Вино

Про отца Гавриила говорили, что он пьет. И мне было очень интересно: действительно это так или нет. Мы были у одной нашей прихожанки; большое застолье, пели, веселились, отец Гавриил тоже там был, сидел рядом со мной. Я все время наблюдала, сколько он пьет: за все это время он выпил один стакан вина. При этом все время притворялся: «Ой, я такой пьяный», поет, чудит, но вот я свидетельница, что много он не пил. Когда пил из чаши: «Засохло в горле, налей, батюшка, налей, засохло в горле! Вы вообще пить не умеете!» а сам просто пригублял.

Тамуна Иоселиани

Гавриил иногда был как будто выпивший, юродствовал. Один раз я принесла ему Евангелие, открываю и говорю: «Вот посмотри, здесь написано, что пьяницы Царствия Небесного не наследуют». Вы знаете, он таким взглядом на меня посмотрел… Я тут же закрыла Евангелие, а ведь везла его ему специально, за двадцать километров, чтобы показать это место, как будто он этого не знал. Мне было так стыдно за себя, до сих пор стыдно.

Джульета Джигитян-Вариани

Как-то один человек уговорил своего запойного, совсем нецерковного друга приехать к отцу Гавриилу. Ему объяснили, что он увидит святого человека и после этого он перестанет пить. Потом этот человек рассказывал: мы приехали, заходим во двор монастыря, а там отец Гавриил стоит совсем пьяный. Пьющий друг, у которого похмелье, поворачивается к приведшему его человеку и говорит: «Ты к кому меня привел? Разве может он меня чему-нибудь научить? Смотри, на что он похож», – и он разворачивается и идет обратно домой, злой, что его, мол, обманули. Через три дня звонит и говорит: «Слушай, кого ты мне показал? Три дня не могу и капли выпить, не могу ко рту стакан поднести!» Вот такая история.

иг. Мариам

Отец Гавриил пил вино, но немного. Для меня остается тайной, что́ было вино для него: слабость по попущению Божию, или он играл с ним. Я по сей день не знаю. Он был настолько сильным, что, может быть, Господь попустил, чтобы у него была какая-то слабость. Если бы этой слабости не было, его бы сразу все сделали святым, потому что он настолько часто делал чудесные вещи, что мы даже уже не удивлялись.

иг. Феодора (Махвиладзе)

После нашего знакомства я чаще стал подходить к отцу Гавриилу, брать благословение, и он начал давать мне задания. Один раз говорит: «Принеси мне вино». Я решил, что сейчас его мучает грех, я ему сейчас не дам вино и этим проявлю свою ему верность. Он так разозлился! Месяц, целый месяц со мной не разговаривал, не хотел меня видеть, потому что я посмел его осуждать.

митр. Даниил

Одно время у меня было послушание быть помощницей в трапезной. Когда утром я ходила в кладовку, отец Гавриил специально выходил ко мне. У нас не было благословения давать ему вина, и, когда я открывала дверь в кладовку, он проскальзывал туда и тайком у меня просил вина. Я ему немного давала. Вино он пил, но немного. Скорее создавал впечатление, что много пьет. Он пил, как сказано в псалме: «Вино веселит сердце человека».

мон. Евдокия

Не знаю, откуда в пище, которую готовил отец Гавриил, появлялись изумительные вкусы. Монахини в монастыре всегда старались что-нибудь из приготовленной им еды покушать, а он сам фактически не ел. Когда мы к нему приходили, в нашем присутствии он не ел. Не знаю никого, кто бы видел это. Для гостей он всегда накрывал стол, за столом пил только вино. Многие говорили, – и сейчас тоже говорят, – что он был пьяницей. Но умный человек мне сказал вот какую вещь: не бывает пьяницы, который стакан не выпивает до конца, пьяница всегда до конца выпивает, половину никогда не оставит. Отец Гавриил до конца не пил. Он никогда пьяным не был, ради смирения делал вид, как будто пьяный, на бороде остатки еды у него могли оставаться.

Если ты его мало знал, то подумал бы, что он ест очень много. Однажды я его спросил: «Отец Гавриил, почему вы ничего не кушаете?» А он мне: «Когда людям в моей стране так трудно, как я могу кушать».

Звиад Ониани

Он все делал с юмором, часто смеялся, часто просил вина и приглашал всех к себе. Очень поздно мы заметили, что он практически ничего не ест и даже не пьет. Стакан вина выпьет за несколько часов, а всем казалось, что он пьяный, – от него всегда пахло вином. И мы все как бы знали, что вино ему нельзя покупать. А он нас всех посылал, чтобы мы ему его приносили. Но вот сейчас мне кажется, что он создавал видимость того, что пьяный, а на самом деле был в полном порядке.

митр. Николай

Проповедь

Слова отца Гавриила имели большую силу, как обоюдоострый меч. Невозможно было оставаться к нему равнодушным: его или очень любили, или ненавидели.

иг. Феодора

Такими достойными словами обращался к народу… А иное время народ смотрел на него и смеялся, думали, что он сумасшедший, а фактически он нормальным был. Он учил народ, и народ его слушал крепко, очень крепко слушал.

Иногда отец Гавриил приносил на себе гроб и залезал в него, был юродивым перед людьми. А когда подходил к нему народ, он садился, сажал людей и внятно и подробно объяснял, рассказывал про веру: как надо с верой обращаться, как надо веру любить, как вера человеку надобна, как вера спасает человека, но с условием: вера спасает человека, если человек глубоко верует.

архим. Иоаким

Отец Гавриил всегда очень интересно рассказывал истории из Евангелия или из Библии, и рассказывал так живо, так оживлял эти картины! И главное-то, что до меня доходил смысл всего этого. Говорил какие-нибудь фразы из Псалмов или из Священного Писания, мог только одно предложение сказать, и это доходило до ума. Я до сих пор помню несколько таких предложений; когда читаю молитвы – они во мне оживают.

иг. Мариам (Микеладзе)

Отец Гавриил говорил, что вершина, совершенство – это любовь. У Иоанна Лествичника самая высокая ступень святости – это союз трех добродетелей: веры, надежды и любви, а отец Гавриил говорил, что вершина – только любовь. Св. Иоанн Лествичник это видел, но сам не бывал в таком божественном состоянии, когда у него своих собственных мыслей уже нет, он весь в Боге. Поэтому он написал, что самая высокая ступень – это союз трех добродетелей, а не единственная любовь, – так говорил отец Гавриил.

Он всегда говорил по Священному Писанию, по Евангелию и по писаниям святых отцов. Однажды к нему пришел один священник, и они начали друг с другом разговаривать на богословские темы. Священник что-то сказал по Василию Великому, а отец Гавриил ему такую вещь говорит: «Добротно пишет Василий и благодатно. Но тогда он был еще юным и не до конца знал эту тему». И потом один раз он нам сказал, что есть такие творения святых отцов, которые они писали, не до конца зная тему, поэтому не нужно думать, что у них все является абсолютно верным учением. «Все это анализируйте с мудростью».

Все его проповеди были очень живыми. Вот иногда некоторые проповедуют, слушаешь, но оно как-то в тебя не входит. А тут ты все как губка всасываешь, все заходило внутрь. Он создавал во время проповеди праздничную атмосферу, но, если кто-то переходил на неуместную тему, отец Гавриил мог строго так посмотреть и сказать: «Этого нам здесь не надо», и сразу эту тему меняли.

Он мог говорить на внешне абсолютно не связанные с сутью вопроса темы, но ты понимал все так, как тебе надо было понимать. Например, он говорил тебе про твои грехи прямо при людях, причем про такие грехи, про которые даже на исповеди стыдно сказать… Один раз он мне говорил такие вещи при людях, а там и монахини были. Думаю: «Слушай, что он делает?!» Потом я узнал: кроме меня, никто ничего не слышал. Один раз другому человеку так при всех что-то говорил; я там тоже нахожусь, грузинские слова слышу, родной язык слышу, но ничего не понимаю. В таких ситуациях его понимал только тот, с кем он говорил.

В русском языке есть такая хорошая фраза: на грани фола. Вот отец Гавриил никогда не фолил, но всегда был на грани фола. У него было это мастерство. Он мог небрежное слово сказать, но чтобы совсем неприличное и недопустимое – такого не было. У юродивости есть своя специфика, юродивые много чего делают, но никогда не фолят. Если ты фолишь, значит, это все не от Бога. Он был как заслуженный артист, только Божественного театра. Так он проповедовал.

Звиад Ониани