«Грозному» не повезло. Он стоял под парами в дозоре на устье Вятки, а день выдался пасмурным: моросящий дождик скрадывал горизонты. Снизу по реке поднималась колонна судов большевистской флотилии. Первой шла дизельная канлодка «Волгарь», и наблюдатель «Грозного», привыкший к чёрному мазутном дыму пароходов, не увидел за островом синего выхлопа от дизеля. «Волгарь» влепил снаряд «Грозному» в машинное отделение.

Вызвав по радио подкрепление, тонущий «Грозный» отполз к левому берегу и выбросился на отмель. Большевики не успели добраться до него — сверху появились суда дивизиона Федосьева, идущие в строе пеленга. Кама на устье Вятки расплеталась на рукава, и под огнём противника дивизион сразу рассыпался по протокам. Большевики попятились за поворот и продолжали обстреливать суда Федосьева через мыс. «Грозный» горел и дымил.

Федосьев командовал пароходом «Гордый», разумеется, буксиром; с ним сблизился пассажирский пароход «Ревель» — транспорт морских стрелков, которыми командовал адмирал Старк. Радио на «Ревеле» не было, и Старк в лодке сам отправился к Федосьеву за указаниями.

Федосьев и юный мичман Знаменский, первый помощник на «Гордом», стояли на мостике с биноклями и разглядывали, как далеко впереди, на ходу огрызаясь из обоих орудий, возле «Грозного» для спасательных работ умело разворачивается британский «Кент».

— Смотри, Знаменский, что значит их выучка, — сказал Федосьев.

Моряки на «Кенте» готовили для «Грозного» швартовы и сходни; боцман руководил пожарной командой с ручными помпами; артиллерийский офицер побежал от носового орудия на корму — корабль изменил положение, и цели тоже поменялись. Экипаж «Кента» одновременно решал несколько задач.

Знаменский хмыкнул, не соглашаясь с превосходством британцев.

— Капитан Джеймсон дрался у Фолклендов и при Галлиполи, — с лёгкой завистью добавил Федосьев. — Ты не морщи физиономию, а учись.

Федосьев ощущал себя наставником Знаменского.

— Я у тебя учусь, Петька, — ответил Знаменский. — Что мне британцы?

Федосьеву приятно было это слышать, он сам себе казался и старше, и мудрее. Хотя, конечно, Джеймсон или Старк посмеялись бы над его опытом.

Старк поднялся на мостик.

— Здравствуйте, господа офицеры, — сказал он. — Увидел ваш сигнал, Пётр Петрович. Что вы хотели?

— Хотел услышать ваше мнение, Юрий Карлович.

Старк задумчиво повернулся к реке. Серые бронепароходы расплывались в мороси, но всё-таки было видно, что вокруг судов то и дело подскакивают фонтаны разрывов. Красные обстреливали дивизион, а дивизион не отвечал — слишком далеко до противника. Низкий берег слева, докуда хватало глаз, был залит половодьем, из воды торчали затопленные рощицы.

— Надо атаковать! — вдруг горячо заявил Знаменский.

Федосьев нахмурился, хотя явно был доволен.

— Простите, господин адмирал, виноват! — спохватился мичман.

Старк спокойно посмотрел на Знаменского. Похоже, мичман чувствовал, что командир благоволит к нему, и подыгрывал, чтобы понравиться ещё больше. Что тут было — желание выслужиться или поклонение кумиру? Старка это не интересовало. Сейчас его вообще мало что интересовало.

— Не забывайтесь, господин Знаменский.

— Молод ещё. — Федосьев попытался оправдать помощника. — Рвётся в бой. Я и сам таким был, Юрий Карлович, помните?

— Не помню, Пётр Петрович, — отрезал Старк. — И в нынешней ситуации полагаю, что атаковать — опрометчиво. Без воздушной разведки мы не знаем сил противника. А флотилия у большевиков серьёзная.

Всю зиму в затонах Нижнего Новгорода большевики готовили флотилию из четырёх дивизионов: оборудовали двадцать один бронепароход, не считая штабных, сторожевых и вспомогательных судов. Пятый дивизион из девяти вооружённых пароходов они собрали на Вятке. Но главным преимуществом большевиков было не число кораблей, а дальнобойные морские орудия.

— К тому же у противника стоит батарея в деревне Грахань, — добавил Старк. — Их отряд отойдёт назад, заманивая вас под расстрел артиллерией.

— А если высадить вашу бригаду на берег, чтобы вы взяли эту Грахань? — предположил Федосьев.

Ему нравилось советоваться со Старком. Во-первых, тот говорил дельные вещи. Во-вторых, обращение к адмиралу подчёркивало его великодушие, ведь Старк проиграл в соперничестве за командование флотилией.

— Я в вашем оперативном подчинении, Пётр Петрович, и обязан выполнить любой ваш приказ, но десант в Грахань считаю ошибкой. В деревне наверняка размещён сильный гарнизон. Комиссары давно уже не дураки.

— Выходит, мы никак не можем развить наш успех?

— Какой успех? — удивился Старк. — Мы потеряли канлодку, и всё. То, что мы отогнали корабли врага от подбитого «Грозного», в лучшем случае лишь правильное тактическое действие.

Знаменский принял надменный вид, показывая своё несогласие.

— К сожалению, господа, кампания на реках определяется не сражениями флотилий, — Старк не удержался от дидактического тона, — а продвижением сухопутных сил на берегу. И вы знаете, что на берегу мы отступаем.

Отступление было болезненным ударом для войск адмирала Колчака. Газеты всю весну восторженно вопили о «полёте к Волге». Сибирской армии генерала Гайды оставалось всего сто вёрст до Казани — и сорок вёрст до Волги. Западная армия генерала Ханжина освободила почти всё левобережье Камы до Чистополя и нацеливалась на Самару. Но «полёт» оборвался. Началось половодье, реки разлились, дороги раскисли, и обе армии потеряли тылы, завязшие в непролазной грязи. А красные мобилизовались, накопили силы и начали контрнаступление, неумолимо вытесняя белых обратно к Уфе и Перми. Чистополь и Мензелинск пали, угроза нависла над Елабугой.

— Что ж, всё понятно, Юрий Карлович, — вздохнул Федосьев. — Скоро сюда подойдёт «Суффолк», британская плавбатарея, и мы разбомбим Грахань, а там будет видно, преследовать ли большевиков.

С мостика «Гордого» Знаменский и Федосьев смотрели, как лодка со Старком скользит под дождём к борту парохода «Ревель».

— Только настроение испортил, — пробурчал Знаменский.

— В Сарапуле ему принесли телеграмму, что у него умерла жена, — пояснил Федосьев. — Не суди строго, Знаменский.

«Кент» пришвартовался к потерпевшему крушение «Грозному». Моряки перебирались с «Грозного» на борт к британцам, британцы из брандспойтов поливали горящую надстройку бронепарохода. Надо было погасить пожар, чтобы снять с «Грозного» вооружение. На широкой реке ещё плясали фонтаны разрывов. Мокрое, неприютное пространство дышало талой свежестью.

— Адмирал Старк — трус! — вдруг заявил Знаменский с той убеждённостью, когда не надо отвечать за свои решения. — Ты благородный человек, Петька, и ты спас адмирала на суде, но те обвинения в Уфе были справедливыми!

А Федосьев почувствовал себя на месте Старка: в прошлой навигации он вот так же нападал на адмирала, требуя решительной битвы. А Старк упрямо примерялся к общей картине войны и к своей главной задаче. И ему хватало твёрдости не идти на поводу у желаний своих офицеров.

— Помолчи-ка лучше, флотоводец ты бесхвостый, — сказал Федосьев мичману. — Сейчас «Суффолк» отмолотит по красным, и мы отступим.