Подкова

Кузня, как называли кузницу, была настолько заманчивым местом, что по дороге на реку мы всегда застревали у неё. Теснились у порога, глядя, как голый по пояс молотобоец изворачивается всем телом, очерчивает молотом дугу под самой крышей и ахает по наковальне.

Кузнец, худой мужик в холщовом фартуке, был незаметен, пока не приводили ковать лошадей. Старые лошади заходили в станок сами. Кузнец брал лошадь за щётку, отрывал тонкую блестящую подкову, отбрасывал её в груду других, отработавших, чистил копыто, клал его себе на колено и прибивал новую подкову, толстую. Казалось, что лошади очень больно, но лошадь вела себя смирно, только вздрагивала.

Раз привели некованого горячего жеребца. Жеребец ударил кузнеца в грудь (но удачно – кузнец отскочил), выломал передний запор – здоровую жердь – и ускакал, звеня плохо прибитой подковой.

Пока его ловили, кузнец долго делал самокрутку. Сделал, достал щипцами из горна уголек, прикурил.

– Дурак молодой, – сказал он, – от добра рвётся, пользы не понимает, куда он некованый? Людям на обувь подковки ставят, не то что. Верно? – весело спросил он.

Мы вздохнули. Кузнец сказал, что можно взять по подкове.

– На счастье.

Мы взяли, и он погнал нас, потому что увидел, что ведут пойманного жеребца. Мы отошли и смотрели издали, а на следующий день снова вернулись.

– Ещё счастья захотели? – спросил кузнец.

Но мы пришли просто посмотреть. Мы так и сказали.

– Смотрите. За погляд денег не берут. Только чего без дела стоять. Давайте мехи качать.

Стукаясь лбами, мы уцепились за верёвку, потянули вниз. Горн осветился.

Это было счастье – увидеть, почувствовать и запомнить, как хрипло дышит порванный мех, как полоса железа равняется цветом с раскалёнными углями, как отлетает под ударами хрупкая окалина, как выгибает шею загнанный в станок конь, и знать, что все лошади в округе – рабочие и выездные – подкованы нашим знакомым кузнецом, мы его помощники, и он уже разрешает нам браться за молот.

Тише, мыши, кот на крыше!

Кажется, что уже всё рассказано про котов, даже и в литературе они получили наибольшее внимание среди животных. Их и очеловечивали, и писали записки от их имени, делали говорящими, как Бегемот у Булгакова. Помню, в детстве меня изумило, что и тигр, и лев, и всякие леопарды, и барсы, и рыси – все из семейства кошачьих.

Но уже к известным историям про котов прослушайте историю про кота Бумчика. Так его звали хозяева. Это не так уж и давно было. Бумчик лежал на окне, свесив хвост и нервно им дергая: очень ему не нравилось, что люди мало занимаются кошачьими делами. Идут куда-то, собак на поводке ведут. Людей Бумчик презирал, собак ненавидел. Но и свой, котовский, народ тоже Бумчика не устраивал. Лежат, пузо греют, электричество в шерсти копят, мурлычут, когда гладят, из чашки на полу лакают. Нет, Бумчик ел со всеми, сидя на столе, спал выше всех, на мебели, озирая свои владения светящимися глазами. Но этого было мало.

И что же надумал Бумчик? О, он ни больше ни меньше как переделал кошачью породу. Не внешнюю, а внутреннюю. Как? Путём повышения рождаемости себе подобных. Но это же очень трудно, скажет любой, хоть немного знакомый с миром кошек. Они же, коты, дерутся насмерть из-за кошек, неужели бы и на Бумчика не нашелся какой кот-герой. Конечно, нашёлся бы. Но Бумчик стал поступать не по-геройски, а по-хитровански. Вот начинается февраль – март, кошачьи визги и крики не дают нам спать. А кто же спит в это время? Спит в это время, просто дрыхнет кот Бумчик. Расчёт его просто гениален и безошибочен: коты, убивая, уничтожая, обессиливая друг друга, расползаются под утро зализывать раны, им не до кошек. Вот тогда Бумчик встаёт, потягивается и идёт на крышу производить потомство. И так и неделю, и месяц, и полтора. Кошки плодятся быстрее кроликов. За несколько лет Бумчик создал целые поколения котов, подобных себе. Их охотно разбирали, везли в другие города. Там они точно так же поступали, как Бумчик, то есть вытесняли котов местных пород. Ведь внешне-то Бумчик был красив.

Так вот, этой породе было нетрудно подчинить себе интересы общества. Мы же видим, что уже и журналы издаются про котов и кошек, выпускаются клетки «Кошкин дом», а сколько кошачьего корма, о нем только и реклама. Все занимаются котами, возят их на выставки, фотографии печатают в журналах, вешают на стенку. В домах больше кошачьих морд, чем портретов членов семьи. При встречах и на работе говорят только о котах. «А мой Пушок ест только треску, прокрученную через мясорубку» и т. д.

Но сейчас Бумчикова порода переживает серьёзный кризис. А всё дело в том, вспомним, как она была создана, путём хитрости. Не хотелось родоначальнику драться за своё счастье, хитростью брал. Но ведь его потомки все такие же хитрые, все хотели бы с вечера поспать, а потом уже без особых хлопот приняться за кошачью любовь. Но вот именно оттого, что все такие хитрые, что все собирались утром, и оказывалось, что драться всё-таки надо, даже таким хитрым.

Осознав такое обстоятельство, Бумчик умер с горя. Ибо ему первому потрепали загривок его наследники. Оставшиеся начали драться и дерутся до сих пор. Вспоминают, что были до них благородные нравы, всё решалось в честных поединках, а теперь все пошли такие сволочи, что от них только сволочи и рождаются. Говорят, появился кот, который с вечера не спит и идёт на крышу. Но он не учитывает, что кошки теперь с вечера спят, только под утро начинают морду лапой чистить. Но, конечно, гарантии нет, что не начнут поиск котов с вечера. То есть легко предсказать, что пойдёт новая порода уже сверххитрых котов. И так далее.

Надо ли добавлять, что мышей они давно не ловят.