– Брат мой, с тобой я могу говорить прямо и откровенно, как и ты со мной, иначе бы мы не встретились в Бендерах. И перед тем как загрохочут пушки, стоит попробовать решить дело мирно.

Юрий посмотрел прямо в глаза Яну Собескому – польский король своего взгляда не отвел, сидел напряженный, нахохлившись как сыч. Встреча произошла по инициативе обеих сторон – этой весной 1684 года от Рождества Христова отчетливо запахло порохом.

– Я понимаю, что Австрия сильно уязвлена итогами катастрофически закончившейся для нее войны. Она потеряла Хорватию и Словению, а значит, выход к Адриатике. Объединилась Венгрия – и я сделаю все, чтобы через десять лет регент Имре Текели передал власть своему пасынку Ференцу Ракоци, что станет королем.

– Ты пойдешь на войну с цезарем, базилевс?

– А мне ничего другого не остается – два медведя в одной берлоге не уживутся, так и две империи не должны соприкасаться границами. Мне достаточно будет, если венгерский король будет достаточно лоялен к моей державе, как и хорватский бан. Последний, кстати, станет зятем московского царя Федора, он сватается к младшей сестре моей Софьи, и получил согласие. Таким образом, я породнюсь с Иваном Зринским.

Юрий усмехнулся, глядя на короля. Закурил папиросу от горящей свечи – переговоры шли вечером, и стал негромко говорить:

– А они это сделали, приняв мое «Уложение», и заключив союзные договора. Ведь если держава является федерацией, то это совершенно не означает, что какие-то страны не могут состоять в ней конфедеративно. К тому же венгры протестанты в значительной части, и хорошо знают ту клерикальную политику, что проводили Габсбурги – а потому очень недовольны цезарцами, и это еще мягко сказано. Такая ситуация меня более чем устраивает – два полностью лояльных к моей империи государства, которые враждебны к западному соседу.

– А ты, базилевс, таким образом, отгородишься от цезаря такой «стенкой». Ничего не скажешь, умно задумано. Тогда позволь осведомиться на счет «крессов всходних», ведь ты на них явно нацелился, презрев наши прежние договоренности.

– Разве? А не сейм Речи Посполитой отказался признавать права православного населения, «диссидентов», так сказать? Причем дав согласие мне, царю Федору и гетману – а за язык магнатов и шляхту никто не тянул, Ян. Понятно, что мы силой выбили эту уступку – но так я отказался от своих притязаний от Червонной Руси.

И что же получилось?!

Меня нагло обманули, «кинули». Что в Баре с православными священниками сделали?! Их убили!

– Шляхтичи перед судом предстанут…

– Перед вашим – а должны перед моим! Я с них шкуру сдеру и на барабан натяну, Ян, чтобы другим неповадно было! А кто церкви продолжает закрывать – султан турецкий?! Кто людям мешает в Новую Русь перебираться – крымский хан воскресший?!

«А что ты хотел, голубчик – ты сам попался в ловушку. Твоя власть в Польше является номинальной, и ничего ты с вольницей магнатской не поделаешь, нет у тебя на нее власти – на том и все расчеты строились. Чтобы в любой момент «казус белли» мог быть выявлен моментально. Так что, брат Ян, сейчас нужно тебе хорошо покрутиться, чтобы войны избежать, причем на пять фронтов сразу».

– Да, забыл тебе сказать – молдаванский господарь заключен в темницу за измену, его судить соборно будут. И повесят иуду, которого церковь анафеме предала. Сам понимаешь, за какие шашни и с кем, ведь «уложение» он нарушил. А я три лояльных кандидатуры на его место легко найду – одну из них и выберут.

Неожиданный удар король выдержал внешне спокойно, хотя по сузившимся глазам Юрий понял, что в душе поляка все вскипело. Вот только сказать в ответ нечего – господарь сам условия подписал, и обязывался не заниматься Посольскими делами, тем более входить во враждебный базилевсу комплот. А наказание за предательство четко оговаривалось в «уложении» – так что все по закону будет проделано, будущим «двурушникам» в назидание для вящего устрашения.

– Ты будешь воевать с Речью Посполитой?!

– Нет, вернее, не я только. Были заключены кондиции, сиречь условия – польский сейм их подписал и нарушил, причем проделал это неоднократно. Выступят три союзника – Московское царство начнет наступление на Полоцк и Оршу и далее на Вильно.

Мы с гетманом пойдем на Галицию и Волынь, причем большими силами. Да, туркам сейчас не до войны с нами – Понт восстал, а с ним и грузины с армянами. Православных единоверцев мы поддержали войсками и оружием. Так что Трапезундская империя восстановлена и объединена под моим скипетром. Но это я так, немного увлекся, брат мой.

Понятное дело, что в войну против Речи Посполитой совместно с нами выступят молдаванский и валашский господари – союзнические отношения к этому обязывают. Как и королевство Венгрия – оно обязано это сделать, так как я взял под свое покровительство словаков и русин. И мне переданы Мукачевский и Ужгородский замки, которыми я вправе распоряжаться как своими собственными.

Польский король закаменел скулами, его лицо чуть ли не почернело. Юрий видел, что столь открытые угрозы Яна Собеского не испугали как воина, но устрашили как правителя. Опасность для его государства была вполне реальной – противостоять ей в одиночку Речь Посполитая никак не могла, и получить помощи тоже.

Вена, еще не восстановившаяся после разгрома, учиненного османами, вряд ли найдет силы для нападения на венгров, которых поддержат хорваты и другие славянские подданные базилевса. А Юрий решил выложить еще один довод, предпоследний, прежде чем прибегать к самому последнему, после которого путь к миру идет под грохот пушек через войну.

– Только гонец прискакал из Москвы. В Новгороде при нашем посредничестве между свеями и московитами заключен мир. Король Карл передаст царю Федору Ингрию и Карелию с городками, что были отторгнуты после Смуты. Мой шурин будет вести всю торговлю через Ригу, где никаких препон русским купцам чиниться не будет, а товары облагать малыми пошлинами. Которые даже отменят, если будут идти из шведских земель.

Открою одну тайну, Ян – шведы могут выступить в войну на нашей стороне. Они жаждут получить польское Поморье и все Инфлантское воеводство, а также не прочь взять под свое покровительство Курляндское герцогство. Польшу уже летом может ожидать второй «Потоп», от которого она уже не оправиться. Видишь ли, Ян, времена сильно изменились – а панство этого факта не осознало.

Нанесенный удар был страшным по своей силе – польский король, в отличие от кичливой шляхты, прекрасно осознавал, с какой силой придется столкнуться на поле брани. Иллюзий на конечный исход Ян Собеский не питал – перевес антипольской коалиции буквально подавляющий, как в людях, так и в военно-техническом оснащении.

– Я совершенно искренен с тобой, Ян, и питаю к тебе дружеские чувства. И не хочу этой войны – но если она все-таки произойдет из-за нежелания шляхты соблюсти соглашение, то сам возглавлю войска, объявлю мобилизацию стрельцов. И все кровавые счеты, что идут несколько веков, вся та боль и унижения, что причинила православным шляхта – будут оплачены сторицей и навсегда закрыты!

Можешь передать мои слова сейму – я объявлю вольность всем хлопам и селянам коронных польских земель. А шляхта… Судьба ее будет печальна – она вспомнит Хмельничнину!

Ян Собеский надолго задумался – Юрий видел, что его слова восприняты крайне серьезно, причем не как угроза, а предупреждение, иначе бы король вскинулся в гневе.

– Что ты хочешь, Юрий Лев? Тебе нужна новая «стенка»?

– Ты прав, Ян – именно мне лично нужна такая «стенка». Причем, она будет крепкая и надежная! В которой не будет господства надменной шляхты. И на этой территории должно быть введено мое «Уложение» – и я его введу, чего бы это мне не стоило. Даже если будет война – думаю, весь народ, что проживает в Речи Посполитой, кроме ясновельможного панства и ксендзов, меня в том поддержит и прислушается к моим словам…