Утром всё прошло по распорядку. Подъём, утренний туалет, завтрак. После завтрака стали вытаскивать рюкзаки и остальное снаряжение на плац. Палатки мы с собой решили не брать, так как закупили тенты перед командировкой, а они куда легче палаток. При нашей загруженности любой килограмм был на счету.

Дальше всё как обычно. Группы построились, перед собой выставили рюкзаки, на себе разгрузка и оружие. Я с собой на смотр взял ещё список оружия и инженерки. Старый в этот раз ВАЛ брать не стал. Пошел со своим АК-74М.

Из инженерки у нас были две МОНки, МУВы к ним и сигнальные мины. Позади группы лежали два рюкзака с прикрепленным к ним АГСом. Филин, так как на задачу не уходил, стоял на смотре просто в камуфляже без оружия и разгрузки.

Почему-то этот смотр был намного жёстче, чем прошлый. Наверное, из-за того, что проводился утром и у начальства ещё был «работун». Они спрашивали обо всём: почему лопатки не в идеальном состоянии, почему миноискатель не берём, для чего мне верёвка и обвязка, нахер я беру с собой баллон на шестьдесят литров? В общем, забрасывать стали с самого начала. На все вопросы я вроде ответил. Конечно же, мои ответы для них были идиотскими, но главное, что от меня отстали и пошли мучить Дрона. То есть, опять формальность. Вроде захотели «присунуть» и не получилось. Показали свою работу. На самом деле вникали только единицы из старшего начальства, а остальным лишь бы отправить с максимальным количеством ненужного барахла и потом, если что, отвечать: «Мы все выдали».

Мы пёрли с собой АГС, Фазану достался «Утёс». Тоже не самый лёгкий пулемет. Его группа тоже на той задаче поднапряглась нехуёво.

— Готов, Юстас? — спросил у меня комбат.

— Так точно, — ответил я, доукомплектовывая рюкзак.

Уходили все группы. Какие-то группы уезжали на охранение пункта управления, а у остальных была аналогичная задача, как и у меня.

— Удачи, братишка! — подошёл ко мне Дрон, пряча свой потный нос под панамой.

— Давай, братуха, и тебе! — ответил я ему. Мы пожали руки, и каждый повёл свою группу к машине.

Загрузились, поехали. Самый ближний вылезал Фазан. Я наблюдал из кабины, как его группа вытаскивает из кузова «Утёс». Следующий был я, затем Дрон. Только мы с Дроном расходились на разные хребты ущелья. Он повернул налево на мост, а я немного дальше проехал по горной дороге, и наша машина остановилась.

Я выбрался из кабины и сказал: «Вылезаем, бойцы. Только быстро и негромко». Личный состав зашевелился, и уже минуты через две наш бронеУрал разворачивался. Мы отошли от дороги за какое-то дерево, и я стал смотреть на карту и оценивать местность.

Я сразу понял, что точка, на которую я должен был выйти, находилась за очень глубоким ущельем, и что с этой точки до дороги мне будет не дойти по прямой. Я сразу вышел на связь и спросил разрешения у комбата поменять координаты моей базы. Он дал добро, и мы, вытянувшись в походный порядок, начали движение тупо наверх.

Солнышко уже грело прилично, пот стекал в глаза. Так как Фляга нёс тело от АГСа, я его поставил третьим в головняке, поэтому первым пошел Витас. Мы поднимались по хребту, влево и вправо уходил очень крутой спуск, и не было видно конца этому ущелью.

Первый привал мы сделали минут через сорок. Все, кстати, были «бодрячком». Никто не ныл, не помирал. Смотрели по сторонам и наверх. Немного отдохнув, мы пошли дальше. Проблема была в том, что там всегда шёл подъем, не было ровного пятачка, чтобы растянуть тент и кинуть коврики. Ещё минут через тридцать остановился головняк. Группа заняла круговую, я пошел наверх спросить, в чём дело. Я ещё не успел дойти до Витаса, как увидел бледно-зеленого Флягу, который был очень уставшим и мог плюнуть только себе на ботинки, дальше плюнуть сил у него не было.

Пока Фляга приходил в себя, я смотрел карту. В принципе, на тот момент мы уже были на месте, оставалось только найти площадку, где может разместиться вся группа.

Я приказал снять рюкзаки Витасу и Иванычу и немного подняться наверх, поискать место для нашей будущей семидневной дневки. Пока бойцы ходили наверх, я общался с Флягой. Оказывается, он взял с собой все семь пайков.

— Фляга, ты ебанутый? — спросил я.

— Да нормально, командир. Я на той задаче чуть не сдох с голода, уже думал камни начинать жевать. Поэтому пусть я сейчас заебусь, зато о жрачке не буду думать на этой задаче, — ответил Фляга, который уже пришел в себя.

— Теперь понятно, хуле ты дохнешь. И это ещё плюс «синька» твоя безмерная. Ладно, давай, отдыхай, осталось немного.

Во Фляге я был уверен. Тащить на себе он мог очень много, при этом он не был атлетом или здоровым как Борцуха.

— Командир, впереди есть место, даже кустик есть небольшой, — начал за моей спиной говорить Витас.

— Рюкзаки на себя, осталось немного, терпим, — подбодрил я бойцов и стал подниматься вместе с Витасом наверх.

Наклон на этой поляне, конечно, был, но незначительный. Под этой поляной, метрах в семидесяти был козырёк, куда мы потом установили АГС. За этим козырьком начинался обрыв до самой дороги. То есть подняться к нам или спуститься нам можно было только по этой тропе, по которой мы только что пришли.

Мы сбросили рюкзаки, я сразу поставил задачу четвёркам. Тыльник во главе со Старым пошел ставить АГС, головняк ставил растяжки выше по хребту, чтобы к нам никто оттуда не пришёл. Лебедь уже выходил в эфир и передавал наши координаты. Я с тремя бойцами пошёл искать подходящие места для секретов. Так как наша поляна была очень незначительная, то решил выставить два секрета. Один на АГСе, второй — недалеко от самой дневки, чуть выше. Натянули четыре тента для каждой четвёрки и ещё один натянули, чтобы сложить туда рюкзаки, под нашими тентами места для рюкзаков не было.

Доложил Центру. Обезопасили себя растяжками, установили тенты, АГС, распределили, кто и когда стоит, и стало смеркаться. Солнце уже зашло за гору, а значит, скоро будет холодно. Мы стали быстро утепляться и расстилать спальники под тентом. Так начался наш семидневный караул. Охраняли сами себя и участок дороги, за который мы были ответственные.

Стоит отметить, что с нашей точки мы не могли видеть весь свой участок, так как дорога проходила практически под нами, и кое-где обзору мешали скалы.

— Завтра я со своей четвёркой попробую выйти вон на ту точку, — говорил я, указывая рукой направление, — как раз посмотрим, что вокруг нас и осмотрим местность. Задача у нас стоит такая: ночью выставлять наблюдательные посты, а днём патрулировать наш район. Вот завтра и начнем патрулировать.

Так как сегодня мы только завтракали, а дело уже были к вечеру, разведчики затеяли ужин, а я до своей вечерней смены решил немного поспать. Проснулся от будильника на часах. Уже стемнело полностью. Вокруг горели огни от ближайших населенных пунктов. Слева от себя я увидел вспышку фонаря. Там должен был находиться Фазан, но я всё-таки решил проверить.

Я взял радиостанцию у Лебедя и вышел в эфир.

— Фазан, я Юстас, приём.

— На приёме Фазан для Юстаса, — услышал я в гарнитуре голос радиста Фазана.

— Вы там фонарями балуетесь? — уточнил я на всякий случай.

— Он уже выебан командиром, все нормально.

— Всё, принял. До связи тогда.

Мои бойцы увидели, насколько далеко виден фонарь в темноте. Между нами было километра полтора по прямой. Зато теперь я знал, где находится Фазан, примерно на таком же пустыре, как и мы, только на следующем хребте. Было уже прохладно. Я надел на голову «пидорку» и пошёл в охранение, которое находилось возле АГСа.

— Крепко установили, прикопали ножки? — спросил я у охранения.

— Да, вроде крепко стоит, — узнал я по голосу Борцуху.

— Стрелять-то с него умеете?

— Да. Один раз стреляли в бригаде, — ответил он.

— Только наведите его на дорогу, вон на тот изгиб, а то он у нас на другой склон смотрит, Дрону ВОГов накидаем.

Борцуха быстро развернул станковый гранатомет в сторону дороги.

— Так пойдет?

— Да, теперь нормально. Передайте следующим, что, если вдруг какая машина остановится или увидите людей на дороге, сразу мне доклад. Не проебите. И ночники, кстати, работают?

— Работают, командир. По поводу дороги приняли, передадим.

— Ну, всё, наблюдайте тогда. Не курить, фонарями не пользоваться. Завтра утром с вами пойдём смотреть местность. Надо найти точку на горе, где будет видно тот участок дороги, который мы отсюда не видим. Вот завтра и пойдем искать.

— Принято, — ответил Борцуха, и я вернулся к группе.

Гора, на которой мы находились, была полностью белая. То ли известь, то ли ещё какая-то порода. Ботинки и брюки были уже полностью в белой пыли. Группу и тенты на фоне неба снизу видно не было. Это хорошо. Расчет АГСа тоже так располагался, что ни сверху, ни снизу его видно не было.

Кто-то уже спал, кто-то только начал есть после охранения. Время шло очень медленно. Так всегда происходит, когда сидишь на одном месте. Эта смена далась очень тяжело. Слишком долго она длилась. Я ещё раз сходил к АГСу, понаблюдал за дорогой через свой ночник.

— Да, отсюда никак не увидеть всю дорогу. Значит, будем патрулировать, по-другому никак, — сказал я и себе, и бойцам одновременно.

Я посмотрел на часы. Моё время заканчивалось. Пошел и разбудил Старого. Он встал с первого раза, вылез из-под тента, пару раз присел и сказал:

— Все, я готов, ложись спать.

Я залез под тент и, просто накрывшись спальником с головой, уснул.