Глава 28

Я смотрю на фото Фэры Лоусон, восьмой жертвы Тени. Прокурор показывал снимок на суде над Мэтти. Подруги-медсестры, с которыми на фотографии она сидит за обеденным столом, отзывались о ней так: «Добрейший человек. Никогда не отказывала в помощи. У нее вся жизнь была впереди».

Во время судебного процесса прокурор зачитал их показания, что, по словам адвокатов Мэтти, настроило присяжных против обвиняемого. У присяжных, в отличие от меня, не было и мысли искать оправданий его преступлениям.

Прокурор Тристан Амброуз вторил подругам Фэры Лоусон: «Девушка с блестящим будущим, пока обвиняемый так жестоко не лишил ее жизни».

Адвокат Мэтти возразил, сославшись на то, что такая формулировка предвзята и не относится к делу. А по-моему, очень даже относится. Она могла прожить целую жизнь, которой, возможно, лишилась из-за меня.

Мы с мамой не присутствовали на суде. Не знаю, пойди мы туда, стало бы от этого лучше или хуже. Читать судебные стенограммы – одно, видеть реакцию Мэтти на предъявляемые обвинения – совсем другое.

Неужели, как писали некоторые журналисты, он действительно пришел в восторг, когда были представлены посмертные изображения жертв? Газетные заголовки кричали о том, как он каждое утро озарял зал суда ослепительной улыбкой. Но что скрывалось за ней? Высокомерие? Или нервное напряжение?

Может, он и не снимал маску, пока был с нами, но пять лет – долгий срок. За это время успеваешь узнать человека очень близко, а по малейшим изменениям лица и голоса угадываешь его истинные чувства.

Что прочитала бы я по его лицу, если бы присутствовала на заседаниях? Какие подсказки нашла бы в его глазах? О каких тайнах они мне сообщили бы?

Журналисты, освещавшие процесс, изо дня в день смаковали каждую деталь происходившего в суде Олд-Бейли. Все они сходились в одном: Мэтти был уверен в себе, спокоен, перекидывался шуточками с юристами, улыбался толпе.

Толпа собралась такая, что не помещалась в зале заседаний. Женщины выстраивались в очередь и часами ждали на морозе, чтобы попасть хотя бы на галерку. Несмотря на постоянный поток все новых страшных подробностей и фотографий с мест преступлений, красавчик Мэтти влюблял в себя сотни воздыхательниц.

Девушки не могли поверить, что он виновен. На зарисовках и видео из зала суда они накручивают локоны на пальцы и строят ему глазки.

– Я его не боюсь, – заявила в одном интервью миниатюрная брюнетка с вьющимися волосами – его типаж. – Он совсем не похож на убийцу.

Провожу пальцами по лицу Фэры Лоусон. Тогда она казалась мне взрослой, а сейчас я вижу, что она была совсем юной.

«Что он с ней сделал, с моей девочкой? – сказала ее мама интервьюеру из «Ньюснайт». – Выбросил, как мусор. Оставил на съедение крысам…»

Перебираю пожелтевшие от времени газетные вырезки. Чернила потускнели и стерлись.

Дженис думает, что я их выбросила, как и обещала. Она называет мою одержимость прошлым «саморазрушительной». Говорит, что мне нужно отгонять эти мысли и перестать ими упиваться. Дженис не понимает, что я не могу закрыть глаза на произошедшее, пока не узнаю точно, что он сделал. Если он это сделал.

Я не присутствовала на процессе, и сейчас приходится взвешивать свидетельства самостоятельно. По-своему, только я могу его судить, в отличие от сторонних присяжных. Тем не менее долгие годы поисков не приблизили меня к разгадке.

Не помню, кто сказал, что мы – это наши воспоминания. Для меня это больной вопрос. Если я не доверяю своим воспоминаниям, то как же могу доверять себе?

Еще одна статья: на первой полосе опубликовано второе письмо убийцы в «Трибьюн». В очередной раз перечитываю, хотя и без того знаю его слово в слово. Не нахожу ничего нового, а по спине все равно бегут мурашки. Привидение над моей могилой.

Командую себе «хватит», убираю вырезки и плотно закрываю коробку.

Собирать заметки предложил Мэтти. Что это подтверждает? Его вину или невиновность? Это какая-то двойная игра? Хвастовство?

В любом случае маме эта идея пришлась не по душе:

– Какая жуть!

То же я могла бы сказать о коллекции косточек, которую она собирала в детстве.

Я пыталась объяснить ей, что так справлялась с происходящим. С тех пор как преступления возобновились, меня не покидал страх, что убийца придет за мамой, только она меня и слушать не хотела. И тем более не поменяла свой обычный маршрут, которым возвращалась с работы.

– Есть вещи, которые нам неподвластны, – сказала она мне, издалека разглядывая коробку с заметками. – А есть то, чего лучше не знать.

– Почему?

– Потому что понять – значит разрешить.

О чем-то подобном накануне писали в газете.

– Может, Софи обнаружит то, что ускользнуло от внимания полиции, – подмигнул мне в знак поддержки Мэтти. – Если убийца допустит промах, то попадется.

– Я не была бы так уверена. Прошло полтора года, а никто не попался.

– Самоуверенность ведет к провалу.

Я почувствовала нарастающее напряжение и сменила тему.

– В кино показывают «Инопланетянина». Пойдешь сегодня с нами? Там инопланетянин поселился в обычной семье. Говорят, классный фильм.

– Извини, тыковка, не могу. У меня дежурство в кризисном центре.

На следующий день редактор «Трибьюн» получил второе письмо от Тени.