Глава XVI
ВЕЛИКАЯ МОЗГОВАЯ ПУСТЫНЯ

 

Стоит поковыряться в происхождении основ поведения человека, чтобы ГУЛАГи, балет и теракты перестали быть за­­гад­кой.

От внуков стайных падальщиков плейстоцена странно было бы ожидать чего-либо иного.

Могло ли все быть иначе?

Был ли шанс привести историю цивилизации не к две­рям газовой камеры? И не сделать главным символом мира скре­щенные доски с прибитым к ним трупом?

Была ли надежда отцепиться от проклятых корней плей­­сто­це­на?

Порвать с первобытными представлениями, всюду ви­­дя­щи­ми то духов, то господина?

А порвав — иметь другую историю, другую науку и дру­­гую «человечность»?

Без богов, рабов и войн.

По всей вероятности, нет. Этого шанса и не было.

Реально ли было внести коррективы в полностью сфор­­­ми­рованное существо?

Легионы наивных улучшателей человека пытались де­­лать это с помощью просвещения.

Хм.

С таким же успехом можно делать массаж бронзовой статуе. Даже если над ней употеется тысяча массажистов, статуя не по­ме­няет ни позы, ни структуры.

Напомню, что и в XXI столетии барышни Бирмы удлиняют шею витками проволоки, христиане едят сво­его бога, русские жгут вечные огни, фанаты богини Пар­ва­ти подвешиваются на крю­ках за кожу спины, агхори ло­вят в Ганге трупы и жрут их, а на Мадагаскаре мертве­цов выкапывают и развлекают стриптизом.

Участники этих обрядов не считаются умалишенны­ми.

Тех же, кто смеет усомниться в адекватности этих забав — са­жа­ют, избивают или убивают.

Человек, в принципе, безнадежен. И, соответственно, обречен. Его вектор — бездна.

И это справедливо.

Существо с таким мозгом ни на что другое рассчитывать и не мо­жет.

Без набора точных знаний о мире оно обречено шеп­тать­ся со ска­рабеями. А точные знания отвергаются абсолютным боль­шин­­ством, так как противоречат куль­ту­ре. И при­ят­ному мифу о «гениальности» и тайнах мозга.

 

Тут следует набраться мужества и признать, что сумма относительно точных представлений о мире, т.е. интеллект — существует не благодаря мозгу, а вопреки ему. И отдельно от него.

А собственный интеллектуальный потенциал мозга человека рав­­­ня­ет­ся чистому нолю.

Попытавшись разгадать природу волновой функции или ас­пи­рина только «силами мозга» — мы увидим, как его извилины ожи­ва­ют и складываются в большой веселый кукиш.

Природные «умственные» потенциалы полушарий навсегда ос­­та­вили бы homo в среднем плейстоцене. Он бы по сей день ковы­рял камешком падаль.

Вторгшийся в них разум существенно изменил картину. Не­сомненно, он обеспечил выживание рода человеческого.

Но! Хвастаться тут особо нечем. Массовый разум позво­лил ho­­­mo размножиться и закрепиться, но он мало на что способен.

Руководствуясь только им, человечество дотрюхало бы до уровня X-XI веков, но там бы навсегда и остановилось.

 

Европа бы вечно воняла калом и горелыми ведьмами.

На каждом шагу громоздились бы «Нотр Дамы», а астрономией рулил бы Леон Аллатиус, утверждавший, что коль­­ца Сатурна — это вознесшийся препуций Иисуса Христа.

Поносы и отравления надлежало бы лечить глотани­ем изум­ру­дов, а мигрень — сверлением дырок в черепе.

Все прочее было бы в таком же духе.

Разум — это отличная штука, но следует помнить, что он впитал в себя все бредни со времен неолита. И смертельно заражен ими. Так что ни научных открытий, ни развития от массового разума ждать и не следует.

Изобретая свои сакральные глупости, он 5000 лет ходит по кругу. Все его потуги однообразны, создать изощренные раздра­жи­тели ЦНС разум не в силах.

А потребность в них есть. Спрос не велик, но он есть. Не все сог­лас­ны веками жевать «тело бога», внюхиваться в «дым отечества» или маршировать.

Посему зарождается мышление, которое со временем ста­но­вит­ся врагом и конкурентом массового разума.

Только оно одно и делает картину жизни человечес­ко­го рода не такой уродливой.

Мышление стерильно от религий, табу и любых убеж­­дений. При попадании этого мусора в его механизм оно просто отключается.

В мышлении нет ни тайны, ни загадки. Это скоростная, свободная комбинация и рекомбинация всех точных знаний о пред­ме­­те. В какой-то момент элементы знания вступают в реак­цию друг с другом, и тогда образуется абсолютно новый элемент или новое понимание.

Это очень увлекательная штука.

Механизм его предельно прост. Надо всего лишь собрать все факты и из предложенного набора сделать един­ственно возможный вывод. Если вывод верен, то он тут же вщелкнется в уже имею­щий­ся массив представлений о предмете. Все зубчики и из­гибы нового вывода идеально совпадут с очертаниями «ды­роч­ки» в мас­си­ве уже известного.

Дату рождения мышления установить невозможно, но пер­­вые его пульсации прощупываются во времена Аристар­ха и Де­мок­ри­та.

Мышление бессильно в житейских проблемах. Да, оно во­ору­жа­ет истинным цинизмом, но верных ответов на бы­­то­вые во­про­­сы не подсказывает.

Всегда представленное мятежными одиночками, мыш­­­ление, как правило, преследовалось. Но именно оно поменяло мир, час­­тич­но вытащив его из неолитическо­го и средневекового дерь­ма.

Благодаря ему совершены все научные открытия, коллек­ции на­блю­де­ний превращены в интеллект, и сло­жил­ся панте­он гениев.

 

Конечно, массовое мышление могло бы обеспечить че­­ло­ве­честву совсем иную судьбу.

Но, к сожалению, оно не свойственно роду homo. У этих су­­ществ прецеденты мышления наблюдаются, но только как редчайшая аномалия.

Увы, я не шучу.

Смотрите сюда.

Согласно Таттерсалю — общая численность всех людей, когда-либо живших на земле, равна примерно ста милли­ар­дам особей.

(Согласимся с этой цифрой. Она не бесспорна, но выглядит не хуже любой другой.)

Если бы одномоментная выемка всего мозгового ве­щест­ва у этих 100 миллиардов была бы возможна, то мы получили бы при­мер­но 85 миллионов кубометров извилин, борозд, оболочек, ох­вос­тьев черепных нервов и т.д.

Это впечатляющая куча, равная по объему 33 пирамидам Хеопса.

А если размазать кучу слоем в «один мозг», то мы смо­жем по­крыть «гемисферами» человечества около 600 кв. кило­мет­ров.

Перед нами образуется уходящее за горизонт простран­­ство, полностью покрытое полушариями, мозжечка­ми и ство­ловыми структурами.

Из конца в конец этой мозговой пустыни придется ид­ти при­мерно две недели.

Когда-то эти мозги размещались под панамами и ми­т­ра­ми, под чепцами и фуражками. А также под коро­на­ми, берета­ми, шле­ма­ми и цилиндрами. Здесь — все эпо­хи. Все стра­ны и континенты.

 

А теперь разделим эти мозги на две части.

На пустышки, которые не сыграли никакой роли в раз­витии ро­­да homo.

И на те, что создавали интеллект.

Создателей мы сможем насчитать — около 3 тысяч.

Соответственно, пустышек 99 миллиардов 999 миллионов 997 ты­сяч штук.

От общей мозговой массы человечества мозги гениев-ин­тел­лек­туалов составляют три миллиардных одного про­­цен­та.

Их легко разместить в кузове грузовика.

А грузовичок, для наглядности, можно поставить посреди бес­край­ней мозговой пустыни.

И ахнуть, воочию оценив это скандальное соотношение.

Ошибочно полагать, что в большей части окажутся моз­­ги толь­ко «рабочего скота» человечества.

О нет.

Тут, вперемешку с полушариями «народа» всех эпох, навалены мозги королей, академиков, олимпийских чем­­пионов, пи­са­те­лей, ученых, министров и компози­то­ров.

Но все они — такие же «пустышки», как и мозги солдат или сле­са­рей.

Важно понимать, что никакой титул и никакое звание доступ в интеллектуалы не обеспечивает.

К дьяволу благие намерения царей и просветителей. Впро­чем, как и ученые степени.

Значение имеет только тот самый результат. Тот са­мый новый элемент знания.

А его демонстрируют только три миллиардных про­цен­та.

 

3000 интеллектуалов — это еще очень широкий и щедрый счет.

Сюда включены и самые незаметные персонажи. Те, о ком редко вспоминают даже историки науки.

Тут не только часть лауреатов Нобелевской премии по физике-химии-физиологии, но и фигуранты «донобелевской эпохи». Здесь врачи, щелкопёры, изобретатели, авантюристы и один привратник. Тут даже те, кто ошибался, но эти ошибки послужили отправной точкой открытий.

В нашем реестре не меньше трех сотен и вовсе безы­мян­ных героев. Дырявая память человечества не сохранила их имена. Но они, несомненно, были.

Ведь кто-то же заложил самые начала наук.

Не сложно заметить, что и Стагирит, и Демокрит оперируют уже не просто готовыми, но и кем-то отшлифованными понятиями.

 

Да, наш список не чист и весьма условен. В нем мно­жест­во ду­раков.

Тут дело в том, что 98% его фигурантов — ученые.

Как правило, их способность мыслить была заперта в одной те­ме и не выходила за ее пределы. Да, они делали блистательные выводы о (к примеру) нелокальности и фо­то­син­те­зе.

Но во всем остальном — оставались детьми своих эпох и куль­тур; писали, говорили и совершали весьма обычные глу­пости. Но если мы включим строгость и нач­нем припо­ми­нать Гюй­ген­су или Кахалю всю чушь, ко­торую они порой несли, то в списке не останется вооб­ще никого.

 

Разумеется, в этом грузовике нет полушарий ни Сатаны, ни Иисуса, ни Будды. Нет и мозгов прочих творцов религиозных или метафизических фантазий.

Их место — среди 99 миллиардов 999 миллионов 997 ты­сяч пустышек.

Они не вели к мышлению, а уводили от него. Обратно — к духам и владыкам. В первобытную ложь о кон­струк­­ции ми­ра.

Как, впрочем, и живописцы. А также романисты, музыканты, тан­цо­ры и прочие мастера культуры.

Этой братии досталась роль гримеров. Не более того.

Да, они славно потрудились, приклеивая романтические маски на морду плейстоценового падальщика.

Но художники поработали не на интеллект, а против него, делая ложь о человеке сочнее и привлекательнее.

Без всякого вреда для развития человечества из его истории можно изъять любую из «культурных ценностей». Ничего не изменится. Было «барокко» или не было, родился Рембрант или нет — не играет никакой ро­ли. Это все декоративные финти­флюш­ки, ни на что не влияющие.

 

Разумеется, нет в нашем списке и «кантов-платонов-геге­лей».

Это кажется не вполне справедливым.

Философия, конечно, полное дерьмо. Но именно бла­го­даря этому она является прекрасным удобрением для публицистики и ате­из­ма.

Впрочем, даже высочайшее качество навоза — не повод по­да­вать его к столу вместе с тем редисом, который на нем вы­ра­щен.

Что касается войн, балетов и спорта, то это чисто зоологические забавы. Их нет смысла и обсуждать.

 

Тем не менее, факт существования гениальности не да­ет куль­туре спать спокойно. Она вечно пытается протащить в пантеон гениев свои креатуры, навязывая разнообразных «наполеонов и пуш­ки­ных».

Среди этой братии есть весьма симпатичные персонажи, но уровень их развития никак не позволяет им занять мес­теч­ко ря­дом с Планком или Кеплером.

Тут следует понимать, что написание романов, симфоний, а так­же резанье костяных китайских шаров, как и любое другое рукоделие — не требует даже минимального ин­тел­лекта и с мыш­лением вообще не связано. Это совсем другое ремесло.

Все это легко доказывается примерами откровенно сла­боумных, но очень успешных генералов, штангистов и пи­са­те­лей.

С мифом о «личности» владык и генералов XXI век покончил навсегда. Спасибо русскому диктатору Путину, который привнес в этот вопрос окончательную ясность. Путин до­ка­зал: для того, чтобы содрогнуть че­ло­ве­чество и на­воротить горы трупов — вообще никаких «мозгов» и ин­теллекта не требуется.

Чтобы ломать империи и потрошить страны — нет ни малейшей необходимости даже в той условной «личности», ко­то­рую придумали попы, романисты и психоло­ги. Если Гит­лер, Ста­лин, Николай II, Бисмарк, На­по­ле­он и Батый уже за­ту­манились слоем времени, то Пу­тин дал воз­мож­ность себя досконально изучить и за­крыть этот вопрос навсегда.

 

Обо всей остальной массе и говорить нет смысла.

Мозги (к примеру) римского легионера и русской певицы объеди­няет их полная никчемность. Они не оставили никакого следа, не сыграли никакой роли в раз­ви­тии рода.

Да, они успешно обслуживали свой организм-носитель, во­вре­мя выделяли месячные, пот, кишечный сок и обес­печивали вертикализацию тела.

Эти мозги позволяли особи пользоваться наборами вы­­у­чен­­ных слов. Складывать их в молитвы и статьи. Ком­биниро­вать зву­ки, делая музыку. Писать романы. Воевать и изу­чать историю войн. Фехтовать и шить, крутить сальто и уп­рав­лять колесницами, ракетами и стра­на­ми.

Увы и ах.

Не стоит переоценивать все эти умения. Это всего лишь комбинации из приобретенных друг от друга и за­у­ченных навыков. Пло­ды взаимной социально-трудовой дрессировки.

Несомненно, они влияют на сытость, размножение и статус, но к мышлению все это не имеет ни малей­ше­го от­ношения.

 

 

Что дает нам право так категорично поделить мозги человечества и отказать в способности к мышлению 99 миллиардам 999 миллионам 997 тысячам людей?

Дело в том, что наличие работ (к примеру) Павлова и Эйн­штей­на жестко устанавливает параметры того, что мыш­лением является, а что нет.

Если бы не эти перцы с их работами, то просмотр сери­алов или подсчет моркови вполне можно было бы принять за «мышление».

Увы, Ньютон и Дарвин лишили нас этой приятной воз­­мож­ности.

Разница результатов работы мозга трех тысяч интеллектуалов и всего прочего человечества поразительна.

Их различие настолько радикально, как будто речь идет о су­щест­вах из разных миров.

 

Вот тут нудным насморочным голосом следует на­пом­­нить про­стой закон биологии.

Он гласит, что любое экстраординарное свойство явля­ется «ро­­­до­вым — характерным» только в том случае, если оно при­суще хотя бы 95% всей популяции.

У homo точно не 95%. И даже не 1%.

А три миллиардные этого «одного».

Иными словами — способность к мышлению общей чертой ро­да считаться не может.

Отметим:

Если полярные крачки имеют экстраординарные бионавигационные возможности, то дорогу от Арктики до Антарк­ти­ки находит каждая из них.

Все, без исключения, подковоносы обладают эхоло­ка­цией, а все кольчатые удавы инфракрасным видени­ем.

Если бы мышление было бы штатной функцией рода ho­mo, то и у папуаса, и у Галилея мозг работал бы с приблизительно одинаковыми результатами. Так как это делает (к примеру) печень, вне зависимости от того, в чьем она заключена теле.

Если свойство есть, то оно в полной мере распространяется на всех особей рода.

К примеру, у светлячков-лампиридов одинаково вы­ра­батывается люцеферин и люцифераза. Соответственно, и у всех одинаково ярко горит задница.

А вот у рода homo, при полной идентичности электро­хими­ческих процессов в мозгу — «задницы горят» не у всех. А лишь у трех миллиардных одного процента.

Но!

В нашем мозговом вернисаже (площадью 600 кв.кило­мет­ров) со­от­ношение мыслящих и не способных к мышлению — еще не самый пикантный факт.

Гораздо интереснее то, что физиологические потен­ци­алы полушарий — абсолютно идентичны у всех 100 милли­ардов особей рода человеческого.

Да.

У гениальности нет никакой биологической основы.

Мозг Сеченова или Ламметри не имеет принципиальных отличий от мозга таксиста или вакханки.

Повторяю: нейронная работа у всех homo имеет абсолютно оди­на­ко­вую химию и механику.

А анатомические параметры извилин и желудочков не­мно­го варьируют от особи к особи, но никакого значения это не имеет.

Конечно, различаются размерчики полушарий. Но и это тоже не влияет на качество продукта.

Ничего удивительного.

Кальсоны, идентичные по фасону и материалу, тоже могут отличаться размерами. При этом 46-ой ничуть не теп­лее, чем 50-ый.

 

Мозг — стандартный продукт эволюции. Он всегда стро­­ит­ся по единым анатомическим и гистологическим лекалам.

Иначе быть не может.

Ведь любое отклонение от стандарта чревато риском урод­ства и гибели организма. Здесь не до шуток. Не до экспе­риментов и модуляций.

Сотни тысячелетий не случайно выточили идеальную стан­­дарт­ность мозга человека. Любые погрешности тут мо­гут аукнуть­ся внезапным возвращением хвоста. Или цикло­пи­ей.

Молекулярно-клеточная сборка мозга всегда свершается шаб­лонно. Для нейронной массы, а также для глии и других мел­ких деталей используется строго типовое, апробированное сырье.

 

Да, в геномчике постоянно тикают мелкие мутации. Ко­неч­но, они могут вывести мозг за пределы стан­дар­тов. Но лишь в на­прав­лении патологии. И его об­ла­да­тель проживет лишь пару дней после родов. В брак всту­пить не успеет. Аномалия не за­кре­пит­ся.

Отметим, что роль генетических мутаций непомерно раздута энтузиастами данной темы.

В реальности же — эволюция откровенно плюет на са­мые насущные потребности человека и не вносит никаких поправок в его кон­струк­цию.

Напомню, что, когда ей надо, она легко выращивает не­мыс­ли­­мые гребни и двойные пенисы. Снабжает любым ко­ли­чеством глаз, эхолокацией и геомагнетизмом.

Эволюция любит и умеет похудожничать. Стоит оценить и ее ус­луж­­ли­вость, ее готовность исправить любую свою ошибку.

К примеру.

Наблюдается загрязнение ягодиц фекалиями? Раздражение и зуд? Мушиные тучи?

Никаких проблем.

Тут же свершается модуляция генома — и хвост животного приобретает качества пропеллера, который к чер­ту раз­ме­тывает каловые массы прямо в морды «жи­ра­фам и стра­у­сам».

В результате — склонный к поносу бегемот навсегда из­бавляется от грязи на заднице.

Эта новация свершилась легко и непринужденно.

Напомню, что, когда киту приспичило нырять по­глуб­же и подводничать подольше — тут же началась полная мо­дернизация его кровообращения. Она была проведена качественно и в срок. Причем по первой же китовьей за­явке.

А вот потребности человека в изменениях организ­ма эволю­ция упорно игнорирует. Хотя, чтобы умень­шить уяз­­ви­мость вида, тре­бу­ет­ся всего пара простых мута­ций.

Но!

Несмотря на всю возню в своих генах, homo никак не до­ждется ни безмучительных родов, ни регенерации зу­бов, ни переноса мочеточника подальше от предста­тель­­ной.

А о таких подарках, как биосинтез витамина С, чело­ве­ку не сто­­­ит даже мечтать. Как и о хвостике-пропеллере.

Мелкие подачки вроде «переносимости молока», «адап­­­тации к высокогорью» или осветления кожи можно в рас­чет не прини­мать.

Эти бонусы ничтожны в сравнении с тем откровенным браком, который был допущен при изготовлении че­ловека. Хитрые мута­ции делают вид, что брак не замеча­ют.

 

За все время существования homo с конвейера цереб­ро­генеза уже сошло 100 миллиардов комплектов полу­ша­рий.

Этот продукт всегда поставляется потребителю толь­ко в штат­­­ной костяной упаковке, без которой его функ­ци­онирование не­воз­мож­но.

Сама упаковка прошла серию симпатичных, но не прин­­­ци­пи­­аль­ных обновлений своего дизайна: вдавились скулы и над­бровные ду­ги, зато выпятился подборо­док.

Каждый день штампуется еще примерно 350 тысяч штук но­вень­ких мозгов, а 150 тысяч отработавших — пре­­кра­ща­ют свою электрохимическую активность.

Прослушав похоронный марш Шопена, они, через раз­­ло­же­ние, отправляются на молекулярную разборку. От­туда — возвра­ща­ются в общую базу элементов, где их долж­ны ос­ве­жить и на­пра­вить для продолжения службы в составе дру­гих форм жизни.

Технология, как видим, отработана к взаимному удо­воль­ствию как мимолетного биоценоза, так и фун­да­мен­­тальной ма­­те­рии.

 

Делать один мозг из тиража в 100 миллионов каким-то «особенным» незачем и некому. К конвейеру цереброгенеза «посторонние с крылышками» не допущены.

А больше это никому и не надо.

Случайное возникновение уникальных свойств не­воз­мож­но. Занос со стороны — тоже.

Гениальность — это все-таки не совсем триппер, что­бы слу­чайно подцепить ее на пещерном шабаше. Да и под­цеплять было не от кого.

Так что эволюционная история мозга начисто убивает ве­ро­ятность наличия какой-либо «гениальности», как врож­­­ден­ного свой­ства.

Напомню, что основная и фундаментальная роль мозга — это обеспечение физиологических и рефлексивных по­треб­ностей ор­­ганизма.

Рассудок и мышление — глубоко вторичные, случайные штуч­ки, без которых мозг человека прекрасно обходился мно­гие миллионы лет, а в случае нового оди­ча­ния вида, лег­ко обойдется и в буду­щем.

Потоотделение или кроветворение для организма были, есть и бу­дут неизмеримо важнее, чем возможность корректировать таблицы Коперника.

Если бы существовал некий особый, «высший сорт» мозга, то в первую очередь это выражалось бы не в красоте рифм и дерзости открытий, а в невероятном физиологическом благополучии его об­ла­да­те­ля.

Такой мозг управлял бы процессами организма гораздо ус­пеш­нее, чем стандартный. Его носитель не знал бы боль­шин­ства болезней и проблем.

Возможно, и «эхо» нейронной работы, т.н. «умственная игра», была бы интереснее обычного.

Но таких прецедентов нет.

И не ожидается.

Более того.

Большинство знаменитых создателей интеллекта пред­по­читали раннюю могилу. А те, что заживались — име­­ли тяж­кие рас­строй­ст­ва здоровья.

Достаточно вспомнить одного лишь Дарвина, которого три­­па­но­сомоз не отпускал от горшка дальше, чем на 10 метров.

Если мало Дарвина, то есть Фейнман с его онкологией, Хо­­кинг с колясочкой, etc, etc.

На всех гениях — клеймо носителей скромненького ти­­по­вого мозга, когда-то сделанного для нужд древнего падаль­щика, жизнь которого никакой ценности не пред­­­став­ляет.

Напомню, что этот мозг самостоятельно не способен разрулить даже простенькую проблему геморроя.

Короче.

Биологические шансы стать Декартом, Галлеем или Ма­ри­ей Кю­­ри абсолютно равны для всех homo.

Соответственно, соотношение пустышек и гениев могло было бы быть совершенно иным.

Наш грузовичок должен был быть нагружен полушари­ями еди­ничных болванов, а все остальное простран­ство заполнено мозга­ми тех, кто яростно и успешно со­зда­вал интеллект.

Да, несомненно, это был бы иной мир.

В нем было бы любопытно пожить.

Но не сложилось.

Земля как была, так и осталась планетой тупых.

Отправить