Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Хм. Черт с ней, с гениальностью.
Но, если с мозгом все так просто, то почему же мышление не стало общим свойством всех людей?
На то есть несколько причин. И все они — главные. Исправить ничего нельзя.
Объясняю. Начнем с самого простого.
В самой конструкции мозга млекопитающего изначально заключалось свойствишко, которое и стало роковым для homo.
Свойство вылезло под занавес плейстоцена, когда рассудок только начал цепляться за кору и подруливать поведением.
Все дело в том, что фундаментальные, древние структуры мозга оказались бесконечно наивными.
Их можно понять и простить.
Все эти лимбические системы сформировались в ту эпоху, когда лжи еще не было. В ответ на поступивший раздражитель они послушно поджигали организм эмоциями и изменяли поведение особи.
Древние афференты всегда заходили в мозговые глубины без стука и активировали любые области.
Но!
До сотворения рассудка с этими глубинами работали только истинные раздражители. Поведение сохраняло адекватность.
Эрекция свершалась на запах реальной самки, а страх пробирал при встрече с живым смилодоном.
А вот рассудок, вторгшись в жизнь бедного животного, спутал все карты. Он создал ложные, символические раздражители. Он штамповал их тысячами, они сплетались в системы и завоевывали глупый мозг, как конкистадоры ацтекское царство.
Эти химеры закрепились в ритуалах, словах, звуках и изображениях.
Фикции быстро прижились и выиграли у реальности битву за извилины.
Это было не трудно.
Дело в том, что нейрон чрезвычайно жаден до раздражений. И он страстно выискивает их, пользуясь любым поводом возбудиться.
Как выяснилось, ему абсолютно безразлично их происхождение.
В древних структурах мозга, там, где делаются «чувства», оценивать достоверность раздражителей нечему.
Глупые гипоталамусы и амигдалы всё воспринимают за чистую монету.
В ответ на любую белиберду, они привычно включают фейерверки эмоций и рефлексов.
Нейроны наслаждаются. Фикции побеждают.
Любая, даже самая страшная реальность — мимолетна. А иллюзии возвратны, растяжимы и управляемы. Они включаются по желанию самого носителя рассудка, а также жреца или киномеханика.
Они пугают и завораживают гораздо сильнее, чем мрачная бытовуха прошлого или настоящего.
Через это и образовались боги, романы, страшные суды, сериалы, симфонии, загробный мир, душа, личность, священность власти и другая ахинея.
Любое «творчество» — это просто конструктор из раздражителей разной силы, с помощью которой можно играть на подкорковых и корковых структурах мозга, как на фисгармонии.
Если осьминога бить различными токами, он ответит на них изменениями цвета и содроганиями. Примерно это происходит и с мозгом при воздействии симфонии или кинофильма.
По сути, это управляемый эпилептический припадок.
Воздействие на мозговые глубины оказалось на удивление легким делом. Дурить их можно бесконечно.
Еще в Египте выяснилось, что при помощи маленьких хитростей один сушеный труп может командовать буйными миллионами homo.
Труп прикажет, и они будут умирать, убивать, голодать, отдавать свои деньги и таскать огромные камни.
Тут-то и началось.
Появились целые сословия, которые начали зарабатывать на обмане бедного мозга.
Жрецы, поэты и пророки шлифовали умение терзать фикциями наивные глубины полушарий. А те отвечали чувствами.
Все окончательно решилось, как только наштамповалось достаточное количество фальшивых раздражителей (т.е. возникла культура).
Вранье получило сказочную власть в черепе и превратило мозг человека в свою любимую игрушку.
Человек стал первым и единственным животным на планете, управляемым ложью.
Теперь уже на пути к торжествующей идиотии не оставалось никаких препятствий.
Мышлению с его привычкой «портить праздник» тут не было места. Оно могло обеспечить местечко только в костре.
К этой беде быстро присоседилась и вторая.
Наборы ложных, но забористых представлений легли в основу той системы, что связала меж собой миллионы рассудков и сознаний.
Такая система была неизбежна, ибо лишь она позволяет накапливать знания и обмениваться ими, а также служит резервуаром навыков и обычаев.
В ней же разместились и всесильные образы, традиции, правила и пр. Эту систему каждому вновь рожденному человеку следует выучить, принять и исполнять, как тевтону устав своего ордена.
(Строго говоря — она и есть тот самый рассудок.)
Это полезная штука, а с учетом опасного прошлого homo, еще и спасительная. Ведь человек всегда сделает все мерзости, которые имеет возможность совершить безнаказанно.
Разумеется, эта система порочна просто в силу того, что 99,9% составляющих ее рассудочков выбрали примитивность, как самую комфортную форму. Но именно они своей подавляющей массой определяют правила и порядки.
Система предельно агрессивна и умеет за себя постоять. Она создана врожденным фашизмом и владеет всем его инструментарием.
У дурака-одиночки еще могут возникнуть сомнения в своих представлениях, но дураковая масса, связанная «идеалами», уже никаких колебаний не испытывает.
Всякий, назвавшийся человеком, обречен жить и умереть по ее правилам.
Она же устанавливает и границы разума, за которые нельзя выходить.
Так что, находясь во власти системы, ни о каком мышлении не приходится и мечтать.
И тут без конфликта не обойтись.
Ведь мышление — это, прежде всего, — свобода. От всего. И в первую очередь от «общечеловеческих ценностей», любых границ, табу, родин, традиций, религий и других древнеегипетских изобретений.
Чтобы начать мыслить — надо освободиться от их власти.
Это обязательное условие. А эликсир этой свободы настаивается только на точных научных знаниях, которые тоже — часть чертовой системы.
Короче.
За противоядием предстоит нырнуть в океан кипящего яда. На самое его дно.
Добраться до него не просто. И удается не всем.
Впрочем, как выясняется, почти никому туда и не надо.
Дело в том, что создание интеллектуальных ценностей — занятие не слишком выгодное. Гений — профессия низкооплачиваемая.
Торговля бюстгальтерами или штамповка романов приносит доход в сотни раз больше. А такие забавы, как война, банки или религия — прибыльнее любой гениальности уже в тысячу раз.
25 основных книг, создавших человеческий интеллект, принесли своим авторам около пятидесяти тысяч долларов. На всех.
Эта сумма делится неравномерно. К примеру, Декарт наварил на своих трудах около 2500 долларов, Ламетри — 400, а Коперник — 0.
Чуть лучше обстояли дела у Дарвина и Лапласа.
Но, в любом случае, совокупная стоимость изменивших мир «великих прозрений» примерно в пять раз меньше, чем цена одной дамской сумочки Hermes Birkin, проданной на Кристи в 2016 году.
Разумеется, в дело борьбы с мышлением очень основательно вложилась и религия.
Она более чем пятьдесят веков управляла поведением homo и вертела этим бедным животным, как хотела.
Разделять религию на христианство, ислам, буддизм или культ Ваала не имеет смысла. Название, имена богов, нюансы обрядов не имеют никакого значения.
Религия — это единое явление. Это первобытная идея «бога», порожденная естественным слабоумием тех времен и жадностью древних структур мозга до сильных, регулярных возбудителей. Она же прекрасно зарекомендовала себя и как провокатор ИСС (измененного состояния сознания.)
Эта идея «бога» (богов) просто меняла лица, названия, прически и костюмы по мере того, как старые приедались и снашивались.
Но своим триумфом религия была обязана не только тому, что она универсальный и надежный возбудитель ЦНС.
Ее успешность заключалась и в том, что она не только освобождала человека от необходимости мыслить, но и делала преступным любой мыслительный процесс.
А homo только того и надо было. Ведь мышление — главный враг человека. Это мучительная штука. Оно разрушает все мифы. Оно обнажает подлинную морду homo. А видеть ее не хочется никому.
Поэтому любая попытка рассказать человеку о том, кто он есть на самом деле, всегда воспринималась очень злобно.
А религия умела так заточить эту злобу, что даже легкое ее прикосновение пронзало насквозь.
А когда наука отрезала вере голову, выяснилось, что без нее та чувствует себя даже лучше.
Еще одной плющилкой гениев был институт брака.
Короче.
За пять тысяч лет религия, культура, власть и семья сделали мышление абсолютно бессмысленным занятием.
В истории даже была парочка счастливых моментов, когда казалось, что с ним покончено навсегда.
Так что удивительная редкость мышления объясняется не его сложностью, а его ненужностью.
Войти с помощью соц. сетей: