Глава 5

Гипотезы о первичности разума

«Вселенная начинает напоминать гигантскую идею, а не гигантскую машину… Нам… следует провозгласить скорее (Разум) создателем и правителем этого мира».

Сэр Джеймс Джинс, британский астрофизик

Когда я искал ответы, то стремился разгадать две сложные загадки: как развивающаяся в моем неокортексе инфекция допустила ту крайне мощную и сверхреальную сознательную осведомленность, какой я обладал в глубокой коме? И какова фундаментальная природа той неописуемо умиротворяющей силы знания, веры и чистой безусловной любви – того исходного разума и созидательности (которые многие отождествляют с Богом или Верховным Божеством) в источнике всего сущего, Ядре? Мое путешествие показало, что сознание исходит из этой внутренней сущности Вселенной. Как увязать это все в одну теорию?

Я рассмотрел много разных моделей, объясняющих взаимоотношения между разумом и мозгом. Весь диапазон возможных ответов на проблему ума-тела можно представить в виде линейного спектра, соединяющего два полюса: материализм (мозг порождает разум) на одном конце и метафизический идеализм (разум порождает мозг и всю физическую материю) на другом. Между этими двумя полюсами лежит много вариантов «дуализма», признающего существование разума, объяснимого не только физическим мозгом. Дуализм позволяет мозгу и разуму существовать параллельно (что предполагал Уайлдер Пенфилд и другие исследователи).

Наряду с другими ограничениями, материализм отрицает, что люди имеют какую-то свободу воли, а иллюзию сознания приписывает естественным законам физики и химии, примененным к веществу мозга. Но что насчет свободной воли, которая помогает вам решить, есть у нас свобода воли или нет? Является ли и этот процесс результатом цепи химических реакций в мозге, который предсказуемо склоняется к «да» в одних случаях и к «нет» в других? Чтобы полностью принять материалистическое объяснение, нужно признать, что у людей свободы воли нет. Для меня это было последним гвоздем в гроб материализма.

Такие фундаментальные вопросы, как занимавший меня, требовали расширить зону поиска, но я не понимал, куда повернуть. Религии и мистические традиции, конечно, признавали существование творческой силы во Вселенной и не расходились с моим опытом, но их мне было недостаточно, мой научный ум требовал более полных объяснений. И для этого я обратился к квантовой физике.

Квантовая физика – исследование поведения молекул, атомов и их элементов в микромире – это самая признанная теория в истории науки. На лежащих в ее основе математических и физических параметрах строится примерно треть мировой экономики (вся микроэлектроника – мобильные телефоны, компьютеры, телевизоры и системы GPS). Впрочем, за более чем сто лет ее существования научное сообщество так и не поняло, что эксперименты квантовой физики на самом деле говорят о природе реальности.

Одна причина такой слепоты кроется в том, что квантовая физика имеет дело непосредственно с проблемой ума-тела на самом фундаментальном уровне и занимается взаимопересечением нашего разума с наблюдаемой материей. Если хорошенько поскрести окружающий нас с вами физический мир, мы обнаружим, что он ведет себя не так, как диктуют разумные правила нашей повседневной жизни или физические законы, управляющие большими объектами, включая наши тела. Эксперименты квантовой механики обнаруживают, что энергетическая ткань всех вещей, составляющих физический мир, имеет такой необычный характер, что ставит под сомнение все наши идеи о природе реальности.

Многое в этой очевидной путанице проистекает из попыток ученых-материалистов не дать объединить проблему сознания и квантовую физику, отрицая сам факт существования сознания или делая неверные выводы из самых ярких квантовых доказательств такой взаимосвязи. Если немного поменять точку зрения, некоторые мучительные проблемы науки становятся разрешимыми.

Наиболее важный урок современной физики в том, что мир не таков, каким кажется. Все основные компоненты физического мира (включая наш человеческий мозг и тело) – молекулы, атомы, электроны, протоны, нейтроны и фотоны света – можно представить в виде энергетических струн, вибрирующих в пространстве более высоких измерений. Атомы составляют каждый кусочек материального мира вокруг нас, но большая часть атома – это пустое пространство. Ядро в центре атома (99,95 процента его массы) облетают по орбитам крошечные электроны (всего 0,05 процента или менее всей атомной массы).

ЧТОБЫ ПОЛНОСТЬЮ ИССЛЕДОВАТЬ ОПЫТ РАЗУМНЫХ СУЩЕСТВ, МЫ РИСУЕМ ОБРАЗ ПОИСТИНЕ ПРЕКРАСНОЙ ВСЕЛЕННОЙ – С НЕОГРАНИЧЕННЫМИ ВОЗМОЖНОСТЯМИ ДЛЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ПОТЕНЦИАЛА, ГДЕ ВСЕ МЫ УЧАСТНИКИ И СОАВТОРЫ ЭТОЙ ГРАНДИОЗНОЙ ЭВОЛЮЦИИ СОЗНАНИЯ.

Размер атомного ядра по сравнению с самим атомом часто сравнивают с комаром внутри парижского собора Нотр-Дам. Это громадное «пустое пространство» материального мира не так уж пусто, потому что оно, по всей видимости, вмещает в себя огромное количество энергии в так называемом «нулевом поле», которое охватывает всю Вселенную. Для тех, кто следит за «материей» в этом примере: помните, что только два процента массы атомного ядра – масса конституэнтных кварков, остальные девяносто восемь процентов – это энергия связи, захваченная, когда эти кварки соединились друг с другом. В атоме действительно почти ничего нет! Нильс Бор, в 1922 году получивший Нобелевскую премию по физике, указал на это обстоятельство, сказав: «Все, что мы называем реальным, состоит из того, что считать реальным нельзя».

Древний ведический термин майя говорит об этом же. Его часто переводят как «иллюзия», но мир необязательно «нереален», просто он не такой, каким кажется. Мы с Карен Ньюэлл называем это Великой иллюзией – то, как наши представления о мире скрывают фундаментальную истину о нем. Хотя консервативная материалистическая наука считает сознание несущественным и непонятным явлением, сопутствующим работе физического мозга, учтите, что вы никогда не наблюдали ничего, кроме внутреннего пространства собственного сознания.

– Но постойте! – возразите вы и укажете на окружающие вас материальные объекты: тахту, на которой вы сидите, дом, в котором живете, горы, деревья и озера, города и здания, человеческие существа и прекрасные звезды. В любой попытке глубже постичь реальность самое главное – понимание, что все, что вы видели с тех пор, как родились, все эти вещи, существующие «здесь», являются на самом деле внутренней моделью, конструктом вашего сознания, который воспроизводит образ чего-то, что должно быть «здесь».

Узнав результаты квантовых экспериментов, Альберт Эйнштейн, как известно, пошутил: «Мне нравится думать, что луна существует, даже если я не смотрю на нее». Большинство из нас согласится с Эйнштейном, но давайте посмотрим, что мы действительно знаем об этом процессе. Ежедневно наши глаза поглощают фотоны света от окружающих объектов – деревьев и птиц во дворе или луны, звезд и галактик в ночном небе. Давайте сосредоточимся на луне, о которой говорит Эйнштейн. Лунные фотоны пролетают 384 400 километров (за 1,6 секунды), чтобы вступить во взаимодействие с молекулами пигмента сетчатки нашего глаза и инициировать серию «выстрелов» нейронов, проходящих по нервным путям через несколько областей мозга, пока, наконец, информация от этих фотонов (цвет, форма, взаимосвязи и движение наблюдаемого объекта) не будет осознана.

Эксперименты квантовой механики обнаруживают, что энергетическая ткань вещей физического мира имеет такой необычный характер, что ставит под сомнение все идеи о природе реальности.

Нейронаука не обнаружила никакого конкретного места в мозге, где возникает завершающий этот процесс момент осознанной осведомленности. Большинство доказательств ясно указывают на то, что нигде в мозге нет никакого «центра сознания». Причинная цепь проникает в мозг и заставляет его как-то меняться, что соответствует нашему осознанному восприятию некого внешнего объекта. Это, как заметил голландский философ Барух де Спиноза, «соответствует нашему осознанному восприятию, которое представляет некий внешний объект существующим для нас».

Представление о луне – это не сама луна и не какой-то физический объект, отдаленно напоминающий луну. Традиционная нейронаука сказала бы, что восприятие луны есть серия электрохимических разрядов в высокоорганизованной сети из миллионов нейронов, чей общий рисунок представляет луну. Луна в вашем уме – это чистая информация, существующая в виде нейронных связей, которые были созданы за время вашей жизни в этом мире и наблюдения за ним, и то, что эти связи и создают ваши впечатления в действующей внутренней модели предполагаемого внешнего мира. Заметьте, что эта ментальная модель включает ваш мозг и тело, которые есть часть физического мира «здесь». Все то, что мы воспринимаем, в прямом смысле слова не более чем наша закодированная интерпретация чистой информации.

Главное препятствие для понимания – это ужасающе эффективный трюк человеческого ума, обманом заставляющего нас поверить, будто физический мир существует «здесь» независимо от нас. Отличная метафора этой ситуации – спрашивать у рыбы, как ей живется в воде. «Какой воде?» – спросила бы рыба. Она не знает ничего, кроме воды, и потому не знает о ее существовании. Для нас же естественно плавать в море сознания, и это единственное, что мы знаем.

Другое убеждение, важное для эволюции представлений о сознании и реальности, звучит так: время идет из прошлого сквозь настоящее в будущее. Это часть Великой иллюзии. Большинство из нас думает, что понятие времени хорошо проработано в традиционном научном мировоззрении. Но это весьма далеко от истины. Не только физическая материя не является тем, чем кажется, но и время. Экстравагантное, но бесспорное свидетельство корнелльского психолога Дэрила Бэма (глава 4) доказывает существование человеческого предвидения (сознательная когнитивная осведомленность) и предчувствия (эмоциональное понимание). И это лишь начало загадки. Напрашиваются мысли, что ход времени встроен в земную реальность как часть ограничения человеческого сознания.

В некотором смысле, в этом «вечном сейчас» прошлое и будущее довольно симметричны. Расширенная форма эксперимента квантового ластика с отложенным выбором Джона Уилера (смотрите приложение Б) показывает, как решение астронавта понаблюдать за квазаром с расстояния в несколько миллиардов световых лет заставляет фотоны, покинувшие тот квазар миллиарды лет назад, изменить свое поведение в далеком прошлом, чтобы в момент наблюдения проявиться как частицы или волны. Получается, выбор, который мы делаем сейчас, влияет на прошлое. Все зависит от знания, которое мы можем получить о мире в настоящий момент.

Другие блестящие физики также увидели эту своеобразную помеху в наших понятиях о ходе времени. Как заявил Эйнштейн после смерти своего давнего друга Мишеля Бессо, «он ушел из этого странного мира чуть раньше меня. И это ничего не значит. Люди вроде нас, верящие в физику, знают, что разница между прошлым, настоящим и будущим – только лишь упрямая, стойкая иллюзия».

Главные подсказки кроются в искаженном течении времени или его отсутствии – в снах под общей анестезией, околосмертных переживаниях (и особенно в перепросмотрах событий жизни) и других состояниях измененного сознания. В них течение времени может быть очень разным: иногда кажется, что время идет вперед или назад, бежит быстрее или медленнее, а иногда наше сознание смещается в области, лежащие вне консенсусного «земного времени».

Глубоко в коме мое восприятие хода времени в физической Вселенной было свернуто в петлю или даже точку. Я осознавал более фундаментальную форму каузальности, проявленную в том, что я называю «глубоким временем». Глубокое время первично, оно связано с эволюцией всего сознания и особенно с бесчисленными событиями в жизнях разумных существ. Уже доказано, что постоянно текущая река земного времени – иллюзия, поддерживаемая нашим сознанием по «эту сторону завесы». В сравнении с глубоким временем, «земное время» – только подпространство, часть нашей общей консенсусной, то есть коллективной, реальности, которую наблюдает наше Коллективное сознание. Сознательная осведомленность в альтернативных измерениях не ограничена земным временем и с легкостью получает доступ к областям, лежащим вне консенсусной реальности.

Самые сложные недавние эксперименты квантовой физики только укрепляют чувство, что не существует объективной реальности, независимой от разума сознательного наблюдателя. И все же, Великая иллюзия так просто не сдается. Если позаимствовать фразу из литературы о зависимостях, опубликованной в рамках программы восстановления «12 шагов», Великая иллюзия «коварная, загадочная и мощная». Даже если мы знаем, что имеем дело с мороком, нас притягивает его обманчивая и неодолимая власть.

Кое-кто спросит, откуда взялось осознание коллективного мира, если эта общая реальность поддерживает независимое существование физической реальности. Эта общая «реальность» фактически основа нашего земного опыта. Консенсусная реальность физического мира – подходящее место для разворачивающихся событий нашей жизни, это как декорации городка Дикого Запада, которые Голливуд использует для съемок, но которых в действительности не существует. Во многом наш совместно воспринимаемый физический мир играет ту же роль, что и наши тела – они ориентируют нас на наш опыт здесь и сейчас.

Дэвид Чалмерс, обозначивший трудную проблему сознания, также упомянул легкую проблему сознания, которая заключается в вопросе об оценке субъективных или качественных аспектов восприятия. Легкая проблема возникает, например, когда человек оценивает красноту яблока и пытается сравнить свое восприятие с восприятием другого человека – это одно восприятие или у них есть различия в качестве и содержании? Ученые подсчитали, что легкая проблема сознания может быть решена за несколько веков. Можете вообразить, сколько займет, по их мнению, решение трудной проблемы.

Нам сложно даже определить природу того, что мы сравниваем, и обозначить возможные несоответствия между нашими индивидуальными восприятиями и тем, как они сводятся к разумному консенсусу. Сравнить наши индивидуальные версии реальности в любой заданной обстановке очень трудно. Мы согласны с тем, что наши ощущения совпадают с такими же ощущениями, испытанными нами в прошлом, потому что мы договорились об этом в ходе формирования основных понятий. По этой причине наш язык закодирован так, чтобы обозначать определенные вещи в определенных ситуациях, но мы можем только декларировать, что наши ощущения остаются неизменными для нас в текущем восприятии мира. Мы сталкиваемся с тем, что не можем сравнить наши ощущения с ощущениями других людей. Нам остается лишь заключить друг с другом некую договоренность.

Многие видят в объективном научном методе единственный путь к истине и верят, что в эпоху обоснованных выводов субъективный индивидуальный опыт не имеет никакого значения. На самом деле все человеческие знания коренятся в личном опыте (включая опыт ученых, проводящих эксперименты), так что субъективный опыт ученого, и всех нас, можно рассматривать как часть единого целого. Фактически любая истина, обнаруженная благодаря научному методу, заключает в себе жизненный опыт и моменты постижения мира, известные только субъективному «я».

Хотя материалистическая наука считает сознание несущественным и непонятным, учтите, что вы никогда не наблюдали ничего, кроме внутреннего пространства собственного сознания.

Профессор философии Принстонского университета Томас Нагель в 1974 году написал интересную статью, в которой показал преобладающую ценность субъективного знания над объективным. Провокативный мысленный эксперимент Нагеля рассматривает, что такое «быть летучей мышью». Он выбрал это животное, потому что оно млекопитающее, как и люди, а значит, достаточно похоже на нас, чтобы рассматривать его как имеющее субъективный сознательный опыт. Отличие в том, что основной механизм восприятия летучей мыши – это эхолокация. Мыши используют высокие звуки как исходящие сигналы, а затем выстраивают модель трехмерного мира через сложную систему звукового эха, отраженного окружающими физическими объектами (комарами, птицами, деревьями, другими мышами и так далее). Эта акустическая система позволяет мыши строить высокочувствительную ментальную модель расстояния, направления, размера, текстуры, формы и движения всего ее физического окружения, так что она может летать в темноте и ловить комаров себе на ужин.

Позже в Нью-Йоркском университете Нагель пояснил, что привел этот пример не для того, чтобы проанализировать, «что будет, если я буду вести себя, как летучая мышь… Я хочу знать, что такое для летучей мыши быть летучей мышью». Субъективная информация, характерная для восприятия мира летучей мышью, действительно обширна, хотя очень отлична от информации, доступной людям. Его мысленный эксперимент показывает, что огромное количество информации, проходящей через субъективное восприятие, превосходит знание, доступное только через «объективное» мнение – фактически он оспаривает утверждение, что беспристрастная объективность вообще существует.

Принимая во внимание наше меняющееся представление о Великой иллюзии, получается, что единственное знание, доступное человеку, субъективно. На самом деле, у нас никогда не было доступа к какой-либо «объективной» реальности. Видимо, существует консенсусная реальность, которую мы считаем внешним миром и которая включает в себя всех людей и других живых существ, но нам нужно быть осторожными и не додумывать слишком многое о некой объективной реальности за пределами того, что нам субъективно доступно. Нагель обвинял все материалистические объяснения именно в этом.

Австралийский философ-аналитик Фрэнк Джексон в 1982 году оживил эту дискуссию историей о Марии – неврологе, посвятившей свою жизнь изучению нейронных механизмов цветного зрения. Правда, сама она получала все данные с черно-белого монитора компьютера и жила в черно-белой комнате, из которой никогда в жизни не выходила. Тем не менее она изучила все, что могла сообщить нейронаука, о механизмах, за счет которых человек видит красный спелый помидор, пышную зелень весенней травы на лужайке или синеву чистого неба, хотя никогда не видела цвета собственными глазами. Ее знания включали в себя результаты неврологических психофизических экспериментов с нейронным процессом восприятия.

Джексон освободил Марию из ее черно-белого мира, когда подарил цветной монитор и помог выйти в настоящий мир, полный всех цветов радуги. Узнала ли Мария что-то новое, увидев собственными глазами спелый помидор, ярко-зеленую лужайку и синее небо? Большинство людей сказало бы, что да, она приобрела новое знание о мире, которое не могла получить посредством всестороннего научного изучения физических механизмов цветного зрения (и словесных описаний цветов от других людей), – она получила знания через восприятие цвета. Взгляд своими глазами на яркие цвета природы дал ей сведения, совершенно необходимые для восприятия мира в целом, и ничего кроме этого непосредственного личного опыта не могло восполнить ее знания о мире.

Джексон сделал заключение, что полнота физической реальности не ограничивается сведениями, что в субъективном опыте есть нечто важное, не умещающееся в рамки всестороннего научного описания. Это важное нечто есть сам субъективный опыт. История Марии также показывает существенный недостаток довода о том, что полезной может быть лишь информация, собранная с помощью строго контролируемого объективного научного метода. Напротив, опыт людей по всему миру опровергает то, что материалистическая наука считает истиной, и такое эмпирическое доказательство должно быть учтено, если у нас есть сколько-нибудь серьезный интерес к пониманию природы мира.

Мой субъективный опыт стал мощным свидетельством реальности духовного мира. Я привык списывать личный опыт со счетов как не имеющий совершенно никакой ценности, но теперь понял, что он крайне важен для нашего восприятия мира, несмотря на его бессистемный характер. Вследствие этого паранормальные явления становятся очень значимыми. Я пришел к выводу, что даже дуалистическая теория, в которой ум считается отдельным от мозга субъектом, мало что дает. А если квантовые опыты говорят нам, что разум на самом деле создает события, наблюдаемые в материальном мире? А если наш личный выбор полностью определяет нашу разворачивающуюся реальность?

Смелое новое мышление – вот выход из нынешней ситуации. Уэльский философ Г. Х. Прайс сказал: «Мы можем уверенно предсказать, что робость наших предположений, а не их необычность вызовет насмешки потомков». И, как заметил Эйнштейн, «мы не можем решить наши проблемы с тем же мышлением, с каким их создали».

Вот здесь я серьезно задумался над метафизическим идеализмом. Метафизика занимается самыми фундаментальными гипотезами о сущем – например, вопросом, постижима ли Вселенная, и верно ли, что единственная реальность – это физическое, или материальное, вещество. Идеализм – это убеждение, что реальность (вся наша Вселенная) является формой мысли, в которой участвует человеческий разум. Жизнь, таким образом, возникает из сферы идей, или ментальной сферы (из самого сознания). Метафизический идеализм можно назвать онтологическим идеализмом – «онтологический» означает «как таковой».

Метафизический идеализм – это еще одна противоположная консервативному материализму философская позиция. На этом полюсе предполагается, что сознание первично и оно порождает все отдельные умы, мозги и тела. Есть правила, определяющие декорации (то есть фасад физического мира) этой драмы (в широком смысле, законы физики или законы этой иллюзии), но сценарий происходящих событий (особенно с человеческой точки зрения) может варьироваться. Принцип достаточного основания гласит, что все явления должны иметь веские причины, и неупорядоченных или случайных событий не бывает. Этот принцип был выработан на основе идей древнегреческих философов – Платона и Аристотеля – но его современная форма приписывается немецкому философу XVIII века Готфриду Лейбницу. Согласно этому принципу, многосоставные синхронии и ощущение глубоких взаимосвязей во внешне не связанных событиях говорят о разумной силе, руководящей нашими жизнями и суждениями.

Пример такой синхронии можно найти в моей жизни и карьере. Работая ординатором в нейрохирургии, я два года изучал церебральный вазоспазм сосудов головного мозга – очень опасное осложнение субарахноидального кровоизлияния (САК) из-за аневризм, которое калечит и убивает приблизительно треть пациентов, выживших после кровоизлияния. После ординатуры я специализировался в сосудистой нейрохирургии и усердно изучал хирургическое лечение аневризмы, а затем получил должность в Гарвардской медицинской школе и возглавил сосудистую нейрохирургию в Бригам энд Уоменс и в Женской больнице Бригхэма.

Я был приемным сыном и во время поиска своих биологических родителей узнал, что передающаяся по наследству аневризма – часть истории моей родной семьи. И что именно эта наследственная патология подтолкнула мою родную сестру обратиться в агентство по усыновлению – судьбоносный шаг для нашего последующего воссоединения. В феврале 2000 года я узнал, что мой дед по материнской линии страдал аневризматическим субарахноидальным кровоизлиянием, которое так сильно повредило его здоровью, что через несколько месяцев он умер. У моей родной матери было две сестры. В 1978 году у ее младшей сестры случилось САК, и она умерла в тот же день. Другая ее сестра перенесла САК в 2004 году в возрасте шестидесяти пяти лет, что серьезно ограничило ее дееспособность примерно на три года, однако она чудесным образом поправилась (до такой степени, что выиграла несколько местных турниров по гольфу). Сначала я был потрясен и шокирован этим совпадением, но, может быть, мой выбор профессии в 1980-х годах имеет глубокую связь с новостью о биологической предрасположенности, полученной мной два десятилетия спустя.

В метафизическом идеализме, так же как и в квантовой физике, считается, что вся Вселенная пронизана взаимосвязями: любое отделение части от целого в наших гипотезах ведет к искажению и путанице. Систему взглядов метафизического идеализма поддерживает больший набор причин и следствий, простирающийся далеко за пределы упрощенческих гипотез материалистической науки и законов Великой иллюзии. Именно они обеспечивают взаимосвязанность, которая проявляется через синхронии, эффект плацебо (разум управляет телом, исцеляя его) и другие явления, призванные мягко подтолкнуть нас к постижению. За счет этого мы можем осмыслять более обширные территории человеческого опыта за пределами нашего земного повседневного сознательного понимания.

Законами физики определяются законы взаимодействия, которые действительно работают в наблюдаемой нами Вселенной. Однако многое также зависит от того, что люди считают возможным, так как любые ограничения находятся «у нас в голове». За последние десятилетия это убеждение стало популярным, его поддерживают поразительные свидетельства нелокального сознания – телепатия, предсказания, предчувствия, внетелесный опыт, видение на расстоянии и воспоминания о прошлых жизнях у детей. Исследователи этих явлений прилагают огромные усилия для того, чтобы изжить упрощенческие вымыслы научного материализма и добровольные ограничения человеческих возможностей, которые они подразумевают.

ОПЫТ ЛЮДЕЙ ПО ВСЕМУ МИРУ ОПРОВЕРГАЕТ ТО, ЧТО МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ НАУКА СЧИТАЕТ ИСТИНОЙ, И ТАКОЕ ЭМПИРИЧЕСКОЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВО ДОЛЖНО БЫТЬ УЧТЕНО, ЕСЛИ У НАС ЕСТЬ СКОЛЬКО-НИБУДЬ СЕРЬЕЗНЫЙ ИНТЕРЕС К ПОНИМАНИЮ ПРИРОДЫ МИРА.

Основной принцип науки и философии называется «бритвой Оккама» (по имени францисканского монаха XIV века Уильяма из Оккама). Он гласит, что истинным, скорее всего, окажется самое простое объяснение. Как часто перефразируют высказывание Эйнштейна: «Объяснение должно быть как можно более простым, но не проще простого». Думаю, Уильям из Оккама поддержал бы метафизический идеализм как самую подходящую модель природы реальности, несмотря на то, что в стремлении к более серьезному постижению жизни мы всегда ограничены нашим собственным опытом. Нам нужно преодолеть зависимость от Великой иллюзии и понять, что объективный физический мир – лишь конструкт нашего сознания.

Метафизический идеализм рожден таким серьезным мыслителем, как ирландский философ Джордж Беркли, пытавшийся разобраться во взаимоотношениях между материальными объектами и нашим восприятием. Он спрашивал: «Можно ли считать воспринимаемый объект существующим независимо от воспринимающего его человека? Другими словами, если в лесу падает дерево и никто не видит, как оно падает, производит ли оно звук? И падает ли оно на самом деле, если этого не видит разумный наблюдатель?» Наш здравый смысл настаивает на утвердительном ответе, хотя нужно признать, что твердо уверенными быть мы не можем. Чтобы знать точно, нужно увидеть, как дерево падает, а это нарушает исходное условие задачи. Наш здравый смысл говорит, что достаточно наткнуться в лесу на упавшее дерево, чтобы доказать, что оно действительно упало когда-то в прошлом, но здравый смысл часто приводит к ошибочным выводам относительно фундаментальной природы реальности.

Беркли исследовал этот вопрос на примере всего двух элементов: воспринимающего и его восприятия. При этом он понимал, что требование, чтобы физический объект (упавшее дерево) действительно существовал, абсурдно и нужно только умам философов, проверяющих правильность вопроса. Беркли сформулировал свой вывод так: «Существовать – значит быть воспринимаемым».

Получается, мысленного восприятия достаточно для того, чтобы объяснить реальность без внешнего физического объекта. Когда мы оцениваем чисто информационный характер описываемых событий, то понимаем, что более обширная основа, чем видимый физический мир (квантовая голограмма), подтверждает этот вывод.

Стоит отметить, что версия метафизического идеализма, которой мы придерживаемся в этой книге, ставит уникальность Вселенной внутри сознания выше «атомистической» или «сепаратистской» точки зрения, провозглашенной Беркли (более точно названной солипсизмом), который считал все души обособленными и отделенными от Бога. Наше мнение больше совпадает с точкой зрения немецкого философа Георга Вильгельма Фридриха Гегеля, вслед за Платоном признававшего человеческую волю, или голландского философа Баруха де Спинозы, который недвусмысленно соглашался с изречением святого Павла «мы Им живем и движемся, и существуем». Пожалуй, последнее мнение лучше всего иллюстрирует наше переживание общей консенсусной реальности.

Отличная метафора – спрашивать у рыбы, как ей живется в воде. «Какой воде?» – спросила бы рыба. Она не знает ничего, кроме воды. Для нас же естественно плавать в море сознания.

Спиноза рассматривает нашу сознательную осведомленность как порожденную Коллективным разумом, который охватывает все чувствующее сознание Вселенной. Наша личная осведомленность отщепляется в чувство отдельности, которое создает возможности для грандиозного круговорота всех элементов в эволюции сознания. Кто-то назовет этот единый разум Богом или невыразимой чистой любовью, с которой люди встречаются во время разных духовно-трансформирующих переживаний. Наблюдаемая реальность такого божества обычно теряется в бурьяне конфликтующих религиозных догм.

Более современный аргумент метафизического идеализма позаимствован у специалиста в области компьютерных наук Бернардо Каструпа, ответившего в своем блоге на нападки нейробиолога Сэма Харриса на мою книгу «Доказательство рая». Харрис оспорил мое заявление, что повреждение мозга может содействовать удивительному обогащению и расширению сознательной осведомленности, а Бернардо принял мою точку зрения как в своем блоге, так и в своей книге «Brief Peeks Beyond: Critical Essays on Metaphysics, Neuroscience, Free Will, Skepticism and Culture» («Краткие обзоры: критические очерки о метафизике, нейронауке, свободной воле, скептицизме и культуре»). А в книге «More Than Allegory: On religious myth, truth and belief» («Больше чем аллегория: о религиозном мифе, истине и верованиях») – свежей и амбициозной концепции, апеллирующей к метафизическому идеализму, – он утверждает, что наши укоренившиеся, широко распространенные убеждения могут создавать физическую материю. Его тщательное исследование вопроса расширенного сознания в условиях повреждения мозга привело к тому, что Бернардо пригласили в блог Scientific American, в котором он выложил наметки теории метафизического идеализма (или, как минимум, разновидности дуализма) с учетом поражения мозга, расширяющего ментальную функцию. Интересно, что такое понимание проблемы ума-тела предлагают люди, которые разбираются с фундаментальными принципами информации и ее ролью в возникновении реальности.

Вспомните, что сознательная осведомленность есть единственный информационный источник, доступный человеку в жизни. Объективный физический мир представляется как дополнительный и независимый от нашей сознательной осведомленности о нем, а наше предположение, что он существует, раз мы его воспринимаем, – лишь интерпретация нашего сенсорного опыта, а не установленный факт. Существование объективного физического мира – это дополнительный и необязательный этап.

Метафизический идеализм согласуется с теорией фильтра – принципа, который становится сегодня популярен в нейронауке и философии сознания и предлагает более обоснованную связь между мозгом и сознанием. По теории фильтра, физический мозг служит редуцирующим клапаном, сквозь который проходит универсальное сознание, или Коллективный разум, что обеспечивает наше человеческое, более ограниченное, восприятие окружающего мира. Я предполагаю, что фильтрующая функция тесно связана с неокортексом, корой (и человеческой частью) мозга. В традиционной нейробиологической продукционной модели, согласно которой мозг производит сознание из физической материи, неокортекс представляет собой мощнейший калькулятор, непосредственно вовлеченный во все детали нашей сознательной осведомленности. Я же предполагаю, что неокортекс оказывает решающее влияние на то, как и что из Коллективного разума допускается до конкретной сознательной осведомленности. Его функция – ограничивать и сужать, пропускать тонкую струйку сознательной осведомленности, которая и становится нашим восприятием окружающего мира.

Теория фильтра гораздо лучше объясняет широкое разнообразие необычных переживаний людей и мое собственное сверхреальное ОСП в коме, когда мой неокортекс был совсем разрушен. Без правильно функционирующего фильтра я вошел в полный контакт с универсальным сознанием, как и миллионы других людей, испытавших сверхреальность таких трансцендентных переживаний.

Результаты экспериментов квантовой физики служат неопровержимым доказательством того, что сознание – это основа для создания Вселенной: вся обозримая Вселенная (и весь остальной космос, существующий где-либо или когда-либо) возникает из самого сознания. Выводы квантовой физики весьма удивительны с точки зрения чисто материалистической. Ричард Фейнман, получивший Нобелевскую премию по физике в 1965 году, известен своим высказыванием: «Если кто-то говорит, что понимает квантовую механику, знайте, что вы встретили лжеца». Причина этого ощущения глубокой тайны и явно абсурдных проявлений квантового мира заключается в так называемой проблеме измерений, или «коллапсе волновой функции», то есть в том, что акт наблюдения влияет на результат опыта.

Отличительная черта квантовой механики (по словам Фейнмана) видна в знаменитом двухщелевом оптическом эксперименте. Луч света (поток фотонов) падает на две параллельные щели в куске металла и порождает на экране с другой стороны картину волновой интерференции, которая выглядит как темные и светлые полосы, пики и провалы двух пересекающихся волн. Помимо длины и частоты волны и цвета видимой части спектра, важно учитывать, что в квантовых опытах свет может вести себя и как волна, и как частица. Обычно частицами называют субатомные компоненты физической материи, электроны и протоны, но в этом эксперименте речь идет также об атомах и молекулах. Удивительно, но исследователи открыли, что частицы материи могут вести себя как волны.

Если в опыте с двумя щелями закрыть одну из щелей, фотоны начинают вести себя как частицы, о чем говорят две сплошные полосы на экране сзади. Если рядом со щелями поставить датчики и попытаться собрать информацию, в какую именно щель проходит фотон, то фотоны также начинают вести себя как частицы. Неожиданная особенность эксперимента: если есть хоть какая-то возможность получить информацию с датчика, даже теоретически, то фотоны ведут себя как частицы, а не как волны. Как будто фотон знает, что за ним наблюдают, и ведет себя соответственно. Действительно очень странно!

Скорректированный план эксперимента и технические достижения еще убедительнее подтвердили реальность квантового эффекта наблюдателя. Начиная с 2012 года, Дин Радин и его коллеги проводили интригующие эксперименты, оценивая эффект удаленного человека-наблюдателя в опытах с двумя щелями. В экспериментах Радина участник должен был мысленно сфокусироваться на той или иной щели. Примечательно, что одно только внимание участника воздействовало на поведение фотонов и они проявляли себя скорее как частицы, когда он сосредотачивался на одной щели, и скорее как волны, когда снимал внимание с оптической системы. Семнадцать стадий этого опыта на четырех разных системах с двумя прорезями подтвердили результаты более ранних экспериментов. Эти исследования открыли слабый, но различимый эффект «разум превыше материи» в его наиболее примитивной форме и подсказали, как наши умы могут влиять на физический мир.

Самый шокирующий вывод, который следует из этого, тот, что результат измерений зависит от выбора, сделанного умом наблюдателя. Допущение классической физики, что объективное измерение независимо от наблюдателя, оказывается неверным, если изучать физический мир более всесторонним квантовым методом. Результат, зависящий от выбора экспериментатора, полностью непредсказуем. Глубокая взаимосвязь между наблюдателем и наблюдаемым не ограничивается опытами в современных лабораториях, и это подсказывает нам, что этот принцип работает для всех взаимодействий наблюдателей с физическим миром.

Одна из общих концепций гласит, что квантовая физика применима только в субатомном (очень малом) мире и только при экстремально низких температурах. Многие также считают, что поведение, присущее частицам атомного уровня, исчезает, когда вы берете бо́льшие совокупности частиц (больше молекулы). Некоторые физики упоминают эту условную границу между большим и малым как «разрез Гейзенберга». На самом деле такой «разрез» работает только в дискуссии или моделировании, в реальном мире этого разграничения нет – каждая его частица квантовая, а не классическая.

В квантовой физике субатомные частицы, связанные между собой, называют запутанными. Это наблюдается, к примеру, когда фотоны света проходят через нелинейный кристалл, что позволяет их поляризационным измерениям коррелировать друг с другом. Другие взаимосвязанные качества запутанных частиц – это их положение, скорость движения и спин. Запутанными объектами могут быть не только фотоны света, но и электроны, протоны, нейтроны, нейтрино, атомы, молекулы и даже маленькие алмазы. Прежде чем сделать измерение, потенциальные значения для таких частиц назначаются существующими в суперпозиционном состоянии, где все возможные измерения связаны со специфическими вероятностями. В 1972 году Стюарт Фридман и Джон Клаузер сообщили: тот факт, что наблюдатель собирается сделать у одного из двух запутанных субатомных объектов замеры, немедленно влияет на результат, полученный другим наблюдателем у партнера этого запутанного объекта, независимо от расстояния между членами этой пары.

Акустическая система позволяет летучей мыши строить высокочувствительную ментальную модель ее физического окружения, так что она может летать в темноте и ловить комаров себе на ужин.

Эксперимент Фридмана и Клаузера стал ответом Эйнштейну, которого никогда не удовлетворяло то, что квантовая физика оставалась исключительно теорией. В работе, которую он в 1935 году написал вместе с коллегами Борисом Подольским и Натаном Розеном (она называлась «ЭПР-парадокс»), он жаловался, что квантово-волновая функция не дает полной картины физической реальности, и утверждал, что должны существовать «скрытые переменные», способные объяснить результаты более удовлетворительно. В качестве иллюстрации его недовольства работа Эйнштейна – Подольского – Розена (ЭПР) приводит парадоксальное поведение двух запутанных частиц. Измерение первой частицы дает коррелирующее значение второй частицы, неважно, как далеко они находятся друг от друга. В момент измерения запутанные частицы как будто нарушают специальный принцип относительности (никакая информация не может распространяться быстрее скорости света). Эйнштейн пошутил над этим мгновенным коллапсом волновой функции, назвав его «жутким дальнодействием».

Этот шокирующий результат заставляет предположить, что запутанные частицы каким-то образом действуют как одна частица, отделенная от самой себя в пространстве. Это удивительное открытие кажется необъяснимым при нашем сегодняшнем представлении о пространстве и времени, и все же оно подтверждалось много раз. С позиции метафизического идеализма такие результаты можно объяснить тем, что мы действительно соединены друг с другом на некоем фундаментальном уровне.

Это только верхушка айсберга, намекающая на основополагающую роль сознания в создании реальности. Квантовую физику, самую успешную и проверенную на практике за четырехсотлетнюю историю научной революции область науки, можно понять лучше, если признать, что ум наблюдателя – необходимое условие действительности, которая возникает как воспринимаемая нами реальность. Это всего лишь другое проявление метафизического идеализма.

Физик из Принстона Джон Уилер внес большой вклад в наше современное культурное восприятие физики и космологии. Помимо всего прочего, он популяризировал термины «черная дыра» и «кротовая нора». К концу своей жизни он увлекся вопросом о роли жизни и сознания во Вселенной, интересуясь, являются ли они случайными побочными продуктами или же центром всего сущего. Глубокое знание квантовой физики привело его к убеждению, что реальность создается наблюдателями и что «никакой феномен не является реальным, если это не наблюдаемый феномен». Это воззрение превратилось в то, что он назвал антропным принципом участия. Он считал Вселенную незавершенной работой, прошлое называл несуществующим, пока его не рассматривают в настоящем, а «соучаствующего» сознательного наблюдателя называл совершенно необходимым элементом разворачивающейся реальности. Как подытожил Уилер, «существовать – значит быть воспринимаемым», подчеркивая свое согласие с идеалистом Джорджем Беркли, жившим более двухсот лет назад. Самое полноценное проявление такого сознания в центре реальности – это, опять же, метафизический идеализм.

Уилер отказывался рассматривать существование Вселенной без наблюдателей и считал всю развивающуюся реальность зависимой от действий сознательных наблюдателей. Как показал его «Эксперимент квантового ластика с отложенным выбором», выбор наблюдателя может влиять даже на прошлое наблюдаемых частиц. «Начинает казаться, что мы сами, своим решением, принятым в последний момент, влияем на то, что фотон будет делать, когда он уже закончил большую часть своих дел… Должен сказать, что мы сами принимаем несомненное участие в формировании того, что всегда называли прошлым. Прошлое не является по-настоящему прошлым, пока оно не зафиксировано. Другими словами, прошлое ничего не значит и не существует, пока не станет информацией в настоящем», – сделал вывод Уилер.

Чтобы по-настоящему разрешить такие странности, я решил считать метафизический идеализм подходящим объяснением активности моего сознания, несмотря на разрушенный неокортекс. Вспоминая спектр ответов на загадку ума-тела, я видел, что материализм – единственная позиция, которая отводит «разуму» роль чего-то определенно нереального, роль очень смущающей иллюзии физической работы мозга (эпифеноменализма), которую мы именуем «сознанием». Заметьте, все дуалистические позиции признают, что разум обладает бытием и имеет некоторое отношение к мозгу, но особенно безупречен в этом смысле метафизический идеализм, который постулирует, что все реальное и существующее возникает только из сферы разума.

Должен предупредить относительно позиции панпсихизма – идеи о том, что элементы примитивного сознания естественно существуют в каждой частице субатомного мира. Это материалистическая позиция, допускающая, что должно быть нечто большее, чем только физическое, чтобы объяснить разум. Но панпсихизм не объясняет мощные принципы упорядочения, масштабную структуру ткани всей жизни, где наши действия и мысли крепко связывают нас со Вселенной. Чтобы считаться завершенной, любая теория должна проработать этот важный аспект человеческого опыта.

Несколько удовлетворившись концептами метафизического идеализма как удобной стартовой площадки, я задал себе следующий вопрос: какова природа творящей, любящей силы в центре всего сущего, которую я обнаружил во время комы? Размышляя о разнообразии возможных вселенных, поражаешься тому, насколько наша проста и упорядоченна. Как сказал Эйнштейн, «самая непостижимая вещь в мире – это то, что он постижим». То, что многое из видимой структуры и работы Вселенной может быть столь изящно выражено посредством математических формул, – поразительное открытие, достойное наисерьезнейших размышлений.

Новые разделы математики, которые широко используют в мире физики, представляют собой абстрактный мир идей. Почему реальный мир должен быть столь полно определимым в рамках логического формализма математики? Пока философы раздумывали над тем, была ли математика открыта или изобретена, сами математики признали, что математика была открыта в исходной реальности. Кто-то вправе поинтересоваться, создана ли жизнь в нашей Вселенной интеллектом исходной реальности, или «Стариком», как называл его Эйнштейн, по образцу идеальной и тщательно сбалансированной модели. Как ни удивительно, наша физическая Вселенная как будто полностью подчиняется совершенной математической формуле.

Не меньше, чем эта математическая постижимость, шокирует тонкая настройка значений физических постоянных, определяющих поведение всех элементов Вселенной. Сегодня открыто двадцать шесть таких параметров, задействованных в стандартной модели физики частиц (плюс космологическая постоянная, связанная с расширением космоса), в их числе скорость света в вакууме с, элементарный заряд электрона е, постоянная Макса Планка h, постоянная тонкой структуры а и гравитационная постоянная G. Сейчас считается, что эти основные параметры сохраняют неизменность во всем пространстве и времени обозримой физической Вселенной (хотя это допущение, а не установленный факт).

Если бы любой из этих двадцати шести параметров хоть на малую долю (гораздо меньше одного процента) отличался от своего фактического значения, не было бы ни атомов, ни молекул, ни людей (или других форм жизни). Планет, звезд и галактик – ничего этого не было бы. То, что в мире физики называется «тонкая настройка», – это поразительный феномен, который нельзя игнорировать. И математическая точность Вселенной, и тонкая настройка физических постоянных представляют серьезную проблему для того, кто пытается защищать концепцию холодной, хаотичной, механистичной – и бессмысленной – Вселенной.

Точность мира и тонкая настройка представляют убедительное доказательство высокоорганизованного сознания, стоящего за всем сущим. Я считаю, что этот организующий разум, который многие считают Богом-творцом, на самом деле является источником нашей сознательной осведомленности. Между этой высшей творческой силой и нашим сознанием нет разрыва. Наблюдатель, самосознание Вселенной – это мы, только на самом глубоком уровне.

Тот же самый сознающий наблюдатель является ответом на трудную проблему сознания и проблему измерений в квантовой физике – на две главные головоломки современной науки. Заметьте, что эта «трудная проблема» на самом деле нерешаема, если человек скован материалистическим мировоззрением. Но она становится не такой уж сложной при более широких взглядах на возможности человека, как у сторонников теории фильтра и метафизического идеализма. Более широкие парадигмы включают такие концепции, как «весь разум» (говоря словами Олдоса Хаксли) или «коллективное бессознательное» (по Карлу Юнгу), работающие в качестве вездесущего двигателя целой самосознающей Вселенной. Существует информационный субстрат (который можно назвать квантовой голограммой или Хрониками Акаши), который содержит в себе всю потенциальность всего сознательного опыта – чтобы Вселенная знала о самой себе.

Известный психолог Уильям Джеймс предложил термин «большее». Он верил, что человек не может объяснить все события человеческой жизни через взаимодействия в физическом мире. Я вижу «большее» как нисходящий организующий принцип, готовящий почву для подлинной эволюции широкого масштаба – эволюции информации и понимания природы Вселенной и цели человеческой жизни. Во многом эта бо́льшая эволюция сознания оправдывает существование Вселенной.

Что, если квантовые опыты говорят нам, что разум на самом деле создает события, наблюдаемые в материальном мире? А если наш личный выбор полностью определяет нашу реальность?

Вся она связана с сознанием – буквально и поистине вся она.

Под сознанием я подразумеваю самоосознание, понимание, что вы существуете в этот момент, что вы человек, живущий здесь и сейчас, – наблюдатель части сознания и познающий знание.

Этот проблеск осведомленности, которая познает и помнит познанное, и есть сознание. Эта осведомленность есть глубокая тайна, заключенная в знаменитом высказывании Рене Декарта: «Я мыслю – следовательно, существую».

Вспомним загадочную роль наблюдателя в квантовой физике. Подобные загадки считались единичными курьезами мира физики, но теперь мы знаем, что этот принцип работает также в химии и биологии. За последние десятилетия биологи обнаружили много доказательств того, что без квантовой физики не понять такие биологические процессы, как фотосинтез (способность растений преобразовывать энергию солнечного света в живую материю), человеческое обоняние и миграции птиц (за счет их способности видеть магнитное поле Земли). В действительности все существующее есть кванты – даже классические (или ньютоновские) элементы на макроскопическом уровне действуют в квантовой системе и по квантовым законам.

СУЩЕСТВУЕТ ИНФОРМАЦИОННЫЙ СУБСТРАТ (КОТОРЫЙ МОЖНО НАЗВАТЬ КВАНТОВОЙ ГОЛОГРАММОЙ ИЛИ ХРОНИКАМИ АКАШИ), КОТОРЫЙ СОДЕРЖИТ В СЕБЕ ПОТЕНЦИАЛЬНОСТЬ ВСЕГО СОЗНАТЕЛЬНОГО ОПЫТА – ЧТОБЫ ВСЕЛЕННАЯ ЗНАЛА О САМОЙ СЕБЕ.

Поразительная «осознанность» Вселенной, ее самоосознание жизни проявляется на мельчайшем уровне через сознательную осведомленность отдельных существ и тесно переплетается с целью существования всего эволюционирующего сознания. Тождество с единой Вселенной придало мне сил, когда я пребывал в Ядре. Это была богатейшая и фундаментальнейшая реальность, но одновременно переживание, далекое от нашей обыденной земной жизни. Красота мира заключается в его совершенной целостности, и все эти диаметрально противоположные точки зрения – всего лишь разные грани одного идеального бриллианта – нашей драгоценной жизни.

Такое решение вопроса об уме-теле дает более разумное объяснение широкому спектру человеческого опыта. Верная модель должна строиться на глубочайших истинах, открытых научным сообществом, а не подчиняться ошибочным гипотезам, лежащим в основе концептуальных стандартов. Признавая глубокую природу Великой иллюзии, а также метафизический идеализм и теорию фильтра разума, правильно интерпретируя квантовую физику, мы придумаем, как изучить основополагающее и генерирующее все сущее в наблюдаемой физической Вселенной сознание.

Чтобы полностью исследовать опыт разумных существ, мы рисуем образ поистине прекрасной Вселенной – с неограниченными возможностями для человеческого потенциала, где все мы участники и соавторы этой грандиозной эволюции сознания. Мы отправляемся в путешествие за опытом, за чем-то жизненно важным и недоступным кабинетному философу, опирающемуся на одни лишь академические знания. Чтобы подняться над Великой иллюзией, нужно в первую очередь уделить внимание собственным переживаниям.