Книга: Войсковая разведка Красной Армии и вермахта
Назад: Разведпоиски 1943 года
Дальше: Разведпоиски 1945 года
Разведпоиски 1944 года
Глава 1
204 сд: Засада у дороги
«Предположительно» — самый худший термин в военных донесениях. Он означает, что докладывающий не знает обстановки, состава и расположения войск противника и многого другого. И именно так в марте 1944 г. докладывал штаб 204 стрелковой дивизии, разведка которой почти месяц не могла предоставить точные сведения о вражеских частях, противостоявших соединению на передовой. Несмотря на все усилия разведчиков, им долго не удавалось взять языка, чтобы проверить устаревшую информацию. Немцы грамотно и активно противодействовали советским разведгруппам, лишая их шансов на успех. Но кто хочет, тот добивается результата. Контрольного пленного захватили лучшие разведчики 730 стрелкового полка в ходе операции, проводившейся под контролем командира полка и его штаба.
204-я дивизия
204 сд 2-го формирования была создана 1 июня 1943 г. в городе Суджа (Курская область) на базе 37 стрелковой и внештатной учебной бригад 38 А. Боевое крещение соединения состоялось уже месяц спустя, когда началась Курская битва. Дивизия была срочно переброшена на Белгородское направление, в распоряжение 6 гв. А. В ходе упорных боев недавно сформированное соединение понесло большие потери в технике и людях. Из-за этого дивизия была выведена в резерв Ставки Верховного Главнокомандования для формирования в Туле.
Переведенная в сентябре на Калининский фронт, дивизия в составе 43 А участвовала в прорыве вражеской обороны у города Духовщина. Ее части прошли с боями 45 км и были остановлены противником в 18 км к востоку от Витебска, где перешли к обороне. Вскоре они попали в окружение, но сумели из него выйти. С декабря 1943 по февраль 1944 г. полки дивизии держали оборону в том же районе, перерезав шоссе Витебск — Сураж.
18 февраля 1944 г. 204 сд была переброшена западнее Витебска. Через четыре дня она сменила части 18 гв. сд на участке фронта Ольховники — Большие Рубины — Козлы. 204 сд занимала рубеж на восточном берегу реки Пестуница в направлении шоссе Полоцк — Витебск. В течение марта соединение активно вело бои, совершенствуя в инженерном плане оборонительную полосу.
Однако, три недели соприкасаясь с противником, штаб 204 сд не имел о нем свежих данных. Информация о составе немецкой группировки и ее огневой системе, полученная от предшественника, не обновлялась. Советская сторона знала, что ранее оборону держали части 95 пд вермахта. В частности, в обзоре действий немецких частей перед фронтом дивизии за первую декаду марта 1944 г. ее начштаба полковник Горбунов писал:
«1. С 6.3.44 по 10.3.44 в полосе 95 п.д. отличаются усиленное двухстороннее движение обозов, автомашин, артиллерии и пехоты.
Не исключена возможность, что пр-к произвел смену частей 95 п.д.
2. Захватом контрольных пленных необходимо установить группировку противника».
Неудовлетворенный таким положением, комдив полковник Байдак отдал приказ всем командирам полков на ведение разведки и непрерывного наблюдения за действиями немцев. Но, несмотря на попытки РГ полков и 306 орр взять языка и неоднократные разведки боем, приказ комдива оставался невыполненным вплоть до 15 марта 1944 г. Наконец командир 730 сп подполковник Губоревич взял под личный контроль действия своей разведки. Лишь тогда дело удалось сдвинуть с мертвой точки.
Медленно, но верно
9 марта Губоревич решил организовать разведпоиск, чтобы взять пленного в районе деревни Козлы. Штаб наладил круглосуточное наблюдение за районом предполагаемых действий. В поисковую группу вошли десять лучших разведчиков и саперы полка. Руководство РГ было поручено старшему сержанту Шаповалову.
Изначально Шаповалов определил объектами нападения две немецкие огневые точки на безымянной высоте в 500 м к юго-востоку от деревни Козлы. Разведчики организовали непрерывное наблюдение за гарнизонами точек: днем оно велось с наблюдательного пункта, ночью — с поста боевого охранения. В течение четырех суток бойцы изучали объекты, где предполагалось брать пленных, и выяснили неприятный факт: одна из вражеских огневых точек простреливала лощину, по которой намечался маршрут движения.
Днем 12 марта начштаба полка майор Кривокорытов сам провел с личным составом РГ практическое занятие на местности, идентичной району поиска. Чтобы уточнить полученные сведения, в ночь на 13 марта разведчики произвели пробную вылазку к немецким огневым точкам. Двигавшиеся впереди саперы обнаружили два минных поля и сделали в них проходы. Подобравшись поближе к немецкому переднему краю, Шаповалов отыскал участок, через который можно было проникнуть в глубь вражеской обороны.
Командир РГ рискнул двинуться дальше. Обойдя высоту, разведчики обнаружили проходившую через лощину дорогу, по которой оживленно двигались подводы. Ночью в этом районе немецкие саперы вели инженерные работы, а намеченные огневые точки охраняли часовые. Поблизости проходили патрули. Завершив наблюдение, Шаповалов с бойцами вернулись в расположение своего полка.
Принципиальная схема ночного поиска разведгруппы 730 сп. Составлена начштабом полка майором Кривокорытовым и помначштаба ст. лейтенантом Станкевичем
Советские разведчики в зимних маскхалатах
Упомянутая подготовка к поиску и пробная вылазка описаны на основе донесения помощника начальника оперативного отделения штаба 204 сд капитана Белобржека от 22 марта 1943 г. Однако существует еще одно описание действий группы Шаповалова, составленное 1 апреля 1944 г. начальником отделения по изучению опыта войны оперативного отдела штаба 43 А гвардии подполковником Голышевым. Любопытно, что эти документы противоречат друг другу.
Разведка по Белобржеку
В ночь на 15 марта группа Шаповалова вышла на выполнение задачи по захвату пленного. В 20:30 14 марта разведчики начали движение к объекту нападения. Их командир решил организовать засаду на дороге. Если бы она не дала результата, то разведчики должны были захватить расчет одной из огневых точек.
К 22:00 бойцы Шаповалова организовали засаду и стали ждать. Вскоре показалась ехавшая в тыл подвода с немцами. Ее пропустили. Спустя 20–30 минут прошла еще одна повозка с ездовым, а за ней следовали пять солдат. Учитывая состав своей группы, Шаповалов не решился напасть на них и продолжил ждать.
Терпение разведчиков было вознаграждено. Спустя полтора часа на дороге показались два немца, шедшие из тыла к передовой. Командир группы приказал первого взять живым, а второго убить. Как только немцы приблизились, разведчики бросились на них. В короткой схватке один из врагов был убит, второй, легко раненный, взят в плен и доставлен в полк.
Разведка по Голышеву
Согласно документу штаба 43 А, группа Шаповалова вышла на задание на полчаса раньше, чем указал Белобржек. Затем саперы проделали проход в минном поле, обозначив его золой на снегу, и подгруппа захвата стала двигаться в немецкий тыл:
«Пройдя в глубь немецкой обороны метров на 80-100, разведчики услышали недалеко впереди скрип саней, прислушавшись, разведчики установили, что здесь проходит дорога, которой пользовались немцы, тогда командир захватывающей подгруппы решил сделать засаду у дороги и тут взять пленного, а если это окажется неудачным, то на обратном пути продолжать выполнять задачу согласно ранее разработанного плана».
Немецкие солдаты, взятые в плен на Калининском фронте. Автор снимка Иван Нарциссов
Выдвинувшись к дороге, разведчики заметили подводу с двумя немцами, но нападать не стали, так как не были готовы. Выбрав место засады, Шаповалов поделил подгруппу на трех наблюдателей и четырех захватчиков. По его плану наблюдатели должны были предупредить группу захвата о появлении противника, а та стала бы действовать по сигналу командира: «Хальт». Далее произошло следующее:
«Вскоре наблюдатели доложили о движении подводы, а когда она поравнялась с первым разведчиком, то старший сержант Шаповалов принял дополнительный сигнал о движении 3-х немцев. Нападение на подводу было отставлено и решено взять пленного из состава приближающихся трех немцев. Вот они уже миновали наблюдателя и вплотную подошли к группе нападения. Ст. сержант Шаповалов подал сигнал «Хальт» и двое из разведчиков бросились на идущего впереди немца и обезоружили его, два других фрица повернули обратно, но их остановили меткие автоматные очереди наших разведчиков. Немцы были убиты. Изъяв у убитых документы и подобрав брошенное ими оружие разведчики с пленным возвратились обратно» .
Кто в лес, кто по дрова
Как видим, штабы дивизии и армии противоречат друг другу в изложении хода разведпоиска. По Белобржеку, Шаповалов уже знал о дороге из вылазки 13 марта и шел к ней осознанно, а по Голышеву, она стала для разведчиков приятным сюрпризом. То есть в одной версии обнаружение дороги стало плодом целенаправленной подготовки, а во второй этот факт отсутствует и все сводится к улыбке госпожи удачи.
Автоматический карабин MKb.42(H), захваченный разведчиками 204 стрелковой дивизии
Документы отличаются друг от друга не только этим фактом. Есть разница и в описании событий во время засады на дороге. В дивизионной версии Шаповалов отказался от нападения на вторую подводу, потому что за ней следовала группа вражеских солдат. Армейская версия объясняет это тем, что наблюдатели сигнализировали о трех немцах, неожиданно появившихся вслед за подводой. И, опять, три, а не два немца, как докладывал Белобржек, стали целью для группы захвата.
К сожалению, не удалось установить, чье же описание разведпоиска 730 сп в ночь с 14 на 15 марта является более точным. Проверить это с помощью документов противника также не представляется возможным из-за отсутствия документов 95 пд вермахта за этот период. Ясно одно: оба документа сходятся в том, что группа Шаповалова взяла в плен унтер-офицера — командира 2 взвода 9 роты 280 пп 95 пд. Его допрос показал, что советским частям противостоят все те же немецкие части.
Краткое описание автоматического карабина МКЬ.42(Н), сделанное гв. подполковником Голышевым
Напоследок разберемся, почему же разведка 204 сд так долго не могла добиться успеха. Как следует из доклада ее штаба о боевом опыте за март 1944 г., «наспех сколоченные разведгруппы при плохо поставленном наблюдении за объектом обычно успеха не имели». Немцы не дремали и до 15 марта грамотно сводили на нет все попытки советских разведчиков:
«Противник настороженно нес службу охранения огнем пехотного оружия, минометов и артиллерии препятствовал действиям наших РГ»1.
Поэтому выводы капитана Белобржека об опыте, полученном разведкой 730 сп в ночь с 14 на 15 марта 1944 г., звучат справедливо:
«1. Разведчики при тщательном изучении местности и противника могут успешно просачиваться за передний край противника и без потерь, или с незначительными потерями захватывать пленного.
2. При подготовке поиска требуется тщательное изучение местности, где предполагается действие РГ, огневой системы, наблюдение за поведением противника.
3. Руководство в подготовке и производства разведки должно быть в руках штаба полка. Личный состав должен проходить тщательную тренировку на местности, аналогичной объекту разведки. Каждый боец должен получить конкретную задачу».
Глава 2
3 Уд. А: Разведка под огненным дождем
Огневая поддержка разведгрупп во время взятия контрольного пленного всегда считалась важной частью разведпоиска. Обычно эта задача возлагалась на артиллерийские и минометные батареи, которые своим огнем уничтожали вражеские огневые точки, облегчая действия разведчикам. Однако во время Великой Отечественной войны в Красной Армии для этой цели использовалась не только артиллерия. Так, в 3 ударной армии 2-го Прибалтийского фронта весной 1944 г. во время разведакций применялось такое необычное оружие, как фугасные огнеметы. Его воздействие на противника было ошеломляющим. Примером тому служит прекрасный результат разведчиков 171 стрелковой дивизии, которые с помощью 13 отдельного огнеметного батальона взяли двух языков с 5 на 6 мая 1944 г. в районе поселков Ореховна и Спирово Псковской области.
13 отдельный огнеметный батальон
Эта военная часть появилась на свет 28 сентября 1943 г. после приказа командующего 3 Уд. А генерала Галицкого. Первым местом дислокации батальона стали Великие Луки, где он проходил формирование на базе 32 и 39 отдельных огнеметных рот. Новая огнеметная часть состояла из трех рот и имела на вооружении фугасные минометы ФОГ-1. Последние использовались Красной Армией с 1941 г., но применялись на фронте не часто. ФОГ-1 был оружием обороны и представлял собой цилиндр с направляющим стволом (брандспойтом), через который под давлением пороховых газов выбрасывалась горючая смесь. Зажигательное устройство монтировалось на сопле брандспойта.
Фугасный огнемет — ФОГ
На позиции фугасный огнемет устанавливался в специальном окопе, тщательно закреплялся и приводился в действие электрическим током низкого напряжения. Проще говоря, эти огнеметы вкапывали перед собственными траншеями и укреплениями, оставляя на поверхности только замаскированное сопло. При подходе противника на расстояние выстрела (от 10 до 100 м) огнеметы приводились в действие — «подрывались». Это оружие применялось для уничтожения танков и живой силы противника.
Свое боевое крещение 13 огнеметный батальон принял 20 октября 1943 г., во время оборонительных боев у города Невель. По данным штаба батальона, отражая атаки противника, 2 огнеметная рота использовала 96 ФОГов, которые сожгли один немецкий танк и более семидесяти вражеских солдат и офицеров. В следующие полгода батальон участвовал в боях всего пару раз. Это было обусловлено тем, что в наступлении огнеметы не применялись, а во время обороны противник в районе их размещения практически не атаковал. Такое бездействие продолжалось до конца апреля 1944 г., пока 13 батальон не стали использовать в разведпоисках.
Первый блин комом
Неизвестно, кому именно из штаба 3 Уд. А пришла в голову эта идея, но в первый раз ФОГ и использовались в разведке в конце апреля 1944 г. К этому времени 13 батальон уже получил на вооружение новый тип огнемета — ФОГ-2. От предшественника он отличался более коротким брандспойтом. Кроме того, зажигательная шашка и пороховой заряд помещались в одном стакане и приводились в действие одним электрозапалом. Испытать это оружие на практике довелось в ночь с 29 на 30 апреля.
Прибывший на позиции 597 сп 207 сд (в районе поселка Наволок) огнеметный взвод лейтенанта Александра Баленко имел при себе с десяток ФОГ-2. Вкопав их в нужном месте, подчиненные Баленко «взорвали» их по сигналу, окатив вражескую траншею огненным дождем. Однако ворвавшаяся туда разведгруппа немцев не обнаружила: они убежали во вторую траншею. Обыскав первую линию окопов и заглянув в блиндажи, разведчики никого не нашли и вернулись обратно. Несмотря на неудачу, командир 207 сд отметил эффект, который огнеметы произвели на противника, и ходатайствовал о награждении участников разведпоиска.
Фрагмент отчетной карты положения войск 2-го Прибалтийского фронта на конец апреля 1944 г. с поселком Наволок — местом первого применения ФОГ в разведке на участке обороны 3 Ударной армии 30 апреля 1944 г.
Оценив перспективу применения ФОГов, командование 3 Уд. А продолжило внедрять полученный опыт. После разведакции 30 апреля на позициях 93 стрелкового корпуса огнеметчики должны были продолжить действовать в зоне обороны его северного соседа — 79 стрелкового корпуса. 3 мая штаб последнего отправил боевое распоряжение № 0029 командирам 46 гвардейской и 171 стрелковой дивизий, которое гласило:
«В целях уничтожения живой силы противника в точках стоящих от нашего переднего края не далее 80 м. Вам направляется 15 фугасных огнеметов «ФОГов» 13 отдельного моторизированного противотанкового огнеметного батальона.
При использовании руководствоваться следующим:
1) При возможности, совместить боевую работу ФОГов с активными действиями стрелковых подразделений для захвата «языка» или участка местности в расположении противника.
2) ФОГи работают с траншей занимаемых нашими передовыми подразделениями.
3) Срок работы не позже 6.5.44 г.».
По инициативе начштаба 171 сд полковника Порхачева прибывший в его распоряжение огнеметный взвод лейтенанта Галкина было решено использовать при захвате контрольных пленных на позициях 380 сп. Стоит отметить, что количество ФОГов, передаваемых в дивизию, было в два раза больше, чем указано в распоряжении штаба 79 ск. Поэтому штаб 171 сд решил организовать не один, а два разведпоиска разом.
Подготовка к заданию
Исходя из технических возможностей огнеметов, на рекогносцировке офицеры штаба 380 сп выбрали два объекта для будущих разведпоисков:
1. Траншея и две пулеметные точки в районе поселка Ореховна (150 м южнее высоты 205.5).
2. Траншея и две пулеметные точки в районе 600 м юго-западнее поселка Спирово.
Фрагмент схемы группировки противника перед фронтом 3 Уд. А на 4 апреля 1944 г. с указанием размещения частей 28 егерской дивизии вермахта у Спирово и Ореховны, где с 5 на 6 мая разведка 171 сд взяла двух контрольных пленных
Схема проводки для управления ФОГами
Первый объект должен был стать целью для разведчиков 380 сп. Со вторым должна была работать разведгруппа, сформированная из бойцов 50 ашр. Обе акции собирались провести в ночь с 5 на 6 мая. Расскажем более полно о разведпоиске у Ореховны, ограничившись кратким упоминанием действий у Спирово.
Наблюдение за объектом у Орехновы установило, что он представляет собой «траншею, протяжением по фронту 15 м, с открытыми площадками на флангах». На площадках стояли пулеметы, а на обратном скате высоты расположена жилая землянка. Соседние огневые точки находились на отдельных небольших высотках на расстоянии 50–80 метров. По фронту объект защищали проволочное заграждение и минные поля.
Согласно разработанному плану действий, огнеметчики сконцентрировали 17 ФОГов в одном месте. Они должны были нейтрализовать залпом левый фланг объекта. Минометам прикрытия была поставлена задача подавить огневые точки на правом фланге. Используя скрытые подступы, саперы совместно с РГ провели пробную вылазку на нейтральную полосу. Во время вылазки они обнаружили минное поле с минами натяжного действия, которые были ими обезврежены.
Разведгруппа 380 сп состояла из восьми человек, которыми командовал красноармеец Сергей Яковлев. Она делилась на две группы: захвата и прикрытия. В первую, кроме Яковлева, входили рядовые Воробьев, Гапонов и Бажикеев. Их действия прикрывали рядовые Шевцов, Ткаченко, сержант Полторанин и сержант Васюнкин. Вооружение разведчиков состояло из восьми автоматов ППШ, 32 гранат РГ-42 и пяти ножей.
Руководившие разведпоиском офицеры разъяснили задачу. После выхода РГ на исходный рубеж первой двигалась вперед группа прикрытия сержанта Васюнкина. Ее бойцы рассредоточивались цепью на правом фланге. Следом за ними шли разведчики Яковлева и залегали слева от однополчан. Сигналом для атаки служил залп фугасных минометов. Разведчики должны были сами предупредить огнеметчиков о готовности к действию: они тянули за собой шнур и после выхода на рубеж атаки должны были подать сигнал его частыми рывками. После залпа ФОГов группа Яковлева нападала на пулеметную точку на объекте и брала языка. Бойцы Васюнкина в это время блокировали жилую землянку на склоне, чтобы не позволить гарнизону бежать с высоты, а также препятствовали подходу подкрепления из глубин обороны. После захвата пленного разведчики Яковлева немедленно отходили, а группа поддержки прикрывала их огнем. На всю операцию штаб полка отводил один час.
Бой у высоты 205.5
Разведпоиск начался в 3 часа утра 6 мая. РГ 380 сп начала выполнение боевой задачи. Впереди разведчиков двигался сапер Тимонин, проверяя путь на наличие новых мин. Достигнув рубежа атаки, группа захвата и прикрытия разместились цепью, как было намечено планом. До траншеи оставалось всего около 20 метров, но перед ней немцы успели поставить новое заграждение — не скрепленные между собой рогатки. Дергая шнур, Яковлев дал сигнал огнеметчикам. 15 ФОГов (два находились в резерве) дали залп, окатив вражеские траншеи и огневые точки мощной струей пламени. Далее, согласно отчету штаба полка о проведенном поиске, произошло следующее:
«Сержант Васюнкин и рядовой Гапонов быстро отбросили рогатки в сторону, тем самым открывая путь движения для группы. В это же время на головы противника полетело две гранаты, брошенные красноармейцами Яковлевым и Воробьевым. Не прошло и 10 секунд, как захватгруппа сидела на плечах у немецкого пулеметчика. Несколько позднее ворвалась подгруппа нападения (прикрытия. — Прим. автора.) во главе с сержантом Васюнкиным, уничтожив при этом четверых солдат противника, пытавшихся убежать по траншее, ведущей в тыл.
Пулеметчик, на которого наскочили разведчики, сделал несколько выстрелов вверх, но пулемет у него был выбит из рук. Присевший от испуга другой пулеметчик был уничтожен автоматной очередью рядового Гапонова. Яковлев вместе с Гапоновым пытались выбросить пленного из траншеи, однако он отчаянно сопротивлялся. К этому времени подоспел сержант Васюнкин и пленный был выброшен на бруствер траншеи, где его приняли Воробьев и Полторанин и эвакуировали его на наш передний край».
При отходе РГ на правом фланге ожила пулеметная точка, сразу же ставшая целью для советских минометов. Но подавить ее им не удалось. Во время обстрела пулемет смолк, но спустя короткое время снова открыл стрельбу по отходившим разведчикам. Увы, небезуспешно: немецким пулеметчикам удалось нанести нашим потери, убив красноармейца Кузнецова. Остальные члены РГ не пострадали, доставив взятого языка целым и невредимым.
Бой у Спирово
Одновременно с разведчиками 380 сп начала действовать РГ 50 ашр у поселка Спирово, находившегося восточнее Ореховны. Разведчиков поддерживала дюжина ФОГов. В 02:30 десять штрафников заняли исходную позицию и к 04:10, пройдя по проходам в минных полях, вышли на рубеж атаки, находясь в 20–30 м от вражеской траншеи. По их сигналу семь фугасных огнеметов дали залп по ней и огневым точкам, после чего штрафники ворвались в траншею.
Струи пламени перелетели траншею, не нанеся ей никакого вреда. Однако огненный дождь оказал на немецких солдат «исключительный моральный эффект»: они бросили пулеметы и упали на дно окопов. Этим и воспользовались штрафники. Оказавшись в траншее, бойцы 50 ашр быстро взяли в плен одного вражеского солдата, перебив всех остальных. Затем РГ вместе с пленным начала отходить в сторону своих позиций. Пришедшие в себя немецкие пехотинцы пытались ее преследовать, но залп резервных ФОГов и минометный огонь загнали немцев обратно в траншею, в то время как разведчики вместе с пленным скрылись в своих окопах.
Советский огнеметчик делает залп из ранцевого огнемета
Разведакция у Спирово прошла без потерь. Противник открыл артиллерийский огонь лишь через 20 минут после ее завершения. К сожалению, во время артобстрела был тяжело ранен командир огнеметного взвода лейтенант Г алкин.
Выводы
Разведпоиски у Ореховны и Спирово дали прекрасный результат: разведчики 380 сп взяли в плен пулеметчика из 1 батальона, 49 егерского полка (далее — еп. — Прим. автора.), 28 ед вермахта. Штрафники взяли языка из разведывательного отряда того же соединения. Любопытно, что спустя сутки успех 171 сд повторила ее соседка — 46 гв. сд. В ночь с 6 на 7 мая РГ 141 гв. сп при поддержке ФОГов взвода лейтенанта Воробьева взяла в плен немецкого унтер-офицера, позже умершего от ран, и трофеи — пулемет, автоматы и винтовки.
Советское командование осталось довольно такими результатами. Уже 6 мая 1944 г. командир 79 ск генерал Зуев наградил разведчиков 380 сп. Красноармеец Яковлев стал кавалером ордена Славы III степени, сержанты Васюнкин, Полторанин, красноармейцы Гапонов, Воробьев и Ткаченко получили ордена Красной Звезды. Командир огнеметного взвода лейтенант Галкин был награжден медалью «За боевые заслуги».
На допросах пленные дали интересное описание воздействия фугасных огнеметов на немецкую оборону. Немцы показали, что первая линия окопов не пострадала, но горящая жидкость захлестнула близлежащие огневые точки. И, хотя характер их разрушения не был известен, после залпа ФОГов огня они не вели. Как уже упоминалось, огненный дождь парализовал действия немецкой пехоты прятавшейся на дне траншеи.
Оценивая опыт применения фугасных минометов в разведпоисках, штаб 171 сд сделал следующие выводы:
«1. Фугасные огнеметы могут быть использованы не только для истребления танков и живой силы наступающего противника, но и при действии РГ по захвату контрольных пленных.
2. Отсутствовавшая видимость не позволила сделать выводы о количестве истребленной живой силы и уничтоженных ОТ противника, ввиду чего действие ФОГов при захвате контрольных пленных следует считать главным образом, дезорганизующим оборону и подавляющим живую силу и ОТ противника.
3. наблюдались (по показаниям пленных) неодинаковой длины струи горящей смеси. Устранение этого недостатка, а также увеличение прицельности действия ФОГов сделали бы их еще более мощным средством при действии РГ».
Штаб 79 ск и штаб 3 Уд. А согласились с этими выводами, усмотрев в применении фугасных огнеметов хорошую перспективу для добывания языков. Поэтому штаарм рекомендовал командирам своих корпусов использовать полученный опыт в разведке. В результате после описанных майских разведпоисков к октябрю 1944 г. в 3 Уд. А провели еще восемь таких акций с ФОГами, и все действия оказались успешны.
Увы, но некоторые документы военных лет свидетельствуют о том, что далеко не все в Красной Армии понимали ценность этого оружия. Некоторые советские военачальники считали его бесполезным и дорогостоящим. К примеру, еще в октябре 1941 г. начальник химслужбы Северо-Западного фронта полковник Ботвиник отрицательно оценил опыт применения ФОГов в бою. По мнению офицера, огнеметная рота, имевшая на вооружении 180 ФОГов, производила в месяц не более одного выстрела:
«Если учесть, что этот выстрел не всегда поражает цель и часто дает чисто моральное воздействие на противника, то станет очевидным, что стоимость одного выстрела слишком велика» .
Это мнение можно признать справедливым, но с оговоркой. В наступлении огнеметы такого типа бесполезны.
В обороне их ценность несколько возрастает, но только если была возможность их использовать, что получалось не всегда. А вот в разведке, как показала практика, этому оружию не было цены. Однако понимали это не все. Все тот же 13 отдельный огнеметный батальон, герой разведпоисков, летом 1944 г. был передан 11 гв. А. Согласно журналу боевых действий, там его к разведке не привлекали, по крайней мере до октября.
К сожалению, не удалось выяснить, являлось использование фугасных огнеметов в разведпоисках новаторством 3 Уд. А или она уже опиралась на чей-то опыт. Ясно одно: ее командование осознало преимущество оружия, правильное использование которого давало стопроцентный результат при захвате контрольных пленных.
Глава 3
230 сд. Голова — лучшее оружие разведчика
Одним из современных стереотипов о Великой Отечественной войне является мнение, что взятие языка на фронте не являлось таким уж сложным делом. Якобы умелые советские разведчики проникали в расположение противника, хватали нужного немца и доставляли его к своим. Однако в реальности все выглядело совершенно иначе, чем в художественных фильмах и литературе. Например, в своем докладе Верховному Главнокомандующему о состоянии дел на Западном фронте к апрелю 1944 г. комиссия Государственного Комитета Обороны подчеркнула, что на одного захваченного пленного приходится до пяти погибших разведчиков.
Карта Одесской наступательной операции, в ходе которой войска 3-го Украинского фронта с помощью Черноморского флота освободили Одессу и форсировали Днестр, создав на его западном берегу ряд плацдармов
Действительно, с захватами контрольных пленных дело порой обстояло туго. Шансы взять языка на стабильном участке фронта с выстроенной обороной были невелики, если противник соблюдал меры предосторожности: бодрствовал в ночное время, удваивал посты, ставил часовых в пределах прямой видимости, не ленился чинить и обновлять заграждения на нейтральной полосе и даже использовал сторожевых собак. В такой ситуации пленных можно было взять лишь в двух случаях. Первым из них была разведка боем, но ее минусом была высокая цена в виде погибших бойцов. Более выигрышным был второй случай, когда войсковая разведка ошеломляла противника своей дерзостью и хитростью. Хорошим примером такого подхода является операция по взятию языка на одном из участков 3-го Украинского фронта (далее — УкрФ. — Прим. автора.) в июле 1944 г. Тогда разведчики 988 полка 230 стрелковой дивизии умудрились захватить контрольного пленного с помощью подземного хода, прорытого под нейтральной полосой в сторону немецкой траншеи.
Тишина на западном берегу
12 апреля 1944 г., в финальной части Одесской наступательной операции, войска 3-го УкрФ форсировали Днестр и создали несколько небольших плацдармов на западном берегу реки. Спустя двое суток Ставка Верховного Главнокомандования приостановила дальнейшее наступление. Советские войска перешли к обороне, закрепляясь на достигнутых рубежах. В последующие полтора месяца за Днестром шли бои местного значения. Вермахт пытался ликвидировать советские плацдармы, а части 3-го УкрФ старались не допустить этого и, наоборот, расширить плацдармы в глубь вражеской обороны.
Но в июне 1944 г. все изменилось. Согласно ЖБД 57 А, чьи части держали оборону на плацдарме севернее Бендер, на фронте наступило затишье. Вся активность противоборствующих сторон свелась к нечастым перестрелкам и ведению разведки. Последней обе стороны уделяли особое внимание, стараясь взять как можно больше пленных. Поначалу лидировали немцы: их разведка утащила из советских окопов трех красноармейцев. Но затем счет изменился.
Большую часть июня разведчики 57 А успеха не имели: «Разведдействия частей армии с целью захвата пленных до 20 чисел июня были безуспешными. Противник, бодрствующий ночью и проявляющий большую бдительность, обычно рано обнаруживал разведгруппы наших частей и путем устройства засад и сильным организованным огнем препятствовал их действиям».
Колонна танков 36 гв. танковой бригады вместе с мотоциклистами и мотопехотой выдвигается на новые позиции. Район Бендер, май 1944 г.
Учитывая это, в конце июня разведка армии провела дневные поиски, когда противник был менее бдительным. Это дало положительные результаты: 24–25 июня 1944 г. было захвачено пять немецких солдат. Довольное успехом, советское командование решило продолжить активные разведакции и в следующем месяце. К примеру, штаб 9 ск 57 А поставил задачу разведчикам 301 сд и 230 сд провести с 3 по 12 июля шесть поисков для захвата языков. Но разведка понимала, что теперь это будет сделать непросто, так как после ее успехов противник примет все меры для срыва операций. Здесь требовался нестандартный ход, к которому немцы были бы не готовы.
Хитрая идея
988 сп 230 сд занимал позиции на западном берегу Днестра у Бендерской крепости. С наступлением темноты противник освещал местность ракетами, вел сильный пулеметный огонь по переднему краю и производил короткие артобстрелы. Первая линия немецких траншей находилась на расстоянии 50–55 м от советских окопов. Подход к ней перекрывало минное поле, впереди которого стояло заграждение из рогаток и спирали Бруно. Между ним и немецким передним краем находились небольшие заросли кустарника.
Получив задание подготовить операцию по захвату контрольного пленного, командир разведки полка капитан Павел Калабин и командир взвода пешей разведки лейтенант Акмамед Мурадов предложили интересную идею:
«Для обеспечения наибольшей внезапности действия разведгруппы, сокращения саперных работ по расчистке проходов в проволочных заграждениях и минных полях (своих и противника) было решено отрыть тоннель в направлении кустов, расположенных в 15 метрах от передовой траншеи противника; подземным ходом выйти в кусты, броском ворваться в траншею противника и захватить пленного. Возвращение — обратным маршрутом».
Командир 230 стрелковой дивизии полковник Иосиф Анатольевич Казаков
Работы начались из передовой траншеи. Вырытую землю оттаскивали в тыл по ходам сообщения в ведрах, ящиках и мешках. Во избежание обвалов потолок туннеля укрепляли подпорками. В течение десяти суток саперы, стрелки и разведчики копали подземный ход. Он получился длиной 33 м, шириной 1 м и высотой 1,5 м. Все работы проводились скрытно, и противник ничего не заметил.
Одновременно с этим в состав РГ было отобрано девять человек, которые под руководством Калабина и Мурадова тренировались на местности, аналогичной объекту разведки, отрабатывая занятия на темы:
«а) стремительность и одновременность короткого броска в атаку
б) действия гранатами в траншеях
в) рукопашный бой и владение ножом».
Согласно плану операции, вооружение группы захвата состояло из пистолетов, ножей и гранат. Группе прикрытия полагались автоматы (по два диска на автомат) и гранаты. Все десять человек, включая Мурадова, должны были быть облачены только в маскхалаты, без головных уборов. После подготовки и отработки деталей разведакция была назначена на утро 3 июля.
Советские разведчики ведут наблюдение за противником, маскируясь в зарослях кустарника. Автор снимка фотокорреспондент газеты «Боевой натиск» (21 армия) Николай Фиников
Бойцы подземного фронта
В 10:00 разведчики вошли в туннель, прошли его и вылезли из-под земли в кустарнике. По сигналу лейтенанта Мурадова группа захвата стремительным броском ворвалась в траншею противника. Вражеский часовой, увидев несущихся к нему советских бойцов, в испуге выстрелил в воздух из винтовки и с криком бросился бежать по ходу сообщения в другую траншею. Но далеко удрать ему не удалось. Командир группы захвата гвардии сержант Николай Виноградов догнал фрица и вступил с ним в схватку. На помощь командиру пришел рядовой Иван Клинков. Вдвоем разведчикам удалось обезоружить немца, связать его и заткнуть ему рот. Затем они выбросили часового из траншеи и утащили в кусты. Через туннель Клинков и Виноградов доставили пленника, которым оказался ефрейтор 3 роты 1 батальона 572 пп 302 пд вермахта, к своим окопам.
Одновременно с группой захвата начала действовать группа прикрытия. Ее бойцы разделились на две подгруппы и ворвались в траншею, прикрывая фланги разведчиков Виноградова и препятствуя отходу немцев. Правая подгруппа, забросав гранатами близлежащий ДЗОТ, вступила в бой с вражескими солдатами, не давая им проникнуть к месту захвата пленного. Левую подгруппу возглавил сам Мурадов. Он вместе стремя разведчиками ворвался в ближайший блиндаж, оказавшийся пустым. Затем комвзвода и его бойцы проскочили дальше и обнаружили еще одну землянку. Ворвавшись в нее, они наткнулись на девять солдат противника. Истребив их автоматным огнем и в рукопашном бою, Мурадов со своими подчиненными собрался отходить. Лейтенант приказал рядовому Николаю Бородачеву уничтожить телефон и рацию, обнаруженные в землянке.
Схема действий разведгруппы лейтенанта Мурадова по захвату пленного 3 июля 1944 г. П — погреб, откуда немцы бросали гранаты по бойцам правой подгруппы прикрытия; Д — ДЗОТ, который забросали гранатами бойцы правой подгруппы прикрытия; Н — место наблюдателя (часового противника); Б1 — блиндаж, к которому бежал часовой по ходу сообщения и по пути к которому часовой был взят группой захвата; Б 2 — пустой блиндаж, который обнаружила левая подгруппа прикрытия во главе с Мурадовым; БЗ — блиндаж, где бойцами Мурадова были уничтожены 9 солдат и офицер противника, а сам Мурадов погиб
Однако в этот момент раздался пистолетный выстрел, сразивший Мурадова. К сожалению, разведчики во время схватки не заметили немецкого офицера, спавшего на отдельной дальней полке. Проснувшийся немец открыл стрельбу из пистолета и первым выстрелом убил советского лейтенанта. Бородачев отомстил за своего командира, всадив во врага автоматную очередь в упор. К сожалению, бойцам не удалось вынести тело Мурадова — противник уже поднял тревогу и открыл сильный минометный и пулеметный огонь по району действия разведгруппы. Разведчики дали условный сигнал — зеленую ракету — для вызова огня советских минометов, обеспечившего их отход, и скрылись в кустах. Нырнув в туннель, они вернулись обратно в свои траншеи.
Ноу-хау в разведке?
На допросе захваченный в плен ефрейтор дал интересные показания о несении немцами службы на переднем крае:
«С 6 часов утра весь личный состав, за исключением двух часовых от каждого отделения, отдыхает в землянках, расположенных непосредственно вблизи траншей. Смена часовых происходит через каждые два часа. С 19.30 до 20.00 весь личный состав занимает передовую траншею и находится в ней в течение всей ночи.
В период с 20.00 до 22.00 в траншеях происходит раздача горячей пищи и сухого пайка. Боевое охранение и выдвижение секретов в ночное время отсутствует. В дневное время тревога поднимается часовыми криками и выстрелами».
Казалось бы, с получением этих сведений успешность операций по поиску и захвату контрольных пленных должна была возрасти. Но в июле 1944 г. разведподразделения 57 А смогли взять всего лишь трех языков, и это с учетом успеха 3 июля. Определенно, противник сделал выводы и усилил бдительность.
Любопытно, как в штабе армии оценили успех группы Мурадова. Подводя итоги разведакции с использованием подземного хода, начальник оперативного отдела штаба 57 А полковник Гвоздикин писал:
«1. На участках при непосредственном соприкосновении противника (траншеи противника удалены от нашего переднего края на 50–80 метров) возможны действия разведгрупп днем, по описанному методу.
2. Артминометный огонь, для создания большой внезапности, необходимо применять для окаймления объекта в момент захвата пленного и для обеспечения отхода РГ.
3. Отрывка туннеля к переднему краю обороны противника (при условии правильной организации и скрытности) обеспечивает успех в захвате пленного».
Разведгруппа готовится выйти на задание
Гвоздикин рекомендовал применять полученный опыт и в других частях. Из этого можно сделать вывод, что ранее подкопы под нейтральной полосой в 57 А не практиковались. С учетом того, что полковник не ссылался на такие же акции в других обьединениях Красной армии, также можно предположить, что Калабин и Мурадов предложили ноу-хау в ведении разведки на передовой. Правда, такое утверждение требует дополнительного исследования.
Награды для героев
Командование 9 ск по достоинству оценило подвиг разведчиков. Уже 17 июля своим приказом командующий корпусом генерал-майор Рослый наградил их орденами. Рядовой Бородачев и гвардии сержант Виноградов получили ордена Красной Звезды. Рядовой Клинков и еще два разведчика стали кавалерами ордена Славы III степени. Их командир лейтенант Мурадов был награжден орденом Отечественной войны I степени посмертно.
Схема боевых порядков 9 стрелкового корпуса на плацдарме западного берега Днестра в районе Бендер с 1 по 19 июля 1944 г.
Гибель командира взвода пешей разведки 988 сп стала тяжелой утратой для его сослуживцев и разведки армии в целом. Погибший лейтенант был храбрым и инициативным офицером, отмеченным боевыми наградами. 26-летний Акмамед Мурадов был родом из Туркменской ССР. В 1940 г. был призван в Красную армию и встретил войну в этих же местах, на Бессарабском фронте, в июле 1941 г. Был ранен и после излечения воевал на Южном и Северо-Кавказском фронтах. С января по июль 1944 г. Мурадов, получивший звание младшего лейтенанта, командовал разведвзводом 988 сп на 4-м и 3-м Украинских фронтах. Разведчик был ранее награжден медалью «За отвагу» и орденом Красной Звезды.
Лейтенант Мурадов и его коллеги своим примером наглядно доказали, что разведчики должны не только уметь стрелять, как Вильгельм Телль, метать ножи, как индейцы, и быть мастерами рукопашного боя. Их главное оружие — это голова. Ведь в такой рискованной игре, как разведоперация на передовой, победителем оказывается тот, кто передумает противника, — только это обеспечивает успех.
Глава 4
60 гв. сд: Разведка наспех
На фронте разведка всегда была одной из важнейших составляющих боевых действий. Если командир не мог организовать ее нормальную работу, он попросту не имел информации о противнике. Подготовка к разведакции в немалой степени определяла ее успех. И не было ничего хуже разведки наспех, приводившей к провалу задания и человеческим потерям. Примером тому служит история, произошедшая в 60 гвардейской стрелковой дивизии в июле 1944 г., когда ее части удерживали Шерпено-Пугаченский плацдарм на западном берегу Днестра.
От Южного Буга к Днестру
В марте 1944 г. войска 3-го УкрФ успешно провели Березнеговато-Снигиревскую операцию: с ходу форсировали Южный Буг и захватили плацдармы на его западном берегу. Восполнив потери, 26 марта фронт продолжил наступление, начав Одесскую операцию, которая длилась до середины апреля. Советские войска освободили Николаевскую и Одесскую области и вышли к Днестру, захватив плацдармы на его западном берегу.
В этих боях отличилась 60 гв. сд, действовавшая в составе 32 ск из 5 Уд. А. Сломив сопротивление противника на Дмитриевском плацдарме, дивизия переправилась через Южный Буг и перешла в наступление. Преследуя врага, за десять дней она прошла с боями около 200 км и добралась до Днестра. Попытки немцев задержать гвардейцев успеха не имели. 9 апреля 1944 г. части 60 гв. сд вышли на восточный берег Днестра у села Яськи в Беляевском районе Одесской области и вытеснили противника на другой берег, захватив трофеи и пленных. За время десятидневного наступления потери дивизии составили 253 человека убитыми и ранеными.
Командир 60 гвардейской стрелковой дивизии, генерал-майор Василий Соколов
В ночь на 14 апреля дивизионные полки форсировали Днестр в районе молдавского села Оланешты, однако взять его не удалось. В упорных боях гвардейцы понесли немалые потери, но село осталось за противником. К этому моменту начался разлив Днестра. Вода залила участок захваченного дивизией плацдарма и разделила противоборствующие стороны, сделав дальнейшее сражение невозможным. 19 апреля штаб 32 ск приказал гвардейцам сдать позиции другой дивизии и переправить полки обратно через реку, сосредоточив их у села Яськи. Позже, после недолгих боев на плацдарме у села Пуркари, гвардейские части были выведены в тыл корпуса на отдых.
Вечером 30 мая 60 гв. сд выступила для переправы через Днестр, чтобы сменить части 29 ск на Шерпено-Пугаченском плацдарме. 1 июня ее полки заняли позиции у села Пугачены, где держали оборону вплоть до 22 августа 1944 г. — до начала Ясско-Кишиневской наступательной операции.
Интересующий нас случай произошел в конце июля, поэтому опустим случившееся ранее и обратим внимание на события, происходившие на плацдарме 23–24 июля 1944 г.
Что задумал противник?
Судя по советским документам, 23 июля оказалось для бойцов 32 ск жарким днем. Противостоявшие им на плацдарме 294 пд и 320 пд вермахта проверяли советские позиции на прочность. Штаб корпуса отмечал, что вражескую атаку удалось отразить:
«Противник силами 294 и 320 пд обороняясь на прежнем рубеже в 18.15 23.7.44 стремясь застать наши подразделения врасплох воспользовавшись ливнем дождя после короткой, но мощной артподготовки перешел в наступление силами от взвода до двух батальонов пехоты (…) Встреченный нашим артиллерийско-минометным и огнем пехотного оружия противник был рассеян и частично уничтожен и отброшен на исходное положение».
Немцы атаковали на широком фронте. Противник произвел обширную разведку боем, нанося удары сразу в нескольких местах обороны 60 гв. сд. К примеру, участок 180 гв. сп он атаковал ротой пехоты с южной стороны села Пугачены, одновременно ударив двумя ротами к западу от него. То же самое произошло на позициях 177 гв. сп. Однако самый сильный натиск пришлось выдержать 185 гв. сп:
«На участке 185 гвсп с направления посадки, что южнее отм. 79.4 силою до двух батальонов пехоты. В артподготовке участвовало до 20 арт. мин. батарей. После 2-х кратной атаки на участках 180 и 185 гвсп и трехкратной атаки на участке 177 гвсп противник огнем нашей артиллерии и пехоты был отброшен в исходное положение» .
Фрагмент карты положения войск 5 ударной армии на 21.07.1944 г. с расположением частей 60-й гв. сд и 416 сд на Шерпено-Пугаченском плацдарме
Любопытно, что эти события не находят подтверждения в документах оперативного отдела штаба 6 А вермахта, чьи части держали оборону на Днестре, противостоя советским 5 А и 46 А. Согласно немецким записям от 23 июля 1944 г, утром части 304 пд вермахта и 21 румынской пд атаковали плацдарм 46 А на западном берегу Днестра в районе села Раскаецы. Советские войска их нападение отразили. Этот эпизод подтверждают записи в ЖБД 3-го УкрФ от 23 июля 1944 г. А вот в отношении Шерпено-Пугаченского плацдарма штабисты 6 А вермахта указали следующее:
«Ближе к вечеру после мощной артподготовки противник силами роты с плацдарма западнее Бутора атаковал на нескольких участках в полосе действий 294-й пд. Все атаки были отбиты».
Ситуация необычная. Получается, обе стороны на Шерпено-Пугаченском плацдарме (или, как называли его немцы, плацдарме западнее Бутор) отбивали нападение, хотя никто ни на кого в том районе не наступал. Но мы лишь отметим эту нестыковку в советских и немецких документах и сосредоточимся на событиях следующего дня.
Нужна разведка боем
Отразив немецкое «наступление», утром 24 июля командир 60 гв. сд генерал-майор Соколов решил провести разведку боем, чтобы «вскрыть дальнейшие намерения противника». Командир 180 гв. сп подполковник Чайка получил задание к 14:00 того же дня подготовить к разведке одну стрелковую роту, усилив ее станковыми пулеметами. Подготовкой к разведке и бою роты руководил заместитель комдива по строевой части подполковник Денисов. Получив задачу, Чайка отправился в полк, передав по телефону приказ о подготовке разведакции своему начштаба.
К 13:00 2 ср 1 сб 180 гв. сп под командованием старшего лейтенанта Пыльникова в составе 55 человек (четыре офицера, 17 сержантов и 34 рядовых) заняла исходные позиции в траншее 9 ср. Ее вооружение состояло из 36 автоматов, 19 винтовок, 220 гранат и двух станковых пулеметов. Через полчаса в траншею прибыл комполка, чтобы проверить готовность роты к бою. Подполковник Денисов появился на месте лишь в 13:50, за десять минут до начала атаки. Однако в назначенное время акция не началась, так как «только теперь стало известно, что на участке, где предполагалось вести разведку боем, противник установил проволочное заграждение (рогатки, а на них спираль Бруно)».
Генерал-майор Федор Чайка, командовавший во время войны 180 гвардейским стрелковым полком
Выяснилось, что ни штаб полка, ни штаб дивизии не знали об установленном заграждении, и потому 2 ср совершенно не готовилась к его преодолению. Кроме того, артиллерия и минометы не были готовы поддерживать атаку красноармейцев. Чайка и Денисов перенесли разведку боем на 15:00, разработав следующий план действий:
«С 14.20 до 15.00 две батареи 82-мм минометов проделывают проход в проволочном заграждении и подавляют фланкирующие слева огневые точки. В 15.00 рота врывается в траншеи противника, захватывает пленных и с боем отходит в свое расположение. Основным объектом нападения служит пулеметная точка противника (1 РП и 4 солдата)».
Несмотря на дополнительный час, подготовиться не удалось. Местность в районе действий толком не была изучена, инженерное обеспечение отсутствовало. С артиллерийского наблюдательного пункта район атаки просматривался плохо, и это повлияло на точность огня, что сыграло важную роль в последовавшем бою.
Трагедия 2 роты
В 14:20 две минометные батареи открыли огонь, пытаясь разрушить участок проволочного заграждения и подавить пулеметные точки на левом фланге. Однако точность минометного огня оставляла желать лучшего: после 20-минутной стрельбы проволока осталась целой. Тогда подполковник Денисов решил привлечь на помощь минометчикам 3 дивизион 132 гвардейского артполка, отпустив его орудиям полторы сотни 76-мм снарядов. Пока артиллеристы пристреливались, минометчики продолжали огонь по заграждению. В 14:50 дивизион перешел на стрельбу на поражение, начав массированный обстрел препятствия и фланкирующих огневых точек. Но огневой налет не причинил им никакого вреда: проволока уцелела, а вражеские пулеметы на фланге подавить так и не удалось.
Видя тщетность усилий «бога войны», подполковник Чайка в 15:10 доложил обстановку генералу Соколову и предложил перенести разведку на утро 25 июля. По мнению комполка, уцелевшее проволочное заграждение и плохая подготовка разведки «оставляют очень мало шансов на успех». Отметим, что Чайка был опытным офицером, воевавшим более двух лет: в феврале 1942 г. он принял должность заместителя начальника штаба 180 гв. сп и за время службы вырос до его командира. Но на генерала Соколова мнение Чайки не произвело должного впечатления. Несмотря на явную неподготовленность разведки и неудачу при проделывании проходов, что заранее обрекало действия роты на провал, командир дивизии приказал выполнять поставленную задачу.
Немецкий пулеметчик с пулеметом MG-34, сзади виден второй номер расчета с дополнительным цинком патронов. В момент атаки 2 рота попала под огонь трех таких пулеметов, расположенных на высотах левого фланга, что сыграло свою роль в невыполнении ею боевой задачи
К этому времени бойцы 2 ср, выстроившись в траншее в одну шеренгу, ждали сигнала к выступлению. Заграждение им предстояло преодолеть, кидая на проволоку шинели и плащпалатки. По команде красноармейцы выскочили из траншеи и поползли к вражеским позициям. Миновав свое минное поле, они по сигналу одновременно поднялись и под прикрытием огня пулеметов, минометов и орудий пошли в атаку. Сначала немецкие огневые точки молчали, но, когда бойцы добежали до проволоки, по ним с возвышенности левого фланга ударили три вражеских пулемета. Рота залегла перед самым заграждением, так и не сумев его преодолеть.
На помощь атакующим отправились саперы с ножницами для проволоки. Но до цели они не добрались: их остановили вражеские пулеметчики. Вслед за пулеметным огнем начали рваться мины и снаряды. Рота несла потери. Поняв бессмысленность дальнейших попыток преодолеть проволочное заграждение, подполковник Денисов приказал дать сигнал к отходу. В 15:50 2 ср вернулась в свою траншею. Из 55 человек двое погибли, еще 25 были ранены.
Выводы
В немецких документах этот трагический эпизод упомянут вскользь. Оперативники 6 А вермахта лишь отметили, что 24 июля части 52 АК отразили с плацдарма западнее Бутора атаку одной советской роты. Столь же скупо события описаны в ЖБД 60 гв. сд — всего одним предложением. В оперсводке штаба дивизии для 32 ск о разведке боем сообщает небольшой абзац без указания деталей. Подробное описание можно встретить лишь в боевом донесении 180 гв. сп и в ЖБД 5 Уд. А.
Одно из мест Шерпено-Пугаченского плацдарма на Днестре в современности. На снимке видно, как доминировал западный берег реки, где была немецкая оборона, над восточным. Автор снимка Марина Антипина
Можно предположить, что в ЖБД армии подробности внес начальник ее отделения по использованию опыта войны подполковник Еремеев. Он тщательно изучил предпосылки, подготовку и ход разведки боем и 1 августа в донесении штабу 3 УкрФ подробнейшим образом описал эту акцию, нещадно критикуя комдива Соколова, его начштаба полковника Симановского и заместителя комдива Денисова. В своих выводах Еремеев указал:
«Разведка боем, проведенная 24.7.44 в 60 гв. сд, была организована наспех, не продумана, не обеспечена огнем. Руководство со стороны командира дивизии и начальника штаба отсутствовало. Последние, вместо конкретного руководства столь важной операцией, находились на КП штадива. Посланный для руководства на месте зам. командира дивизии по строевой части гв. подполковник Денисов явился к месту операции с большим опозданием и не смог оказать влияния на подготовку и проведение операции».
Вечный огонь Мемориала воинской славы в местах боев у села Шерпены. Автор снимка Марина Антипина
Далее Еремеев отмечал, что артиллерия с задачей не справилась, а инженерное обеспечение отсутствовало. Бойцы местность в районе разведки не изучали, беспрерывное наблюдение за противником не вели. Неудивительно, что комполка Чайка не подозревал о заграждении на его участке, ведь оно появилось там лишь за два дня до операции. Подводя итог, начальник отделения 5 Уд. А писал:
«Опыт показал, что разведка поспешно организованная и недостаточно подготовленная всегда обречена на провал. Результатом ее, как правило, бывает напрасный расход боеприпасов и ничем не оправданные тяжелые потери».
Безусловно, в своих выводах подполковник Еремеев прав. Однако у вопиющей безответственности при проведении разведки 24 июля 1944 г. есть объяснение: в 60 гв. сд была очень плохо налажена разведслужба. Проще говоря, штаб дивизии, как и штабы подчиненных ему частей, о своем непосредственном противнике знал совсем немного. В справке штаба дивизии о немецкой группировке перед ее фронтом слишком часто встречается слово «предположительно». Источником информации служили документы и пленный, захваченные в результате всего двух успешных акций за месяц. Согласно отчету о работе войсковой разведки 60 гв. сд за июль 1944 г., в этот месяц было произведено 30 разведпоисков, две
разведки боем и десять засад. Выходит, разведка дивизии не выполнила поставленной задачи.
Наблюдение велось из рук вон плохо, что подтверждают результаты проверки дивизии Соколова, проведенной офицерами Генштаба 19 июля 1944 г.:
«наблюдение ведется малоквалифицированными наблюдателями и занятия с ними не организованы».
Вполне вероятно, что приказ Соколова о проведении наспех организованной разведки боем и настойчивость в его исполнении вызваны беспомощностью комдива и его штаба, не имевших информации о противнике.
В августе 1944 г. дивизия исправила ситуацию: с 1 по 22 августа ее разведчики 13 раз захватили документы противника и взяли 19 языков, выполнив свою работу на «отлично». Жаль, что учиться пришлось на своих ошибках. Солдаты 2 ср 180 гв. сп были вынуждены заплатить кровью за неумение начальства вовремя устранить недостатки и наладить работу разведки.
Глава 5
343 сд: Граната рукопашного боя
Злость и боль забрав в кулак,Незаряженной гранатойТеркин немца — с левой — шмяк!Немец охнул и обмяк…А. Твардовский «Василий Теркин»
Описывая в своей легендарной поэме финал схватки Теркина и немца, Александр Твардовский, не кривя душой, изложил все так, как и было на войне. Действительно, на фронте во время рукопашных схваток красноармейцы иногда дрались гранатами, орудуя ими, как дубинками. Грешили этим и бойцы разведподразделений, которые порой тоже использовали гранаты как ударный инструмент. Примером тому является разведпоиск, проведенный на реке Нарев в ночь на 2 октября 1944 г. 304 разведротой 343 стрелковой дивизии. Залогом успеха стало нестандартное применение красноармейцами ручных гранат.
Шесть поисков
В рамках Ломжа-Ружанской наступательной операции 49 А генерала Гришина в первой половине сентября 1944 г. вела наступательные бои с Ломжинской группировкой вермахта. Советские войска смогли взять города Ломжа и Новогруд, полностью очистив от противника южный берег Ломжинского изгиба реки Нарев. После этого армия перешла к обороне, укрепляясь на достигнутом рубеже. В оставшуюся половину сентября и весь октябрь армейские соединения обороняли южный берег Нарева и не вели активных боевых действий. Исключением стала лишь частная операция, проведенная 9-14 октября силами 343 сд и 42 сд: два усиленных полка переправились на северный берег реки, завязали там бой, создали и удержали за собой плацдарм западнее города Новогруд.
Захвату плацдарма предшествовали качественные действия войсковой разведки 49 А. В октябре она провела 11 успешных акций, которые завершились захватом контрольных пленных. В итоге за месяц разведчики взяли 13 языков, обеспечив штаб армии необходимыми сведениями о составе группировки противника и его огневой системе на противоположном берегу Нарева:
«К 1.10.44 пр-к перед фронтом армии оборонялся частями 367 пд (975 пп, 204 ландверный б-н, 974 пп) с 613 охранным полком, 28 лпд(49, 83 пп) с 14 пп «Восточная Пруссия» и 88 охранным полком, 129 пд(428, 427 пп) и 14 пд(53, 101 пп)».
Наиболее активным временем для разведки выдались первые два дня октября, когда на фронте армии состоялось шесть поисков с целью захвата пленных: два провели немцы и четыре — советские разведчики. Первый вражеский поиск произошел у Ломжи 1 октября. Немецкая РГ переправилась через Нарев в районе обороны 380 сд, но советское боевое охранение своевременно обнаружило, обстреляло противника и отбросило его за реку. А вот другой поиск оказался для немцев удачным. На следующий день их разведка форсировала Нарев на участке 42 сд, ворвалась в траншею 2 сб 455 сп и пленила расчет противотанкового ружья. При отходе немцы угодили на минное поле, что позволило одному пленному сбежать, но второго красноармейца вражеская РГ смогла утащить через реку.
Фрагмент схемы наступательных действий армий левого крыла 2-го Белорусского фронта 22 августа — 2 ноября 1944 г.
Фрагмент оперативной карты с позициями 343 стрелковой дивизии на реке Нарев у города Новогруд и деревни Морговники, где в ночь на 2 октября 1944 г. проходил поиск разведгруппы 304 разведроты под командованием младшего лейтенанта Косей некого
Советская разведка провела свои поиски в ночь на 2 октября. Это время оказалось несчастливым для разведподразделений 199 сд и 1262 сп из 380 сд: они не смогли взять языка. Куда более успешно действовала 444 орр 380 сд. Ее РГ под командованием лейтенанта Федора Потеенка, переправившись через Нарев, взяла в плен двух немецких солдат и без потерь вернулась с добычей обратно. Успехом завершилась и акция бойцов 304 орр 343 сд: в ту ночь они взяли языка на вражеском берегу реки у деревни Морговники. Любопытно, что в последнем случае разведчики использовали гранаты по методу Василия Теркина. Рассмотрим подробнее, как это было.
Семнадцать храбрецов
Как гласит ЖБД 49 А, разведпоиску у Морговников предшествовала серьезная подготовка. С 26 сентября за будущим районом действий поиска началось наблюдение:
«27.9 в 800 мт. южнее опушки леса в этом р-не было замечено бревно, к которому от зап. опушки рощи вела хорошо видимая на песке узкая тропинка; на следующее утро бревно исчезло, что дало основание сделать заключение, что у противника здесь сторожевое охранение и блиндаж. Последний и был избран объектом нападения».
Командир взвода 304 разведроты Алексей Александрович Касинский.
Послевоенное фото
Определившись с объектом нападения, разведчики приступили к тренировкам на местности, имевшей сходные черты с районом предстоявших действий. В отобранную для выполнения задания группу под командованием младшего лейтенанта Алексея Касинского вошло 17 человек. Согласно плану, они были разбиты на пять подгрупп: «захвата (З ч.), обеспечения (правую — З ч. и левую — 4 ч.), разграждения (3 ч.) и переправочную (4 ч.)» .
Временем для проведения разведпоиска выбрали ночь на 2 октября. Погода стояла благоприятная для разведки: было очень темно, моросил дождь. Около 21:30 РГ скрытно вышла на берег к месту переправы. Теперь разведчикам предстояло пересечь 150 м водной глади на небольшой надувной лодке. Это удалось сделать тремя рейсами, в ходе которых на вражеский берег переправились 15 человек. Затем разведчики разделились. Двое остались сторожить лодку с привязанным тросом, конец которого находился в руках двух разведчиков на своем берегу, а остальные тринадцать человек отправились к объекту нападения.
Советские солдаты переправляются через Дон на надувной лодке. Точно так же за языком через Нарев плыли и разведчики Касинского в октябре 1944 г. Снимок С. Фридлянда, 1942 г.
Разведчики шли цепочкой. Впереди двигались шесть бойцов из подгрупп разграждения и захвата под командой красноармейца Николая Лапова. За ними следовали бойцы подгрупп обеспечения, возглавляемые Касинским. Когда до высотки, располагавшейся рядом с блиндажом, оставалось около 200 м, цепочка распалась: «левая подгруппа обеспечения стала обтекать высотку и блиндаж слева, правая — справа, а подгруппы захвата и разграждения двинулись прямо на высотку».
А вот то, что произошло дальше, стало, похоже, неожиданностью как для немцев, так и для советских разведчиков.
Гранатой по голове
Подойдя к высотке, группа захвата рассредоточилась: красноармеец Гуськов двинулся влево, красноармеец Радионов — прямо, а командир подгруппы Лапин взял вправо. Похоже, каждый из них держал в руках автомат и гранату, готовясь ее бросить. Поэтому, когда Гуськов за кустом неожиданно нос к носу столкнулся с немцем, единственное, что он смог сделать, — это ударить вражеского солдата невзведенной Ф-1. Получив «лимонкой» по голове, немец упал и быстро отполз в окоп. Судя по всему, он быстро пришел в себя, так как из окопа в Гуськова полетела уже немецкая граната, разорвавшаяся на скате высоты. В ответ Гуськов бросил свою. В окопе ухнул взрыв, и из него раздались стоны раненого врага.
Схема действий разведгруппы 304 разведроты 343 стрелковой дивизии у Морговников 1–2 октября 1944 г.
Затем в бой вступил Радионов. Обнаружив немецкий блиндаж, он бросил в него противотанковую гранату. Одновременно двигавшийся правее Лапов увидел в двух метрах перед собой немецкий пулеметный расчет. Так как противотанковую гранату бросать не было смысла, Лапов набросился на пулеметчиков, орудуя ею, как палицей. Получив гранатой по голове, один из немцев упал, а со вторым завязалась схватка. Противник попытался вырвать у Лапова автомат, но разведчик, улучив момент, вырубил пулеметчика ударом автомата по голове.
Разобравшись с пулеметным расчетом, Лапов заметил с десяток бежавших к нему вражеских солдат. Навстречу им полетела брошенная разведчиком граната. От взрыва четверо немцев упали, а остальные повернули назад, но нарвались на автоматные очереди правой подгруппы обеспечения.
Тем временем к командиру подгруппы захвата подбежали Гуськов и Радионов. Вместе они связали оглушенного противника и под прикрытием ручного пулемета левой подгруппы обеспечения потащили пленника к переправе. Лодка с уложенным в нее языком отчалила от берега. В этот момент немцы открыли по реке артиллерийско-минометный и пулеметный огонь. Увы, осколками перебило трос, которым разведчики тянули лодку на противоположный берег, и ее начало сносить течением. Тогда один из переправщиков, старший сержант Леонид Сыпченко, разделся и поплыл к лодке, держа в зубах конец троса. Когда ему удалось привязать трос к корме, его напарник, младший сержант Маскаленко, продолжил тянуть «резинку» с языком к берегу. Искупаться в ту ночь довелось не только Сыпченко: прикрывавшим переправу языка через реку разведчикам тоже пришлось добираться до своего берега вплавь.
Загадки поиска
Операция 304 орр завершилась удачно. Не понеся потерь, РГ Касинского взяла в плен ефрейтора Лео Трассера из 2 роты 83 еп 28 ед вермахта. Оценивая действия разведчиков, начальник оперативного штаба 49 А полковник Юдкевич назвал залогом успеха следующие факторы:
«Отличные действия разведчиков явились результатом тщательной их подготовки к поиску, складывавшейся из трех этапов: а) изучения района действий и выбора объекта, б) разработки плана поиска в организации взаимодействия между подгруппами захвата, обеспечения и переправочной ив) тренировки в проведении поиска на учебном поле. Большое значение для успеха поиска имели также продуманный выбор места переправы, ее подготовка и организованность».
Командир взвода 444 отдельной разведроты лейтенант Федор Потеенок командовал разведгруппой, взявшей в ночь на 2 октября 1944 г. сразу двух языков. Был награжден за этот поиск орденом Красного Знамени
Однако из описания поиска следует, что не все шло гладко. Похоже, наблюдение лишь приблизительно смогло установить местонахождение блиндажа и не зафиксировало пулеметную точку в районе действия разведки. Когда разведчики вышли на место действия, они неожиданно нос к носу столкнулись с немцами. В итоге бойцы подгруппы захвата действовали разобщенно, лишив себя преимущества в схватке с обнаруженными немецкими солдатами. Именно этим можно объяснить драку с использованием гранат в качестве холодного оружия — вряд ли разведчики планировали этот нестандартный ход заранее. Кроме того, окажись встреченный Гуськовым немец удачливее, красноармеец мог погибнуть или получить ранение из-за взрыва немецкой гранаты.
Командующий 49 армией Иван Тихонович Гришин. Послевоенный снимок
С другой стороны, хорошо, что разведчики не успели активировать гранаты для броска раньше времени, как это сделали их коллеги из упомянутого 1262 сп. Его РП также проводила в ту ночь поиск. Красноармейцы переправились через Нарев и добрались до объекта нападения, но все закончилось трагедией. Когда разведчики находились у вражеской траншеи, готовясь к броску, произошло следующее:
«Вскоре вдали, с тылу по ходу сообщения, показались два немца. Сержант Храпов тут же выдернул из противотанковой гранаты предохранительную чеку, хотя немцы были еще метрах в 10-ти. Бросить гранату ему не пришлось, так как немцы вскоре повернули обратно, и она на боевом взводе так и осталась в его руке. Через несколько минут в 10 мт. слева показался немецкий офицер. Когда он поровнялся с разведчиками, Храпов хотел броситься на него, но в этот момент в гранате щелкнул взрыватель. Боясь взрыва гранаты в руке, Храпов бросил ее под ноги офицеру. Взрывом гранаты не только был убит немецкий офицер, но и ранены 3 разведчика».
Вызывают вопросы и некоторые нюансы пленения пулеметчика Лео Грассера. Описывая схватку Лапова с вражеским пулеметным расчетом, ЖБД 49 А не указывает, что именно произошло с немцем, получившим противотанковой гранатой по голове. Из описания лишь следует, что второй пулеметчик от удара автоматом потерял сознание. Но кого именно из этих двоих схватили разведчики и потащили к лодке, из записи в ЖБД непонятно. А вот полковник Юдкевич в своем изложении хода поиска указал, что удар гранатой оглушил первого пулеметчика, тогда как второй «упал замертво» от удара автомата Лапова. Можно предположить, что Лео Грассер — это солдат, на которого Лапов набросился первым, вырубив его противотанковой гранатой.
Увы, немецкие документы не вносят ясности в этот вопрос. Согласно утренней сводке 55 АК вермахта от 2 октября 1944 г, нападение на немецкое боевое охранение выглядело так:
«В 23:00 штурмовая группа противника силой роты атаковала 1-й батальон 83 полка. Гоуппе удалось переправиться через Нарев и частично вклиниться в порядки наших передовых постов. Сосредоточенным заградительным огнем из всех видов оружия атака отражена и противник отброшен обратно за Нарев. Установлена пропажа одного человека из состава передового поста. Вражеские потери пока не установлены».
Возможно, полковник Юдкевич прав, и тогда Лео Грассер является языком, взятым в плен по методу Василия Теркина.
Ордена разведчикам
Завершая описание этого необычного поиска, стоит упомянуть и награды, врученные его участникам. Уже 3 октября вышел приказ командира 343 сд генерал-майора Кроника о награждении 12 разведчиков орденами Красной Звезды, Славы III степени и медалями «За отвагу». Остальных пятерых участников поиска ожидали более высокие награды.
Приказ командира 343 дивизии Кроника от 3 октября 1944 г. о награждении 13 разведчиков из 304 разведроты, участвовавших в поиске 1–2 октября у Морговников. Кроме них, в приказе упомянут и санинструктор той же роты старшина Иван Филиппов, дежуривший в ту ночь у переправы разведгруппы — под огнем противника он помог вытащить лодку с языком на берег. Другие пятеро разведчиков, включая Касинекого, чуть позже двумя приказами по 49 армии были награждены орденами Красного Знамени
Гордость 304 разведроты — старший сержант Леонид Евтихиевич Сыпченко, полный кавалер ордена Славы. Этот разведчик сыграл важную роль в поиске на реке Нарев, обеспечив успешную переправу языка с вражеского берега
10 октября вышел приказ № 122, которым командующий 49 А генерал-лейтенант Гришин наградил младшего лейтенанта Касинского и старшего сержанта Сыпченко орденами Красного Знамени. Этим командарм не ограничился. 21 октября он издал еще один приказ по армии, в котором объявил о награждении девяти разведчиков из 444 орр и 304 орр, включая Лапова, Радионова и Гуськова, — все трое тоже стали кавалерами ордена Красного Знамени.
Отметим также, что один из участников описанного поиска — Леонид Евтихиевич Сыпченко — позже прославился тем, что стал полным кавалером ордена Славы. На момент награждения орденом Красного Знамени он уже носил Славу III степени. Спустя два месяца он получил орден II степени, а через год после победы стал полным кавалером ордена Славы, вписав свое имя в плеяду выдающихся войсковых разведчиков Красной Армии времен Великой Отечественной войны.
Глава 6
274 сд: «Хенде хох» или лопатой по голове
Знаменитый полководец Александр Васильевич Суворов считал, что на войне побеждает тот, кто удивляет противника. Это мнение вполне справедливо отражает и принцип действий разведки, ведь взять языка на фронте было непростым делом, особенно если враг ожидал нападения. Результат разведпоиска зависел от продуманности всех шагов и тщательной подготовки, а важнейшую роль играл фактор неожиданности. Если разведчики учитывали эту аксиому, то достигали успеха без потерь. Именно такое отношение к своему делу продемонстрировала разведка 274 стрелковой дивизии, показавшая отличный результат на Пулавском плацдарме в ноябре 1944 г.
«За Вислой сонной…»
Создав во время Люблинско-Брестской операции летом 1944 г. плацдарм на западном берегу Вислы у польского города Пулавы, части 69 А генерала В. Я. Колпакчи вплоть до января следующего года прочно удерживали за собой этот участок земли, имевший 30 км по фронту и 10 км в глубину. Понимая ценность этой важной площадки для будущего наступления, командарм поручил ее оборону 61 ск генерала И. Ф. Григорьевского. В результате позиции на плацдарме обычно занимали две из четырех стрелковых дивизий 61 ск. В конце октября 1944 г. штаб корпуса решил провести очередную рокировку своих соединений и отвести за Вислу части 247 сд, заменив их частями 274 сд. К 25 октября полки последней приняли у коллег участок обороны по линии населенных пунктов Анджеюв — Шляхетски Ляс — Рудки.
Заступив на боевое дежурство, командир 274 сд генерал В. П. Шульга и его штаб были озабочены вопросом, как поднять боеспособность своих частей и подразделений: за время нахождения дивизии во втором эшелоне корпуса личный состав несколько расслабился. Одновременно комдив, желая активизировать свою разведку, приказал ей установить путем наблюдения и захвата пленных замыслы противника, а также состав его группировки. По полученным от 247 сд сведениям ранее на участке Анджеюв — Шляхетски Ляс — Рудки держали оборону батальоны 355 пп и 367 пп 214 пд вермахта. Однако эти данные могли уже устареть и требовали проверки.
Фрагмент схемы Люблинско-Брестской операции с направлением наступления 69 армии Колпакчи и ее выходом к Висле
Командир 274 стрелковой дивизии генерал-майор В. П. Шульга
Штаб 274 сд 22 октября разработал план, в соответствии с которым разведподразделения дивизии должны были провести три поиска:
«340 ОРР — южн. Шляхетски Ляс в ночь с 31.10 на 1.11 44 961 Ксп — Анджеюв, р. Зволенька в ночь с 28 на 29 10.44 963 сп — Рудки в ночь с 27 на 28.10.44».
При этом штадив приказал на подготовку к поиску — изучение объектов нападения и проведение занятий на местности, подобной выбранному объекту, — отводить не менее четырех-пяти дней. РП разрешалось допускать к проведению акции лишь после тщательной тренировки и проверки ее готовности к выполнению задания. Разработанный план поиска его организаторы должны были предоставить в штадив за три дня до начала операции.
Фрагмент схемы размещения частей 274-й сд на Пулавском плацдарме после того, как они 25 октября 1944 г. сменили части 247 сд.
Отметим, что столь серьезное отношение к выполнению задачи положительно характеризует начальника штаба 274 сд полковника Вейцмана и начальника ее разведки майора Семенюка. Оба офицера понимали, что чем быстрее дивизия получит новые данные о противнике, тем легче ей будет воевать. В то же время им приходилось учитывать давление штаба 61 ск, который требовал от них «своевременно вскрывать изменения, происходящие в группировке противника всеми видами разведки, своевременно вскрывать его намерения».
Провести разведпоиски в установленный планом срок разведчики 274 сд не успели. Передний край немецкой обороны был хорошо защищен в инженерном плане. Чтобы добраться до траншей, разведчикам сначала пришлось бы преодолеть 200–250 м нейтральной полосы по равнине, а затем несколько рядов проволоки, рогатки, спотыкачи и минные поля. Все подходы к переднему краю противник хорошо просматривал и мог простреливать его пулеметным и артиллерийским огнем. С учетом этих трудностей проведение дневного поиска давало мало шансов на успех и привело бы к потерям. Благоразумнее было действовать ночью: темнота и дождливая пасмурная погода укрывали бы разведчиков от вражеских глаз. Но и противник это понимал. Пленные сообщали, что ночью предпринимались следующие меры для защиты от советских разведгрупп:
«в целях усиления постов в ночное время личный состав не рассредоточен по траншее одиночными и парными постами, как было прежде, а находится группами — по отделениям, которые все время передвигаются по своему участку обороны».
Единственным удобным временем для операции по взятию языка был период между 7 и 9 часами вечера, когда немцы на передовой получали горячую пищу, расслаблялись и меньше всего ожидали нападения русских, хотя уже и наступала темнота. Выбирая в ноябре 1944 г. время первого разведпоиска, штаб 274 сд ориентировался именно на «немецкий ужин».
Подготовка поиска
Когда командование дивизии приказало взять контрольного пленного, командир 340 орр капитан Дмитрий Тришкин выбрал для выполнения этой задачи 13 разведчиков во главе с лейтенантом Петром Васильченко, а также двух саперов. Из них было сформировано четыре подгруппы:
• подгруппа захвата — шесть человек под командованием старшины Григория Селюка;
• правая подгруппа обеспечения — три человека под командованием старшего сержанта Алексея Прохорова;
• левая подгруппа обеспечения — три человека под командованием старшего сержанта Николая Николаева;
• подгруппа разграждения — два сапера под командованием сержанта Василия Горячкина.
28 октября Семенюк, Тришкин и Васильченко решили, что объектом предстоящей акции станет пулеметная точка, находившаяся в 250 м к северо-западу от поселка Шляхетски Ляс. Трехдневное круглосуточное наблюдение подтвердило, что немцы принимали пищу между 19:00 и 21:00 часами. Продолжая наблюдение, бойцы РП Васильченко создали учебный полигон с местностью, похожей на ту, где им предстояло брать языка. Разведчики отрабатывали следующие действия:
«элементы выхода РП к исходному положению, технику проделывания прохода в минном поле, подкладывания фугаса группой разграждения под проволочное заграждение, броска через проделанный проход к траншее пр-ка, ведение траншейного боя, действие правой и левой обеспечивающих групп. В случае обнаружения РП при подходе к траншее пр-ка, как отражать подходящее подкрепление пр-ка, взаимодействие внутри группы и с поддерживающими огневыми средствами».
Отметим две хитрости, предложенные офицерами-разведчиками для использования в поиске. Первая заключалась в постановке разных задач артиллерии. Задействованные в операции артиллерийские и минометные батареи 274 сд должны были поддержать РП огнем по ее требованию. Когда разведчики принялись бы за дело, артиллеристы должны были обстреливать другое место вражеской обороны, создавая у противника впечатление, что нападение произойдет именно там.
Вторая хитрость заключалась в способе проделывания прохода в заграждениях перед немецкой траншеей. Разведчикам 340 орр уже приходилось нести потери на минных полях во время поисков (см. «Злейший враг разведчика». — Прим. автора.). К радости разведчиков, удалось установить, что на участке перед объектом нападения мин нет. Однако сохранялась опасность подорваться на минах-ловушках, и организаторы поиска решили не перерезать проволоку, проделывая проход, а попросту ее взорвать с помощью заряда большой мощности.
В ночь на 3 ноября под прикрытием одной из групп обеспечения саперы незаметно подползли к проволоке и подложили под нее удлиненный 25-килограммовый заряд тола. Тщательно его замаскировав и протянув шнур к исходному положению РП, Горячкин и его напарник красноармеец Кузьма Путилин благополучно вернулись в свою траншею, оставив место закладки заряда под охраной пулеметчиков разведроты. В полдень 3 ноября между наблюдательным пунктом офицеров разведки, КП дивизии и артиллерией была установлена проводная связь. Группа Васильченко была готова к выходу за языком.
«Хенде хох!»
3 ноября в 19:20, когда уже стемнело, группа Васильченко выдвинулась из своей траншеи на исходный рубеж, находившийся в 10 м от немецкой проволоки. Первыми вышли саперы Горячкин и Путилин. За ними двигались разведчики. Замыкали движение два сапера, метившие проход в своем минном поле, чтобы возвращавшаяся РП не подорвалась на нем. Достигнув исходного рубежа, Горячкин и Путилин проверили шнур, после чего сообщили командиру РП о готовности работать. По команде Васильченко они подорвали заряд. Взрыв огромной силы уничтожил участок проволоки и послужил сигналом для артиллерии, сразу открывшей огонь в ложном направлении.
Противник купился на уловку. В районе артобстрела в воздух взмыли осветительные ракеты и заговорили немецкие пулеметы. Тем временем группа захвата проникла в траншею, а затем двинулась по направлению к пулеметной точке. Левая группа обеспечения перемахнула траншею и быстро поползла по ее брустверу с тыльной стороны, чтобы отрезать пулеметчикам путь к бегству. Правая обеспечивающая группа залегла у прохода, собираясь прикрыть своих идущих на захват коллег.
Группы Селюка и Николаева заметили в ячейке двух немцев практически одновременно. Николаев спустился в траншею и вместе с младшим сержантом Иваном Серовым из группы захвата незаметно подкрался к противникам. Наставив автомат, Серов окликом «Хенде хох!» заставил немцев поднять руки и бросился на одного из них. Подоспевшие разведчики Селюк и Лыков помогли Серову скрутить фрица и вытащить из траншеи. Но, пока они возились с одним немцем, второй напал на караулившего его Николаева:
«Тем временем другой немец улучив момент выбил автомат из рук Николаева и схватил его за грудь. Последний с силой оттолкнул его от себя. Немец схватился за винтовку, навел ее в упор, но Николаев во время отбил винтовку в сторону и выстрелом получил ранение в руку. Превозмогая боль, Николаев с яростью схватил винтовку и рывком дернул немца на себя. Немец упал. В рукопашной схватке Николаев при свете ракеты схватил попавшуюся под руку малую саперную лопату и раскроил ею череп немцу».
Расправившись с врагом, раненый Николаев присоединился к группе. Лейтенант Васильченко дал сигнал отхода — зеленую ракету. После этого советские орудия и минометы открыли огонь, под прикрытием которого разведчики возвратились в свое расположение без потерь и с языком.
Залог успеха
Разведпоиск дал отличный результат. РП Васильченко пленила унтер-офицера из 5 роты 2 батальона 355 пп 214 пд, что подтвердило наличие на Пулавском плацдарме все тех же немецких частей. На допросе в штабе 69 А пленный показал:
«214 пд состоит из трех ПП/355, 367, 568/264 ап, фюзелерного батальона и спецподразделений. 355 пп — трех-батальонного состава по три стрелковых и одной пулеметной роте в каждом. Кроме того имеются 13 и 14 роты.
5 рота обороняет район между Шляхетски Ляс и Рудки до 800 м, по фронту. Правее 6 рота, левее 7рота. Севернее 7 роты занимает оборону 1/355 пп.
Командир 214 пд — генерал-лейтенант Киршбах.
Командир 355 пп — полковник Шредер.
Задача роты — прочная оборона».
Впрочем, как показал налет разведчиков на позиции немецкой 5 роты, со своей задачей она справлялась не так уж и хорошо. Оценивая успешные действия РП, заместитель начальника оперативного отделения штаба 274 сд майор Матюшкин писал, что немцы оказались бессильны против следующих фактов в подготовке и осуществлении разведпоиска:
«1. Тщательная подготовка всего личного состава, знание объекта, конкретных задач каждого участника операции.
2. Тесное взаимодействие внутри РП с поддерживающими огневыми средствами, умелое управление командиром РП.
3. Быстрота действий РП.
4. Вызов огня в ложном направлении, чем противник был введен в заблуждение».
Увы, отсутствие документов штаба 214 пд и вышестоящих немецких штабов за тот период не позволило выяснить мнение противника о нападении советских разведчиков на позиции 355 пп. Однако можно утверждать: успех последних при отсутствии потерь говорит о том, что советские бойцы ввели немцев в заблуждение и те были не готовы отразить налет РП Васильченко.
Начальник разведки 274 сд майор С. С. Семенюк, руководивший поиском у поселка Шляхетски Ляс
Любопытно, что в ноябре 1944 г. разведчики 340 орр еще раз успешно использовали тот же метод с подрывом проволоки и ложным артобстрелом. В ночь на 23 ноября РП младшего лейтенанта Григория Вершинина провела поиск у поселка Анджеюв. В нем участвовали уже упоминавшиеся саперы Горячкин и Путилин, они заложили под проволоку заряд тола. С первой попытки подорвать его не удалось из-за неисправности взрывателя, поэтому саперам пришлось устранять поломку прямо на месте, с чем они успешно справились. Взрыв тола послужил сигналом для артиллерии, начавшей обстрел ложного участка, чтобы отвлечь внимание противника. Акция завершилась успехом. Ворвавшись в траншею, разведчики забросали гранатами пулеметную точку, убив одного пулеметчика, а второго взяв в плен. В этот раз язык оказался из 5 роты того же батальона 355 пп.
Разведчик 340 отдельной разведроты младший сержант Иван Серов, награжденный орденом Красного Знамени за взятие языка у поселка Шляхетски Ляс в ночь на 4 ноября 1944 г. Послевоенный снимок
Отметим, что в ту же ночь успеха добился и разведвзвод 961 сп. Его бойцы проникли в немецкую траншею классическим способом. Проделав проход в проволоке ножницами, они начали поиск немцев, но не обнаружили ни патрулей, ни пулеметчиков. Оказалось, что в первой линии окопов нет ни души. Найдя ход сообщения со второй линией, разведчики обнаружили там телефонный провод, перерезали его и устроили засаду. Вскоре показались три вражеских солдата, искавшие обрыв связи. Красноармейцы напали на них, убили двоих, а третьего взяли в плен. После этого РП без потерь вернулась в свое расположение с языком.
Ложка дегтя в бочке меда
Успешность действий разведки 274 сд отметил разведотдел 61 ск. Его начальник полковник Сидоров писал в ноябрьском отчете, что разведрота и разведвзводы полков 274 сд провели следующее количество операций по захвату контрольных пленных:
«340 ОРР — поисков — 2, засад —
961 сп — /— 1, -/— 1
963 сп — /— 2, -/—
965 сп — (во втором эшелоне)
В результате которых было взято 340 ОРР — 2 пленных, 961 сп — 1 пленный, первые два ночными поисками, третий — засадой.
Помошник начальника разведотделения 274 сд капитан А. П. Еремин
Поиск и засада отличаются исключительной организованностью и умением с которым они были проведены. Поиски проводились РП в количестве 14–19 человек. Подготовка к поискам и засадам проводилась весьма тщательно в течение 5–7 дней, во время которых изучался объект поиска, режим пр-ка в первой траншее и проводилась тренировка по плану намеченной операции. План поиска составлялся с особой тщательностью, включая в себя все детали проведения операции».
Однако эта похвала относилась лишь к 340 орр и разведке 961 сп. На 963 сп Сидоров обрушился с критикой. По его мнению, разведка данной части выделялась в худшую сторону. Оба проведенных ею поиска «были безуспешны вследствие несогласованности действий подгрупп РП, а также из-за отсутствия твердого руководства старших РП и трусости отдельных разведчиков» .
Наличие таких недостатков начальник разведки 61 ск объяснял недостаточным контролем над разведпартиями со стороны офицера разведки полка и отсутствием должного внимания к разведке со стороны начштаба 963 сп подполковника Нестерова.
И все же Сидоров отметил, что разведка 274 сд справилась с поставленными задачами, и видел в этом большую заслугу начальника разведотделения дивизии майора Семенюка, а также его помощника капитана Еремина. Давая характеристику их деятельности, полковник писал:
«Доведя приказание на разведку до исполнителей РО штадива направляло всю свою деятельность на контроль и обеспечение выполнения каждой поставленной задачей. Характерным в работе Разведотделения является то положение, что на выполнение каждой из поставленных задач сосредотачивается все внимание руководства разведкой».
Резюмируя действия разведки 274 сд, командир разведотдела 61 ск писал, что в ходе проведенных ею поисков и засад было взято три языка, каждый из которых обошелся лишь в одного легкораненого разведчика. Сопоставив результаты разведки всех соединений корпуса, Сидоров отметил превосходство организации разведакций в 274 сд: другим дивизиям каждый контрольный пленный обошелся в 10–12 раненых и убитых разведчиков.
Быстрые ордена
Командование 274 сд высоко оценило достижения своих разведчиков, отличившихся в ночном поиске 4 ноября. Спустя два дня вышел приказ комдива Шульги о награждении семи участников разведпоиска, включая сапера Путилина, орденами Красной Звезды, Славы III степени и медалями «За отвагу». Этим дело не ограничилось: в тот же день командующий 69 А генерал Колпакчи издал приказ о награждении остальных разведчиков более высокими наградами. Орденами Красного Знамени были отмечены лейтенант Васильченко, старший сержант Николаев, младший сержант Серов и старшина Селюк. Кавалерами ордена Славы II степени стали бойцы разведроты сержант Леушин и ефрейтор Селиверстов, а также сапер сержант Горячкин. Начальник разведотделения 274 сд майор Семенюк был награжден орденом Отечественной войны I степени.
Командир взвода 340 разведроты 274 сд старший лейтенант Григорий Вершинин — командир разведпартии, взявший языка в ночь на 23 ноября 1944 г. у Анджеюва. В тот же день был награжден орденом Красного Знамени
Любопытно, что 6 ноября 1944 г. стало для лейтенанта Васильченко настоящим триумфом: в тот день вышел еще и приказ командира 61 ск о награждении офицера орденом Отечественной войны II степени за былые подвиги. Во время Люблинско-Брестской операции Васильченко одним из первых в корпусе вышел на восточный берег Вислы у города Пулавы, а затем вместе с группой разведчиков переправился на западный берег реки, чтобы провести разведку местности перед ее форсированием советскими частями. Этим приказом тот же орден получил и младший лейтенант Вершинин.
Кстати, о Вершинине. Этот офицер вошел в историю войсковой разведки Красной Армии своим награждением за успех в поиске день в день. 23 ноября его РП взяла языка, и в тот же день командарм Колпакчи издал приказ о награждении Вершинина и его разведчиков орденами Красного Знамени. В документе также упоминались саперы Горячкин и Путилин. Первый также получил орден Красного Знамени, а второй — орден Славы II степени.
Сапер Кузьма Путилин — полный кавалер ордена Славы
Отметим еще один любопытный факт: в поиске с 3 на 4 ноября участвовали два будущих полных кавалера ордена Славы — рядовой Кузьма Путилин из 545 отдельного саперного батальона и ефрейтор Владимир Селиверстов из 340 орр. Их судьбы сложились по-разному. Путилин был ранен в начале Висло-Одерской операции и на фронт уже не вернулся. После окончания войны, в мае 1945 г., он стал полным кавалером ордена Славы. Селиверстов же дошел до Берлина и 24 апреля 1945 года погиб в боях за столицу Германии. Его посмертное награждение орденом Славы I степени состоялось в 1946 г.
Глава 7
41 сд: Когда штрафники лучше разведчиков
Во время войны ни на одном из плацдармов войсковая разведка не сидела без дела. Желая сохранить за собой завоеванный участок земли, командование ставило перед ней задачи вскрывать намерения противника и уточнять группировку его войск. Ценным источником сведений о том и другом являлись контрольные пленные и документы убитых вражеских военнослужащих, поэтому разведподразделения постоянно проводили поиски, чтобы добыть нужную информацию. Можно сказать, что пребывание на плацдарме становилось проверкой их готовности к выполнению таких задач. Не стала исключением и разведка 41-й стрелковой дивизии, которая в ноябре 1944 г. находилась на Пулавском плацдарме. Ее действия удостоились от вышестоящего командования как критики, так и похвалы. Хвалило начальство в данном случае не разведчиков, а штрафников, которые справлялись с заданиями по взятию языков лучше, чем разведрота дивизии.
«О неудовлетворительном состоянии разведки…»
На 1 ноября 1944 г. 41 сд генерала С. И. Черняка, действовавшая в составе 61 ск из 69 А, занимала оборону на рубеже между поселками Геленув и Барычка на левом берегу Вислы — на плацдарме юго-западнее города Пулавы. Справа от позиций 41-й сд оборону держала 274 сд 61 ск, слева находились части 312 сд 91 ск. Задача 41 сд, как и ее соседей, заключалась в том, чтобы прочно удерживать занимаемые рубежи, совершенствовать оборону и поддерживать готовность к отражению атак танков и пехоты противника.
Разумеется, перед дивизией Черняка стояла и другая задача: вести разведку и брать контрольных пленных для уточнения обстановки и состава противостоявших ей вражеских частей. Увы, здесь разведподразделения 41 сд успехами не блистали. В сентябре 1944 г., когда дивизия еще находилась в подчинении 91 ск, они провели лишь три поиска, давших результат. В ночь на 9 сентября 117 орр смогла захватить разом двух языков, раненых вражеским огнем, когда РП тащила их через нейтральную полосу. Допросить удалось лишь одного немца. В аналогичной ситуации оказался и разведвзвод 139 сп, 16 и 24 сентября взявший двух пленных: один из них не годился для допроса из-за своего тяжелого ранения.
Командир 41 стрелковой дивизии генерал-майор С. И. Черняк
В октябре после передачи 41 сд в 61 ск дела у ее разведки пошли еще хуже. 117 орр провела шесть неудачных поисков, один из которых закончился катастрофой: 5 октября разведчики роты ворвались в немецкую траншею и взяли пленного, но во время отхода пятеро красноармейцев и взятый язык были убиты пулеметным огнем. Потерпели неудачу и разведвзводы 102, 139 и 244 сп. Лишь один из десяти проведенных ими поисков завершился захватом документов убитого немецкого часового.
Немцы также проводили разведоперации на рубеже обороны 41 сд и сумели нащупать ее слабое место. 28 сентября и 6 октября немецкие разведгруппы пленили двух советских сержантов. Оба были захвачены на участке обороны 1 ср 1 сб 139 сп: личный состав подразделения не проявил должной бдительности.
Сложившаяся в 41 сд ситуация не устраивала новое начальство. Во-первых, дивизия Черняка не выполнила приказ командира 61 ск генерала Григорьевского от 18 октября 1944 г., ставивший перед 41 сд и 247 сд задачу захватить контрольных пленных для вскрытия намерений противника, который, предположительно, начал перегруппировку сил. Все взятые в октябре языки были уловом исключительно разведчиков 247 сд. Во-вторых, проведя за октябрь 23 разведакции (поиски + засады), 41 сд потеряла 22 красноармейца убитыми и ранеными, в том числе семь бойцов на своих минных полях.
Фрагмент схемы расположения частей 41 сд на Пулавском плацдарме на 1 октября 1944 г.
Помощник начальника разведки 41 сд капитан С. И. Борискин. Находился на этой должности до тяжелого ранения 29 марта 1945 г.
Оценивая действия разведки 41 сд, начальник разведотдела 61 ск полковник Сидоров писал, что, несмотря на значительное время, отведенное на подготовку каждого поиска, работа велась неудовлетворительно:
«Не имелось твердого плана действий РП, намеченные дни действия РП переносились без всяких убедительных на то причин, что расхолаживало людей. Благодаря отсутствию хорошей организации и требовательности со стороны командования дивизии, полков — все поиски проходили безуспешно (…)
Таким образом на участке дивизии в течение месяца был захвачен только один документ, подтверждавший группировку противника перед левым флангом дивизии. В общей оценке дивизия не выполнила поставленных ей задач на разведку».
Не помянул полковник добрым словом и начальника разведки 41 сд капитана Титкова и его помощника капитана Борискина:
«В общей оценке по итогам разведки за отчетный месяц, РО (разведотделение. — Прим. автора.) штадива со своими обязанностями не справилось.
Благодаря отсутствию надлежащего контроля и требовательности со стороны штадива, вошло в привычку систематическое невыполнение задач на разведку частями дивизии».
Сложившаяся ситуация привела к появлению 6 ноября 1944 г. приказа «О неудовлетворительном состоянии разведки в 41 сд». Командир 61 ск отмечал, что приказы на разведку в соединении систематически не выполняются и с 26 сентября части Черняка не взяли ни одного пленного. Несмотря на персональные приказы от 30 октября и 1 ноября, обязывавшие командира 41 сд и его начштаба под личную ответственность взять языков, требование так и осталось невыполненным. Комкор считал, что командование дивизии не уделяет внимания своей разведке, не руководит ее действиями. Дело дошло до того, что разведчики просто не подчинялись приказам. К примеру, 1 ноября РП 244 сп старшего лейтенанта Малеванного отказалась выйти на задание. Григорьевский объявил выговор начальнику штаба 41 сд полковнику Холоду и предупредил о служебном несоответствии капитана Титкова. Таким образом, он дал понять Черняку, что еще один прокол в области разведки будет иметь серьезные последствия.
Начальник штаба 41 сд полковник Г. А. Холод
До этого дело не дошло: штаб 41 сд отрапортовал наверх о взятии четырех пленных 6-14 ноября. Любопытно, что честь дивизии спасла вовсе не разведрота, а ее полковая разведка и штрафники.
Три минус один
Командир 139 сп подполковник Медынский сделал правильные выводы из критики командования и к ночи на 7 ноября подготовил два поиска на своем участке обороны. Проводить их должны были две самостоятельно действующие группы разведчиков в районе местечка Лавецко Нове. Первая РП включала в себя 27 бойцов из роты автоматчиков под командованием лейтенанта Цехова. Вторая состояла из взвода пешей разведки полка в количестве 19 человек, которыми командовал младший лейтенант Манушин.
Обе РП с 3 по 6 ноября вели непрерывное наблюдение за выбранными объектами и для лучшего их изучения дважды выдвигались ночью к немецкому проволочному заграждению. Состав РП поучаствовал в двух тренировочных занятиях по захвату пленного. Возможность продемонстрировать степень своей готовности представилась вечером 6 ноября, когда РП вышли на исходный рубеж для начала поиска.
Пользуясь абсолютной темнотой, РП Цехова проникла во вражескую траншею через проделанный саперами проход в спирали Бруно. Выждав, пока парный патруль отойдет от пулеметной точки, советские автоматчики бросились на немецких пулеметчиков. Увы, те заметили нападавших и начали забрасывать их гранатами. В завязавшемся гранатном и рукопашном бою с пулеметным расчетом и подоспевшим патрулем красноармейцы смогли захватить пленного. После этого РП Цехова под прикрытием минометного огня отошла на свои позиции, имея четырех раненых бойцов.
Командир 139 сп подполковник С. Д. Медынский
РП Манушина проникла в немецкую траншею, проделав в проволоке проход в другом месте. Подгруппа захвата подползла к вражескому посту и залегла, наблюдая за поведением часового. Дождавшись, когда их коллеги из РП Цехова завершили поиск и вражеский огонь прекратился, разведчики неожиданно набросились на немецкого часового, обезоружили его, взяли в плен и, оставшись незамеченными, вернулись на свои позиции с языком. (См. схему № 12.)
Итог разведоперации 139 сп был следующим. Автоматчики пленили унтер-офицера Франца Мосбаха из штаба 1 батальона 95 пп 17 пд. Из-за тяжелого ранения его не смогли допросить, а его принадлежность к части была установлена из обнаруженных при нем документов. Разведвзвод взял рядового Якоба Либшера из 3 роты того же батальона. На допросе немец подтвердил нахождение своего подразделения на участке 41 сд, а также сообщил о его составе, вооружении и нюансах немецкой обороны.
Аналогичного успеха добился и разведвзвод 102 сп. Его бойцы взяли в плен рядового Эриха Гросса из 2 роты 1 батальона 355 пп 214 пд. Этот немец угодил в плен при следующих обстоятельствах.
Командир взвода пешей разведки 139 сп лейтенант С. Г. Манушин.
В поиске в ночь на 7 ноября 1944 г. был контужен. Награжден за взятие языка орденом Александра Невского
Подготовка к поиску в ночь на 14 ноября была проведена обстоятельно. 19 разведчиков под началом младшего лейтенанта Коптелова в течение четырех дней наблюдали за объектом нападения и тренировались брать языка на схожей местности. Вечером 13 ноября с помощью саперов РП прошла минное поле и проволочное заграждение противника. Затем подгруппа захвата стремительным броском ворвалась в траншею, но там никого не обнаружила. Пройдя до 300 м по траншее, разведчики заметили у блиндажа часового, успешно его сняли и закидали блиндаж гранатами. После этого РП стала поспешно отходить в свое расположение. Однако при переходе нейтральной полосы захваченный часовой Эрих Гросс «выхватил из кармана гранату и бросил в группу разведчиков». Были ранены шесть красноармейцев и сам немец. Впрочем, полученное Гроссом ранение не помешало допросить его в штабе полка, а затем и дивизии.
Таким образом, в ноябре 1944 г. 139 и 102 сп захватили троих пленных, но допросить удалось лишь двоих. Четвертого языка в этом месяце взяли бойцы 374 отдельной штрафной роты (далее — ошр. — Прим. автора.) во взаимодействии с разведвзводом 244 сп. Остановимся на этой акции подробнее.
Штрафники берут языка
Выполняя приказ командования о необходимости взятия языка, штаб 244 сп привлек к проведению ночного поиска взвод 374 ошр под командованием младшего лейтенанта Сибадова. Разведвзводу полка было поручено оказать штрафникам всю необходимую помощь для выполнения поставленной задачи. На протяжении пяти суток разведчики выбирали объект нападения, а выбрав, вели за ним наблюдение и произвели две вылазки к проволочному заграждению противника. За это время штрафники провели на схожей местности три тренировочных занятия под руководством начштаба полка и начальника его разведки.
После тщательной подготовки в ночь на 9 ноября был предпринят поиск в направлении южной опушки леса в 600 м от высоты 145.7. Перед началом действий штрафники приняли следующий боевой порядок:
• группа разграждения — 4 человека;
• правая группа захвата — 9 человек;
• левая группа захвата — 9 человек;
• правая группа прикрытия — 12 человек;
• левая группа прикрытия — 12 человек.
Сделав проход в минном поле и спирали «Бруно», группа разграждения пропустила в него группы захвата и прикрытия, а сама осталась у створа прохода для его обозначения. Проникнув за проволоку, группы захвата и прикрытия разделились и образовали две самостоятельно действующие группы, в которых группа прикрытия двигалась в непосредственной близости за «захватчиками».
Правая группа захвата под командованием красноармейца Ивана Родина поползла к траншее у южной опушки леса. Выйдя к вражескому блиндажу, штрафники ворвались в него, но никого не обнаружили. В свете горящей свечи был виден лежавший на столе автомат. Предполагая, что немцы могут вернуться, Родин решил организовать у блиндажа засаду. Решение оказалось верным: через непродолжительное время из хода сообщения, идущего из глубины вражеской обороны, послышались шаги и разговор:
«Группа немцев в количестве 3-х человек направлявшаяся к блиндажу, подойдя на близкое расстояние и заметив двух наших разведчиков из состава группы захвата окликнула «кто в траншее». Бывший в десантных частях боец, владеющий немецким языком ответил на вопрос и подпустил немцев на близкое расстояние. Оба бойца в это время напали на впереди идущего и вместе с подоспевшими бойцами выбросили его на бруствер, остальные немцы бросились удирать в глубину обороны».
В это время левая группа также ворвалась в траншею, где обнаружила другой пустой блиндаж. Не найдя противника, она вернулась к проходу и там встретилась с правой группой. Вместе они начали отход в свое расположение. Когда две группы пересекали нейтральную полосу, противник открыл по ним минометный и пулеметный огонь и ранил семерых бойцов. Несмотря на это, штрафники смогли добраться до своих окопов с языком и вынести раненых. (См. схему № 13.)
Результатом операции 374 ошр стал захват в плен ефрейтора Макса Гольница из 1 роты 214 фузилерного батальона 214 пд. Штрафники выполнили поставленную задачу, хотя и понесли потери ранеными. Давая оценку их действиям, начштаба 41 сд полковник Холод писал:
«Правая разведгруппа приняла решение правильное, но допустила ошибку в том, что не выставила дозоры поверх траншеи и этим самым дала возможность двум солдатам бежать и противнику своевременно организовать отсечный огонь» .
Командование 41 сд высоко оценило успех бойцов 374 ошр. 14 ноября 1944 г. приказом командира дивизии Родин и еще пять человек из его группы были награждены орденами Славы III степени.
Любопытно, что Иван Николаевич Родин был награжден за этот поиск дважды. Причину его отправки в штрафную роту установить не удалось, зато известно, что во время вышеописанного поиска Родин был тяжело ранен в голову осколком мины и отправлен в госпиталь. Красноармеец выжил, но в декабре был комиссован с инвалидностью I группы. Вероятно, пока Родин находился в госпитале, документы о его награждении орденом Славы были утеряны или просто недошли в военкомат по месту жительства комиссованного из армии инвалида. В 1946 г. военком Фрунзенского военкомата Алма-Аты вновь представил его к награде в рамках донаграждения ветеранов, не получивших ордена и медали в годы войны. Указом Президиума Верховного Совета СССР Иван Николаевич был повторно награжден за поиск, но уже орденом Отечественной войны II степени.
«Паршивая овца все стадо портит»
Итак, в ноябре 1944 г. разведка 41 сд взяла четырех языков, и заслуга в этом принадлежит ее полковым разведподразделениям и штрафникам. А что же разведрота дивизии? Как оказалось, действия 117 орр в этом месяце так и не дали положительного результата. Всего за этот период она и другие части дивизии, включая батальоны, провели 16 поисков и организовали 30 засад, из которых шесть поисков и три засады пришлись на долю разведроты. Но ни одна из ноябрьских акций 117 орр не завершилась успехом, зато они сопровождались наибольшими потерями разведчиков в дивизии.
Отмечая этот прискорбный факт, начальник разведки 61 ск Сидоров обрушился на штаб 41 сд и его разведотделение с критикой:
«Разведотделение по-прежнему оставалось пассивным, не вникало в причины плохой организации разведки, не принимали своевременных мер к устранению отмеченных недостатков. Плохое руководство Разведротой, несостоятельность ее выполнять поставленные задачи, — лишний раз свидетельствует о неспособности отделения к руководству разведкой, о несоответствии начальника разведки дивизии своему назначению. Начальник штаба дивизии полковник Холод несмотря на неоднократные предупреждения со стороны штаба корпуса и меры взыскания принятые к нему и начальнику разведки дивизии не принял решительных мер к улучшению руководства разведкой».
Ставя разведроте41 сдтвердый «неуд», полковниктем не менее отмечал, что полковая разведка дивизии отличается в лучшую сторону, так как из восьми проведенных ею поисков четыре завершились взятием языка. Возникает вопрос: удалось ли разведке 41 сд провести работу над ошибками и исправить положение? Ответ можно найти уже в декабрьском отчете о состоянии и деятельности войсковой разведки соединений 61 ск. Согласно этому документу, в последнем месяце 1944 г. разведподразделения дивизии Черняка провели одну разведку боем, 22 поиска и организовали 17 засад. Их результатом стал захват трех пленных, из которых лишь двоих получилось опросить.
1 декабря 41 сд провела разведку боем. После артподготовки сводный разведотряд из одной роты 244 сп, 15 разведчиков 117 орр и взвода саперов ворвался в траншею, где вступил в рукопашную схватку с подразделениями 1 батальона 95 пп 17 пд вермахта. Итогом стало пленение обер-ефрейтора ИоганнаХайдля, давшего надопросе сведения о своей части.
В ночь на 18 декабря РГ 117 орр ворвалась в траншею и блокировала вражеский наблюдательный пункт в центре поселка Новее. Во время этой акции разведчики вступили в рукопашную схватку с немцами и захватили одного тяжелораненого солдата, который при доставке в штаб умер. Из его документов следовало, что в плен был взят рядовой Марцель Пфлерег из 13 роты «пехотных орудий 55 ПП 17 ПД».
Последним декабрьским успехом разведки 41 сд стало пленение обер-ефрейтора Вильгельма Байера из 1 роты 1 батальона 355 пп 214 пд. Разведвзвод 244 сп взял его в ночь на 20 декабря, когда его РП незаметно проникла во вражескую траншею и завязала с немцами гранатный бой. Захват этого языка показал наличие частей 214 пд на фронте обороны 41 сд, что и подтвердил на допросе Байер.
Любопытно, что 274 и 247 сд за этот период взяли на плацдарме троих пленных, проведя при этом значительно меньше поисков, что говорило о лучшем планировании, подготовке и исполнении. Полковник Сидоров отмечал слабый эффект многочисленных действий разведподразделений 41 сд в декабре 1944 года и считал, что соединение с поставленными на разведку задачами не справилось. 40 проведенных разведакций со слабым результатом — всего два захваченных пленных, пригодных к допросу, — привели начальника разведки 61 ск к такому выводу:
«Дивизионный план разведки нарушался главным образом командирами частей (полков). В большинстве случаев к поводу нарушения плана являлась не столько необходимость в этом (неготовность РП и др.), сколько желания командиров частей проявить свое «я хозяин», т. е. проявлению недисциплинированности последними. Систематическое нарушение плана и частые отмены намечавшихся действий РП пагубно отражались на дисциплине разведчиков, способствовало трусам и очковтирателям среди разведчиков. Отсутствие всякой последовательности, твердости плана принуждало часто к спешке в подготовке РП или к действиям РП без всякой подготовки. В результате этого все проведенные поиски были безуспешны.
По-прежнему слабым местом офицеров разведчиков является отсутствие жесткого контроля действий РП.
Разведотделение штадива по прежнему оставалось безынициативным в принятии мер к улучшению организации и руководству разведкой».
Недовольство начальника разведотдела 61 ск подчиненными — капитанами Титковым и Борискиным — можно понять. Похоже, они не пользовались авторитетом среди командиров полков, раз последние могли себе позволить игнорировать дивизионный план разведки без последствий для себя. Такая реакция на планирование развед-действий могла быть следствием того, что начальник разведки 41 сд не был профессионалом в своем деле. Еще в январе 1943 г. он командовал стрелковой ротой, а через полтора года стал начальником разведотделения дивизии. Впрочем, данные из его представления к награде говорят, что летом 1944 г. Титков «правильно организовывал разведку» и всегда давал информацию о противнике.
Недоверие к плану разведки дивизии рождало у полкового командования желание вести собственную игру и планировать действия своих разведвзводов самостоятельно. В результате в ноябре 1944 г. полковая разведка добилась неплохого результата, в отличие от 117 орр, которая никакими успехами не блеснула. Привлечение штабом 244 сп к поиску штрафников, их подготовка перед операцией и последовавший успех стали показателем того, что работа разведроты и разведотделения 41 сд находилась не на должном уровне, раз штрафники выполнили задачу куда качественнее разведчиков 117 орр.
Назад: Разведпоиски 1943 года
Дальше: Разведпоиски 1945 года
