Глава двенадцатая

Перед тем как пересечь линию фронта и начать поиски пропавшего майора-связиста, Васильков привычно исполнил четыре пункта обязательной подготовки. Во-первых, запросил в оперативном отделе штаба дивизии самые свежие данные о расположении вражеских войск. Во-вторых, около получаса поработал с картой, отметив на ней наиболее опасные районы, а также основной и запасной маршруты движения группы. В-третьих, тщательно подготовился к операции: почистил оружие; осмотрел одежду, обувь, снаряжение. На короткие выходы никаких вещмешков разведчики с собой не брали – ходили налегке. Но в этот раз топали в немецкий тыл на неопределенное время. Поэтому Сашка дополнил всем необходимым походный вещмешок. И в-четвертых, построив личный состав, проверил готовность к выходу каждого бойца.

По данным авиаразведки, отступивший от Вислы немецкий пехотный корпус обустраивал позиции немного восточнее польского городка Зволень. Городок располагался на широкой равнине и был окружен сельхозугодьями, небольшими перелесками и неглубокими оврагами.

«Искать нашего майора следует в штабе корпуса. А сам штаб наверняка расквартирован в городишке, – размышлял Васильков. – Что поделаешь, любит штабная немчура комфортное проживание в городских квартирах. Этим себя и губит…»

Разведгруппа удачно, под разрывы авиационных бомб, перемахнула линию фронта и исчезла в лесистых овражках. По дну многочисленных расщелин протекала речушка, впадавшая в Вислу. Начало же она брала где-то севернее городка Зволень. Как раз туда Васильков и вел своих ребят.

Шли давно отработанным порядком: впереди пара лидеров, за ней, приотстав на полсотни шагов, основная группа. Замыкающим – глазастый старшина Петренко.

Через пару часов остановились отдышаться, перемотать портянки. В следующий раз пришлось тормознуть, когда лидеры дали отмашку, услышав тарахтение мотоцикла.

Группа прекратила движение, затаилась.

Осторожно поднявшись по склону овражка к придорожным кустам, Александр увидел двух фрицев в касках и полевой форме, копавшихся в моторе мотоцикла. Рядовой и фельдфебель с планшеткой через плечо. Обычно такие исполняли обязанности связных при штабах дивизий и корпусов.

Ротный почесал за ухом. Если бы группа пришла сюда ради «поиска», то фельдфебеля захомутали бы без раздумий. И, счастливые, помчались бы обратно. В его планшетке, как пить дать, лежало что-то важное – письменный приказ или оформленная по всем штабным правилам карта. Но разведчики имели совсем другое задание и шли в польский Зволень. Не резон рисковать без нужды.

«А вдруг это чучело в каске знает про майора Сорокина? – засомневался Васильков. – Я веду группу в Зволень, руководствуясь интуицией и логикой. Никаких фактов, свидетельствующих, что майор там, нет, на деле Сорокин может оказаться совсем в другом месте. Значит, лучше подстраховаться, взять «языка», допросить и дальше действовать наверняка».

Коротко посовещавшись, разведчики распределились в кустах и по команде ротного одновременно выскочили на дорогу.

Рядового прикончили ударом ножа, а фельдфебель оказался прытким. Закричав с перепугу, он кинулся прочь от дороги. Пришлось шумнуть – старшина дважды пальнул из пистолета ему по ногам.

– Быстро, быстро! Мотоцикл и труп в овраг! – подгонял бойцов Васильков. – Раненого на руки и – за мной!..

Устранив следы нападения, разведчики отошли на безопасное расстояние и устроили привал для допроса. Дальше тащить с собой раненого фельдфебеля смысла не было.

Тот оказался не немцем, а румыном. Отношение к ним у советских солдат было скверным. Если с немецкими пленными могли поделиться табачком и хлебом, то на румын и мадьяр такая щедрость не распространялась.

Фельдфебель подвывал от боли, но, понимая, что его жизнь висит на волоске, старательно отвечал на вопросы. К превеликой радости Василькова, он сообщил, что знает о советском майоре, захваченном подразделением немецкой разведки на восточном берегу Вислы. Майора-связиста доставили в штаб корпуса (именно оттуда фельдфебель ехал с приказом в пехотную дивизию) и содержали под охраной в бывшем кабинете дантиста по соседству со штабом.

Разузнав точное расположение штаба корпуса, Васильков прицепил к ремню немецкую планшетку, кивнул старшине и велел разведчикам продолжить марш-бросок.

Старшина нагнал группу через пару минут. Вытирая лезвие ножа сорванным листом лопуха, он занял привычное место замыкающего…

Двадцать километров по лесистой пойме узкой извилистой речки разведчики преодолели в общей сложности за шесть часов.

– «Зволень», – глядя в бинокль, прочитал Васильков дорожный указатель. – Прибыли, товарищи. Можно сказать, по расписанию. Отдыхаем до наступления темноты. В двадцать три ноль-ноль идем в город…

Немецкие штабисты облюбовали для себя старинное здание трехэтажного отеля, расположенного на пересечении двух центральных улиц.

Разведгруппа подобралась к нему с северо-востока по короткому и тихому проулку, берущему начало у католического храма.

К одиннадцати вечера польский Зволень погрузился в жуткую темень. Электричества не было даже в центре маленького городка, для освещения бывшего отеля немцы использовали генератор, монотонно гудевший в кузове грузового автомобиля.

Обосновавшись на пустыре через дорогу, разведчики принялись наблюдать за объектом и довольно быстро нашли рядом со штабом нечто похожее на кабинет дантиста с сохранившейся над дверью вывеской. Несколько окон в штабе светились слабым желтоватым светом. Видно, кто-то из штабных продолжал работать, или в этих комнатах устраивались на ночлег высшие чины.

Изредка по улице проезжали мотоциклисты и бронеавтомобили. До прихода фрицев в этот сонный городишко он засыпал не позже десяти вечера. А с размещением немецкого корпуса жизнь здесь, похоже, продолжалась и ночью.

У входа в штаб стояло несколько легковых и грузовых автомобилей, рядом с которыми прогуливался часовой. Кроме него, по центру города курсировали вооруженные патрули. Меры предосторожности, предпринятые командованием корпуса, излишними не казались – линия фронта проходила всего в двенадцати-пятнадцати километрах к востоку от Зволеня.

– Могу шумнуть в сторонке, командир, – шепотом предложил старшина Петренко.

– Чтобы отвлечь патрульных?

– Точно. А вы угомоните часового и освободите нашего майора.

«Заманчиво. Если быстро управиться, должно получиться, – оценивал шансы Васильков. – Тут всего делов-то: завалить часового, сбить с двери замок, вытащить Сорокина и отойти с ним к костелу. А что? Идеальная схема! Все будут довольны».

– Возьми с собой кого-нибудь из ребят и действуй, – приказал он. – Обеспечь нам три минуты на все про все. Встречаемся у костела.

– Понял…

Через несколько минут в соседнем квартале, метрах в двухстах от штаба, бабахнула граната. Следом протрещала очередь.

Это был сигнал к началу операции. Два притаившихся за автомобилями разведчика одновременно выскочили к часовому. Тот замешкался, сдергивая с плеча винтовку, этой секунды хватило, чтоб всадить в его грудь нож.

Одна пара, присев у переднего колеса немецкой легковушки, глядела на юго-восток, другая контролировала запад. Васильков и рядовой Ярцев воевали с висячим замком на двери бывшего кабинета дантиста.

Ярцев был единственным из разведчиков, таскавшим за линию фронта тяжеленный и неудобный «ППШ». Товарищи посмеивались: «На кой он тебе сдался? Возьми лучше «немца» или наш «ППС»! Они и полегче, и понадежнее…» Ярцев скромно улыбался в ответ, но не расставался со своим «папашей».

И вот, в кои-то веки, автомат с массивным деревянным прикладом пригодился.

Трижды долбанув им по изогнутой дужке, Ярцев сбил замок и рывком распахнул дверь.

– Сорокин! – заглянул в темноту Васильков. – Майор Сорокин!

– Я здесь, – послышался испуганный голос.

В темном проеме появилась знакомая фигура.

– А вы кто, ребята?

Сашке доводилось встречаться с начальником связи дивизии, его внешность он неплохо запомнил. Под замком в бывшем кабинете дантиста и в самом деле сидел Сорокин. Только поникший, в измятой форме, без фуражки, погон, портупеи и личного оружия.

– Свои – не видишь? Быстро на выход! – скомандовал Сашка. – Держись за нами. Не отставай…

Озираясь по сторонам, разведчики перебежали через дорогу и нырнули в узкий проулок, упиравшийся в костел. Туда же со всех концов квартала потянулись и другие бойцы…

В целом операция по освобождению майора Сорокина прошла успешно. Правда, у католического храма, пока дожидались остальных, пришлось немного поволноваться.

– Целы? – встретил их Васильков.

– Как новенькие! – отрапортовал запыхавшийся старшина.

– Сорокин, держись в середине группы. Старшина – замыкающий. За мной…

Отбежав от городка на приличное расстояние, перешли на шаг. По такой темноте немудрено налететь на овраг и переломать себе ноги. Ночка выдалась темной, но фонарей не запалишь – немчура приметит, откроет огонь.

Первую пару километров протопали по-над оврагами в быстром темпе. Автомобильного движения на петлявшей рядом грунтовке не было, и разведчики чувствовали себя в безопасности. Дальше пришлось сбавить скорость – не привыкший к подобным марш-броскам Сорокин натер ноги, стал прихрамывать. Каждая последующая сотня метров давалась ему все труднее и труднее.

– Я бы еще понял, если бы фрицы его разули, – шепотом возмущался старшина. – В сапогах же идет! В своих родных сапогах! Как в них можно сбить ноги?

Чтобы не пришлось потом нести связиста на руках, Сашка приказал остановиться и организовать короткий привал.

Сорокин присел на траву, стянул сапоги, под которыми оказались тонкие носки.

– Между штабных палаток, товарищ майор, в таком недоразумении порхать нужно, – проворчал старшина, роясь в своем вещмешке. – А по немецким тылам лучше ходить вот в этом.

Запасливый и хозяйственный Петренко достал из своего вещмешка пару новых портянок и протянул их связисту.

– Не забыли, как мотать-то?

– Помню.

– Вот и мотайте. А носочки свои в овражек забросьте. Они при долгой ходьбе по влажной стопе сползают и в комок сбиваются. Ходить потом никак невозможно…

Едва Сорокин справился с одной портянкой, как один из разведчиков подал сигнал тревоги. Со стороны Зволеня по грунтовке ехали немцы.

– Целая колонна чешет! – присвистнул старшина. – Поспешайте, товарищ майор! Тикать нам надо…

Колонна состояла из грузовиков, бронеавтомобилей и мотоциклов. Всего мимо нырнувших в овраг разведчиков промчалось не менее двадцати единиц различной техники.

– Куда же их понесло-то посреди ночи? – недоумевал Петренко.

– По нашу душу, старшина. По нашу, – вздохнул Васильков.

– Как это «по нашу»?! А чего же они мимо-то?

– Скоро увидишь…

В правоте ротного старшина убедился довольно скоро, когда позади в ночной мгле появились десятки светящихся точек, растянувшихся на добрый километр.

– Цепью, что ли, идут?

– Верно мыслишь. Прочесывают овраги и прилегающую к ним пойму, – пояснил Васильков. – А у Вислы будут встречать те, что проехали мимо нас на грузовиках и мотоциклах. Мы же оттуда пришли за майором, значит, туда и вернемся. Вот они и перекрывают нам путь назад.

Старшина дважды кашлянул в кулак. Он всегда начинал подкашливать, когда волновался.

– Так что же… Как же нам, Александр Иванович?..

– Есть у меня один запасной маршрут. Видишь, справа редкие огоньки деревеньки?

– Ага, вижу. Как называется деревенька?

– Как-то по-польски, язык сломаешь. Давай в лидеры и держи курс на нее. А я помогу майору…

Заняв привычные места в походном строе, разведчики перебрались через овраг и исчезли в темноте в направлении неизвестной деревни.

Сделав десятикилометровый крюк и обойдя стороной поджидавших их фрицев, разведгруппа вернулась в расположение к своим. Вернулась вовремя, успев до восхода солнца проскочить широкую нейтральную полосу.

Вымотались, здорово устали. Но всех переполняла радость, что не понесли потерь, выполнили поставленную задачу по спасению майора, да еще и доставили в штаб немецкую планшетку со свежим приказом.

Самым счастливым выглядел Сорокин, не чаявший уже вырваться из немецкого плена. Он радовался, как мальчишка. Позабыв об усталости и в кровь стертых ногах, обнял каждого разведчика и долго тряс руку Василькову, восхищаясь его сноровкой.

А потом появились два офицера и старшина из военной контрразведки.

Пока командир разведроты составлял по их приказу письменный отчет о рейде в немецкий тыл, начальник связи дивизии давал устные показания.

– …немцы допросили меня всего однажды, – сбивчиво рассказывал он.

– Почему однажды? Вы же провели в плену двое суток, – невозмутимо чеканил вопросы майор из Смерша.

– Полагаю, в их штабе не оказалось того, кто владеет русским языком. Должно быть, они ожидали переводчика.

– Вас допрашивали через переводчика?

– Да, он прибыл утром следующего дня. Какой-то младший офицер лет двадцати пяти. Полковник спрашивал, а он переводил. Но я им ничего не сказал! Ни слова о частотах и временных интервалах для связи! Я прикидывался контуженым, глухим, заикался и нарочно тянул время.

– Зачем вы тянули время?

– Ну-у, мало ли… – стушевался Сорокин, подбирая правильные слова. – Надеялся, что меня вызволят свои. И видите, как вышло. Не зря, получается, надеялся.

– Где ваши документы, награды, погоны? – монотонно интересовался контрразведчик.

Начальник связи громко вздохнул:

– Отобрали, сволочи. Подорвали гранатами мой «Виллис», налетели… Я когда в себя пришел, ничего уж при мне не было. Даже фуражки…

Через полчаса сотрудники военной контрразведки забрали письменный отчет Василькова, посадили в свой автомобиль майора Сорокина и укатили в штаб армии…