
— Лида! — из кухни показалась обрадованная Римма Марковна.
— Что вы тут делаете? — спросила я.
— Тут такое случилось! — всхлипнула Римма Марковна.
— Не реви, Светочку растревожишь, — цыкнула не нее Нора Георгиевна, воровато оглянувшись на увлеченную игрой Светку, и они торопливо потащили меня на кухню.
В общем, пока я в поте лица полола картошку в Красном Маяке, к нам явилась демоническая женщина. И категорически потребовала Светку обратно. Вместе с деньгами.
— Ты представляешь! — горячилась Римма Марковна, — Она посмела...!
Не знаю, чем бы закончилось противостояние между Ольгой и Риммой Марковной, скорее всего, победила бы молодость, но тут на шум появилась кипящая праведным гневом Нора Георгиевна. Мгновенно въехав в ситуацию, она быстренько турнула Ольгу, пригрозив участковым.
А Римму Марковну и Светку забрала к себе, от греха подальше.
И вот сейчас мне весь этот расклад вывалили.
— И вот что теперь делать? — с вопрошающими интонациями задала риторический вопрос Нора Георгиевна. Римма Марковна сидела молча, с трясущимися губами и жалким видом.
— Она в своем праве, — ответила я, и Римма Марковна сдавленно всхлипнула.
— Но как же! — попыталась возмутиться соседка.
— Нора Георгиевна, — твердо прекратила балаган я, — спасибо, конечно, за помощь, но здесь вы не правы и зря влезли со своей «помощью». Ольга — мать Светы, и она как мать имеет полное право забрать своего ребенка.
— Свете с ней плохо, — выдвинула аргумент Римма Марковна. — Она как пришла даже не посмотрела на Светочку. И Светочка к ней не пошла!
— И что? — спросила я. — Родительских прав ее не лишили. И Василия тоже. Ребенок должен жить с родителями. Одно дело, когда непутевые родители временно спихнули ее дальней родственнице, приплатив за присмотр, совсем другое — когда от матери посторонние люди прячут родную дочь. А если она заявление в милицию напишет о похищении? Сейчас такие проблемы начнутся — боюсь даже подумать.
— Не начнутся, — вскинула подбородок Нора Георгиевна, — у меня есть кое-какие связи.
— На все связи существует закон, — вздохнула я, — простой советский закон. И точка.
Плечи Риммы Марковны затряслись в беззвучных рыданиях.
— А теперь, если мы все обсудили, — подвела итог я, — спасибо вам, Нора Георгиевна, за гостеприимство, и мы идем домой. Римма Марковна, собирайте Свету. Я позвоню Ольге, и мы все решим.
Через час примерно, я уже звонила демонической женщине.
Встречу назначила на нейтральной территории, в парке, недалеко от дома.
Олечка опоздала на полчаса. Я понимала, что так примерно и будет, и хорошо, что прихватила с собой хрестоматию по русской литературе — хватит уже позориться, как с Бальмонтом.
Я сидела на лавочке и читала Чернышевского «Что делать?» (сейчас мне бы очень пригодился такой совет, но увы), когда явилась демоническая женщина. Сегодня она превзошла себя, одетая в нечто струящееся, шифоновое. На моем фоне в обычном спортивном костюме, она была чудо как хороша.
— Где мой ребенок?! — сварливо начала она, чуть скривив густо накрашенный карминовый рот.
— Притормози, — буркнула я, нелюбезно. — Спит она, тихий час же еще.
Олечка стухла, осторожно потрогала лавочку, посмотрела на пальцы, скривилась брезгливо и садиться не стала.
— Ты зачем Римму Марковну напугала? — наехала на нее я.
— Света — моя дочь, и я имею право ее забрать! — раздраженно выпалила Олечка и посмотрела на меня с явным превосходством.
— Имеешь, — согласилась я, — я тебе ее сегодня же приведу, когда проснется. И даже все носочки с помпончиками. Выглаженные!
— И деньги, — сказала Ольга, твердо и торопливо.
— Какие деньги? — не поняла я.
— Те деньги, которые ты обманным путем вытянула из меня и моей семьи!
— Угу.. и из Льва Юрьевича, ты забыла упомянуть, — пробормотала я.
— Да, и из него тоже, — кивнула Ольга, вытащила мятую бумажку из сумочки и посмотрела на нее, — всего ты мне должна две тысячи пятьсот восемьдесят девять рублей. Я хочу получить всю сумму! Сегодня же!
— А стаканчик кеХфирчика не хочешь? — процитировала старую детскую страшилку я. — Светку приведу, мне чужие дети без надобности, а денег ты не получишь.
— Да ты..! Да как..! — разъярилась Ольга, — ты выманила деньги у моей семьи! Мать старую обворовала! Брата больного!
— Стоп! — рявкнула я, — во-первых, не выманила, а получила добровольным путем в обмен на услугу. О чем имею расписки от всех! И от тебя тоже!
— Какую услугу?
— Присмотр за ребенком до шести лет.
— И что, за присмотр две с половиной тысячи? — вытаращилась от возмущения Ольга.
— А у меня вот такие вот расценки, — пожала плечами я, совсем чуточку смущенно. — Да, согласна, дороговато беру. Но не нравится — надо было другую няньку искать. Никто ж не заставляет.
— Да я участковому напишу!
— Пиши! — кивнула я, вполне дружелюбно, — а я тогда в службу опеки позвоню. Вот будет хохма. А если еще в твоем театре об этом узнают, уверена, что тебя даже «тру-ля-ля» у снопа петь не допустят. Будешь уборщицей до пенсии работать. Унитазы мыть и вазы от гладиолусов, которые другим артисткам поклонники дарят.
— Да ты…!!! — зарыдала Ольга. — Ты не понимаешь…!!! Не понимаешь! Меня же все ненавидят! Они все сговорились! Сперва отобрали у меня главную партию! И больше ролей мне не дают! Лида! Пойми! Мне очень! Очень нужны эти деньги!
— Зачем? — спросила я.
— Я хочу пластическую операцию сделать, — шмыгнула носом Ольга. — В Москве.
— То есть сам ребенок тебе не нужен? Нужны деньги?
— Ну, я люблю Светлану, конечно, но…
— Нет, я на это не пойду, — перебила демоническую женщину я, — если ты заберешь Свету, то она должна будет жить с тобой. Более того, она каждый день ходит в Дом пионеров на шахматы, с сентября пойдет в музыкальную школу, сейчас во вторник и четверг Римма Марковна ее водит на индивидуальные подготовительные курсы. А еще же и о художественной школе не надо забывать. Да и спортом она тоже должна заниматься. Растет же!
Олечка нервно сглотнула.
— Ты же понимаешь, Ольга, что у нее в день до трех-четырех часов занятий, — продолжила нагнетать я, — А то и больше. И на все эти занятия ее придется каждый день водить. И там четко по графику. Сможешь? Я же человек вредный и попрошу органы опеки отслеживать, сколько раз Света не посетила тот или иной кружок.
Демоническая женщина вспыхнула и швырнула в меня мятую бумажку.
— Ну и подавись!
Она резко сорвалась и побежала по аллее парка, оставив последнее слово за мной.
Но я-то понимала, что битва еще не окончена, так, временный выигрыш.
Нужно подстраховаться.
И я даже знала, как.
На работе, ловко разминувшись с Мунтяну, так, что он меня и не заметил в толпе работяг, я выцепила Зою Смирнову.
— Билет на Олимпиаду когда получу? — сходу спросила я.
— Какой билет? — удивилась она, — там же именные приглашения. А ты пропустила все собрания, поэтому тебя не включили в делегацию от монорельса.
— Ну ни хрена себе! — возмутилась я, — А кто всякой сувенирной дряни аж по десять штук накупил?!
— Лида, — устало вздохнула Зоя, — список в делегацию утверждаю не я. Я же тебе говорила, что там много критериев. Большой конкурс. Много желающих было. Очень много.
— И что мне теперь делать?!
— Ну, ничего страшного, — пожала плечами Зоя, — в следующий раз поедешь.
Если бы Зоя только знала, что следующий раз будет через тридцать четыре года. Столько ждать я была не намерена.
— Мне сейчас надо, — проскрипела я.
— Ну, зачем тебе сейчас? — не повелась Зоя. — Спортом ты не интересуешься, собрания всякие не любишь. Что тебе там делать? А в нашу делегацию отбирали спортсменов и членов Партии.
— А что члены Партии прям все поголовно спортом увлекаются? — задала риторический вопрос я, с сарказмом.
— Не начинай, Лида, — закатила глаза Зоя. — Так уже вышло. Так что забудь.
Я шагала по коридору, вся в невеселых думах. Какая-то черная полоса прямо. Вроде все хорошо, и в институт поступила, и дома вроде наладилось, а мелкие неудачки-постигушки портят настроение, прямо ужас.
Нет, Зоя была права, спортом я не увлекалась и собрания не любила. На Олимпиаду я рвалась с одной-единственной целью — плотно закупиться дефицитом. И побольше. Сейчас 1980 год, и в воздухе уже ощущается усталость людей от коммунизма, а все эти высшие партийные лидеры так просто играют роли, неубедительно, словно Олечка в веночке вокруг снопа. И единственная возможность набрать дефицитных импортных товаров — это Олимпиада, и я ее упустить не хочу.
Я толкнула дверь в знакомый кабинет в полуподвальчике:
— Можно? — я заглянула, смущенно.
— Заходи, — кивнул Иван Аркадьевич, отрываясь от бумаг, и затушил сигарету. — Что скажешь?
— Я написала алгоритм, как улучшить показатели по явке на мероприятия, — я положила перед Большим начальником папочку с листочками.
— Посмотрю, — кивнул тот, пряча папочку в боковой ящичек. — А что там по расширению в отделениях?
— Информацию я успею подготовить завтра к концу дня, — ответила я. — Уже почти все готово. Жду только отчета из юго-западного отделения. Завтра Фёдор обещал привезти к обеду.
— Ты синие папки нашла? — вдруг задал вопрос Иван Аркадьевич.
— Ищу.
— Хорошо, — кивнул Иван Аркадьевич и подкурил новую сигарету.
Я помедлила.
— Что еще?
— Иван Аркадьевич, — затараторила я. — Меня не включили в делегацию на Олимпиаду.
— Так ты все собрания прогуляла, — выпустил дым Иван Аркадьевич.
— Я в институт же готовилась! — обиделась я.
— Зачем оно тебе?
— Понимаете, я должна туда попасть, там же международный уровень мероприятий, я просто обязана увидеть, как они подготовлены, если в будущем у нас депо «Монорельс» будет принимать международные делегации, этот опыт нам очень пригодится! Обидно, что в делегацию вошли люди, которые хотят просто соревнования посмотреть и на артистов полюбоваться. А я же для дела! С прицелом на будущее!
Мой горячий монолог вряд ли убедил Ивана Аркадьевича до конца, но он задумался и, через долгий миг, сказал:
— Ладно, Лида. У нас есть бронь на одно место. Если ты сделаешь хороший отчет я включу тебя в делегацию.
— Спасибо! Спасибо! — радостно залепетала я. — Все сделаю!
— Иди уже, — вздохнул Большой Начальник. — Сделает она…
На обратном пути я заглянула к Зое и сказала, что помогу отпечатать ей все документы для делегации на Олимпиаду. Завтра же.
Затем я прямо с проходной позвонила Олечке:
— Надо встретиться. Срочно.
