Глава 22
«Черт с ними. Почему тебя волнует чужое мнение?»
Я поделилась с Мэтти секретом, что умру, если кто-то узнает о моей любви к Джоуи Питерсону.
Мы были дома одни. Мама отправилась на вечеринку с коллегами по поводу выхода на пенсию партнера бухгалтерской фирмы, в которой работала секретаршей. Мэтти остался присматривать за мной. Редкий случай – обычно они везде ходили вдвоем.
– Как я выгляжу? – спросила перед уходом мама. Она покрутилась, демонстрируя наряд, и застеснялась – на щеках проступил румянец.
На ней было новое красное платье с открытыми плечами и большим бантом на груди. Мы нашли его в «Уэллис» на прошлой неделе. Мэтти должен был пойти с нами, но не явился. «Проспал», – объяснил он, что было странно, поскольку мы вышли из дома после обеда. «Уж скорее не хотел таскаться по магазинам», – рассудила мама.
Мэтти подвигал губами и потер подбородок.
– Выглядишь потрясающе, только… Не знаю…
Улыбка сошла с маминого лица. Она поправила юбку и новыми глазами посмотрела на платье, которое так ей нравилось.
– Что не так?
Мэтти пожал плечами:
– Не уверен, что оно подходит к формату вечеринки. Там будет твой начальник. Может, тебе надеть что-то менее… вызывающее?
– У меня есть черная туника, можно примерить. Старомодная, правда…
Мэтти кивнул:
– Хорошая идея.
На заднем плане шли новости; мы приглушили звук, пока ждали сериал «Дуракам везет». Мама называла его «идиотским», но мы с Мэтти ухахатывались над главным героем. Особенно хороша была серия про надувную куклу.
«Полицейские выражают опасения по поводу безопасности двух молодых жительниц Северного Лондона, о которых ничего не было слышно с апреля. Всех, кто располагает какой-либо информацией, просят сообщить об этом в полицию и призывают женщин не выходить на улицу ночью. Инспектор Скотленд-Ярда Гарри Коннор рекомендует по возможности передвигаться по двое, избегать безлюдных мест и обращаться по номеру 999, если заметите что-то подозрительное».
– Думаешь, это он? – спросила я у Мэтти.
Он только пожал плечами и сказал, что мне нечего бояться.
Мама переоделась и вернулась в комнату. Черное платье, как она и говорила, было старомодным; Нэнси Рейган выбрала бы такое по случаю похорон.
– Что-то я сомневаюсь… Что скажешь, Мэтти?
Он отвел глаза от экрана:
– Ты что-то сказала?
– Платье. Так лучше?
– Ага. – Он снова смотрел в телевизор. – Намного.
Когда мама ушла, я призналась ему, что красное платье мне нравилось больше.
– Мне тоже. Ей нужно быть увереннее в себе.
– Ты же сказал…
– Хочешь пиццу? Давай закажем?
– Мама приготовила запеканку.
– Оставим на завтра.
Я улыбнулась:
– Ну ладно.
Он просиял и отдал мне честь:
– Будет сделано.
Мэтти вернулся, когда я сидела на кухне и делала задание по математике. «Джоан выбирает из десятка яблок, одно из которых червивое. Какова вероятность, что она возьмет его?»
– Пиццу доставят через полчаса.
Я подняла глаза и «Отлично!» замерло у меня на губах. Передо мной стоял Мэтти. Абсолютно голый. Лицо у меня горело, я не знала куда спрятать глаза.
– На тебе нет одежды, – запинаясь, сказала я, будто ему было невдомек, что он расхаживает по квартире в чем мать родила.
Мэтти подошел ближе, плюхнулся на соседний стул и потянулся за грушей из тарелки с фруктами.
У меня свело живот. Лицо просто пылало.
– Почему ты не…
– Я ходил в душ. Не нашел полотенце.
– Оно в ванной.
Я не отрывала глаз от стола, лишь бы его не видеть.
– Там только твои и мамины.
– Достань запасные из шкафа.
– Где он, покажешь?
Я указала пальцем, не поднимая головы.
Мэтти хохотнул:
– Божечки, Софи… Не думал, что ты такая скромница. – «Божечки». Он говорил, как герой «Семейки Брейди». – Ты что, голых мужчин никогда не видела?
Я покачала головой. В животе все переворачивалось. В висках стучало.
– По-моему, ты делаешь из мухи слона.
Он вел себя так спокойно. Может, я действительно слишком остро реагировала? Мама иногда ходила по дому в одном белье. Такая ли большая разница?
Только лучше мне не становилось.
– Думаешь, отцы твоих друзей никогда не показываются нагишом?
– Не знаю. Может быть.
– Все так делают, глупышка… Ну все, я высох, можешь расслабиться.
Я не рассказала маме об этом случае, и к тому моменту, когда стало известно об очередном убийстве, неприятное воспоминание было закопано так глубоко, что уже не возвращалось.
Однако в тот вечер я больше ни о чем думать не могла. Мозг говорил одно, тело – другое. Я так ждала пиццу, предвкушала потрясающий ужин, но не проглотила ни кусочка.
Мэтти, напротив, дал волю аппетиту и съел все один.
