ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. "ДЕРЖАВА ДЛЯ ВСЕХ"

– Не ожидал я такого результата, Григорий Иванович, скажу честно. По лицам воинов понимал, что драться будут насмерть, но чтобы вот так?! Никак не ожидал…

Юрий пожал плечами – девять месяцев он жил на взводе, с того самого дня когда пришла весть о разгроме австрийской армии, о гибели цезаря, о взятие столицы Вены и других городов. Напряжение усилилось после известия о константинопольской резне, а потом массовой гибели христианского населения Оттоманской Порты.

Девять лет он готовил свою армию к боевым действиям в изменившихся условиях. Появление у противника равноценного оружия – нарезных фузей и единорогов с гранатами и шрапнелью, а также использование новых тактических приемов, которые использовали только его стрельцы. Недооценка такого врага стала бы смертельно опасной ошибкой, допускать которую категорически нельзя.

И сейчас чувствовал чудовищное облегчение, увидев воочию насколько его армия превзошла османов не только в выучке и умении владеть оружием. Но главное – запредельно замотивированном на смертельную схватку духе. Турки, и особенно янычары, были уже не те, что три года назад – паши сделали определенные выводы и смогли начать перевооружение своего войска. И фанатично настроены перед боем – ведь они привыкли не только воевать, но и резать поверженного врага, и предвкушали победу.

– Рано радовались, мерзавцы – раздать на руки штуцера не значит еще, что вы получили регулярную армию. А сотней единорогов нужно уметь грамотно воспользоваться!

Юрий скривил губы – несколько орт янычаров, ринувшиеся в атаку с громкими воплями, открывшие стрельбу чуть ли не с тысячи шагов, попали в «огневой мешок». Две сотни единорогов, расположенные на Трояновом валу для увеличения дальности стрельбы, открыли стрельбу гранатами и шрапнелью по плотным построениям, вернее скопищам гигантской толпы, что одним своим видом могли бы навести ужас на кого угодно. Кроме русских стрельцов, что такое зрелище уже наблюдали не раз. И воины прекрасно знали – янычары такие же смертные люди, и убивать их можно, причем достаточно легко, главное, не поддаться страху.

Попав под массированный артиллерийский огонь янычары остановились и были хладнокровно перебиты в большей своей массе. В центре турецкой армии открылась широкая брешь, и турки поспешили ее закрыть. И снова попали под гранаты полупудовых единорогов – те стреляли усиленными зарядами чуть ли не на три версты, на пределе своих возможностей. Да, с десяток орудий разорвало прямо на позициях, но потери оказались мизерные, благодаря заранее принятым мерам. Перед выстрелом канониры укрывались в предусмотрительно вырытых окопчиках – так что убитых было мало, хотя контузии получили многие.

Турецкие войска были накрыты шквальным огнем – гранатами накрывались позиции вражеской артиллерии, шрапнелью осыпалась пехота. Стреляли относительно точно – в германских землях были закуплены несколько сотен подзорных труб, распределенных по батареям и частью выданных пехотным командирам. Так что, какая-никакая, корректировка имелась, и принесла огромную пользу.

Османы массированного обстрела не выдержали, стали отступать в беспорядке, который с каждым шагом назад начинал приобретать характер панического бегства перед пошедшими в атаку стрельцами. Сражения как такового уже не было – началось неутомимое преследование убегающего во всю прыть врага.

Надо отдать противнику должное – бежали далеко не все турки, многие ожесточенно сопротивлялись, сплачиваясь вокруг не потерявших хладнокровие и мужество пашей. Такие «островки» сопротивления расстреливались картечью из конных единорогов, уцелевших добивала подошедшая пехота. И наступление продолжалось дальше, не останавливаясь.

Большую роль сыграла вовремя брошенная Юрием в бой русская кавалерия, когда надлом турецкого воинства уже чувствовался. «Крылатые гусары», сверкая латами, вломились в ряды отступавших турок и усугубили сумятицу у басурман. Конечно, османы пытались дать бой, но две тысячи облаченных в панцири и латы всадников страшная сила, все сметающая на своем пути. Малороссийские казаки опрокинули правый фланг неприятеля, состоящий из татар, обратив вековых врагов в паническое бегство.

Сражение шло на левом берегу Прута, однако на правом драгуны, донцы, уланы, вместе с башкирами и калмыками, переправившись через реку, рассеяли ногайцев. И стали стремительно продвигаться вперед, с налета захватив неприятельский лагерь с мостами – переправа оказалась в руках русских, путь отступления для бегущего противника был отрезан. И вскоре сражение превратилось в бойню…

– Башкиры наши лютуют, страсть прямо-таки, государь. Ногайцев режут без всякой жалости, а вроде им единоверцы.

– Там счеты какие то старые, вроде как родовые обиды, я не разобрался толком. Потому и попросил у царя Федора именно их – когда у воинов сильный стимул имеется, то воевать будут до конца.

– Потому улан Мехмета мурзы на крымчаков кинул?! Там вообще на поле смерть бурлила – бились изо всех сил.

– Ага, я же говорю стимул у них и кровная месть. А калмыки вообще правоверных в плен не берут. Ногайцы от Кубани на Волгу ушли, договорились о свободном проходе – а на них вероломно напали. Мужчин вырезали, женщин и детей в рабов обратили, многих продали, а стада присвоили. Так что подобные стимулы великая вещь, Григорий Иванович. Теперь они с нами одной веревочкой крепко связаны, и рано или поздно к державе добровольно и с охотой присоединятся.

Юрий медленно ехал рядом со Смальцем, не без любопытства рассматривая окрестности, усыпанные телами турок. Там шел увлекательный процесс сбора трофеев – централизованный, а потому к мародерству не имевший никакого отношения. Поверженный противник освобождался от всего нужного победителям имущества. Затем тела складывали у рвов, что старательно копали пленные, посматривали с нескрываемым в глазах страхом на охранявших их караульных.

Потери русской армии были на удивление маленькие – если судить по недавней сводке, составленной по вечерним донесениям, то примерно полторы тысячи погибших и около пяти раненных воинов, то есть четыре процента от общей численности. Совершенно мизерная убыль – перед сражением он предполагал, что объединенная армия потеряет треть, в лучшем случае четверть от ее состава.

Зато османская армия растаяла подобно снегу, брошенному на раскаленную плиту. Около сорока тысяч побито, еще тысяч десять умрет от ран – неизбежное событие на войнах этого времени, ибо лечить врагов твоей веры не принято, не толерантный 21-й век на дворе.

Еще столько же народа захвачено в плен живыми или легко раненными – истреблять турок, ставших в одночасье невольниками, Юрий категорически запретил, и объяснил, почему так нужно. А потому призывы к мести схлынули сразу, их сменил расчет.

Зачем убивать рабочую силу, когда строек по Новой Руси предстоит великое множество – и главная из них рытье канала от Днепра до Крыма. Вода превратит сухое Дикое Поле Тавриды в благодатный край, а Крым преобразит совершенно. Так что года на три ударной работы пленники обеспечены – по предварительным расчетам выходило полторы тысячи кубометров грунта выкопать лопатами на каждого. А еще нужно дробить щебенку на Донбассе и воздвигать насыпи для прокладки железных дорог – строительство конки велось строго по планам, ее ветки прокладывались от рудников и шахт, и потихоньку соединяясь друг с другом.

Прокорм такой массы военнопленных не представлял сложностей – урожаи зерна, кукурузы, подсолнечника и прижившегося на черноземе картофеля собирались большие, достаточные, даже с избытком, для быстро растущего населения. Зимы теплые, переживут в бараках, снятая с убитых одежда пойдет именно на них – и в рванине ходить не будут, и согреются. Тем более антрацита для топки печей хватит.

Инструмента за глаза достаточно – железо теперь выплавляли огромное количество. Цифра перевалила за вожделенную черту в один миллион пудов в месяц. Хотя по меркам его современности данная цифирь выглядела смехотворной – всего то жалкие семнадцать тысяч тонн при полном напряжении производственных усилий уже немаленькой страны с полутора миллионным населением, где каменный уголь и железная руда под руками и легко извлекаются из земли.

Тысяч восемьдесят неприятелей буквально «испарились» – татары, ногайцы и османы, те, кто воевали в коннице, бежали настолько стремительно, что брошенные в погоню казаки, башкиры и калмыки, пусть даже на свежих лошадях, их вряд ли догонят. Страх смерти всегда окрыляет беглецов и придает им дополнительные силы.

Удалось скрыться и султану Мехмеду, хотя был захвачен его походный гарем с евнухами и наложницами. Юрий пообещал отсыпать за живого повелителя правоверных гривнами по весу, и очень надеялся, что казаки не упустят такой вожделенный для них куш.

Победа над турецким войском необычайно воодушевила русские войска – Юрий видел, что все стремятся вперед, к Дунаю, освобождать единоверцев от османского ига. К тому же потери были с лихвой восполнены, и быстро. Тридцать тысяч добровольно сдавшихся христиан, многие из которых восстали и перешли на сторону русских во время бегства турок, пленниками не считались.

Юрий изначально рассчитывал на такое пополнение – сербов, болгар, валахов, греков, армян и прочих народов в его армии хватало, хорошо обученных военному делу и немало повоевавших с турками. Так что сейчас, как говориться с утра пораньше, началось спешное формирование достаточно многочисленных отрядов, сводимых в полки и батальоны из соответствующих народностей. Трофейных ружей, пушек и пороха хватало с избытком, можно было вооружить хоть стотысячное войско.

Планы на использование «союзников» имелись, и достаточно перспективные. А после громкой победы при Кагуле, первоначальные варианты были пересмотрены и приняли совсем иной характер…