Глава 14
ПЯТЬ ЛЕТ НАЗАД
Табличка на двери, выписанная выцветшей красной краской по сильно изъеденному коррозией алюминию, гласила: «Боксерский замес». Букву «о» в слове «Боксерский» изображал гонг. Достав из сумочки свернутую салфетку, она еще раз проверила записанный там адрес на юго-западе Торрингтона. Это именно здесь. Она до сих пор понятия не имела, что здесь делает… но знала, что так надо.
Сегодня ночью сын опять проснулся с криком — воем, от которого кровь в жилах стынет, заставившим ее бегом ринуться к сыну в спальню, пока соседи не позвонили в 911. Прижала его к груди, чувствуя крайнюю беспомощность, пока его слезы струились по ее коже, а его крик ужаса раздирал ей сердце в клочья.
«Я снова это видел».
Укачивала его, увещевая, твердя, что все будет хорошо. Она о нем позаботится. Защитит. Но сама при этом едва сдерживалась.
Дети могут положиться на нее, но она может положиться лишь на себя. Без поддержки единственный вариант — укрепить свою решимость, свой рассудок, свое тело. Распаковав все книги, после отхода детей ко сну корпела над ними часами. Впервые за годы ощутила прилив энергии, готовность встретить вызов. Но, господи, чего ей только стоило дойти до этого…
Оставаться в Коннектикуте больше нельзя. Здесь их жизни плотно окутаны мхом воспоминаний. Рано или поздно надо перебираться. Куда-нибудь подальше. Начать все заново. Детей придется буквально вырвать с корнями, посеяв еще больший хаос, но перебираться надо.
Джим Франклин рассказал ей о секретных занятиях в «Замесе». Одна клиентка посещала их, бросив жестокого мужа. Сказал, там пристанище измордованных. Обреченных.
Входная дверь поддалась лишь после того, как она с кряхтением уперлась обеими руками и навалилась всем весом. Изнутри сразу обдало запахом пота и бытовой химии.
Протиснулась внутрь, чувствуя, как каблуки утопают в полу, устеленном листовой резиной. «Неудачный выбор обуви», — подумала она. Огляделась по сторонам. С потолка на цепях свисают боксерские мешки, на деревянных брусьях закреплены пневмогруши. Стены увешаны плакатами и фотографиями боксеров, ни в одном из которых она не узнала ни Мохаммеда Али, ни Рокки Бальбоа, хотя последний, насколько она помнила, был вымышленным персонажем.
— Эй, блондиночка! Сюда!
Она обернулась. Группа человек из двадцати разных возрастов, комплекции и роста сидела на трибунах лицом к пустому боксерскому рингу. Стоявшая перед трибунами женщина устремила на нее недовольный взгляд.
Надо полагать, инструктор. Ростом около пяти футов десяти дюймов, с длинными рыжими волосами, стянутыми в конский хвост. С виду чуть за тридцать, одета в облегающую серую майку на бретельках и черные лосины. Сплошные мускулы от макушки до пят. Можно подумать, что способна поднять трибуны и перенести их с места на место, даже не вспотев.
— Сюда! — крикнула инструктор. Она послушно направилась к группе. Ей было не по себе, и это сразу бросалось в глаза. На плече у нее висела спортивная сумка со сменой одежды, флягой, детскими салфетками, женскими гигиеническими принадлежностями, губной помадой, бальзамом для губ, дезодорантом и протеиновым батончиком. Вскарабкавшись на трибуну, села рядом с робким мужчиной в возрасте за сорок, с чудовищным зачесом на лысине и жутким зловонием изо рта.
Выудив из своего бра сотовый телефон, инструктор посмотрела на экран, а потом на трибуну, ведя безмолвный подсчет.
— Похоже, все здесь, — резюмировала она. — Итак, начнем. Меня зовут Майра. Это не настоящее мое имя, но вы будете звать меня так. Здесь мы настоящими именами не пользуемся, потому что хоть я и собираюсь надрать вам задницы по самые уши, я хочу, чтобы вы чувствовали себя в безопасности. Защищенными. Вы все здесь потому, что вляпались в какое-то дерьмо. Скверное дерьмо. Дерьмо, от которого люди послабее падают лапками кверху и издыхают. Но не вы, верно? Вы здесь потому, что худшее уже вынесли. Вы здесь, чтобы оно больше не повторилось. Верно?
Толпа на трибунах забормотала.
— Верно?
Бормотание стало громче.
— Лады. Уже лучше. До этого мы еще дойдем. Мои занятия бесплатные. И нелегкие. Когда я на вас укажу, назовите имя. Не свое настоящее. Просто имя. Этим именем мы будем звать вас здесь отныне и впредь. Только попробуйте выбрать что-нибудь дурацкое вроде «Кэрри Брэдшоу», и вылетите отсюда пинком под зад, не успев сказать: «Космо».
Грузная женщина, обремененная избытком тонального крема, но не слишком обремененная одеждой, подняла руку. Майра закатила глаза.
— Слушаю.
Грузная встала:
— Я не знала, что надо выбрать имя. Я не готова.
— Я обрушу на вас целую ку-у-у-учу вещей, к которым вы не готовы. Это еще цветочки. Если не можете с этим справиться, значит, обосрались с самого порога. Все готовы? Тогда поехали.
Майра указала на лысого коротышку с краю.
— Э-э, Педро, — сказал тот.
— Отлично. Следующая.
— Одри.
— Рада познакомиться, Одри. Следующий.
Майра прошлась по всему ряду. Грузная дама стала Старлой. Мужик с начесом — Эрлом.
— Эрл. Следующая, — указала Майра.
— Рейчел, — брякнула она, не задумываясь.
— Рейчел. В следующий раз оставь свои стриптизерские каблуки, Рейчел. Следующая.
«Рейчел» сбросила туфли, залившись ярким румянцем, и натянула пару кроссовок.
Закончив опрос, Майра взобралась на ринг.
— Лады. Всем снять украшения и часы. В следующий раз лучше оставьте их дома. Эрл, — указала она, — тащи свою задницу сюда.
Встав, Эрл оглянулся — может, в уповании, что его место займет кто-нибудь другой.
— Не заставляй меня тянуть тебя силком, — сказала Майра таким тоном, что Эрл ссыпался по трибуне и скользнул на ринг. Встал в десяти футах от Майры, весь скукожившись в дугу и скрестив руки на груди. Рейчел он напомнил улитку.
— Подойди ближе.
Эрл сделал шаг вперед.
— Ближе! Пока я не почую твое дыхание, — приказала Майра. Эрл послушался. — Боже, почему ты не предупредил о своем дыхании?!
Дохнув в ладонь, Эрл понюхал и шарахнулся.
— Валяй, Эрл. Ударь меня.
Эрл оглянулся на трибуны, словно ожидая дальнейших инструкций или разъяснений. Снова повернулся к Майре:
— Прошу прощения?
— Я сказала, ударь меня.
— Ударить вас?
— Хорошо. Мы убедились, что ты говоришь по-английски. Ну, ударь меня!
— Гм… куда?
— Куда угодно. В лицо. Живот. Руку. Сиську.
— Вы мне вчините иск, если я вас ударю.
Майра от души хохотнула:
— А если поклянусь, что не буду подавать иск, Эрл, провалиться мне на этом месте, ты мне поверишь?
Эрл снова повернулся к трибунам:
— Вы все ее слышали. Она просила меня ударить ее и обещала не подавать иск, если ударю.
Рейчел кивнула вместе с остальными, глядя во все глаза. Ей было любопытно, ударит ли Эрл Майру на самом деле, но еще любопытнее, что будет, если ударит.
Наконец, потратив секунд тридцать, чтобы собраться с духом, Эрл вскинулся и выбросил ладонь вперед по широкой вихляющей дуге, а Майра запросто отмахнулась от нее, как от назойливого комара.
— Ой! — вскрикнул Эрл, хватаясь за кисть.
— Открытой ладонью? В самом деле, Эрл? Ты собирался дать мне пощечину?
— Я… я еще ни разу никого не бил.
— Попробуй еще раз.
На сей раз Эрл замахнулся на Майру сжатым кулаком. Она отразила удар, выставив согнутую под прямым углом руку.
— Попробуй снова. Ударь меня.
Эрл снова замахнулся, и снова Майра блокировала удар. Еще раз — и Майра, схватив его за руку выше локтя, завернула ее ему за спину и оттолкнула мужичка, словно назойливого младшего братишку:
— Ступай прочь, Эрл, пока не поранился.
Взъерошенный Эрл поплелся обратно на трибуну, потирая руку.
Майра указала на трибуну:
— Ты!
Ее палец был нацелен на Рейчел.
Рейчел оглянулась.
— Да-да, ты, блондиночка. Поехали!
Нерешительно встав, Рейчел подхватила сумку и зашагала к рингу.
— Сумку оставь, — распорядилась Майра. Рейчел робко прошла обратно к сиденьям, поставила сумку и попросила Эрла присмотреть за ней. — Погнали, Рейчел, а то я поседею в ожидании тебя.
Вскарабкавшись на ринг, Рейчел встала перед Майрой. Роста они оказались примерно одинакового, но один квадрицепс Майры был толщиной с талию Рейчел.
— Ну. Ударь меня.
Рейчел поглядела на Майру, заранее зная, как все будет разыгрываться. Она попытается нанести удар, а Майра отразит его, увернется или сделает еще что-нибудь, выставив Рейчел круглой дурой.
— Так чего же мы ждем, кисейная барышня? Ударь меня!
Рейчел отвела руку, сжав пальцы в кулак, и тут же заметила едва уловимое смещение нижней части тела Майры, изготовившейся парировать удар.
«Она этого ждет», — пронеслось у Рейчел в голове.
Так что, устремив руку вперед, Рейчел, вместо того чтобы довести ее до цели, выбросила левую ногу, пнув Майру в голень.
Пинок удался слабо, но Майра ошарашенно попятилась.
А затем расхохоталась:
— Пожалуй, ты мне по душе, блондиночка.
* * *
Как только Майра повторила «упражнение» с каждым сидевшим на трибунах, она приступила к настоящему уроку — самообороне. Разбившись на пары, все принялись повторять движения Майры. Рейчел встала в пару с Эрлом. После позорного спарринга с Майрой Эрл проявлял двойную осторожность, хоть они и проделывали каждый прием с половинной скоростью.
— Мне не нужны сломанные носы и вывихнутые локти в первый же день, — объявила Майра. — Здесь вам не бойцовский клуб. Травмами гордиться нечего. Все это ради обороны.
Трое выбыли. Одна — латиноамериканка, назвавшаяся Жизелью, явившаяся со свежим маникюром и в кожаном топе без бретелек, — ретировалась после того, как не очень cкоординированная парикмахерша по имени Диана заехала ей по щеке, пустив кровь. Двоих мужчин во время первого спарринга затошнило, и больше они не вернулись.
Отрабатывали блоки и контратаки, стойки и выпады. Постановку ног и осанку. Баланс и дыхание. Медленно, методично. Довольно скоро Рейчел обливалась по`том с головы до ног, все мышцы ныли. Зато чувствовала себя великолепно.
По окончании занятия Майра подвела класс к кладовой уборщика, где хранились принадлежности для уборки. Рейчел узнала запах. Майра заставила их вымыть ограду ринга, резиновые маты и трибуны. Они пользуются помещением задаром, сказала она, при условии, что не будут оставлять за собой вони.
Рейчел чувствовала себя побитой, потрепанной, истерзанной, потной и живой. Вся группа промаршировала мимо Майры к стоянке, по пути кивая ей и благодаря, прежде чем вернуться домой к женам, мужьям, детям — или какая там нормальная жизнь их ждала.
Схватив сумочку, Рейчел проверила сотовый телефон. Никаких пропущенных звонков, но одно сообщение от няни Эсмеральды — или Эсси, как они ее прозвали — с очаровательным видео ее двухлетки, распевающей песню Тейлор Свифт.
В нынешнем доме они прожили всего пару месяцев, и Рейчел до сих пор к нему не привыкла. Масса коробок даже не распакована, ящики комодов до сих пор пустые, и она пока не имеет ни малейшего понятия, как пользоваться пультом дистанционного управления от телевизора. Восьмилетний сын упрашивал, чтобы она купила Apple TV, но когда Рейчел узнала, что в учетной записи надо прописывать банковскую карту, предложение было отвергнуто под громогласные стенания паренька.
Рейчел перевалилась через порог так, словно ей бейсбольной битой переломали все косточки до единой. Они перебрались в одноэтажный дом площадью девятьсот квадратных футов в стиле ранчо в Торрингтоне, в часе езды к северу от Дариена. В доме две небольшие спальни, узкая гостиная, кухня-столовая со столешницами из желтовато-белого ламината и старым оборудованием и небольшой задний дворик, где Эрик может попинать соккерный мяч, и практически больше ничего. Завтрак и обед они едят за кофейным столиком. Дети растут. Тут им долго не продержаться.
Задний двор обнесен оградой. Когда они только-только приехали, ее не было, но Рейчел организовала постройку и покраску кедрового штакетника всего за неделю. Незачем, чтобы посторонние глазели на ее детей. В Торрингтоне никому не ведомо, кто они такие, и Рейчел намерена сохранить такое положение вещей.
Рейчел расплатилась с Эсси, поблагодарив ее. Взяла на кухне стакан воды и уселась на коричневую софу с синтетической обивкой. Осушила стакан залпом, перевела дух и пошла поглядеть на детей.
Дочь крепко спала на своей тахте, свернувшись на боку калачиком и прижимая к себе куклу с вынимающейся соской во рту. Прямо розовые малютки-двойняшки. Ей потребовалось собрать всю силу воли, чтобы не разбудить дочурку, не прижать к груди и не проливать слезы час за часом.
Сын в своей кровати с головой ушел в очередную толстенную книжку в бумажной обложке, изображающей юношу, сидящего среди корявых ветвей дерева с человеческим лицом. Ему приходится нелегко, приходится делить комнату с сестренкой; ну так во всем случившемся нет даже намека на справедливость. По сравнению со всем остальным это лишь мелкое неудобство. И потом, переедут они довольно скоро.
— Что читаешь? — шепотом поинтересовалась Рейчел, поражаясь, что он способен проглотить такой фолиант. Придержав страницу пальцем, он повернул книгу обложкой к матери. — «Две крепости». Нормальная?
Он одобрительно кивнул.
— Чем обедали?
— Эсси заказала пиццу. С фрикадельками. Несколько кусков осталось.
— Спасибо, солнышко.
Горячий душ, чистая пижама и пара кусков пиццы — райское блаженство.
— Эй, мам! — окликнул он.
— Да, зайка? — оглянулась она на сына.
— Мы здесь останемся?
— На время, — улыбнулась ему Рейчел. — Но потом у нас будет дом, где и у тебя, и у сестренки будет собственная комната.
Он умиротворенно кивнул. Потом добавил:
— Наладится ли жизнь хоть когда-нибудь?
Этот вопрос застал ее врасплох.
— Да, — не задумываясь, выпалила она. — Да, наладится.
Сын снова уткнулся в книгу:
— Нет, не наладится.
Рейчел вздохнула. «Нет, — подумала, — не наладится».
