Книга: Войсковая разведка Красной Армии и вермахта
Назад: Разведпоиски 1945 года
Дальше: Разведпоиски 1944 года
Войсковая разведка вермахта
Разведпоиски 1942 года
Глава 1
112 пд: Детектив на Брянском фронте
Одной из важных проблем в изучении истории Великой Отечественной войны является объективность оценки происходивших событий. Казалось бы, она может быть достигнута изучением документов воевавших сторон. Однако такой подход не всегда гарантирует успех в установлении истины. Порой, описывая одно и то же событие, немецкие и советские документы противоречат друг другу, порождая новые загадки. К ним можно отнести и результат разведпоисков, проводившихся 112-й пехотной дивизией вермахта на участке Брянского фронта в ночь на 3 мая 1942 года, когда немецкие разведгруппы напали на позиции 356-й и 342-й стрелковых дивизий 61-й армии на западном берегу Оки севернее Волхова. По немецким данным, их действия завершились взятием языков, однако советская сторона подтверждает успех противника лишь частично. Попытаемся разобраться в этой детективной истории.
О немецкой разведке
Сбор сведений о противнике является важнейшей задачей на войне. В вооруженных силах Германии — вермахте — этому делу уделялось повышенное внимание. Структура их войсковой разведки несколько отличалась от разведорганов Красной Армии. К примеру, в немецких пехотных частях не существовало специальных разведподразделений для захвата пленных и документов. При этом у пехотных дивизий вермахта имелся разведывательный мобильный батальон, но он нес разведслужбу только в момент наступления, в условиях подвижной войны.
Немецкие солдаты в бою.
Снимок, ставший визитной карточкой вермахта
Согласно уставу германской армии, задача каждой ее части заключалась в непрерывном ведении разведки. Разведпоиски чаще производились по инициативе командиров полков, чем по плану, спущенному в их штабы сверху. Впрочем, иногда из штабов корпусов в штабы дивизий поступал приказ взять пленных на каком-либо участке фронта, чтобы установить состав вражеской группировки. Такое задание поручалось пехотным полкам, и они выделяли для выполнения задачи своих лучших солдат.
Результат действий немецких разведгрупп зависел от того, как советские войска несли службу на переднем крае. Если красноармейцы не теряли бдительности, противнику было непросто взять языка. В ином же случае он добивался успеха. Одним из наиболее ярких примеров действий немецкой разведки стал силовой поиск на участке обороны 1323 сп из 415 сд 61 А.
Как следует из ЖБД 415 сд, утром 3 мая 1943 года немцы пленили сразу восемь красноармейцев:
«В 8:00 развед. группа пр-ка до 40 чел. (…) под прикрытием сильного арт. налета и дымовой завесы, ворвалась в наши траншеи на участке 1 ср 1323 сп, в которой в то время завтракало 10 чел. При броске пр-ка в траншею, обороняющийся взвод сопротивления не оказал, за исключением ком. взвода мл. л-та Зотова, который, будучи ранен, отстреливался из блиндажа, где и погиб, так как блиндаж подорвали гранатами. Не встречая в дальнейшем сопротивления пр-к увел к себе 8 наших бойцов, оставив на месте труп командира взвода Зотова и унеся с собой один станковый и один ручной пулемет».
Немецкие солдаты ведут наблюдение за советскими позициями. Наблюдение считалось в вермахте одной из важнейших составляющих разведки
Об этом случае быстро узнало советское командование. Начальник Генерального штаба А. М. Василевский потребовал от штаба Брянского фронта объяснений. Отметим, что советское командование считало пленение красноармейцев немецкими разведчиками чрезвычайным происшествием. Почти каждый такой случай подвергался расследованию, за которым часто следовало наказание командиров, допустивших взятие в плен своих подчиненных. К примеру, когда РГ в ночь с 6 на 7 июля 1942 года захватила двух красноармейцев из 1 сб 1285 сп, командир 60 сд наказал виновных следующим образом. Командир и комиссар полка получили выговор с предупреждением, что в повторном случае они будут сняты с должности и понижены в звании. Командир и комиссар батальона также получили выговор с предупреждением о разжаловании в рядовые после еще одного такого случая. Не оказавший немцам сопротивления и допустивший захват пленных заместитель командира роты предстал перед военным трибуналом.
Призывая войска к бдительности, наблюдению и охране позиций, советское командование старалось лишить немцев шансов на успех в разведпоисках. Однако, кроме этих мер, нужно было понять тактику вражеской разведки. Поэтому если советской стороне удавалось захватить вражеские документы с информацией о действиях немецких разведчиков, то они детально изучались. Именно один из таких документов стал причиной настоящего расследования.
Презент от брянских партизан
В июне 1942 г. партизаны захватили у деревни Хмелево несколько немецких документов и переправили их в штаб Брянского фронта. Среди трофеев оказался приказ № 65/42 командира 112 пд генерала Ф. Мита от 3 мая 1942 года. Немецкий комдив объявил благодарность личному составу разведгрупп 258 егерского полка (далее — еп. — Прим. автора.), успешно выполнивших задание в ночь на 3 мая.
Из приказа Мита следовало, что группа фельдфебеля Райнхардта, состоявшая из солдат 1 роты 258 еп, проникла на юго-восточную окраину населенного пункта, занятого советскими войсками, и «несмотря на упорное сопротивление захватила в плен двух русских». При отходе группа Райнхардта вступила в перестрелку с противником, захватила еще одного пленного — тяжелораненого советского бойца и без потерь вернулась на исходные позиции. В туже ночь разведгруппа фельдфебеля Брасса из 5 роты того же полка напала на советский блиндаж и забросала его гранатами. Немцы отошли без потерь, захватив в плен двух красноармейцев и оставив на месте схватки одного убитого и двух тяжелораненых русских.
Командир 112-й пехотной дивизии Фридрих Мит
Резюмируя результат действий обеих разведгрупп, Мит писал:
«Я выражаю свою особую признательность фельдфебелям Райнхардту и Брассу за их умелое и энергичное руководство, а также солдатам, участвовавшим в поисках, за их достойную примера храбрость и упорство в бою. Оба поиска показали, что при умелой подготовке и проведении их можно без потерь достичь полного успеха».
Этот случай можно признать неординарным, так как за одну ночь разведка одного немецкого полка взяла пять советских пленных. Однако из приказа неясно, чьи позиции атаковали обе разведгруппы. Чтобы выяснить это, обратимся к другим немецким документам.
ЖБД 112 пд оказался весьма скуп на подробности разведпоисков, произошедших в ночь на 3 мая 1942 г. Оперативный отдел штаба дивизии сделал лишь такую запись:
«Ежедневные сводки командованию 53-го армейского корпуса
Одной решительной штурмовой группе 1-го батальона 258 егерского полка удалось ночью продвинуться до 500 м южнее Старые Дольцы и взять 2-х пленных из одного блиндажа, уничтожив остальных.
В течение дня никаких особых происшествий».
Так как в записи упоминается блиндаж, предположим, что речь идет о действиях РГ 5 роты фельдфебеля Брасса. Но где же тогда сообщение о второй РГ? Оказалось, что оперативники штаба 112 пд не внесли его в журнал, о чем свидетельствует оперативная сводка 258 еп за 2 мая 1942 г., содержащая подробности обоих поисков:
«Разведгруппа 1-й роты 258-го егерского полка под командованием фельдфебеля Райнхардта 2-го мая ок. 21:00 произвела поиск на западном крае ложбины через ручей на высоту 178,2. Противника на высоте не оказалось. Группа продолжила движение далее в направлении юго-восточного края Бол. Зайцево. При приближении к склону (№ 52) группа была встречена сильным заградительным огнем. При этом русские выпустили красную сигнальную ракету. 4-я батарея 296-го артиллерийского полка незамедлительно обстреляла склон весьма точным огнем. Спасаясь от него, двое солдат противника покинули свои укрытия и были взяты в плен. На обратном пути группа была обстреляна с юго-западного склона 222,7 (500 м юго-западнее Видного). В результате решительной перестрелки был взят в плен один тяжелораненый русский, скончавшийся при транспортировке на командный пункт батальона. Разведгруппа вернулась назад без потерь. Особенно необходимо подчеркнуть хорошо организованную слаженную работу и хорошее управление огнем 4-й батареи 296-го артполка. Большая часть успеха операции является заслугой батареи.
Разведгруппа 5-й роты 258-го егерского полка под командованием фельдфебеля Брасса в ночь со 2-го на 3-е мая послана к блиндажу III бывшего сторожевого поста 110-го егерского полка. Найдя блиндаж незанятым, группа, мастерски скрытно подобравшись к вражескому блиндажу примерно в 500 метрах южнее церкви Старые Дольцы (около 150 м юго-восточнее блиндажа III), взорвала его связкой гранат, брошенной в амбразуру. Гарнизон блиндажа состоял из 8 человек. Трое русских смогли убежать по траншее, двое были тяжело ранены, 1 русский убит. Двое не раненых взяты в плен. Один ручной пулемет уничтожен. Разведгруппа без потерь вернулась назад. Наблюдение и поддержка операции осуществлялась 13-й ротой 258-го егерского полка».
Расположение частей 112 пд на Брянском фронте на 1 мая 1942 г.
В этой же сводке содержались краткие записи о результатах допроса взятых языков:
«У 1-го батальона 258-го полка двое пленных из 2-го 3-го батальона 1150-го стрелкового полка 342-й стрелковой дивизии. 2-й 3-й батальон расквартирован на отдыхе в Тимофеенках с 14-го апреля. Ранее батальон находился в Зайцево. Оба пленных пришли на передовую, чтобы собрать картофель. Оба проходили обучение в течение 10 месяцев. Возраст: 39 и 48 лет.
Оба пленных 2-го батальона 258-го полка — из 7-й роты (в оригинале стоит пометка «3-й батальон??». — Прим. автора.) 1185-го стрелкового полка 356-й стрелковой дивизии. Штаб батальона в Ментеловские Выселки, штаб полка — в Петрищево. Личный состав роты — 40 человек. 2 ручных и 2 станковых пулемета, 1 легкий миномет. В роте, за исключением 4-х человек, все — старше 40 лет. Возраст обоих пленных: 41 и 45 лет».
Фрагмент немецкой карты с расположением войск 53 АК и 61 А на Брянском фронте у Волхова на 2 мая 1942 г.
Эту информацию дополняет сведениями расшифровка телефонных переговоров между разведотделами 53 АК и 112 пд. Из нее следует, что в 14:50 3 мая из дивизии в корпус было передано следующее устное донесение:
«Наша разведгруппа уничтожила вражеский блиндаж в 500 м южнее Стар. Дольцы. 3 русских убито, 1 ручной пулемет уничтожен, взято 2 пленных: 3-й батальон 1185 сп 356 сд. Подтверждено нахождение штаба полка в Петрищево. Вторая разведгруппа юго-вост, юго-западного склона Большого Зайцева привела 2-х пленных из 2-го батальона 1150 сп» .
Таким образом, с помощью указанных документов удалось установить не только детали проведенных немцами поисков, но и советские части, чьи бойцы стали добычей разведгрупп Райнхардта и Брасса. Это позволяет сравнить немецкие данные с информацией советской стороны.
«Противник панически бежал…»
Входившие в состав войск 61 А Брянского фронта 342 и 356 сд держали оборону на западном берегу Оки северо-восточнее Волхова. Их фланги соприкасались у деревни Зайцево (Белевский район Тульской области). Противником советских дивизий на этом участке фронта была 112 пд 53 АК 2 танковой армии вермахта.
Чтобы разобраться в случившемся ночью 3 мая 1942 г., рассмотрим документы 356 сд, которой командовал полковник Макаров. Согласно оперсводке ее штаба за 4 мая, в два часа ночи 3 мая противник неустановленными силами вел силовую разведку у деревни Старые Дольцы. Нападение было отбито, и немцы отошли, оставив на поле боя девять убитых. Эту информацию штаб 356 сд получил от 1185 сп, чьи позиции были атакованы. В своем донесении комполка полковник Волков так описывал это нападение:
«С наступлением темноты противник открыл минометный огонь по правому флангу обороны 3-го батальона. В 2 часа ночи группа противника в составе до 60 человек под прикрытием минометного и артиллерийского огня начала наступление в районе Старые Дольцы. Приблизившись к переднему краю обороны 3-го батальона группа противника, превосходя в силе нашу обороняющую группу, заняла один стрелковый окоп, но на нем закрепиться не смогла, так как была обойдена с флангов двумя группами 3-го батальона. Противник панически бежал и положение района обороны было восстановлено. В результате этих действий с нашей стороны имеются два раненных бойца, противник потерял 9 чел.».
Фрагмент отчетной карты штаба Брянского фронта периода 20 апреля — 20 мая 1942 г. с расположением полков 342 и 356 сд.
Командир 1185 сп 356 сд полковник Н. Л. Волков
Итак, советские документы подтверждают нападение разведгруппы Брасса на позиции 1185 сп из 356 сд. А вот подтвердить действия группы Райнхардта оказалось более сложной задачей. Из немецкого донесения следует, что группа взяла в плен двух красноармейцев из 1150 сп, которые находились вне расположения своей части. Неудивительно, что в документах 342 сд факт нападения немецкой разведки на позиции дивизии не зафиксирован. В оперсводках ее штаба за первую неделю мая содержится упоминание о четырех немецких поисках:
• 2 мая небольшая группа немцев была замечена во время движения к советским позициям, обстреляна и обращена в бегство;
• в ночь с 4 на 5 мая было отражено нападение двух немецких разведгрупп;
• в ночь с 6 на 7 мая немцы провели силовую разведку у деревни Царева и взяли в плен красноармейца 1148 сп Трофима Карпова.
Отметим, что случай, отмеченный 2 мая, не может иметь отношения к группе Райнхардта, так как в тот день она действовала вечером, а сводка № 183 штаба 342 сд описывала события, произошедшие ранее, до 17:00 2 мая. А вот в сводке № 184 за 3 мая никаких активных действий противника не отмечено. Правда, в тот день дивизия понесла потери: был убит один младший командир, ранены пять красноармейцев и командир взвода, однако причины произошедшего не раскрываются.
Командир 356 сд М. Г. Макаров.
Послевоенное фото
Подтверждение действий разведгруппы Райнхардта удалось найти только в документах 356 сд. В оперсводке № 167 от 3 мая 1942 г. ее штаб сообщал:
«В течение ночи противник активности не проявлял, минометный и пулеметный огонь вел по высоте 222, 7 и Стар. Дольцы. Небольшой группой пытался разведать район обороны (номер батальона указан неразборчиво. — Прим. автора.) /1181 сп».
Схема обороны 1148 сп 342 сд на 3 мая 1942 г.
Здесь советские данные совпадают с данными сводки 112 пд, в которой говорится, что Райнхардт вел разведку в направлении Большого Зайцева (на советских картах Зайцево 1 — е), а возвращался в районе высоты 222.7. Можно предположить, что его группа действовала на участке между поселками Царево и Видный, где сходились фланги 1148 сп из 342 сд и 1183 сп из 356 сд. Отходящего Райнхардта могло заметить и обстрелять боевое охранение 1183 сп, а бойцы 1148 сп его, вероятно, не обнаружили. Упоминание в советской сводке о разведке немцами района обороны 1181 сп позволяет предположить, что Райнхардт смог проникнуть через стык флангов дивизий глубоко в советский тыл, так как 1181 сп находился во втором эшелоне 356 сд. С другой стороны, один из батальонов этого полка мог в то время находиться на передовой. (См. схему № 14.)
Потери, которых не было?
Сравнив данные немецких и советских документов на предмет деталей поисков разведгрупп 112 пд в ночь на 3 мая, попытаемся разобраться с их результатом. Как следует из вышеприведенного донесения 1185 сп, напавшая немецкая разведгруппа потеряла убитыми девять человек, а в 3 батальоне полка были ранены лишь два красноармейца. По немецким документам поиск группы Брасса прошел без потерь, а сами немцы убили одного советского бойца, двоих тяжело ранили и двоих взяли в плен.
Более точными в этом случае могут быть немецкие данные. В первой половине мая 1942 г. в донесениях 1185 сп штабу 356 сд не фигурировало ни одного пропавшего без вести красноармейца. Но, как свидетельствует оперсводка штадива № 189 от 15 мая, потери полка за этот период были откорректированы:
«4. 1185 сп занимает прежний участок обороны (…) С 1.5 по 14.5 полк имеет убитыми 12 человек, раненными 11 человек, пропавшими без вести 2 человека».
Извещение семье красноармейца Ф. Крыжановского о том, что он пропал без вести 3 мая 1942 г.
Кроме этого, в списках безвозвратных потерь личного состава 356 сд за период с 1 мая по 20 июля 1942 г. удалось обнаружить двух красноармейцев, убитых 3 мая, — Василия Григорьева и Федора Крыжановского, оба 1901 г. рождения. Этот список штаб дивизии отправил в Москву 4 августа, но перед этим, 27 июля, командование 1185 сп послало жене Крыжановского уведомление, что ее муж пропал без вести 3 мая. Оказалось, что последняя информация более точна, так как после войны выяснилось, что Крыжановский действительно в тот день попал в плен, где находился до конца войны. Можно предположить, что этот красноармеец был одним из двух языков, захваченных группой фельдфебеля Брасса. Его возраст совпадает с возрастом одного из советских пленных из 1185 сп, упомянутых в донесении 258 еп. Кто был вторым пленным, которого захватил Брасс, выяснить не удалось. Есть вероятность, что Василий Григорьев мог в ту ночь как попасть в плен, так и погибнуть во время нападения немцев на блиндаж.
Извещение о том, что Крыжановский жив, отправленное 26 ноября 1945 г. Перевозским райвоенкоматом Горьковской области в Управление по учету потерь
Если ситуация с потерями 356 сд прояснилась, то в отношении 342 сд она остается туманной. Документы дивизии не подтверждают факт пленения РГ Райнхардта двух бойцов 1150 сп. В списке безвозвратных потерь 342 сд от 11 мая 1942 г. упомянуты 14 человек. Согласно этому документу, ни один из них не был убит и не пропал без вести 2–4 мая. Правда, удалось обнаружить любопытную деталь, свидетельствующую о некорректности данных о потерях в документах 342 сд. В частности, оперсводка за 7 мая указывает, что ночью немцы провели поиск и пленили бойца Трофима Карпова из 1148 сп. В списке потерь личного состава 342 сд этот красноармеец упомянут как сдавшийся в плен. Однако по данным военного трибунала 342 сд, Карпов был осужден и приговорен к расстрелу, который состоялся 17 мая 1942 г.
Возникает вопрос: был ли успешным этот немецкий разведпоиск? Согласно документам 112 пд, в ночь на 7 мая у Царева действовала разведгруппа фельдфебеля Брюннера. Она напала на блиндаж, где находились 10–12 красноармейцев с двумя ручными пулеметами. Входе короткого боя немцы пленили двух советских бойцов и вернулись с ними в свое расположение, принеся еще и трофеи: два пулемета и пять винтовок. На допросе была установлена принадлежность обоих пленных к 1148 сп. Одним из них мог быть красноармеец Александр Смирнов, указанный в списке потерь 342 сд как пропавший без вести 7 мая.
Подводя итоги этого небольшого исторического расследования, отметим, что сравнение советских и немецких документов позволило частично подтвердить заявленные успехи разведгрупп фельдфебелей Брасса и Брюннера на участке обороны 1185 сп в ночь на 3 мая и участке обороны 1148 сп в ночь на 7 мая 1942 г. Есть большая вероятность, что красноармейцы Крыжановский и Смирнов были пленены этими группами.
С другой стороны, немцы заявили успех разведгруппы Райнхардта в ночь на 3 мая, указав в своей сводке принадлежность двух пленных 1150 сп, но советские документы в этом случае не подтвердили факт понесенных потерь. О чем это говорит?
Во-первых, немецкое донесение могло содержать неверную информацию, что тоже не было редкостью. Как писал в августе 1942 г. в своей директиве комбат 543 пехотного полка вермахта, в устных донесениях «50 % преувеличено, 30 % выдумано, 90 % страха, всего 170 %». В некоторой степени эта формула будет справедливой и в отношении немецких письменных донесений. Во-вторых, у советской стороны были те же проблемы. К примеру, вот что отмечал в директиве № 0075 от 24 июня 1942 г. начальник политуправления Юго-Западного фронта С. Ф. Галаджиев:
«Своевременная и правдивая информация — одно из важных условий на войне для принятия правильного решения. (…)
А что мы имеем на деле.
1. На деле у нас широко распространены ложь, вранье, неправдивая информация, не говоря уже об информации в срок. В ряде случаев у нас это стало обычным делом, а своевременная и правдивая информация редкостным явлением. Не изжиты факты, когда врут по малым и большим делам, врут подчас не только малые, но и большие руководители. При этом в большинстве случаев речь идет о коммунистах.
Нетерпимым является то, что многие комиссары и политработники видя эту ложь и неправдивую информацию молчат и со всей решительностью не борются с этими позорными и преступными в нашей Красной Армии явлениями».
Разрешить возникшее противоречие между документами 112 пд и 342 сд могли бы данные из протоколов допросов советских военнопленных, захваченных на этом участке фронта частями 53 АК в мае 1942 года. Их копии сохранились в западных архивах, но, к сожалению, автор ими не располагает. Возможно, они помогут поставить точку в этой практически детективной истории, произошедшей на Брянском фронте в 1942 году.
Глава 2
35 пд: «Приказываю: … расстрелять»
После катастрофы 1941 г. Красной Армии пришлось восстанавливаться за счет пополнения действующих частей и соединений, а также формирования новых. Однако качество прибывавшего на фронт личного состава было невысоким: порой не только рядовые красноармейцы, но и их командиры были не обучены и плохо знали особенности службы на передовой. Характерным примером можно назвать службу боевого охранения, когда находившееся впереди основных позиций подразделение порой больше напоминало туристов, чем солдат в дозоре. Оно могло находиться там неделями, предоставленное само себе, не имея контроля со стороны вышестоящих командиров, которые не проверяли бдительность дозорных. Если на участке фронта не велось активных боевых действий, несущие боевое охранение красноармейцы расслаблялись, привыкали к спокойной обстановке и переставали ее контролировать.
Разумеется, немецкая разведка не упускала такой удобный шанс взять языков. Благодаря беспечности советских бойцов и командиров немцы могли рассчитывать на захват не одного-двух человек, а на пленение всего подразделения. Именно такой инцидент произошел в конце мая 1942 г. на участке фронта 5 армии у Гжатска, когда немецкие разведчики захватили в плен 14 красноармейцев из 1162 стрелкового полка 352 стрелковой дивизии. Эта история получила большой резонанс у советского командования, на нее обратило внимание даже руководство Генштаба Красной Армии. Виновные в ней командиры понесли наказание — вплоть до расстрела.
Директива Василевского
22 мая 1942 г. на Западном фронте произошел скандал. В этот день штаб фронта отправил в Генштаб Красной Армии две оперативные сводки с информацией о чрезвычайных происшествиях, случившихся 21 и 22 мая в 5 А генерала Федюнинского. Утренняя сводка ЗапФ № 283 сообщала:
«противник неустановленной численности в 6.00 21.5 ворвался в расположение боевого охранения 352 сд в роще 1 клм. Юж. Дурово, в результате чего пропало без вести 8 человек из состава охранения»1.
Вечерняя сводка № 284 добавила масла в огонь:
«В 2.20 22.5 противник тремя группами (силою до 30–40 человек каждая) после сильного арт. налета атаковал боевое охранение 1162 сп 352 сд в районе выс. сев. Груздево и овладел его позициями. Приняты меры к восстановлению положения. Из состава боевого охранения после боя пропало без вести 14 человек в том числе и политрук роты».
Командующий 5 А Иван Иванович Федюнинский
Москва, ошеломленная тем, что противник ведет себя на советских позициях как лиса в курятнике, потребовала подробностей случившегося, а спустя неделю, 29 мая, отправила всем фронтам и отдельным армиям директиву № 155274, подписанную и. о. начальника Генштаба А. М. Василевским. В ней Василевский не только высказал свое мнение об инциденте, но и персонально упомянул виновных в нем:
«На одном из участков нашего фронта в ночь на 22 мая противник (немцы), после короткого артиллерийского обстрела, внезапным налетом ворвался в линию боевого охранения наших войск и увел в плен 14 чел. во главе с политруком роты. Этот случай свидетельствует о преступной беспечности командного и политического состава полка, которым командует капитан Маруснян (так в документе. На самом деле комполка звали Н. Н. Марусняк. — Прим. автора.), военком — ст. политрук Фадейкин. Это также свидетельствует и о том, что служба боевого обеспечения несется небрежно, наряды несущие службу боевого охранения не проверяются командным составом и предоставлены сами себе».
С учетом активизации немецкой разведки Василевский потребовал от комдивов и комбригов не менее раза в неделю лично проверять, как организованы в их частях разведка и боевое охранение. Командиры полков и батальонов должны были лично делать то же самое не менее двух раз в неделю, заставляя своих командиров подразделений устраивать ежедневные проверки.
В директиве Василевский упоминает лишь инцидент 22 мая, опуская то, что произошло днем ранее. Очевидно, что, описывая его, и. о. начальника Генштаба опирался на данные из сводки № 284, в которой штаб ЗапФ сообщил о пропаже без вести 14 человек, включая политрука. В реальности же количество взятых в плен красноармейцев 1162 сп было иным. Попробуем разобраться, что произошло 21 и 22 мая 1942 г., опираясь на советские и немецкие документы.
Советский взгляд
Прежде всего обратимся к документам 1162 сп. Удалось изучить лишь ЖБД этого полка. Оба инцидента упомянуты в нем буквально двумя строчками. 21 мая немецкая разведка напала на боевое охранение (далее — БО. — Прим. автора.) у рощи Рыба и пленила шесть человек, включая политрука 3 ср Василия Козлова. 22 мая утром произошел бой немцев с БО в районе села Груздево, в котором погибли 24 человека. Любопытно, что ЖБД 914 артполка 352 сд оказался куда информативнее:
«21.05.42 г. В 6-10(…) группа немецких солдат прошла наш передний край в районе обороны 1/1162 сп, захватила 5–6 человек пленных. Наша пехота 1/1162 сп оставила передний край и отошла 300–400 метров назад — роща «Фигурная» (…)
22.05.42 г. В 1 -30 противник из направления рощи «Без-форменная» и «Рыба» двумя группами подошел вплотную к боевому охранению 1/1162сп и забросал гранатами. Наша пехота в 2-00 вела бой с группами немцев. Бой продолжался 40 минут. Противник понес большие потери».
Фрагмент карты положения частей 20 А с 10 мая по 16 июня 1942 г. с указанием позиции 1162 сп между деревнями Дурово и Груздево
Далее обратим внимание на описание немецкого разведпоиска у рощи Рыба утром 21 мая, где в БО находился взвод младшего лейтенанта Николая Мосина. К сожалению, в документах 352 сд и 5 А оно отражено слабо, донесений с расследованием этого инцидента обнаружить не удалось. Единственными источниками информации являются оперсводка штадива № 91 и боевое донесение № 43 от 21 мая. В 13:00 того же дня начштаба 352 сд майор Хворостенко доложил в штаарм следующее:
«На рассвете 21.5. пр-к предпринял развед. поиск в южн. опушки рощи Рыба (где было боевое охранение 3-й роты 1162 сп). В результате пропали без вести 5 (цифра 8 исправлена ручкой на 5. — Прим. автора.) ряд. бойцов и политрук роты Козлов (предположительно взяты в плен), пропало 3 пулемета. Количество пропавших без вести указанное в шифровке — 9, а по донесению полка — 6 уточняется на месте».
Спустя два часа командир 352 сд полковник Прокофьев добавил подробности:
«В 6.00 21.5.42 г. группа разведчиков пр-ка не установленной численности незаметно пробралась в р-н боевого охранения располагавшегося в юго-восточной части рощи “Рыба”, сняли два ручных пулемета с четырьмя пулеметчиками, забросали землянки гранатами, в результате состав БО частично разбежался, часть людей — 6 чел. из них один политрук пропали без вести (предположительно взяты в плен)».
Этим информация по данному эпизоду исчерпывается. Предположим, что ему не уделили внимание, так как на следующий день произошел более серьезный инцидент у Груздева. 22 мая в 10:30 в боевом донесении № 44 Прокофьев доложил Федюнинскому, что в 2:00 противник силою 120–150 человек атаковал БО 1 сб 1162 сп северо-восточнее Груздева. БО состояло из 17 человек с двумя станковыми и одним ручным пулеметом под командованием младшего лейтенанта Петра Глебова. По итогам продолжавшегося 40–50 минут боя немцы понесли потери до 50 человек, но частично уничтожили БО.
В 3:00 на КП полка прибежал Глебов с просьбой о подкреплении. Получив его в виде взвода с двумя ручными пулеметами, командир БО повел солдат в бой, но был остановлен сильным вражеским огнем. Во избежание новых потерь комполка Марусняк приказал Глебову отойти. Немцы захватили и удержали за собой позиции БО, а 1162 сп потерял 15 человек, 13 винтовок, три пулемета и 15 000 патронов.
Случившееся привлекло внимание командования 5 А, приказавшего расследовать инцидент. 25 мая военком 352 сд батальонный комиссар Козлов доложил члену ВС 5 А бригадному комиссару Иванову результат своего расследования. Отметим несколько моментов:
«3. В 2:00 22 мая с Б. О. была оборвана связь. Связист т. Ситько пошел исправлять связь, исправив в одном месте он пошел дальше. Идя около провода он заметил сначала одну группу немцев, а потом еще две других. Увидев немцев он побежал к Б. О и доложил о приближении немцев. Б. О. приготовилось к бою.
4. Противник силою до 150 человек наступал с трех сторон. Бой продолжался около часа. Из Б. О. вернулось два человека, остальные погибли» .
Командир 352 сд Юрий Михайлович Прокофьев
Далее Козлов отметил, что младший лейтенант Глебов не организовал бой, а оставил своих солдат и лично пошел за помощью. Подводя итоги, военком 352 сд писал:
«Боевое охранение было уничтожено в силу того, что удалено от основной линии обороны на 800 метрах, находилось в мешке. Противник мог с трех сторон его атаковать. Поддержать его живой силой было невозможно, так как противник подходы к нему держит огнем».
По мнению Козлова, Глебов бросил своих бойцов и убежал, даже не подав сигнала о нападении, за что его, как труса, отдали под трибунал. Сама служба наблюдения в полку была организована плохо, так как связист заметил немцев в непосредственной близости от БО.
Командир 1162 сп Наум Николаевич Марусняк
Федюнинского не устроили объяснения из 352 сд, и он прислал в дивизию начальника оперотдела своего штаба, чтобы уточнить детали инцидента на месте. Как оказалось, не зря. Проверка показала, что командование дивизии сообщило неправду. 25 мая, докладывая ВС ЗапФ, командарм писал:
«2. В 1.00-1.30 22.5.42 г. всему составу боевого охранения был принесен обед и ужин. После приема пищи весь состав боевого охранения подвергся внезапному нападению немцев в составе 2–3 групп, общим количеством 140–150 чел.
3. В результате короткого, главным образом, рукопашного гранатного боя матчасть боевого охранения была выведена из строя, а личный состав или погиб, или взят в плен».
Федюнинский констатировал, что из 17 человек БО спаслись лишь двое: телефонист Ситько и младший лейтенант Глебов, который самовольно покинул поле боя. Остальные 15 человек, а также вся матчасть и вооружение БО были потеряны. По мнению командарма, это произошло по следующим причинам:
«6. Бдительность в боевом охранении отсутствовала и нападение немцев оказалось неожиданным. В 1162 сп и 1 батальоне:
а) нет разработанных мероприятий на случай нападения противника;
б) связь и взаимодействие с артиллерией разработаны слабо;
в) на ночь боевое охранение не усиливалось;
г) не было подготовленных мероприятий по поддержке боя боевого охранения с переднего края обороны».
Фрагмент немецкой карты расположения войск 9 АК вермахта и советской 5 А между Гжатском и Можайском на 1 июня 1942 г.
Позже, 3 июня, ВС 5 А издал постановление с финальным разбором немецких поисков 21 и 22 мая. В документе говорилось, что их результатом стали пленение у рощи Рыба восьми (!) человек вместе с политруком Козловым, уничтожение 15 человек у Груздева, потеря четырех пулеметов, 20 винтовок, свыше 10 000 патронов и другого военного имущества. По мнению ВС, эти позорные для 352 сд случаи произошли потому, что «среди начальствующего состава царит благодушие, беспечность и самоуспокоенность», вызванные отсутствием активных боевых действий и повлекшие за собой неисполнение элементарных требований несения службы на войне. Характерным признаком этого ВС 5 А считал отсутствие в 352 сд в ночное
время дополнительных полевых караулов, секретов и других видов охранения. При этом в дивизии служба боевого охранения не контролировалась, не проверялась, а его бойцы не имели смены. К примеру, личный состав БО у рощи Рыба бессменно находился на позиции 18 суток, красноармейцы привыкли к спокойной обстановке и потеряли над ней контроль. В результате их боевая готовность была низкой: в первом случае все спали, во втором — принимали пищу, не выставив дежурных наблюдателей и охранение. Так как позиции обоих БО не защищались с флангов, а подходы не перекрывались минами, немцы смогли незаметно подобраться к бойцам и успешно атаковать.
Критике подверглось и отсутствие взаимодействия между БО и полковой и дивизионной артиллерией:
«Формальная сторона была соблюдена: артиллерийские командиры и пехотные находятся рядом; нанесены участки 00, ИЗО, ПТОЗ и пр.; проведена телефонная связь, но главного не было сделано, а именно: командир боевого охранения не знал какая батарея его поддерживает; ни командир батареи, ни командир боевого охранения ни разу не встречались на местности и не определили задачи и план боя боевого охранения; не установили связь всех видов (кроме телефонной); не договорились о сигналах; не проиграли на местности (в качестве учебы и репетиции) всех возможных вариантов боя» .
Единственный телефонный провод, связывавший БО с командиром батальона, связисты проложили почти вдоль переднего края вражеской обороны без всякой маскировки. Неудивительно, что входе разведакций немцы его быстро обнаружили и перерезали. Никто из начальства не додумался снабдить бойцов БО рациями переносного типа. Учитывая этот, а также другие факты беспечного отношения к службе боевого обеспечения в 352 сд, ВС 5 А пришел к следующему выводу:
«Вышестоящие штабы и командиры не оказывают конкретной и действительной помощи нижестоящим командирам, не учат их действительной боевой обстановке, не требуют выполнения отданных приказов, не насаждают суровую воинскую дисциплину среди подчиненных и в первую очередь среди начальствующего состава».
Наказание виновных
Реакция советского командования на успехи немецкой разведки была разной. Одной лишь директивой Василевского дело не ограничилось, и уже на местах было издано несколько приказов, указывавших на недостатки службы боевого обеспечения войск и требовавших наказания виновных. Одним из них стал приказ комдива 352 сд № 0011 от 26 мая, в котором Прокофьев сначала отметил факты безобразий, творившихся в частях дивизии, особенно в 1162 сп:
«За последнее время, отмечаются случаи благодушия и примиренческого отношения к нашему злейшему врагу (…)
Благодушие доходит до преступной бездеятельности отдельных лиц начсостава и штабов, в следствии чего пр-к безнаказанно разгуливает по переднему краю, выбрасывает провокационные лозунги, строит заграждения и особенно это отмечается на участке 1162 сп, что привело к потере занимаемых позиций, людей и материальной части.
Все это явилось результатом того, что командование полка и штаб полка не организовали систематического контроля за несением службы своих подразделений, не организовали четкого взаимодействия огневых средств по поддержке боевого охранения, не вели систематической разведки и наблюдение за пр-ком».
Требуя от подчиненных устранить эти безобразия, комдив достаточно мягко обошелся с их виновниками. Он снял с должности начштаба 1162 сп майора Игнатенко и предупредил командира и комиссара полка об их неполном служебном соответствии. Куда более суровым был приказ Федюнинского за номером 00172, отданный в тот же день. Отмечая в частях армии факты «преступной беспечности и неорганизованности», командарм перечислил ряд таких примеров, упомянув и произошедшие 21–22 мая в 352 сд инциденты, характеризовавшиеся случаями «позорного бегства с поля боя среднего начсостава: мл. лейтенантов Мосина и Глебова».
Федюнинский не только потребовал устранить имеющиеся недостатки, но и своим приказом установил меру наказания всему виновному в них начсоставу. В частности, по 352 сд это выглядело так:
«7. Мл. лейтенантов 352 сд Мосина и Гпебова арестовать и за позорное бегство с поля боя — расстрелять.
8. Начальника штаба 1162 сп 352 сд майора Игнатенко за бездеятельность от должности отстранить и назначить с понижением в тыловые части.
9. Командирам и военным комиссарам: 1162 сп — капитану тов. Марусняки ст. политруку тов. Фадейкину(…) объявляю строгий выговор и предупреждаю о неполном служебном соответствии. (…)
11. Командирам и военным комиссарам: 352 сд — полковнику тов. Прокофьеву и ст. бат. комиссару тов. Козлову (…) — ставлю на вид и в последний раз предупреждаю, что при повторении подобных случаев, будут немедленно отстраненны от занимаемых должностей» .
Немецкий взгляд
Закончив с советскими документами, обратимся к немецким. Источниками нам послужат документы 35 пд и 9 АК вермахта, бывших противниками 352 сд и 5 А на участке фронта у Гжатска. К сожалению, в документах не удалось обнаружить донесений с детальными описаниями поисков 21–22 мая. Придется довольствоваться записями из ЖБД 35 пд и ее донесениями в 9 АК о проведенных разведакциях.
Фрагмент немецкой схемы расположения частей 35 пд и 352 сд у Груздево и Дурово на 8 мая 1942 г.
Согласно ЖБД 35 пд, в шесть утра 21 мая в штадив поступило донесение из 111 еп о проведении успешного разведпоиска. Оно гласило, что РГ этого полка захватила передовые позиции русских и продвинулась на 150 м. Во время боя немецкие разведчики взорвали один блиндаж, еще один захватили, взяли в плен политрука и четверых солдат, убили двоих (младшего лейтенанта и рядового) и взяли в качестве трофеев три пулемета.
В 09:00 начальник штаба 35 пд выехал в 111 еп, чтобы лично на месте разобраться в ситуации. Вернувшись в 16:30, начштаба доложил обстановку комдиву. Судя по всему, новости были приятные, так как уже в ночь на 22 мая 111 еп получил приказ штаба дивизии взять под контроль «партизанскую» рощу и расширить участок, захватив еще одно советское укрепление, откуда уже можно было держать под контролем окрестности местной низины.
О том, что задание немцы выполнили успешно, говорит запись от 22 мая. Штабисты 35 пд отметили, что в ночь на 22 мая разведгруппы 111 еп захватили «партизанскую» рощу и уничтожили многие вражеские укрепления. Ценой двух легкораненых бойцов немцы взяли в плен девять русских, 15 убили, захватили два ручных и один станковый пулемет, а также два легких миномета. Роща была занята и взята под контроль. Успешная операция вызвала в ответ интенсивный огонь советской артиллерии. В записях от 23 мая говорится, что противник не смирился с поражением: русские предприняли четыре попытки вернуть утраченные позиции, но 111 еп их отбил.
Добавим к изложенному донесения полков в штадив, а также донесения штаба 35 пд командованию 9 АК о событиях тех дней.
Дневные донесения полков в штаб 35 пд от 21 мая 1942 г.:
«111-й егерский полк: передовые дозоры. Разведгруппа в направлении Пассау (вероятно, кодовое обозначение пункта советской обороны у Груздева. — Прим. автора.). Линия дозоров продвинута на 200–250 м вперед. Один вражеский блиндаж взорван, один политрук и 4 солдата взяты в плен, один мл. лейт. и один солдат убиты, три русских пулемета захвачены, одно укрепление занято»1.
Дневное донесение штаба 35 пд командованию 9 АК от 21 мая 1942 г.:
«Ранним утром сев. — вост. Груздево штурмовая группа передового дозора атаковала вражеский укрепленный пункт. Не понеся потерь, взорвала 1 блиндаж, захватила в плен одного политрука и 4 солдат, 3 пулемета, а также уничтожила одного мл. лейтенанта и одного солдата. Линия передовых дозоров передвинута на 200 м к востоку».
Утреннее донесение штаба 35 пд командованию 9 АК от 22 мая 1942 г.:
«Ночью, внезапной атакой 2-х штурмовых групп 111-го егерского полка противник выбит из рощи севернее Груздево, роща под контролем наших войск. При этом захвачено 9 пленных, один станковый и два ручных пулемета и 2 миномета, много вражеских укреплений взорвано.
(…)
Потери: 5 раненных, из них 2 легкораненых из штурмовых групп 111-го егерского полка».
Дневное донесение полков в штаб 35 пд от 22 мая 1942 г.:
«111-й егерский полк: Кроме упомянутых пленных в бою за рощу враг потерял 12 человек убитыми».
Данные разведотдела 35 пд вермахта о количестве пленных советских солдат и перебежчиков на немецкую сторону в период 21–22 мая 1942 г.: вторая колонка отображает число взятых в плен, третья — число перебежчиков, четвертая — принадлежность к части, пятая — место пленения или сдачи в плен, шестая — национальность
Несмотря на скупость данных, немецкие документы вполне дополняют советскую информацию об инцидентах 21–22 мая у Груздева. В ночь на 21 мая, напав на ВО младшего лейтенанта Мосина, РГ 111 еп пленила четырех бойцов и политрука 3 ср Козлова. Взятие в плен последнего в этот день подтверждается рапортом о допросе Козлова разведотделом 35 пд. Таким образом, можно констатировать, что точное количество пленных из 1162 сп, взятых немцами 21 мая, составляет пять человек, а не восемь, как указывалось в документах 5 А.
А вот с жертвами 22 мая имеется неясность. Советская сторона заявила пропажу 15 человек из ВО младшего лейтенанта Глебова. Немцы подтвердили пленение лишь девяти человек и заявили еще 12–15 красноармейцев убитыми. Любопытно, что разведотдел 35 пд, уточняя количество пленных за 22 мая, указал, что в тот день «прибыль» составила 15 человек из 1162 сп: девять из них были захвачены в плен силой и еще шесть перешли на сторону вермахта добровольно.
Сложно понять, были эти шесть перебежчиков из БО Глебова или же они пришли из других подразделений 1162 сп, — документы 352 сд света на этот вопрос не проливают. Ясно одно: фактически во время поисков 21–22 мая разведка 111 еп захватила в плен 14 красноармейцев из 1162 сп, включая политрука Козлова. Таким образом, информация из директивы Василевского о захвате разом 15 человек 22 мая неточна. Впрочем, требования в ней все равно остаются справедливыми, так как пленение за два дня 14 человек на позиции одного и того же полка является равноценным происшествием.
Три персоны
Завершая эту историю, расскажем чуть подробнее о трех личностях, имевших к ней отношение. Хотя Федюнинский приказал расстрелять Мосина и Глебова, а упомянутое постановление ВС 5 А подтвердило их расстрел, Петр Глебов расстрелян не был. Военный трибунал 352 сд 31 июня 1942 г. отправил Центральному бюро по персональному учету потерь список из 80 человек, приговоренных к высшей мере наказания и лишению свободы. Оказалось, что в нем есть Мосин, но нет Глебова.
Согласно учетно-послужной карточке Глебова, из 352 сд он был переведен в Сибирский военный округ и назначен командиром взвода 288 запасного полка, после чего, вероятнее всего, его отправили на фронт, где он пропал без вести в 1943 г. Возможно, разбирая дело Глебова, военный трибунал 352 сд не нашел в его действиях 22 мая трусости, приняв во внимание тот факт, что офицер отправился за помощью, а затем вступил в бой. Предположим, что это помогло Глебову избежать расстрела.
Военком 1162 сп Иван Анисимович Фадейкин
Его непосредственный начальник военком 1162 сп И. А. Фадейкин продолжил службу в Красной армии и оставался на фронте до конца войны. Он прошел боевой путь от комиссара полка до командира 30 гв. сд и был отмечен медалью «За отвагу», двумя орденами Красного Знамени и орденом Александра Невского. После войны Иван Анисимович закончил Военную академию им. Фрунзе. Его дальнейшая карьера оказалась связана с внешней разведкой. После обучения в Высшей разведшколе Комитета информации он занимал различные должности в органах государственной безопасности, в том числе возглавлял 3-е управление КГБ СССР. Службу генерал-лейтенанта И. А. Фадейкина в октябре 1979 г. прервала смерть на рабочем месте.
Третьим лицом оказался бывший подчиненный Фадейкина и попавшего в плен политрука Козлова некто Сергеев, служивший в 3 ср 1 сб 1162 сп. 19 мая 1942 г. в районе Груздева он добровольно перешел к немцам. В рапорте о его допросе разведотдел 35 пд отметил, что «хаупт-фельдфебель» Сергеев родился в 1905 г. в Свердловске. Изучение советских документов позволяет выдвинуть версию, что речь могла идти об Иване Ивановиче Сергееве, родившемся в 1905 г. в Свердловской области и призванном в армию 24 июля 1941 г. Федоровским РВК Кустанайской области.
Любопытно, что в списке потерь личного состава 352 сд за 20–25 мая 1942 г. Сергеев упоминается как рядовой, погибший 21 мая. Однако в списках бывших советских военнослужащих — военнопленных в августе 1945 г. Сергеев уже записан старшим сержантом 1162 сп, находившимся в плену с 9 мая 1942 г. по 29 апреля 1945 г. Совпадения в личных данных «хауптфельдфебеля» Сергеева с рядовым и старшим сержантом Сергеевым действительно имеются, но для объявления их всех одним и тем же лицом информации все же недостаточно.
Возвращаясь к перебежчику, отметим, что сведения, сообщенные им на допросе в разведотделе 35 пд, могли помочь немцам провести разведпоиски у Груздева, которые завершились пленением его бывших сослуживцев. Разумеется, этот факт мог сыграть свою печальную роль в инцидентах 21–22 мая. Однако он не отменяет других причин успеха немецких разведчиков из 111 еп, озвученных генералом Федюнинским и ВС 5 А в своих расследованиях безобразий, творившихся на участке обороны 352 сд в мае 1942 г.
Глава 3
306 пб: Детектив на Волховском фронте
В первые годы Великой Отечественной войны успехи немецких разведгрупп на фронте были острой проблемой для Красной Армии. Советское командование понимало, что захваты в плен красноармейцев не только дают противнику новые сведения, но и служат показателем слабости охраны переднего края обороны и говорят о беспечности оборонявших его военнослужащих. Несмотря на ряд директив Генштаба Красной Армии и приказы командующих фронтов и армий, устранить недостатки в наблюдении и боевом охранении удавалось не всегда. Примером тому служит захват в плен бойца 998 стрелкового полка 286 стрелковой дивизии, произошедший в ночь с 29 на 30 июня 1942 г. на Волховском фронте. Командованию 8 армии пришлось самостоятельно выяснять причину успеха немецкой разведки, так как нижестоящие инстанции расследовали обстоятельства пленения красноармейца спустя рукава. Для получения объективной картины сравним выводы советских штабов с немецкими документами.
Командующий ЛенФ Хозин Михаил Семенович. Довоенный снимок
«Факты исключительной беспечности и ротозейства»
8 июня 1942 г. командующий Ленинградским фронтом генерал М. С. Хозин издал приказ № 32/361, в котором отметил, что проведенная проверка войск установила факты «исключительной беспечности и ротозейства». Несмотря на целый ряд приказов и указаний Военного Совета (далее — ВС. — Прим. автора.) ЛенФ, было выяснено следующее:
«Охрана переднего края обороны поставлена плохо, в результате враг безнаказанно проникает в расположение наших частей и даже штабов, наносит удар нашим подразделениям, захватывает и уводит в плен наших бойцов и командиров».
В качестве примеров беспечности Хозин привел ряд случаев, когда немцы безнаказанно хозяйничали на позициях советских войск:
«В 168 ап РГК немцами захвачены и уведены с наблюдательного пункта красноармейцы Гаврилюк и Гамс.
В 92 сд 22 сп группа немецких автоматчиков, просочившись через передний край обороны, с тыла напала на расположение огневых точек оборонительного рубежа 1 роты и захватила в плен кр-цев Филатова, Залепа, Казакова, Капурина, младшего командира Елякова и мл. политрука Рязанова.
26 мая немцы напали на командный пункт 53 стр. бригады 2 Армии, во время перестрелки ранен Нач. Политотдела бригады батальонный комиссар Волченков.
Охрана штаба 52-й Армии поставлена из рук вон плохо».
Командующий 8 А Стариков Филипп Никанорович
Эти и другие примеры комфронта считал возмутительными фактами притупления бдительности командно-политического состава и отсутствия порядка на переднем крае обороны. Хозин потребовал от ВС армий навести должный порядок на передовой, исключив возможность проникновения немцев в расположение частей и подразделений. Также армейское командование должно было в двухдневный срок расследовать приведенные в приказе факты, наказать виновных «в этих безобразиях» и к 16 июня донести о выполнении приказа и принятых мерах.
Легко сказать, да трудно сделать. Справедливость этой пословицы подтвердила своим примером 8 А генерала Старикова. В 1941 г. она входила в состав Ленинградского фронта, но в январе 1942 г. полевое управление армии и часть ее соединений пересекли Ладожское озеро и вошли в состав Волховского фронта, заняв оборону на рубеже Липка — Вороново — Лодва. К началу лета ее части находились на этом же участке фронта.
Начальник штаба 8 А Кокорев Петр Иванович
На упомянутый приказ Хозина Стариков 23 июня 1942 г. отреагировал своим приказом. В нем командарм отметил, что передний край обороны 8 А охраняется плохо, в результате враг проникает в расположение частей и даже штабов, наносит им ущерб, захватывая в плен бойцов и командиров. Этим же пользуются и перебежчики на немецкую сторону:
«Так, в мае с.г. в 128 сд бывш. кр-ц Леванин 533 сп, ст. сержант Рассадников 374 сп перешли на сторону врага. В 286 сд 11.6.42 имели место два случая перехода на сторону врага бывш. кр-ца 994 сп 3 р Жадейкина и 998 сп 6 р Боровкова. 20.6.42 в 1 огсбр 1 сб два кр-ца Сусин и Ротании исчезли с переднего края».
Стариков велел командирам соединений проверить службы боевого охранения, караулов и наблюдения, чтобы исключить возможность проникновения врага в расположение частей, и донести о результатах проверки через
три дня. Неизвестно, что доложил командир 286 сд полковник Абакумов, но 30 июня его штаб сообщил в шта-арм о неприятном инциденте. В ночь с 29 на 30 июня немецкая РГ напала на позиции 998 сп и захватила в плен красноармейца Боева. Его пленение получило резонанс, повлекший за собой расследование со стороны командования 8 А.
«Бей проклятую немчуру»
В этой истории первоисточником с советской стороны является оперативная сводка штаба 998 сп за № 261, отправленная в штадив в полдень 30 июня. В ней начштаба 998 сп докладывал, что в 2 часа ночи немцы начали обстреливать позиции 1 сб и выпустили до 300 снарядов и мин. После переноса огня на фланги противник предпринял силовую разведку силами 35–40 человек на левом фланге 1 взвода 2 ср того же батальона. В это время немецкие орудия били прямой наводкой по ДЗОТу со станковым пулеметом, причем сооружение пострадало, а пулемет — нет. Его расчет был ранен осколками снаряда и выведен из строя. Одновременно был поврежден другой ДЗОТ, который атаковала немецкая разведка. Поднятый по тревоге личный состав 2 ср сразу занял свои места в окопах, а дальше произошло следующее:
«Находившиеся поблизости (30–40 метров) кр-цы слышали выкрики кр-ца Боева «бей проклятую немчуру», он вел огонь из винтовки. При последующей проверке установлено, что кр-ца Боева в подразделении нет, а на месте его нахождения во время действий разведки обнаружена винтовка с пробитым осколками прикладом и следы крови на винтовке, так и на земле. При выходе за передний край обороны установлены следы крови и следы помятой травы (тащили волоком). Можно предполагать, что красноармеец Боев был или тяжело ранен или убит. Потерь противника установить не удалось (…)
Потери в результате огня пр-ка
кр-ц 3 ср Столяров убит
к-цы 1 пульроты Наумов и Булычев ранены
к-ц Боев Абрам Никанорович взят в плен при нападении немецкой разведки».
Командир 286 сд Абакумов Дмитрий Львович
В тот же день штаб 286 сд отправил в штаб 8 А два донесения. В них полковник Абакумов на основе данных штаба 998 сп описал нападение и доложил, что для выяснения подробностей на место происшествия выехали командиры и политработники штадива. Любопытно, что комдив донес о случившемся в штаарм с большим запозданием, о чем свидетельствует приказ штаба 286 сд № 1640 от 1 июля:
«Вследствие халатного отношения отдельных начальников штабов к своим служебным обязанностям, штаб дивизии узнает об отдельных событиях только через 4–5 часов спустя. Так, в случае с нападением разведки противника на передний край обороны 2 ср 998 сп, который произошел в 2.15 30.6.42, штаб дивизии узнал только 6.00, да и то далеко не полные данные. Пришлось звонить в части, выяснять, уточнять, терять много времени, а в результате — опоздание информации в штаарм на 10 часов» .
Беспокойство штаба 286 сд по этому поводу было обоснованным, так как уже 2 июля штаб 8 А издал приказ о непредставлении в срок боевых донесений, в котором объявил выговор начштабу 286 сд подполковнику Алексееву и военкому штаба Носкову.
Но вернемся к судьбе красноармейца Абрама Боева. Посмотрим, как штаб 286 сд вел расследование обстоятельств его пленения и как на результат расследования отреагировало командование 8 А.
«Немцы — бей сволочей»
Расследованием инцидента занимался первый помощник 1 отделения штаба 286 сд старший лейтенант Смелков. Опросив очевидцев, он выяснил, что стоявший на посту Боев в 2:10 заметил приближение вражеской разведки на расстоянии 75-100 м. В момент ее броска в траншею боец закричал: «Немцы — бей сволочей», — и начал стрелять. Вместе с ним открыл огонь боец Смирнов. По данным комвзвода Кузьмина, после первогоже выстрела упал один из немцев. После выстрелов Боева и Смирнова открыл огонь и станковый пулемет ДЗОТа на левом фланге 1-го взвода.
Вражеской силовой разведке предшествовала артподготовка: немецкие снаряды ложились на переднем крае обороны 2 ср 998 сп у стыка с 994 сп и в глубине ее обороны. Прямым попаданием был поврежден ДЗОТ левого фланга, а находившиеся в нем пулеметчики Булычев и Наумов оказались блокированы после разрушения выхода. При этом они и их пулемет не пострадали. В это же время немецкие пушки с высоты 52.1 повредили ДЗОТ на правом фланге 1-го взвода той же роты. Оставив обеспечивающую группу у старого хода сообщения траншеи, немецкая РП продолжила действовать двумя группами:
«2. (…) одной группой прямо на ДЗОТ и второй в обход по старому ходу сообщения отрезая ход сообщения идущий на второй рубеж взводной обороны. Всего замечено 30–40 чел. По приближении обе группы забросали ДЗОТ гранатами. Гранаты рвались у амбразур и землей засыпало глаза обоим кр-цам Булычеву и Наумову в результате чего пулемет замолчал.
3. На действия охранения кр-цев Боева и Смирнова противник ответил гранатами, в результате чего оба были ранены и винтовки выведены из строя. На винтовке т. Боева обнаружена запекшаяся кровь и ложа пробита осколками. По данным кр-ца Смирнова — Боев был ранен тяжело. После ранения Боев побежал к ДЗОТу, который от поста находился на расстоянии 20–25 метров, как видно не рассчитывая на то, что группа противника обошла и находится у ДЗОТа. Таким образом, он попал в руки противника и его взяли в плен. По данным командира, который обследовал место на 100 с лишним метров по следам, пройдя 100 метров, его потащили волоком. По следу, где провели, а потом тащили волоком Боева осталась кровь. Кр-ц Смирнов до момента подхода резерва командира батальона в количестве 15 человек остался в траншее».
Пленный советский солдат. Волховские леса, 1942 г.
На вопрос Смелкова, почему наблюдение не заметило подхода врага и несвоевременно открыло огонь, комвзвода Кузьмин ответил:
«Был сильный туман — наблюдать было невозможно и огонь был открыт только когда противник был замечен».
При осмотре Смелковым ДЗОТа на правом фланге 1 взвода оказалось, что сооружение пробито невзорвавшимся снарядом. Так как пулемет и его расчет уцелели, Смелков спросил у пулеметчиков, почему они не стреляли по немцам, когда те ворвались в траншеи, и получил ответ: «Мы не могли определить, куда стрелять» .
Проверяющий пришел к выводу, что командир пулеметного взвода Базанов не поставил заранее задачу своим подчиненным на такой случай. Любопытно, что именно его Смелков и посчитал главным виновником произошедшего, так как пулеметчики Базанова не смогли вести огонь по немцам ни в момент их приближения, ни во время отхода. Этот факт проверяющий отразил в выводах своего донесения в штаб 286 сд:
«Из этого видно, что командиром пулеметного взвода т. Базановым задачи на случай активных действий противника пулеметным расчетам поставлена не была, местность вероятных подходов противника, а в особенности в туман пулеметным огнем не прочесывалась. Приказ по дивизии о том, что командный состав обязан в ночное время бодрствовать обеспечивая жесткую оборону командиром пулеметного взвода т. Базановым не выполняется.
По замеченным недостаткам с целью их устранения даны указания командиру взвода т. Кузьмину и комиссару батальона т. Горкину».
Штаб 286 сд принял выводы Смелкова и 1 июля отправил отчет о проведенном расследовании в штаб 8 А. Однако начальник штаба армии генерал Кокорев не оценил попытку штадива сделать из Базанова козла отпущения. Поняв, что в 286 сд творится что-то неладное, он отправил в 998 сп своих представителей для выяснения реальных обстоятельств пленения Боева.
«Больше противника никто не видел»
1 июля в 998 сп прибыли комиссар Волынкин и старший офицер оперативного отдела штаба 8 А Василевский. Опросив свидетелей нападения немцев, они установили, что примерно в 2:30 30 июня Боев, стоявший на посту в траншее на левом флаге 1 взвода в 25–30 м от пулеметного ДЗОТа, в 15 м слева от себя заметил вражеского солдата и крикнул: «Немцы!». Услышав крик, его напарник Смирнов, находившийся в 8 м от Боева, увидел двух немцев: один стоял возле траншеи, а второй в нее спрыгнул. Примерно в то же время командир пулеметного отделения Петушков по пути к пулеметному ДЗОТу заметил у него одного немца. Сидевший в ДЗОТе пулеметчик Булычев также заметил одного немца. Больше противника никто не видел.
Крикнув «Немцы!», Боев сразу бросил противотанковую гранату, но забыл выдернуть чеку. Смирнов тоже бросил гранату и два раза выстрелил из винтовки, после чего возле него стали рваться вражеские гранаты. Он успел заметить Боева, бежавшего мимо него к пулеметному ДЗОТу. Увидев врага, Петушков выстрелил из винтовки, после чего, по его словам, немец упал в траншею, а сам он побежал за подмогой.
Пулеметчик Наумов, услышав голос Булычева, дал две очереди из пулемета, но в противоположном направлении. После этого в ДЗОТ попал снаряд, из-за чего обрушился вход и засыпались амбразуры. Оба пулеметчика были легко ранены и больше ничего не смогли сделать.
По показаниям Смирнова, до появления немецкой РП все было спокойно, но сразу после ее обнаружения противник начал артобстрел переднего края и глубины обороны 1 взвода. Примерно через 10–15 минут после нападения к месту происшествия прибежали командиры и бойцы из резерва командира роты, но никого там не обнаружили. В итоге штабисты армии выяснили:
«Как немцы уходили, уводили-ли или уносили Боева никто не видел, только предполагают, что его тащили раненым».
Фрагмент карты Волховского фронта за период с 30 мая по 14 июля 1942 г. с участком фронта 998 сп.
Также Волынкин и Василевский установили, что никакой сигнализации с постом Боева и Смирнова не было, поэтому командный состав взвода и роты не знал о нападении до начала боя. Кроме того, у бойцов и командиров оказались не сверены часы, поэтому никто не мог сказать, когда именно начался и закончился немецкий обстрел. Все говорили лишь примерное время. Командир роты старший лейтенант Малеев услышал разрывы снарядов в 2:30, побежал к ДЗОТу и приказал вести огонь, но не сказал — куда. Командир 1-го взвода Кузьмин через 10 минут после обстрела донес Малееву, что пять немцев прорвались в тыл, хотя он лично их не видел. В итоге ком-роты доложил комбату о нападении, после чего поднял свой резерв и побежал во взвод, где обнаружил заваленный ДЗОТ, но немцев и Боева не нашел.
Схема расположения 1 взвода 2 ср 998 сп с указанием места действия разведки противника в ночь с 29 на 30 июня 1942 г.
По завершении расследования представители 8 А сделали следующие выводы:
«1. Наблюдение и служба полевого караула отработаны плохо.
2. Сигнализация не отработана.
3. Командный состав не имеет определенного места откуда должен управлять боем или куда явиться по тревоге, а не находится вне определенного места.
4. Вошло в привычку не придавать значения повышению огневой активности или абсолютного затишья со стороны противника.
5. Бойцы, находясь на посту не подготовленными к решительным действиям при различных вариантах, они знают одно, — наблюдать и не пускать противника, а фактически наблюдения нет и с появлением трех человек противника проявили растерянность и трусость, кто побежал, а кто начал прятаться.
6. Значения свершившемуся факту, как в батальоне, полку и дивизии — не придали и должным изучением никто не занялся, все верят предположениям командира взвода, который ничего не видел и не знает.
7. Противник мелкой группой 4–5 человек скрытно подошел к траншее с целью захвата пленного и арт. огонь был дан по сигналу после соприкосновения. Никаких трех групп в 30–40 чел. не было, если бы были, то забрали бы всех четырех кр-цев, которые находились на переднем крае взвода».
Таким образом, штаб 8 А пришел к выводу, что в 998 сп и 286 сд действия немецкой РП оценивают гипотетически, не уделяя случившемуся должного внимания. Судьба красноармейца Боева в полку и дивизии особо никого не интересовала: его называли то пленным, то убитым, и никто не знал, что произошло с бойцом на самом деле.
Взгляд с другой стороны
Установить детали нападения вражеской разведки удалось с помощью немецких документов. Оказалось, что в ту ночь позиции 998 сп атаковала РП 306 полицейского батальона (далее — пб. — Прим. автора.). Любопытно, что эта часть больше известна в истории войны как карательная: ее личный состав участвовал в казнях мирного населения и военнопленных на территории Польши и СССР, а также боролся с партизанами. Но как тогда 306 пб оказался на фронте?
Схема расположения частей 26 АК вермахта южнее Ладоги на 1 августа 1942 г.
306 пб был сформирован в октябре 1940 г. во Франкфурте-на-Майне на базе учебного пб этого города. Впоследствии он был переброшен в Польшу и использовался в Люблине в качестве охранной части, а также участвовал в депортации евреев в Освенцим и был задействован в карательных акциях против польского населения. Осенью 1941 г. 306 пб участвовал в казни свыше 6000 советских военнопленных из лагерей в Гусинке и Замоше. В начале следующего года его перебросили под Ленинград для борьбы с партизанами. 7 апреля 306 пб вместе с другими подобными батальонами был подчинен 223 пд из 26 АК вермахта. Она держала оборону против советской 8 А южнее Ладоги. Штаб армии знал о присутствии полицейских частей на передовой, объясняя их появление так:
«Для восстановления своих частей, сильно потрепанных в зимних боях, противник весной и летом 1942 г. проводил перегруппировку сил, для пополнения части выводились в тактический резерв, оборону временно занимали различные сводные батальоны из обозников, сапер (…) и временно переброшенные на наше направление 305, 306 и 310 полицейские батальоны».
В самом деле, летом 1942 г. указанные пб входили в состав 223 пд и действовали на направлении Вороново, где оборонялась 286 сд.
Операция «Текленбург»
Базовым документом в описании действий немецкой разведки у Вороново в ночь с 29 на 30 июня является донесение 385 пп из 223 пд от 1 июля 1942 г. 306 пб получил от штаба полка приказ провести разведывательную операцию с целью уничтожения советских укреплений и захвата пленных. Учитывая расположение противника и характер местности, командир 306 пб майор Курнот поручил ее проведение командиру 1 роты гауптману Ландверу, который вскоре представил разработанный им план разведоперации «Текленбург». (См. схему № 15.)
28 июня разведывательные дозоры установили, что предусмотренные в плане советские укрепления оставлены красноармейцами. Между тем проведенная 1 ротой 306 пб разведка установила гораздо более удобную возможность подхода к укреплениям, занятым крупными советскими силами. Наиболее подходящими для операции представлялись укрепления на дороге Михалево — южная окраина Вороново, так как здесь была возможность достаточно удобного и обещающего успех обхода противника с тыла.
Вечером 29 июня погода и положение противника были весьма благоприятными, поэтому операция состоялась в тот же день. В 22:45 РП из 13 человек под командованием цугвахтмайстера (фельдфебеля) Зегера сосредоточилась на исходной позиции и через 15 минут вышла на задание. Движение разведчиков контролировали артиллеристы и пехота с тяжелым вооружением. В случае обнаружения РП по сигналу ее командира красной ракетой они должны были открыть шквальный огонь по намеченным целям.
Схема действия РП 306 пб в ночь с 29 на 30 июня 1942 г.
Фланговое прикрытие осуществляли:
• справа: два ручных пулемета 1 роты 306 пб и взвод станковых пулеметов 310 пб;
• слева: пять станковых пулеметов 1 роты 306 пб с возможностью обстрела вражеских укреплений в Михалево, а также в лесу и кустарнике севернее и северо-восточнее высоты 52.1.
В 0:45 РП находилась примерно в 50 м к юго-востоку от траншеи, выбранной для нападения. Здесь командир группы провел необходимую подготовку к штурму и детально проинструктировал подчиненных. В 1:10 РП вышла на рубеж атаки отдельных намеченных целей с тыла. Когда группа продвинулась до 20 м, ее обнаружил «гарнизон траншеи (2 человека у станкового пулемета и 2 часовых с винтовками)», встретивший противника огнем стрелкового оружия и гранатами. А дальше произошло следующее:
«В коротком и жестком рукопашном бою часовые были уничтожены обервахтмайстерами (унтер-фельдфе-белями. — Прим. автора.) Ротом и Вайсом. Остальные находившиеся в траншее русские после этого сбежали в большой блиндаж и подняли по тревоге его гарнизон, который также предпринял попытку ручными гранатами отбить атаку немцев. Однако цугвахтмайстер Зегер, цугвахтмайстер Андрэ и обервахтмайстер Финк гранатами и огнем на подавление из пистолетов-пулеметов, а также ручного пулемета удерживали гарнизон блиндажа до тех пор, пока прикомандированный сапер ефрейтор Юпп Примас устанавливал свою взрывчатку. В результате взрыва блиндажа и предшествовавшего рукопашного боя весь гарнизон в количестве 10–15 человек был уничтожен.
В это же время другая часть РП гранатами и связками гранат уничтожила еще 4 менее крупных блиндажа и около 7 огневых точек и ДЗОТов. Судя по величине и конструкции этих укреплений можно предположить, что всего уничтожено 25–30 русских. Кроме того, были уничтожены находившиеся на огневых точках боеприпасы, а также 1 ручной и 1 станковый пулемет.
После взрыва последнего укрепления двое русских, из них один раненый, попытались скрыться, однако были внезапно атакованы обервахтмайстерами Залманном и Ротом и взяты в плен. Не раненый русский боролся настолько упорно, что вести его с собой могло поставить под удар успех всей операции. Поэтому он был застрелен обервахт-майстером Залманном. Таким образом, ни один русский из этого укрепленного пункта не ушел. В этот момент (01:17) командир штурмовой группы подал условленный световой сигнал на открытие заградительного огня. Под его прикрытием РП вместе с захваченным пленным оторвалась от противника и кратчайшим путем по открытой местности вернулась к своим позициям. При отходе был легко ранен один человек. Ошеломление противника очень точным заградительным огнем 1-й и 3-й батарей 223-го арт. полка, орудий поддержки пехоты, противотанковых орудий и минометов по согласованным целям было настолько сильным, что открыть эффективный ответный огонь русские не смогли».
Сравним с противником?
Подробное описание поиска немецкой стороной позволяет сравнить его с советскими документами. Из донесения 385 пп ясно, что нападение РП продолжалось всего семь минут. Стоявшие на посту Боев и Смирнов заметили немцев и вступили с ними в бой, но уничтожение наших бойцов в жестком рукопашном бою выглядит преувеличением. После того, как немцы проникли в траншею и стали забрасывать ДЗОТы гранатами, они могли видеть бежавшего Боева. Вероятно, красноармеец был ранен разрывами гранат, а вскоре его схватили разведчики 306 пб.
Но кто же был вторым советским бойцом, который оказал немцам сопротивление и был застрелен перед отходом РП? Согласно боевому донесению 998 сп № 261 от 30 июня, убитыми считались Боев и боец 3 ср Столяров. Однако немцы напали на позиции 2 ср, поэтому маловероятно, что обервахтмайстер Залманн застрелил именно Столярова, хотя исключать такую возможность не стоит.
Немецкие документы очень подробно описывают бой РП в советской траншее, но все же они грешат преувеличением. В частности, в ЖБД 223 пд указано, что РП 306 пб «взорвала 5 вражеских блиндажей и 7 ДОТов, уничтожила один станковый пулемет и взяла одного пленного. Вражеские потери: ок. 30 человек».
Понятно, что советские потери немецкие разведчики оценили условно, засчитав себе уничтожение мнимых гарнизонов ДЗОТов, которых они лично не видели. Кроме того, как установило советское расследование, немцы повредили лишь два сооружения.
Пленный красноармеец показывает немцам интересующую их информацию
Несмотря на указанные расхождения, донесение 385 пп является более объективным, чем донесения 998 сп и 286 сд. Как следует из проверки штабом 8 А, штабы полка и дивизии поверили в выдумки очевидцев событий из 1 взвода младшего лейтенанта Кузьмина, заявивших, что после артналета их позиции атаковало несколько немецких групп из 30–40 человек. Документами противника это не подтверждается. РП состояла из 13 человек, а немецкая артиллерия открыла огонь только по сигналу разведчиков при отходе.
Как следует из донесения 385 пп, РП 306 пб свою задачу выполнила: вернулась с пленным. Его принадлежность к 998 сп подтверждается записью в ЖБД 26 АК от 1 июля 1942 г.:
«Захваченный 30 июня пленный из 998-го сп 286-й сд рассказал, что политрук на занятиях говорил о переброске новых частей и сильных танковых подразделений для наступления. Также пленный упомянул об участившихся случаях неповиновения красноармейцев приказам командования, вплоть до заявлений о намерениях убийства командиров и политруков».
Фельдфебель вермахта со свистком и гранатой в окопе на Восточном фронте перед атакой
Хотя в немецких документах фамилия пленного не указывается, остается мало сомнений, что им мог быть Абрам Боев. Во-первых, никаких других языков части 223 пд в ночь с 29 на 30 июня не захватывали. Во-вторых, кроме исчезновения Боева, никаких других пропаж красноармейцев 998 сп в указанное время не заявлял. Любопытно, что в списке безвозвратных потерь 286 сд в период с 19 июня по 10 июля Боев отсутствует. Среди 35 погибших человек в этом списке упоминается лишь Столяров, убитый 30 июня, но Боева нет. Кем считала этого красноармейца советская сторона, неизвестно.
В завершение отметим важную вещь. Случай с пленением Боева вскрыл слабость обороны 8 А. Несмотря на грозные приказы высокого начальства, командование дивизий не приняло жестких мер, чтобы помешать врагу проникать на позиции и захватывать красноармейцев в плен. Доказательством тому служит вывод командования 385 пп о причинах успешных действий РП 306 пб:
«штурмовая группа под предусмотрительным и хладнокровным командованием цугвахтмайстеров Зегера и Андрэ образцово выполнила свою задачу, в особенности она смогла по открытой, просматриваемой местности выйти врагу в тыл.
Особо необходимо отметить также предусмотрительную и образцовую подготовку операции командиром батальона майором Курнотом и командиром первой роты 306-го пол. бат. капитаном Ландвером, которые доскональной кропотливой работой по организации разведки, точными инструкциями штурмовой группе, тактически правильным использованием имеющихся сил и средств, а также совещаниями с корректировщиками огня обеспечили согласованные действия с 1-й и 3-й батареями 223-го артполка и полевыми орудиями, что стало важнейшей предпосылкой успеха операции».
Из донесения 385 пп следует, что немцы тщательно готовили разведоперацию. Увы, если сравнить это с выводами штаба 8 А о слабости системы наблюдения и службы полевого караула в 998 сп, то не приходится удивляться, что вражеская РП смогла выйти в тыл 2 ср, атаковать ее позиции, взять пленного и безнаказанно уйти. А ведь командование 286 сд, командиры ее полков и батальонов должны были действовать согласно директиве № 155274, отправленной Генштабом Красной Армии всем фронтам и отдельным армиям 29 мая 1942 г. Один из ее пунктов гласил:
«Командирам дивизий и бригад не менее одного раза в неделю лично проверять, как организована служба боевого обеспечения войск, в первую очередь разведка и боевое охранение. От командиров частей (полков, отдельных батальонов) потребовать, чтобы они лично проверяли несение службы боевого охранения не менее двух раз в неделю на важных участках обороны. Заставить командиров подразделений, чтобы они ежедневно проверяли несение службы боевого охранения в пунктах или районах расположения своих подразделений. К этим проверкам привлечь и политический состав частей и подразделений».
Случай с Боевым показывает, что в 8 А к директиве Генштаба отнеслись без должного внимания. К сожалению, такая халатность дала возможность немецкой разведке добиться результата. Из описанного инцидента можно сделать вывод, что командованию Красной армии предстояла еще большая работа по прививанию своим войскам бдительности на передовой.
Глава 4
2 венг. А: Тридцать два пленных красноармейца
1942 г. стал для Красной Армии временем печальных рекордов по количеству красноармейцев, плененных вражеской разведкой. Ярким примером является инцидент, произошедший на Западном фронте 21–22 мая, когда немецким разведгруппам удалось взять в плен 15 советских бойцов и командиров на участке обороны одного полка. Этот случай получил широкую известность в действующей армии благодаря директиве А. М. Василевского, в которой начальник Генштаба потребовал от командиров соединений, частей и подразделений организовать систему проверки службы боевого обеспечения войск на передовой. Как показало время, не все командиры подошли к задаче ответственно — они предпочли учиться не на чужих, а на своих ошибках. Подтверждением тому является инцидент, произошедший 2 ноября на Воронежском фронте: вражеские подразделения провели удачную разведку боем и взяли в плен 32 красноармейца из 710-го стрелкового полка 219 стрелковой дивизии. Этот случай вскрыл массу безобразий в организации служб охранения и наблюдения в частях Воронежского фронта, так как нападение оказалось внезапным, хотя и произошло в светлое время суток с переправой противника через Дон.
История одной дивизии
Прежде чем погрузиться в детали упомянутого инцидента, остановимся на истории 219 сд. Это соединение начало формироваться по директиве НКО СССР № ОРГ/3214 от 22 декабря 1941 г., установившей срок завершения формирования к 15 февраля 1942 г. В дивизию вошли 375, 710, 727 сп и 673 артполк. Так как соединение формировалось на территории Башкирской АССР, в его составе преобладали три национальности: русские (42,6 %), башкиры (20,9 %) и татары (13,4 %). На основании распоряжения Ставки Верховного Главнокомандования срок формирования 219 сд был продлен до 30 апреля 1942 г. К этому дню она насчитывала 12 756 человек, то есть была укомплектована личным составом почти на 100 %. Правда, очень немногие бойцы и командиры уже имели боевой опыт: из младшего командного состава ранее участвовали в боях лишь 99 человек, а из рядового состава — только 272 красноармейца.
За время формирования личный состав 219 сд прошел следующую боевую подготовку:
«Вся подготовка бойца в частях проводилась главным образом по основным видам боя, наступление обороны на фоне ротных, батальонных и полковых учениях.
Взводы, роты и батальоны организационно в боевом отношении сколочены. Боевая сколоченность полков и подразделений проходила на трех дневных тактических учениях с войсками и средствами связи на тему: наступление СД и бой в глубине обороны противника».
Отметим, что при этом бойцы дивизии оружия еще не имели, а учились стрелять на огневых занятиях, выполнив лишь первое упражнение начальных боевых стрельб из винтовки и пулемета с оценкой «посредственно».
3 мая в командование дивизией вступил полковник Котельников, после чего полки соединения были передислоцированы в Тамбовскую область, где 219 сд вошла в состав 3 резервной армии. В июне 1942 года соединение было переброшено по железной дороге в город Бутурлиновка Воронежской области, где вошло в состав 6 А Воронежского фронта (далее — Ворф. — Прим. автора.). До 2 июля дивизия находилась там, доукомплектовываясь вооружением, после чего получила приказ штаба 6 А совершить марш к восточному берегу Дона севернее города Бобров и там занять оборону.
5 июля приказ был выполнен: соединение Котельникова вышло к Дону между поселками Колыбелька и Бабка и заняло позиции на берегу. С этого момента дивизия обороняла данный рубеж, выполняя задачу по недопущению переправы противника через реку. Одновременно полки 219 сд несколько раз проводили разведку боем с целью установления деталей вражеской обороны и для захвата контрольных пленных. По донесению комдива Колесникова, в июле — ноябре 1942 г. дивизия взяла в плен 28 военнослужащих из венгерских 13 и 16 пп.
Венгерские солдаты бегут к плоту для переправы через реку на Восточном фронте
Командир 219 сд Василий Петрович Котельников
Однако оборона своего берега была у 219 сд организована плохо, что позволило противнику как минимум дважды добиться успеха в разведпоисках с переправой через реку. Это произошло 2 и 5 ноября. В первом случае вражеский разведотряд пленил 32 красноармейца, а во втором — шестерых. Эти инциденты привлекли внимание командований 6 А и Ворф, затеявших расследование. Ознакомимся с его результатами с помощью советских документов.
Что гласят документы
Для детального исследования произошедшего не хватает многих документов. Не удалось обнаружить оперсводки и боевые донесения 710 сп, 291 сд и даже 6 А за указанный период, поэтому основой послужили журналы боевых действий и донесения штабов дивизии и армии о проведенных расследованиях.
Начнем с оперсводки № 002843, составленной штабом ВорФ к десяти вечера 2 ноября 1942 г., в которой упоминались действия вражеской разведки на участке обороны 6 А:
«Пятое. 6 А: (…) Противник силой до роты пехоты в период 8.00–10.00 2.11., пользуясь туманом, при поддержке огня артиллерии и минометов, переправился на левый берег р. Дон в районе отм. 71.6 и вел разведку обороны 71 Осп (219 сд). Подразделениями 710 сп к 18:30 противник был частично уничтожен и отброшен на западный берег р. Дон».
Командующий Ворф Филипп Иванович Голиков
На первый взгляд это донесение выглядит необычно: получается, что рота вражеской пехоты утром напала на подразделения 710 сп, после чего бой с ней шел аж до самого вечера. Секрет прост. Штаб Ворф получил сведения о нападении лишь шесть часов спустя, а о деталях боя командование фронтом вообще узнало по прошествии четырех суток. Так как при этом целый ряд вопросов оставался неясным, командующий Ворф Ф. И. Голиков приказал провести расследование.
Любопытно, что произошедшее 2 ноября описано в ЖБД 710 сп одной строкой:
«2. XI. 42. Противник под сильным артиллерийским огнем навел переправу через Дон и напал на 8 стр. роту захватив пленных и отошел на западный берег».
Выписка из журнала 219 сд оказалась менее скупа на подробности. Согласно ей, артподготовка длилась с 06:30 до 10:00. В 08:00 вражеская пехота переправилась через Дон в районе отметки 71.6, наведя через реку штурмовой мостик, после чего атаковала фланговые отделения 1 и 2 взводов 8 ср 3 сб. А вот дальнейшие события штаб 219 сд описал непонятно:
«После непродолжительной перестрелки отделения взводов отошли, тем самым дали возможность противнику просочиться до 8 с.р., но ротой автоматчиков через боевые порядки 7 с.р. отрезав путь подхода противнику на зап. берег р. Дон, а 2/727 ударом с юга уничтожить противника, но с выдвижением 9 с.р. противник отошел подобрав убитых и раненых. В результате боя имею потери: ранено —11, убито — 9, пропавших без вести — 34» .
Ясность в описание боя у деревни Грань внесла лишь итоговая оперсводка штаба 6 А за период 1-15 ноября 1942 года:
«2.11 в период 8.00–10.00 противник под прикрытием тумана и сильного арт. минометного огня (…) силою до роты пехоты форсировал р. Дон в районе отм. 71,6 на участке обороны 8 роты 710 сп.
Переправа своевременно замечена не была, рота была атакована внезапно и бой перешел в рукопашную схватку.
Командир взвода 8 ср 3 сб 710 сп лейтенант Дильмухаметов Нургалий (Кургалей) Мирзагаллимович (Минигалеевич), погибший в бою с венгерской разведкой 2 ноября 1942 г.
Сломив сопротивление 1 и 2 взводов 8 роты численным превосходством противник пытался распространиться в направлении сев. окр. Грань и, обтекая озеро справа, на кустарник южнее Грань.
Организованные 1 и 2 взводы при поддержке 3 взвода 8 роты огнем заставили очистить берег. Подошедшие к 14.00 для контрудара 9 стрелковая рота и рота автоматчиков противника на левом берегу р. Дон не застали. Противник захватив своих убитых, раненных и пленных красноармейцев 710 сп, под прикрытием своего арт. минометного огня переправился на правый берег р. Дон».
Такие подробности и количество потерь, понесенных 8 ср, говорят лишь об одном: вражескому разведотряду удалось внезапно напасть на ее позиции и фактически уничтожить оба взвода. В пользу этой версии говорят их потери, составившие свыше полусотни человек, включая убитого комвзвода лейтенанта Дильмухаметова. Разумеется, командование 219 сд не могло оставить этот инцидент без внимания. Комдив назначил расследование, а его результат доложил командарму 6 А 4 ноября.
«В результате проведенного расследования…»
Полковник Котельников озвучил в рапорте дичайшие подробности инцидента, вскрытые его расследованием. Во-первых, он считал, что замполит 3 сб старший политрук Головин дал сигнал врагу. Вечером 1 ноября он приказал принести ему ракетницу, из которой в течение ночи выпустил три ракеты в сторону стыка 1 и 2 взводов 8 ср. При этом последний выстрел Головин сделал в шесть утра 2 ноября, за несколько часов до нападения.
Во-вторых, на десять утра 2 ноября на КП батальона было назначено партсобрание, на которое должны были пойти некоторые командиры и бойцы, включая командира 8 ср старшего лейтенанта Шатохина. Ввиду начавшейся стрельбы Шатохин получил приказ комбата идти обратно в роту, но офицер приказ не выполнил и вместо роты пошел на кухню 3 сб, где пробыл до 11:00, самоустранившись от руководства боем. Тем временем его заместитель по строевой части лейтенант Смирнов, будучи дежурным по батальону, вместо выполнения своих обязанностей спал у женщин, поэтому не только не принял на себя руководство боем, но и не смог предупредить подразделения о нападении противника.
В-третьих, замкомандира 710 сп майор Архипов, находившийся утром в деревне Грань, не оказал помощи 3 сб и не принял на себя руководство боем, так как пьянствовал с женщинами. Кроме того, командир отделения 8 ср сержант Фомин никак не отреагировал на доклады своих бойцов о накапливавшемся на западном берегу Дона противнике и даже не приказал открыть по нему огонь.
Далее Котельников докладывал, что приказал арестовать Головина и передать его в Особый отдел. Лейтенант Смирнов и сержант Фомин были отстранены от должностей и переданы прокурору дивизии для следствия и трибунала, а комроты Шатохина должны были отправить в штрафбат за трусость. Майор Архипов также был отстранен от должности, но его судьбу пре
дстояло решить парткомиссии.
дстояло решить парткомиссии.Фрагмент карты расположения войск Ворф на 7 ноября 1942 г., с указанием позиций 3 сб 710 сп у деревни Грань
Командир 219 сд не предполагал, что уже 5 ноября ему снова придется писать объяснения начальству, так как в этот день враг повторил силовую разведку на участке дивизии. В 8:00 вражеский разведотряд переправился через Дон на лодках и плотах и атаковал позиции уже 7 ср из 3 сб 710 сп севернее деревни Грань. В результате боя взвод ПТР был выбит из своих окопов, и в 8:30 их занял противник. Теперь штаб 710 сп отреагировал на случившееся быстрее: он сразу ввел в бой взвод разведки, 1 ср, а также выдвинул роту автоматчиков из Грани, чтобы отрезать противнику путь отхода. Однако эти подразделения и присланные им на подмогу силы других полков не смогли выполнить поставленную задачу по уничтожению вражеской разведки. Бой длился до 12:30, после чего вражеский разведотряд начал отход через Дон, унося с собой раненых и убитых, а также уводя захваченных пленных.
Потери 710 сп составили семь человек убитыми, четыре человека ранеными и шесть — пропавшими без вести.
Потери противника неизвестны, за исключением одного плененного вражеского солдата. Им оказался «мадьяр принадлежащий 32 пп. 1 п.б.». Так выяснилось, что позиции 710 сп атаковали венгерские подразделения.
Армия — фронту, фронт — армии
Повторная вражеская акция с форсированием Дона заставила командование 6 А ускорить расследование успехов вражеской разведки. Военный Совет 6 А отправил в 219 сд заместителя командующего армией генерала Фирсова разобраться с ситуацией на месте. 6 ноября Фирсов доложил результаты своей проверки, которые несколько отличались от доклада комдива Котельникова. Первым делом генерал уточнил потери 8 ср 2 ноября:
«В результате боя 8 рота имела потери убитых ср. комсостав — 1, младших — 2, бойцов — 6. Ранено ср. комсостав — 1, мл. комсост. — 7, бойцов — 3. Пропало без вести (…), мл. комсост. — 4, бойцов — 28, а всего 52 человека. По всем данным 32 человека были уведены противником к себе».
Далее Фирсов отметил, что бой шел без надлежавшего руководства. Из его доклада следует, что КП 3 сб находился рядом с деревней Грань. Именно туда в пять утра ушел комроты Шатохин на партсобрание. Его заместитель Смирнов, дежурный по 3 сб, в тот момент «спал у одной гражданки» в деревне. В результате в расположении 8 ср остался лишь ее замполит политрук Шаршкиев, назначенный на эту должность 1 ноября. Из-за артобстрела партсобрание было отложено, и замкомполка Архипов, находившийся в деревне для выселения ее жителей из фронтовой зоны, предложил Шатохину и появившемуся на КП Смирнову вернуться в роту. Однако комроты прибыл в ее расположение только к концу боя, а Смирнов весь бой просидел на ротной кухне, не явившись в роту совсем. По мнению генерала, оба офицера вели себя, как «самые низкие трусы».
Командующий 6 А Федор Михайлович Харитонов
А вот сержанта Фомина Фирсов фактически реабилитировал, сообщив, что, когда командиру отделения доложили о переправлявшемся противнике, тот послал бойца к командиру взвода, но солдат вернулся, испугавшись артобстрела. Фомин отправил второго бойца, который тоже вернулся, не выполнив приказания. Тогда сержант сам пошел к комвзвода и, собрав там бойцов, повел их в контратаку, где дрался исключительно мужественно.
В отношении же «шпиона» Головина Фирсов установил следующее:
«Зам. Командира батальона — ст. политрук Головин, 1.9.42 (так в документе. — Прим. автора.) в 20.00 выпустил белую ракету в расположении мин. роты, ракетницу он брал у командира мин. роты Дружинина, а в 05.00 в том же месте пущена неизвестно кем красная ракета в сторону противника, а ракетница возвращена была Головиным в 6 часу, часовому Яковлеву. Старший политрук Головин, имея знакомство с учительницей Бондаренко, член ВЛКСМ, при чем, надо отметить, что многие командиры сожительствуют с местными женщинами. Командир мин. роты Дружинин и зам. по политчасти Кожевников утверждают, что и красная ракета была пущена Головиным. Сейчас Головин отстранен от зам. командира батальона по политчасти и арестован, а также и арестована учительница Бондаренко, органами НКВД ведется следствие, при чем, надо отметить — медленно: предложено дело немедленно закончить».
Генерал Фирсов также доложил и о состоянии обороны 219 сд на берегу Дона. Ее передний край был исключительно плохо оборудован в инженерном плане: ходов сообщения почти не было, блиндажи маленькие, узлы сопротивления отсутствовали. Противопехотных препятствий (проволочного заграждения, минных полей) не было. Такие береговые населенные пункты, как Грань, не являлись опорными пунктами обороны, так как никаких работ по их укреплению не проводилось. В итоге, находясь на берегу Дона с июля, 219 сд не превратила его в оборонительный рубеж, что дало противнику возможность проводить на ее участке успешные разведывательные акции.
Западный берег реки доминировал над восточным, поэтому вражеские наблюдатели могли детально изучить всю систему обороны переднего края 219 сд. Сопоставив этот факт с вышеизложенным, генерал Фирсов раскрыл секрет успеха вражеской разведки:
«Учитывая наличие построения обороны, построенный на этих участках, растянутую в тонкую линию (ротный участок обороны 4 км) противник, сосредотачивая на определенных участках ударные группы подавляет нашу оборону количественно и огнем, захватывая оборонительные сооружения, и бойцов, а находящиеся резервы (незначительные) расположены в глубине не успевают выходить своевременно для парирования ударов, в результате чего противник безнаказанно уходит после совершенной диверсии на свои исходные положения за р. Дон».
При такой системе обороны советские командиры должны были проявлять исключительную бдительность и требовать от подчиненных жесткой дисциплины на переднем крае. Однако в 219 сд этого не было и в помине:
«БО, дозоры и секреты на берегу р. Дон проверяются плохо, с наступлением рассвета дозоры и секреты уходят с постов, чем и воспользовался противник, который беспрепятственно переправился и огонь был открыт, когда он подошел к окопам».
Венгерские солдаты ведут допрос советского военнопленного. 1942 г.
Завершая доклад, Фирсов отметил, что в 219 сд штабы совершенно не контролируют боевую обстановку:
«В дивизии плохо обстоит дело с проверкой выполнения приказов по армии и своих. Штабные командиры дивизии, да и полка, не доходят до передовой, не знают, что там делается, в лучшем случае работники штаба дивизии доходят до КП батальона» .
Получив доклад из 6 А, Голиков в тот же день отреагировал приказом ее командующему генералу Харитонову, в котором отметил, что двукратное форсирование Дона отрядами венгров в дневное время, оставшееся незамеченным 219 сд и приведшее к захвату пленных, является фактом, свидетельствующим о «неудовлетворительной организации обороны рубежа реки Дон 219 СД и царящей в ней безответственности командиров боевых участков — взводов, рот, батальон».
Голиков предупредил Харитонова об ответственности за недопущение противника за Дон и за безобразия, творящиеся в 219 сд. Комдив Котельников получил выговор, а командир 710 сп подполковник Савохин был арестован на пять суток. Также комфронта приказал снять с должностей и отдать под трибунал командиров взводов и рот, которые «прозевали переправу венгров, допустили внезапность атаки противника и не организовали отпор врагу».
Выводы
В завершение отметим одну неизвестную составляющую этой истории — ее подтверждение документами противника. Как известно, на тот момент 6 А противостояла на Дону 2 венгерская армия, усиленная частями немецкого 24 танкового корпуса. Хотя 2 ноября вражеский разведотряд остался неопознанным, но 5 ноября во время повторной акции советской стороне удалось взять пленного, назвавшегося солдатом 32 полка. Предположим, что номер полка был указан в советских документах с ошибкой, так каку деревни Грань стояла 19 венгерская бригада из 7 корпуса, в которую входили 14 и 23 пехотные полки. Это позволяет предположить, что либо 5 ноября позиции 710 сп атаковал 23, а не 32 венгерский полк, либо пленный сказал неправду сознательно, выдумав 32 полк на допросе.
Проверить эту версию не удалось из-за отсутствия венгерских документов. То же самое можно сказать и о немцах: документы 24 тк того периода не сохранились, а документы 336 пд, находившейся северо-западнее Грани, у села Коротояк, никаких сведений о разведке 2 и 5 ноября не содержат. Поэтому гипотетически можно утверждать, что оба разведотряда были венгерскими.
Что же касается критики представителя 6 А касательно слабости обороны 219 сд, то нет ничего удивительного, что ее передний край напоминал «нитку» вдоль берега.
Войска 6 А являлись слабым звеном Воронежского фронта, так как были максимально растянуты по Дону на левом фланге фронта. К примеру, 219 сд и ее южному соседу, 127 сд, приходилось оборонять 175 км береговой зоны. Отмечая этот факт, командование Ворф 7 ноября обратилось в Ставку ВГК с просьбой укрепить этот участок хотя бы еще тремя стрелковыми дивизиями.
Отметим еще одну причину безобразий в организации службы боевого обеспечения в 6 А. 28 ноября Голиков издал приказ № 120, который вновь подтвердил наличие той же проблемы. На этот раз объектом критики командующего стала 127 сд, в которой творились безобразия, подобные 219 сд. Голиков пригрозил трибуналом командиру 127 сд полковнику Зайцеву и приказал командарму Харитонову в течение недели навести в дивизии порядок. Однако такое положение дел в соединениях Котельникова и Зайцева неудивительно. 219 и 127 сд были сформированы в первой половине 1942 г. и на фронте находились лишь несколько месяцев. Их личный состав был плохо обучен и не имел должного боевого опыта.
Можно сказать, что те же проблемы наблюдались и у других «молодых» дивизий Красной Армии, сформированных и отправленных на фронт в 1942. Таким образом, успех венгерской разведки 2 и 5 ноября был обеспечен такими факторами, как низкая дисциплина, плохая подготовка советских войск, отсутствие должного внимания командования разного уровня к происходящему на передовой и слабостью советской обороны на южном участке Воронежского фронта.
Назад: Разведпоиски 1945 года
Дальше: Разведпоиски 1944 года
