– Теперь доблестные московские войска увидели, как можно побеждать османские полчища, что виделись раньше несокрушимыми, – Юрий старательно прятал ехидство, оно было совершенно неуместно, тем более перед князем Голицыным, которому искренне симпатизировал. Но в данный момент требовалось закрепить плоды победы, причем в свою пользу, согласно поговорке про дружбу и табачок.

– Не поверил бы, если бы собственными глазами не увидел, что столь малыми силами можно истребить врага многочисленного своим воинством, – Василий Васильевич вытер лицо большим платком – день стоял жаркий. И припекало изрядно даже под натянутым полотнищем, что скрывало «высокие договаривающие стороны» от горячих солнечных лучей.

– Воюют не числом, а умением, князь. Ваши войска бьются не регулярным, а казацким боем. Нельзя отдавать инициативу противнику изначально, пытаться отсидеться в осаде – пассивностью не побеждают, чаще всего она приводит к поражению. Сравни две войны – если с ляхами двадцать пять лет тому назад воевали московиты удачно, захватив территорию, то под Чигирином османы могли достичь успеха. И победили бы ваши рати обязательно, если я бы не вмешался. Разгромив османов и изгнав татар из Крыма, мои стрельцы этими громкими победами заставили султана заключить перемирие, которое позволило вам хорошо подготовиться к нынешнему походу. Но ты уж прости меня, Василий Васильевич, для победных сражений ваши войска еще не годятся, их нужно обучать и вооружать новыми фузеями и орудиями. А для этого нужно долгое время и деньги.

Юрий закурил папиросу, стараясь не смотреть на нахмурившегося князя. Еще бы тому не кручиниться – думал «покачать права», а нарвался на жесткий отпор, ткнули носом в сложившуюся ситуацию.

«А что ты хотел, родимый? Чтобы я вытаскивал каштаны из костра и все плоды победы отдал вам за здорово живешь?!

Ищи дурака!

Раньше вы мной как пешкой старались играть, то пытаясь разменять, то двигая, куда вам хочется. А теперь все, кончилась для вас лафа, вы птицу обломинго встретили, что для вас яйца нести не будет!

Так что давай думай, как в новых условиях нам отношения строить – но уже на равных!»

Сражение под Казы-Керменем закончилось жутким разгромом войск султана Мустафы – более двадцати тысяч турок и татар было перебито на поле боя или умерло от ран. До пятидесяти тысяч, включая раненных, взяли в плен – большую их часть составляли христиане – сербы, валахи, молдаване, болгары и греки.

Терять плоды победы Юрий не желал категорически, прекрасно понимая, что если сказал первые десять букв алфавита, то есть уничтожил или изгнал татар из Крыма и ногайцев из Таврии, то нужно произносить и остальные буквы зловещего «алфавита войны».

Степняки, что много лет занимались «отловом» рабов, теперь бежали за Днестр в диком страхе. В османский Буджак уходили тысячи кибиток, табуны коней и отары овец зачастую бросались. Их преследовали запорожцы и гетманские казаки, пройдя буквально огнем и мечом по всей правобережной ногайской орде рухнувшего в небытие Крымского ханства. От бывшего ужаса Речи Посполитой и Московского царства остался жалкий осколок в виде закубанской орды. Участь последнего вскоре решится, в этом Юрий не сомневался. Благо на Кубань можно будет наступать с двух направлений – от Азова на Дону, и от Тамани.

«Недооценили нас турки, причем сильно. Войско направили на треть состоящее из вассальных султану христиан – а те сразу переметнулись на нашу сторону. Вернее, на мою – найдется, где их расселить, земель много, не московитам же в холопы отдавать.

Понятно, что теперь турки начнут воевать всерьез. Однако им потребуется года три, чтобы сделать должные выводы, перевооружить свою армию, надлежащим образом обучить ее. А там и пойти отвоевывать бывшие земли Крымского ханства, ликвидацию которого они никогда не признают. И грянет долгая и кровопролитная война.

А оно мне надо один на один с Оттоманской Портой бодаться еще лет десять в здешних степях?!

Совсем не улыбается такая перспектива!

Преимущество во внезапности и вооружении я использовал полностью, теперь его не будет, вернее, не столь заметное станет. А потому нужно искать союзников, иначе просто не выстоим!»

Хмурый вид князя говорит о многом – тот успел здраво оценить сложившееся положение, как и то обстоятельство, что отступаться от территорий в пользу Москвы новоявленный Боспорский царь не станет. А потому надо как то договариваться и делить плоды победы, урвав хоть кусок. И тут Юрию было что предложить, благо вчера на собранной Боярской думе выработали список предложений. Но требовалось, чтобы именно Голицын первым начал диалог.

– Ваше величество, каким ты видишь владения Новой Руси? И как решать почнем владения изгнанных ногайских орд на всем южно-днепровском правобережье? И судьбу Очакова?

– Все земли Крымского ханства мои, князь. Как земли ханств Казанского, Астраханского и Сибирского, что стали достоянием славного московского государства, драгоценными камнями в шапке Мономаха великих государей. Тем самым мы восстановили справедливость – ведь сотни лет находились под ордынским ярмом, множество полоняников уходило на невольничьи рынки Царьграда и там распродавались. А что делали магометане с несчастными христианскими народами Крыма? С моими готами и генуэзцами, с княжеством Феодоро?!

Юрий говорил как можно горячо, зато лицо Голицына приняло кислое выражение, будто целый лимон съел. Князя понять можно – войско на юг двинули, пусть и не воевали толком, но вроде как участвовали, а плодов победы нет. А «спасибо», как правильно говорят, на хлеб не намажешь, тут маслице нужно для вкуса.

– Мы тоже много лет воевали с крымским ханом – сто лет тому назад царь Иоанн Васильевич разбил при Молодях орду. Засечные черты строили, набеги ногайцев отражали, что ходили по Изюмскому шляху. А ведь они наш православный народ в неволю угоняли, землицу обезлюдили. Да и под Чигирином дважды бились с турками, твоему величеству тем помощь должную оказывая, кровь служивых людей проливая!

Юрий чуть не прикусил губу – князь подравнял позиции в переговорах. Как не крути, но отдавать долю необходимо по справедливости. Тем более дальнейшая поддержка Москвы настоятельно необходима, воевать один на один с османами не улыбалось.

– Думаю, князь, полки наши выведем к южному Бугу, на берегах которого нужно укрепиться. Северную его часть до польских земель ваши полки займут, а на полдень мои стрельцы. Вот здесь на карте я отчертил грифелем – на каких рубежах мы сможем совместно турецкие войска встретить. Но к Днестру идти нам стоит всеми силами, дабы мощь общую султану показать. Но слишком обширна эта земля, чтобы за собой ее удержать!

Юрий разложил на столе карту, начерченную на пергаменте, внимательно посмотрел на Голицына и произнес:

– Мыслю, что султан на перемирие пойдет – ему время нужно для подготовки нового войска. А мы попробуем с ним мир заключить. И землицу от Днестра до Буга отдадим – ибо все равно ее долго не удержим. Года три нам нужно, чтобы к неизбежной войне подготовиться и союзников среди стран европейских найти, а тем опору в делах наших совместных обрести.

Юрий сделал вид, что задумался, даже папиросу закурил, молчал пару минут. А потом нарочито небрежно произнес:

– Гетман хоть и выбран на оба берега Днепра, вот только ляхи спят и видят, как бы свою власть на правобережной части снова утвердить. Их король Ян Собеский недаром рати собирал. Может с турками воевать собрался, но, думаю, мысли у него иные…

Слова упали как тяжелые камни, тут князь серьезно задумался – Юрий продолжал курить, даже не глядя на собеседника.

«Будущий Николаев не отдам – там место наилучшее для верфи. А линию от современных мне Вознесенска до Никополя, то есть до нынешней Чертомлыкской Сечи проведена, вот только на север от нее и на запад земли войска Запорожского. Так что Москве меньше нашего отдано, причем вытянутой кишкой от Чигирина и воронкой по Бугу. А Казы-Кермень, что ныне Бериславом стал – прежнее, и весьма многозначительное название – у меня остался».

– Да, ляхи весьма опасные враги, схизматики – много воевать с ними еще предстоит. А еще с турками по Днестру… Боюсь, Дума не захочет твое великодушное предложение принимать, ваше величество. То хоть и земли нам враждебного Крымского ханства, но оборонять их сил не хватит. Если только союзника в лице Речи Посполитой не приобретем.

«Изящно соскочил с темы, князь. Прикинул все риски моментально – журавль в руках гораздо лучше, чем синица в небе. С турками пусть «новорусский» царь воюет, и своими владениями все правобережные украинские земли прикрывает. Гетманщину, где их Ванька Самойлович заправляет. Да и поляки, прими он мое предложение, сразу же насторожатся, такой охват от ненавистных московитов им жутко не понравится.

А вот я для них пока не игрок в большом раскладе – всерьез не воспринимают. Думают только, как мою карту правильно разыграть в ущерб османам и московитам. Пока напрягаться не станут, хотя на границу с их владениями в Полесье и на Подолье я вышел».

– Да, князь, ты прав – война скоро жестокая пойдет. Но лучше оттянуть ее года на два-три, нужно только стяги наши показать под крепостями Бендеры и Аккерман, что на Днестре. И лишь тогда в переговоры вступить с новым визирем. Беда прямо с ними – этого убили в сражении, а прежнего на кол в Константинополе посадили. А ведь я с ним перемирие прошлое заключал, и что странно – турки его выдержали, хотя их татары подвели. Но и мы его соблюли – так что доверие сохранили.

Юрий налил себе и князю вина в блестящие хрустальные бокалы. Отпил глоточек терпкой рубиновой жидкости и посмотрел на Голицына. Он прекрасно понимал, что князь сейчас выложит главное – требования Москвы за оказанную помощь.

Как за нынешнюю войну, так и за будущую…