Церковь, которую построил отец Гавриил

Отца Гавриила я знаю с детства, он был моим хорошим другом еще до службы в армии. После окончания армии он вернулся домой. Тогда был разгар гонений на веру. Коммунистическая партия как ястреб бросалась на верующих людей, но он ей не подчинился. Он пришел из армии и в своем доме, где и отец жил, и мать жила, – в этом месте он построил маленькую часовню. А государство, чиновники чуть с ума не сошли: как в это время церковь строить… И напали на него, а он не сдавался. Ему приказали немедленно разрушить часовню, а он не разрушал, ни за что не разрушал. Его били, водили в НКВД, били его крепко, но он не сдался. Ни за что не разрушил.

А тогда было такое время, что книги, иконы, в том числе ценные, которые государству не нужны были, вывозили куда-то на свалки. И отец Гавриил ходил на свалки их искать. Он много книг нашел, хороших, важных книг. Церковную утварь находил. Все это собирал и использовал найденное при создании своей часовни. То, что он построил, было изумительно: икона на иконе. А представители государства все время, каждый день к нему приходили и пугали его: мы тебя расстреляем, мы тебя убьем. Но он не сдавался: «Зачем вы меня убьете? Я верующий человек». Он был немного юродивый такой. И долго это время длилось. Потом келья у него там была, рядом мать жила. Эту келью он обвешал иконам и написал у дверей при входе: «Женщинам сюда заходить запрещено».

архим. Иоаким

Первое, что Василий начал делать после возвращения из армии, – строить храм в своем дворе. Построил один раз – храм разрушили. Второй раз – опять разрушили. В третий раз построил – уже не разрушили. Все иконы, которые он находил, собирал в этом храме. Это был не в общем смысле храм, а какое-то такое странное здание с маленькими перегородками, несколькими входами и выходами, как лабиринт. И вся эта церковь увешана иконами разного размера.

митр. Даниил

Часто я видела его очень серьезным, в основном в Тбилиси, в церкви, им построенной, где он запирался во время поста, хотя и там ему не давали покоя, шли и шли к нему, а он никому не мог отказать и принимал всех в своей келье. Здесь он всегда был задумчивым и сосредоточенным, не шутил и не юродствовал, обсуждал с нами серьезные духовные вопросы. В этом месте он и выглядел по-другому: белая прозрачная кожа, спокойный взгляд. «Я осознал свою немощь», – часто повторял он. Эти слова звучали очень искренне – он говорил это от чистого сердца.

иг. Феодора

Как-то отец Гавриил завел нас в храм, который построил своими руками. Открыл двери, включил свет, и у нас вспыхнуло чувство, словно мы попали в сказку типа «Алисы в стране чудес». На улице было очень темно, и вдруг как будто тысяча, миллион лампочек разом включились. Там были не только лампочки, но и какая-то чешская бижутерия, елочные игрушки, – все сверкало. А главное, многие иконы были вырезаны из газет, которые он находил в мусоре. Мы все начали плакать, потому что это было абсолютно неземное место и неземное состояние. Мы стояли на коленях и плакали.

Тамуна Иоселиани

Отношение к иконам

В советские времена очень много икон оказывалось на мусорной свалке, их выбрасывали. Отец Гавриил находил эти иконы, собирал и делал для них рамки, оклады, старался их облагораживать, какие бы они ни были, с любовью относился ко всему, что было связано с именем Христа.

митр. Даниил

У него было особое благоговение к иконам. Однажды мы разбирали и переносили большую Иверскую икону Богородицы, и он с такой любовью и благоговением ее протирал, чистил! Порой он даже занимался тем, что собирал банки из-под рыбных консервов, раскраивал их и делал оклады для икон.

мон. Евдокия

Как-то отец Гавриил очень разозлился, когда мы хотели поменять в храме иконы, потому что они были не канонические, а мы хотели, чтобы все было каноническим. И началось такое вот движение, чтобы все устроить как нужно. А старые матушки, которые давно уже жили в монастыре, конечно, любили свои иконы и привыкли у них молиться. Отец Гавриил, когда узнал о наших намерениях, назвал нас баптистами и очень рассердился. Мы, к счастью, не смогли поменять эти иконы, а потом они начали мироточить.

Отец Гавриил сам делал иконы, вырезая их из газет, и всегда очень переживал, что там печатают изображения икон, которые потом могут выбросить, – это нельзя. По телевизору он как-то раз увидел фильм про Иисуса Христа и прямо начал целовать телевизор. И еще у него была картина, кажется, Марии Египетской… ужасная картина для нас, конечно, но для него это была святая икона. Он все воспринимал как-то по-своему…

иг. Мариам

Отцу Гавриилу очень не нравилось, когда в мирских газетах печатали иконы, и он очень переживал по этому поводу. «Кто знает, куда потом выбросят эти иконы; нужно запретить их печатать в мирских газетах. У каждой иконы есть свой ангел, поэтому их нужно почитать». Даже к изображению обыкновенного человека он относился с большим почтением: «Это же образ Божий!» Газеты он подбирал, сначала просматривал, не напечатана ли в ней икона, потом читал – вдруг в ней напечатано Слово Божие – и лишь после этого сжигал. Говорил: «Нельзя использовать газеты в непотребном месте». Так же он относился и ко всем книгам. Ему не нравилось, когда на обложке была изображена икона, говорил: «Это непочтительное отношение, книга пачкается», всегда отрывал такую обложку и отдельно прятал.

Отец Гавриил говорил: «Если у иконы сохранился лик, ведь можно же ее обновить, сделать ей новую рамку. Как можно зарывать в землю или сжигать икону Господа или святого? Если на обратной стороне иконы недостойное изображение или что-то другое непотребное и его невозможно стереть, то в таком случае, если даже покроешь это краской, порочность все равно останется внутри – тут расставлены сети лукавого, который хочет часть своей нечисти оставить на святыне. Лишь в этом случае икона сжигается.

Когда икона уже завершена, написана, некоторые начинают ее рассматривать и говорят, что что-то им не нравится или чего-то недостает, цвета плохо подобраны. Этого делать нельзя: вдруг на нее сошел Дух Святой. К Кому тогда они прикасаются?»

прот. Арчил Миндиашвили

На отце Гаврииле обычно висели разные иконы, причем он очень любил сам делать для них оклады. Брал, например, какую-нибудь фотографию иконы и делал для нее рамку. Он столько любви вкладывал в эти иконы, столько трудов, что у него они, кажется, были настоящие. Я тогда в первый раз задумался о том, что такое икона: это только изображение, которое можно сфотографировать, или что-то еще?

митр. Николай