– Владыко, как видишь – это наш флот!

Юрий с нескрываемой гордостью смотрел на фрегат с красноречивым именем «Донбасс», на котором настоял Юрий. Кораблестроители Николаева постарались на славу – прошло лишь полтора года с момента закладки первого большого корабля Новой Руси, как на нем был поднят Андреевский флаг. И вот теперь в Севастополе сам патриарх освятил 44-х пушечный корабль, полупудовые единороги которого внушали надежду на будущие победы.

Рядом с фрегатом в просторной Ахтиарской бухте вытянулись цепью новые бриги, названные в честь основанных за последние три года городов – «Николаев», «Одесса», «Херсон» и «Белая Вежа». Из общего ряда выбивались два брига – «Бендеры», «Измаил» и «Аккерман» – в честь взятых русской армией крепостей в Буджаке.

Еще столько же кораблей этого типа крейсировали в море – несли дозор у Босфора, стремясь упредить, если в Черном море появится османский флот, или блокировали турецкую крепость Анапу, на осаду которой была двинута стрелецкая дивизия.

Терпеть опорный пункт турок на кубанском побережье Юрий не собирался. Пока Анапа в руках османов, трудно было рассчитывать на ликвидацию Малой Ногайской орды, которую называли Закубанской. Последний осколок еще недавно могучего Крымского ханства, теперь канувшего в небытие истории.

Пришлось двинуть от Тамани единственную кадровую дивизию, подкрепив ее двумя уланскими полками из присягнувших ногайцев Мехмета мурзы. Да и донские казаки отправили трехтысячный отряд – на юге от Азова начались конные сшибки, что отвлекло значительные силы степняков. Расчет был на мощный штурм ветхих укреплений – османы не вкладывались в строительство действительно мощных крепостей на захудалых окраинах, и этим нужно было пользоваться.

Тем более, что огромная турецкая армия великого визиря Кара Ибрагима-паши чуть ли не в двести тысяч воинов двинулась на Вену. Хотя и в Валахию османы отправили тридцати тысячную армию для войны с польскими коронными войсками короля Яна Собеского, что собрал примерно столько же, вместе с молдаванами господаря Стефанеску. Правда, последние оказались аховыми вояками, да и вооружены худо.

Однако нельзя быть сильными везде – для прикрытия всех направлений у Оттоманской Порты просто не хватало сил. Видимо, султан решил закончить войну одним сильным ударом – разбить цезарцев, взять Вену и тем покончить с самой опасной для них европейской державой. Получив известие, что собранная в Боснии огромная армия повелителя правоверных двинулась на столицу австрийского эрцгерцога, что являлся императором Священной Римской империи, Юрий вздохнул с нескрываемым облегчением.

«Что-то я не помню, чтобы турки овладели Веной. Наоборот, когда пил кофе во Львове, кто-то мне рассказал, что кофейни появились именно в Австрии, там якобы после победы над турками захватили множество мешков с арабикой. Вот и приучились варить кофе, не выбрасывать же столь ценный трофей на помойку.

Так что теперь наш союз, который римский папа Иннокентий объявил «Священной лигой», добьется победы и мы раздербаним турок, ибо имеем значительный перевес в военно-техническом оснащении, и воюем против отсталой армии, которую я сам бил несколько раз.

Так что все идет просто великолепно – османы умоются кровушкой по самые ноздри, а польский король будет воевать в Валахии до полного изнеможения с татарами и ногайцами. Помощь я ему отправлю – пару дивизий, но ближе к июлю. А раньше никак – через месяц, в начале июня в Москве Земской Собор, и небольшая демонстрация моих стрельцов у Слобожанщине, произвела на московских бояр отрезвляющее впечатление. Теперь в Думе заткнулись даже самые говорливые.

Один американский гангстер, не помню, как его зовут, часто говорил – «доброе слово вместе с кольтом воздействует на собеседника гораздо лучше, чем просто доброе слово!»

Как же он прав!»

Юрий усмехнулся, искоса посмотрев на патриарха – тот рассматривал небольшую эскадру очень внимательно, и Мефодия можно было понять – старец буквально бредил скорым освобождением Трапезунда со всей Халдией, а добиться этого без господства на море и высадки десанта невозможно. Но теперь результаты кораблестроения были очевидны в своей наглядности – а это рождало веру в будущий успех пока считающегося безнадежным в виду авантюрности, предприятия.

– Мы построим флот, владыко – и тогда сокрушим Порту. Но именно с этих кораблей начнется Возрождение!

– Анагенниси, – эхом отозвался патриарх, и Юрий кивнул ему в ответ головой. Именно так была названа политика возрождения православного христианского уклада на недавно бывших под турками и татарами территориях, древнего наследства империи ромеев. Ведь из четырех митрополий бывших в Крыму осталось лишь только две, да к тому же их участь была печальна – прозябание в рабстве и нищете.

Так что Херсонская митрополия была восстановлена первой, но не в разгромленном турками городке Корсунь, как называли сей град русские – ведь именно в нем равноапостольный князь Владимир Святой принял христианство, совсем рядом с появившимся Севастополем. Митрополичий престол был перенесен в город Херсон в низовьях Днепра – на сто лет раньше, чем он появился в реальности.

Вторая крымская митрополия, та, что была в Согдайе, или Суроже, в современном Юрию Судаке, также перенесена, но теперь на запад от Крыма. Под омофором митрополита находилась значительная часть Бессарабии по обеим сторонам Днестра с Бендерами, и практически вся Одесская область из его современности, включая Буджак.

Так что шесть ныне действующих митрополий – Бессарабская, Херсонская, Червонной Руси, Донская, Феодосийская, Готии и Крыма – являлись весомой духовной поддержкой светским притязаниям, и это было только начало по расширению зоны влияния Новой Руси.

«Все правильно – там, где раньше были земли Руси, нужно распространить наше господство во все стороны. Вначале идет церковь, благо патриарх Мефодий оказался рьяным сторонником именно самого деятельного участия. В Киеве через месяц состоится Поместный Собор, в том, что изберут местоблюстителя Лазаря на престол, у меня нет сомнений. Но теперь митрополит Киевский и Малой Руси будет поставлен моим патриархом, а не константинопольским, хотя и будет пока еще в экзархате, чтобы не дразнить Иоакима. Пусть московский патриарх продолжает лелеять надежду, но идти в боярскую или монастырскую кабалу желающих мало.

Польский король согласился на восстановление митрополии на Галичине и Волыни на правах экзархата – долго же мне пришлось уламывать Яна Собеского. Вот только напрасны его надежды, что униаты там будут заправлять и дальше, покорные воле короны. Сейчас греко-католиков там относительно немного, и есть возможность не допустить их укрепления. Понятно, что проблем у нас будет масса, да и расходов многовато – но борьба того стоит, ибо она идет за будущее.

Тут этапы нужны определенные – вначале объединить Малую Русь, и провести там реформы. А вот полное объединение в федерацию произойдет при освобождении Галиции, Волыни и Подолии от власти польского панства. Ибо нет святее уз товарищества, закрепленного в борьбе против векового врага, что грабил наш народ, презрительно именуя его «быдлом» – шляхта сторицей ответит за свою надменность.

Война с Речью Посполитой неизбежна, но нужно выиграть время на подготовку. А заодно сделать все, чтобы поляки обессилили в войне с турками. Вот тогда и отобрать все, что ими незаконно нажито, благо местное население панство люто ненавидит».

– Это только начало наших общих дел, владыко. Сейчас решается вопрос дальнейшего существования, тьфу – что за слово такое! Жизни Малой Руси – отдавать ее кому-то на пользование я не намерен. Пусть народ сам решает свою судьбу через Соборность. Но отнюдь не в казацких радах, где всем заправляет войсковая старшина, вечно склонная к предательству народных чаяний. А потому у меня есть к тебе просьба, владыко.

– Исполню ее, государь, сделаю все, что в моих силах.

– В Чигирине будет Рада – туда отправится кошевой атаман Сирко с полками. Надеюсь, что у старшины хватит ума провозгласить его гетманом. А затем с полками он отправиться на Киев – ты сам, митрополит Лазарь и весь клир должны торжественно встретить нашего гетмана. Нужно будет аккуратно, если не выпроводить воеводу боярина Троекурова, но дать ему понять, что вести ему себя там пастырем не стоит.

– Я понял, базилевс.

– Если Боярская Дума не возьмет в расчет мои аргументы, то придется воевать – чего очень не хочется. Страшит пролитие православной крови, причем напрасно, из-за упрямства нескольких сотен упоротых рабовладельцев, беспредельщиков поганых!

– Будь стоек духом, сын мой! Добрый пастырь всегда должен изгонять из стада паршивую овцу!

Юрий внимательно посмотрел на патриарха, тот взгляда не отводил, даже чуть наклонил куколь, давая понять, что базилевс его совершенно правильно понял.

«Тогда будем воевать всерьез, без всяких дураков и ненужной жалости к рабовладельцам, что московитским боярам, что польским панам. Истребим их на хрен, с корнем вырвем!

Мефодий очень умен, и то, что старик противник монастырского землевладения и крепостного права как такового, идет именно от выверенного расчета. Понимает, что воевать придется долго и от нашего государства потребуется максимальное напряжение всех сил, материальных и духовных!»

Юрий склонился перед патриархом и получил пастырское благословение – на душе стало легче…