Затон в Чистополе считался лучшим на Каме — просторный, глубокий и рядом с городом. Его коренной берег занимали пирсы на бревенчатых сваях, над пирсами склонялись решётчатые клювы подъёмных кранов, деревянные эстакады тянулись к товарным складам и хлебным амбарам, а за их тушами виднелись кирпичные корпуса и трубы паровых мукомольных мельниц.

В затоне хватало брошенных пароходов, но пришлось загнать сюда ещё и два десятка лайнеров из армады адмирала Старка: речные великаны не могли идти дальше вверх по Каме — застряли бы на отмелях и в протоках у Пьяного Бора. Беженцам с лайнеров предстояло искать в городе подводы, чтобы ехать в Самару или Бугульму почтовым трактом. Кто не отыщет — тот будет сидеть на своём судне хоть неделю, хоть месяц, хоть до конца гражданской войны.

Горецкий перебирался с парохода на пароход по трапам; он надеялся, что Савелий Поляк ещё на «Заре». Директор-распорядитель общества «Мазут» не станет суетиться — при любой катастрофе экипаж подадут ему прямо к судну.

Контора «Мазута» в Казани располагалась на улице Меховщиков в Ново-Татарской слободе. Роман понимал, чем Поляк занимался в Казани. Господин директор лично руководил эвакуацией в Самару «мазутовского» нефтефлота, а заодно и пассажирских судов компании «По Волге». Видимо, Поляк не успел завершить все дела вовремя, потому и оказался на борту «Зари». Но ему и тут не повезло: адмирал Старк повернул флотилию с Волги в Каму.

В коридоре «Зари» дорогу Роману перегородил телохранитель Поляка — худощавый остролицый человек с тонкими усиками. Роман не сомневался, что в кармане у телохранителя — револьвер, а в рукаве — нож.

— У меня дело к Савелию Григорьевичу, — сказал Роман. — Оружия нет.

Поляк жил в двойных апартаментах с отдельным ватерклозетом и ванной. Он принял Романа в гостиной по-домашнему: в жилете, расстёгнутом на одну пуговицу, и мягких комнатных туфлях. Окна каюты были закрыты тонкими бамбуковыми жалюзи. Телохранитель у двери привалился спиной к стене.

— Горецкий, первый помощник на «Витязе», — представился Роман. — Это я минувшим летом привёл на Арланский промысел «Бранобеля» потерянную баржу с буровым оборудованием конструкции инженера Глушкова.

Поляк сел в кресло и посмотрел на Романа с сомнением:

— Рекомендация весьма невыгодная.

Коренастый и дородный Поляк напоминал чиновника невысокого класса, а вовсе не руководителя быстро богатеющей и беззастенчивой компании.

— Я могу указать местонахождение промысла.

— Его укажет любой местный житель. И любой капитан найдёт дорогу.

Роман понял, что разговор складывается сложнее, чем он рассчитывал. Без приглашения он придвинул к себе другое кресло и тоже сел.

— Вы знакомы с господином Хамзатом Мамедовым? — спросил он.

Телохранитель Поляка заметно насторожился.

— Слышал о таком, — кивнул Поляк. — Доверенное лицо Эмануила Нобеля.

— Это Мамедов разрушил ваш план завладеть оборудованием Глушкова.

— О чём вы? — удивился Поляк так искренне, что нельзя было не поверить.

— Ваш агент Голдинг уговорил молодого Иннокентия Стахеева захватить нобелевскую баржу с оборудованием. Мамедов нашёл баржу и убил Голдинга.

О том, что Голдинг явился к Стахееву от Савелия Григорьевича, Роману в Святом Ключе рассказала покойная Ксения Алексеевна. Дивная была ночь…

Поляк размышлял. Роман смотрел на него прямо.

— Чего же вам угодно, молодой человек?

— Заключить сделку с «Шеллем» против Нобелей.

Четверть века назад на российский Кавказ пришли бароны Ротшильды. Их нефтяная империя распростёрлась от промыслов Баку до порта Батума. А транспортировкой продукции по Волге занимался нижегородский агент Гирш Поляк, по-русски — Григорий Абрамович. На деньги Ротшильдов он учредил речное буксирное пароходство «Мазут», подразделение компании.

Смута 1905 года настроила Ротшильдов против России, где собственность евреев всегда была под угрозой, и бароны продали свои русские активы англо-голландской компании «Шелль», получив достойное место в её руководстве. «Мазутом» тогда управляли уже сыновья Гирша Савелий и Михаил. Их фирма оказалась единственным российским пароходством «Шелля»; оно открывало доступ на рынки России, и денег на «Мазут» британцы не жалели. В конце концов напористый «Мазут» вторгся в товарно-пассажирские перевозки: купил пароходство «Ока», а с помощью кредита завладел обществом «По Волге». Но главным конкурентом «Шелля» и «Мазута» оставались Нобели.

— Что ж, я слушаю ваше предложение, — с холодным интересом сказал Поляк. — Но учтите, что наши геологи не верят в продуктивность Арлана.

— Начальник промысла Турберн уже имеет доказательства обратного. С оборудованием Глушкова он добудет там нефть. Если победят белые, нефть достанется Нобелям, если красные — то Советам. А я могу уничтожить Арлан.

— Каким же образом?

— Силой, — просто ответил Роман. — У меня катер и команда. Я доберусь до промысла и заставлю работников демонтировать оборудование Глушкова. Вышки взорву, оборудование погружу на баржу и привезу в Уфу. Нужно, чтобы агенты «Шелля» ждали меня там начиная с десятого октября сего года.

— А вы всё продумали, — с уважением оценил Поляк.

— Разумеется, Савелий Григорьевич.

Роман ощущал себя блистательным и непобедимым.

— А чего хотите вы сами?

— Для начала — лично сопровождать оборудование до завода, где его будут изучать. Это Индокитай, верно? Или Суматра? Или Борнео?

— Восточное конструкторское бюро «Шелля» находится в Сингапуре.

— Пускай Сингапур, — согласился Роман. — И затем я претендую на место в совете директоров какого-либо подразделения компании.

Поляк молчал. Роман понимал, что он думает не о рисках — рисков нет; Поляк взвешивает возможные приобретения. «Шелль» потеснит Нобелей с российского рынка и раздобудет образец прогрессивного оборудования, а если геолог Губкин прав, то вооружится новой стратегией нефтеразведки. И все эти выгоды в обмен всего лишь на стул для предприимчивого самозванца.

— Я не могу ничего обещать за господина Детердинга, — сказал Поляк.

— Что ж, удовлетворюсь пока обещанием только от вашей компании.

— Извольте, я его даю! — Поляк энергично встал и протянул Горецкому руку: — С десятого октября в Уфе вас будет ждать агент «Мазута».

Роман тоже встал.

— И зарезервированный вагон до Владивостока.

— Конечно, — усмехнулся Савелий Григорьевич.

Роман ответил рукопожатием. Сделка заключена!

Роман испытывал странное, но лёгкое ошеломление. Чёрт возьми, с ума сойти: уездный Чистополь — и тропический Сингапур!..

Он, Роман Горецкий, наконец прорвётся в круг большой жизни, больших людей и большой власти!

Внезапно где-то невдалеке тяжко загрохотали артиллерийские орудия, от гула канонады звякнули стёкла. Телохранитель Поляка тотчас вскочил, подбежал к окну и раздвинул планки жалюзи. С городского рейда вела огонь плавбатарея «Чехословак» — на створе появились пароходы красных.