Глава 17

Больничный морг «Маккензи Норт» — шикарного медицинского центра с четырьмя отделениями, одного из лучших по кардиологии и младенческой реанимации в стране — разместился в подвале. После ранения Кристофера Роблса начальник дежурной смены департамента полиции Эшби уведомил Изабель Драммонд о его состоянии. Она настояла, чтобы ее брата оперировали в «Маккензи Норт», хотя больница Ловетт-Хьюз на пятнадцать минут ближе к дому Марин. Учитывая, что семейство Роблс за годы пожертвовало больнице на благотворительность свыше 100 тысяч долларов, ее требование выполнили с превеликой радостью.

Поставить это Изабель в вину Серрано не мог. В «Маккензи Норт» лучшее травматологическое отделение на сотни миль окрест. Будь он ранен на посту, предпочел бы, чтобы его отвезли туда.

Значит, вопрос в том, как мог человек, поступивший в столь прославленный медицинский центр с ранением, не угрожающим жизни, скончаться всего через двенадцать часов.

В больницу Серрано и Талли ехали в молчании. Сильные порывы северо-восточного ветра довели охлаждающий фактор ветра до четырех градусов. Выстуженный Эшби словно переключили на замедленное воспроизведение. Пуховики и толстые перчатки, шарфы и шапки, закрывающие уши, рты и носы. Город выглядел анонимным и безрадостным.

По прибытии в больницу детективы на лифте спустились в морг, где их встретили двое патологоанатомов — Стивенс, тридцати с чем-то лет, бледный и страдающий угревой сыпью в тяжелой форме, и Криш, индиец в возрасте за пятьдесят, с крепким рукопожатием и добрым взглядом. Криш предложил детективам маски и перчатки, которые они тут же надели.

— Спасибо, что пришли, детективы, — поблагодарил Криш. — Он вон там.

И привел их в прозекторскую с тремя металлическими столами бок о бок. Обнаженный Роблс лежал на среднем. В воздухе висел тяжкий тошнотворно-сладкий запах антисептиков и смерти. Каждая поверхность блистала. Резкий верхний свет играл на трупе гротескными отблесками.

Роблс оказался даже более изможденным, чем помнилось Серрано, — одни мослы. Грудная клетка напоминала прутья, обтянутые папиросной бумагой. Ключицы выпирали, как плечики для одежды. А щеки ввалились настолько, что мячик для гольфа войдет. Кожу покрывали тонкие шрамы и дешевые татушки, уже поблекшие, несмотря на его молодость.

Серрано обошел тело по кругу, подмечая дорожки следов от уколов на руках и между пальцами ног Роблса. В сгибе правого локтя покойного образовался большой гнойник. Наклонившись, Серрано нюхнул и тут же шарахнулся.

— Сепсис, — констатировал он, отступив на шаг. — Еще пару месяцев без лечения, и Роблсу пришлось бы ампутировать руку.

— Может, досье у него в последнее время и чистое, — добавила Талли, — но Крис знал толк в том, как держать свои грешки под спудом.

— Или его сестра, — подхватил Серрано.

— Катафалк уже выехал, — сообщил Криш. — Причиной смерти послужила тромбоэмболия легочной артерии. Вам следует знать, что в медицинской карте Кристофера Роблса не было и намека на то, насколько серьезно он в последнее время злоупотреблял наркотиками. Но, как видно невооруженным взглядом, он употреблял давно, да притом часто, вплоть до настоящего времени.

— Вы полагаете, это послеоперационные осложнения из-за долгосрочных последствий? — осведомился Серрано.

— Несомненно, — подтвердил Стивенс. — Я уверен, что вскрытие это подтвердит. Сепсис был уже запущен. Видите абсцесс? — указал Стивенс на зеленовато-черную рану на руке Роблса. — Несомненно, заражение крови уже пошло. Мы накачали его антибиотиками, но эту инфекцию нужно было начать лечить уже давно.

— Поглядите на шрамы, — продолжал Стивенс, указывая на следы на руках Роблса. — Им уже много лет. При долгосрочном злоупотреблении подобного рода развивается тромбоз, туберкулез, бактериальные инфекции — да что угодно.

— Для этого требуется его полная медицинская карта, — сказал Серрано. — Учитывая, что Роблс подозревается в преступлении, мы можем получить доступ к конфиденциальным медицинским данным.

— Все равно не понимаю. Какого черта все это не внесли в его историю болезни? — произнес Криш.

Талли поглядела на Серрано. Оба знали, что некоторое время Роблс провел в реабилитационном центре. Да и сроки в тюрьме наверняка не обошлись без походов в лазарет.

— Догадываюсь почти наверняка, — заявила Талли.

Талли припарковала «Краун Вик» у бордюра резиденции Драммондов. Снег падал в траншеи, которыми стали улицы после прохода снегоочистителей. Газон перед домом Драммондов был укрыт радующим глаз одеялом из свежей пороши. Все это навеяло Серрано болезненные воспоминания: катание на санках, снеговики и горячий шоколад. Воспоминания, подавить которые он не мог, как ни старался.

Они уже брели через двор, когда Николас Драммонд выскочил из входной двери, замахав руками, словно сигнализировал самолету на посадочной полосе.

— Нет, детективы, — сказал он. — Поворачивайте. Не сегодня.

— Мы должны поговорить с вашей женой, — заявил Серрано. — Я понимаю, что эмоции бурлят, и искренне сочувствую вам обоим. Но нам требуется, чтобы она поехала в больницу, а потом ответила на ряд вопросов.

— Из медицинской карты Кристофера полностью стерли сведения о его недавних проблемах с зависимостью, — добавила Талли. — Откуда следует, что кто-то их вымарал.

— И вы считаете, что это была Изабель, — с гневом и замешательством проговорил Драммонд, словно подобное ему и в голову не приходило, но теперь заставило задуматься. Спустившись с крыльца, Драммонд заговорил тише: — Послушайте, время неподходящее. Крис был… не могу сказать, чтобы я знал паренька так уж хорошо. Но для моей жены он был величайшей драгоценностью на свете. Сейчас ей это нужно в самую последнюю очередь.

— Я разделяю ваши чувства, мистер Драммонд, — заверил Серрано. — Но Кристофер находился под полицейским арестом после взлома и проникновения в чужой дом с оружием с целью причинить вред. Это не визит вежливости. Нам нужно поговорить с вашей женой о ее брате.

И тут прозвенел выкрик:

— Это вы с ним сделали!

Серрано и Талли подняли головы. На пороге стояла Изабель Драммонд с покрасневшими глазами. И лицо ее было искажено не гневом, а ненавистью. Чистейшей ненавистью.

— Миссис Драммонд, — сказала Талли, — мы крайне сожалеем о вашей утрате. Если бы вы только смогли уделить нам минутку вашего времени…

— Вы уже отняли у меня время, и теперь мой брат мертв. Может, если вы отнимете у меня еще какое-то время, то убьете и моего мужа. А может, меня саму? Вы проклятые убийцы!

— Миссис Драммонд… — произнес Серрано, делая шаг вперед.

— Еще шаг, и я сочту это незаконным проникновением и возьмусь за оружие, — изрекла Изабель. Серрано не понял, насколько всерьез.

— Попрошу не угрожать нам, миссис Драммонд, — предупредила Талли. — Мы понимаем, что время сейчас трудное. Не надо доводить до этого.

— Вы приходили сюда поговорить с моим мужем об этой суке, его бывшей. И кого же с собой притащили — ту странную бабенку? А потом выясняется, что она даже не настоящий коп? Это что, какая-то увеселительная экскурсия была? Что, пожалели ее и двух ее убогих, оставшихся без отца детей?

«Оставшихся без отца детей?» Серрано прищурился. Изабель явно покопалась в подноготной Рейчел Марин. И это заставило его усомниться, что Кристофер в самом деле действовал по собственному почину.

— Чем быстрее мы с вами поговорим, — заявила Талли, — тем быстрее сможем выяснить, почему ваш брат мертв.

— Мой брат мертв из-за вас и той бабы. Вам повезло, что вы полицейские. Ваши дружки вас защищают. Знаю я, как это устроено. Берете подозреваемого, он умирает под арестом, а вы умываете руки.

— Не тот случай, — возразил Серрано. — Мы хотим знать правду.

— Правда в том, что больше ни слова не скажу без адвоката. А этой суке Марин лучше держать своих близких поближе, чем я. А то мало ли что может с ними случиться, когда думаешь, что они в безопасности.

Изабель ушла в дом, оставив дверь открытой. Недвусмысленный сигнал мужу следовать за ней.

— Извините, детективы, — вздохнув, выговорил Николас. — Наш адвокат с вами свяжется.

И повернулся, чтобы последовать за женой.

— Прошу вас, всего один вопрос, мистер Драммонд, — окликнул Серрано. Драммонд обернулся. — Когда вы на самом деле начали встречаться с Изабель Роблс?

Не сказав ни слова, Драммонд мгновение помялся, а затем ушел в дом, хлопнув дверью. От сотрясения пласт снега с крыши рухнул наземь.