Глава 36
Мама сделала вид, что не узнает на фотороботе Мэтти, но у нее наверняка тоже закрались сомнения.
Как ни парадоксально, с нее-то все и началось. Зерно недоверия разрослось в раскидистое дерево, бросающее тень на весь мой мир.
Мэтти был моим героем, почти отцом, которого я так рано лишилась. Я любила его всей душой, и в этом крылась большая проблема. От этого мой поступок оказался особенно ужасным, а вина оставила такую глубокую незаживающую рану.
– Чтобы тени рассеялись, прежде нужно зажечь свет, – учит меня Дженис.
Только спустя годы психотерапии мне удалось признаться себе в своих чувствах и заглянуть в глаза тайнам, которые я скрывала сама от себя. Мама целовала мои ссадины, кормила меня, укладывала спать. И все же больше всего на свете я любила человека, который оказался монстром, жестоким убийцей. Одна из его жертв была таким же ребенком, как я, когда мы только познакомились.
– Ты правда ничего не заподозрила, когда увидела фоторобот? – Мама заменяла мне голос совести, не давая забыть о главном.
Как я объясняла Дженис, можно было найти сходства между Мэтти и портретом в газете, однако для этого нужно было допустить, что это действительно может быть он. Допусти я эту мысль, тоже искала бы улики. Совсем как мама.
– Ты фантазировала, что на рисунке может быть Мэтти, потому что была уверена в обратном. С этим сложно разобраться. Тебя обманули. Подорвали доверие, лишили чувства безопасности. Ткнули в самые уязвимые места и заставили усомниться во всем, во что ты верила.
Во рту у меня пересохло, и я молча киваю.
С мамой было по-другому. После ареста Мэтти я поняла, что, прочитав статью, она сразу его заподозрила. Интересно, неужели где-то глубоко в душе она всегда чувствовала неладное? Иначе почему так быстро переметнулась?
Я сопоставила показания свидетелей с Мэтти, поскольку не сомневалась в его непричастности. Мама отказывалась видеть совпадения, так как сразу поверила в его виновность.
В день, когда на пороге квартиры обнаружилась газетная вырезка, Мэтти должен был ночевать у нас. Мама собиралась накрывать стол к ужину, когда раздался телефонный звонок, и, чтобы не занимать руки, она включила громкую связь.
– Дай-ка угадаю: ты задерживаешься? – спросила она у Мэтти.
– Нет, я вообще сегодня не смогу. Нужно выйти на дежурство в кризисный центр, сменщик заболел.
– Плохо. Я приготовила…
– Зачем ты так?
– Как так? Я просто…
– Больше обратиться не к кому. Вся надежда на меня, Эми.
– И чего ты так расстраиваешься? – спросила я, когда мама положила трубку. – У него не в первый раз меняются планы.
– Знаю. – Она натирала пармезан с особым усердием. – Мне просто хотелось показать ему газету.
Однако дело было не только в этом. Ей нужно было посмотреть на его реакцию.
– Столько наготовила… Позвоню Линде; может, она составит нам компанию.
Ясно было, что мама хочет позвать Линду не ради совместного ужина.
Не успела та прийти, как они заговорили о статье. Мама подчеркивала сходства между Мэтти и человеком, которого описали свидетели.
Я многозначительно на нее смотрела. «Мне ты говорила совсем другое».
Она ковыряла вилкой еду. Кусала губы.
– Странно все это. Та же машина, та же национальность и даже работа…
– Вот уж он обрадуется, если такое от тебя услышит!.. Эми, дорогая, ты сама говоришь как умалишенная.
– Я не собираюсь что-то ему говорить.
– Точно. Не самая подходящая тема на ночь глядя.
Мама молчала и задумчиво накручивала локон на палец, тупо глядя в свою тарелку. Линда наклонилась и заглянула маме в глаза.
– Ты же не думаешь, что…
– Нет, конечно, нет, – поспешно ответила мама. – Хотя все это очень странно. Столько совпадений…
Линда выпрямилась и набила полный рот еды. Если б я, как она, позволила себе разговаривать с набитым ртом, меня быстро прогнали бы из-за стола.
– Твой мужчина Мэтти Мелгрен, красивый и обаятельный, готовый проехать полгорода, чтобы купить Софи мороженое, – на самом деле серийный убийца… Ну да, очевидно же.
– Дес так думает, – вставила я. – Смотри.
Показала ей кривую надпись на газете. Линда покачала головой и медленно выдохнула через нос.
– Теперь понятно, что тебя сбило с толку, Эми. Что за говн…
– Он беспокоится о нас…
– Ну-ну, все его беспокойство от одного места.
– Линда!
Я сдержала смешок. Маме было тридцать два, но пуританства в ней было не меньше, чем в бабушке.
– Ты любишь искать в людях лучшее, давать им шанс. Только это другой случай. Дес Баннистер – беспринципный гад.
– Зажатые булки, – не удержалась я.
– Что это значит, Софи? – прыснула Линда.
– Так Мэтти его называет. Он его по-разному называет.
Она расхохоталась:
– Хотя бы твой мужчина понимает, что к чему… Зажатые булки. Ха! Обязательно запомню.
– Не может же убийца быть консультантом и помогать тем, кто потерял близких, правда? – спросила мама. В ее голосе было столько надежды… Она, как ребенок, искала поддержки. «Видишь, под кроватью нет никаких чудовищ». – Стал бы он выдавать себя в такой ситуации?
– Зачем вообще что-то о себе говорить?
Линда пожала плечами и взялась за вилку.
– Этот профессор из телика считает, что убийца обожает игры.
Мама ответила неразборчиво.
– Что-что? – переспросила Линда.
– У Мэтти есть поводок.
– И?..
Я сразу поняла, к чему мама упомянула поводок. Воспоминание пронзило мозг, как выпущенная из темноты пуля.
– Софи нашла у него дома поводок. Мэтти сказал, что это поводок бигля его мамы, хотя никогда раньше не говорил, что родители держат собаку. Разве это не подозрительно?
– А ты ему все о себе рассказываешь?
– Нет, но…
– Но что?
– На днях он поцарапал чужую машину и уехал, не оставив даже записки. А когда в итальянском ресторане нам не включили в счет одно из блюд, ничего не сделал, и еще сказал, что нам «повезло».
– Господи, ну и бандит он у тебя!
– Я серьезно.
Линда подалась вперед и сжала мамину руку в своей.
– Я тоже не шучу. Ты прекрасно знаешь Мэтти. Он хороший человек. Не позволяй Зажатым Булкам запудрить тебе мозги. Даже в голову не бери.
Она была права, но это уже ничего не меняло. Я послушала маму, и во мне зародилось сомнение. Открылось окно, которое мне так и не удалось закрыть.
