Глава 37

В день, когда в газете напечатали фоторобот, на уроке английского мы изучали «Отелло». На дом нам задали сочинение по цитате «Берегитесь ревности, синьор. То – чудище с зелеными глазами, глумящееся над своей добычей». Согласны ли вы с автором? Проиллюстрируйте свои аргументы примерами из текста.

Ревность – не единственный монстр, глумящийся над своей добычей. Сомнение – демон, выгрызающий внутренности и оставляющий после себя одну пустую оболочку.

По крайней мере, так было со мной. Так я себя чувствовала. И чувствую. Высосанной. Пустой. Не верящей никому, даже себе.

Передо мной открытая коробка с газетными вырезками. Фоном играет электронная музыка на радиостанции «Кэпитал». Не то чтобы я ее люблю, скорее она перекрывает изматывающий мысленный саундтрек.

Бастер посапывает в своей корзинке, подергивает лапами во сне. Я смотрю на него и завидую. Мне бы его спокойную беспечность… Затем достаю из коробки следующие страницы.

Слезы застилают глаза и мешают читать. Как в тумане вижу заголовки. Много заголовков.

Натыкаюсь на фоторобот Мэтти. Тот самый, который подсунул нам под дверь Дес Баннистер, чтобы посеять сомнение. Или оклеветать?

То, что я сохранила изображение, подтверждает мою тогдашнюю уверенность в невиновности Мэтти. Знай я тогда, чем все закончится, не стала бы добавлять заметку в коллекцию, которая, что интересно, с тех пор не пополнялась.

Газетчики наперебой озвучивали всевозможные догадки, посвящали главные статьи номера описанию свидетельских показаний и судачили о том, что бы это могло значить. Тем не менее на фотороботе Мэтти моя коллекция закончилась. И я по сей день не знаю, изображен ли на нем мой самый любимый человек.

– Это не тот, кого ты любила, – говорит Дженис. – Ты любила не убийцу, а того, кто заменил тебе отца. Того, кто водил тебя в парк и покупал мороженое.

Понятно, к чему она клонит. Хочет сказать, что я не виновата, что любила его. Это было нормальное чувство, и оно не делает меня плохим человеком.

К сожалению, Дженис не понимает, что я не просто виню себя за любовь к нему, а скорее за то, что сделала, несмотря на всю свою любовь. Что наша с ним близость меня не остановила.

Кто я после этого?

Возможно, Мэтти не заслуживал доверия. А я разве заслуживаю?

Начинается старая композиция «Радиохед» о том, что ты и есть свой главный враг. Сто лет ее не слышала, а тут она включается, словно вызванная моими мрачными мыслями…

Захлопываю коробку, а с ней и окно в прошлое. Жаль, что призраки меня никогда не покидают.

Все началось с фоторобота. Для меня. Для него. Путешествие в беспросветную тьму. Вопросы, сомнения, накатывающий стыд.

– Почему ты считаешь себя виноватой за то, что с ним случилось? – спрашивает мама.

Потому что так и есть.

Смотрю на часы, хотя и без того знаю время. С самого пробуждения я считала минуты. Живот сводит, грудь сдавило невидимой горой камней.

Я гнала от себя любые мысли и в то же время сама себя накручивала. Отсюда коробка с вырезками, головокружительное путешествие по стране воспоминаний. Сейчас мне предстоит другое путешествие.

– Я не хочу ехать, – признаюсь я маме.

В горле застрял ком, руки трясутся.

– Не всегда «хочу» и «нужно» совпадают.

Так могла бы сказать бабушка. Или Дженис. В моей голове их голоса слились в один.

Я сажусь рядом с Бастером, глажу его по голове. Он сонно открывает глаза – и тут же закрывает. Боже, вот бы хоть на день поменяться с ним местами и не вылезать из кровати…

– Скорее поедешь, скорее вернешься, – говорит мама. – Пора.

Делаю глубокий вдох через нос, выдыхаю через рот. Так меня учили.

– Хорошо.

Надеваю обувь, проверяю, хватит ли Бастеру воды, и вбиваю в навигаторе «тюрьма Бэттлмаут».

Пальцы дрожат, и я не с первой попытки попадаю по клавишам. Сглатываю, но ком в горле не проходит.

Пока завожу мотор, размышляю, как он выглядит сейчас. Вспоминаю его зеленые глаза и вьющиеся волосы.

Знаю, что это глупо.

Не глупее, чем поехать к нему.