Проснулся Томас поздно. Его выбросило из сна так внезапно, что он даже не сразу сообразил, что сидит дома на кровати, а не находится посреди сновиденческой пустыни. Во сне он снова оказался у тети Люси в ином мире — или в иное время. Или и в том и в другом вместе. Во сне это, строго говоря, значения не имеет. Он сидел за старым деревянным столом под раскидистыми ветвями мескитового дерева во дворе тетушки, а сама она хлопотала у глиняной печи: накладывала в миску щедрую порцию жаркого. Со своего места Томас чуял запах белой фасоли тепари, перца и говяжьих ребрышек, с добавленными чипотле и бог его знает какими еще загадочными приправами. На столе перед ним стояли блюдо со свежей кукурузной лепешкой и запотевший пузатый глиняный кувшин, со стенок которого медленно стекали крошечные капли воды. Нещадно палило солнце, над пустыней — над камнями, кустами и между кактусов — растекалось горячее марево.

— Ешь, — сказала тетя Люси, поставив перед Томасом миску с жарким. — А то, погляжу, маловато у тебя мяса на костях.

— Это же сон. Что изменится от того, что я здесь поем?

— Сон, — повторила она и медленно кивнула. — Ну да, конечно. Так тебе гораздо проще воспринять.

— Ты хочешь сказать, я здесь на самом деле?

— Ешь.

Томас машинально подчинился. Когда тетя Люси начинала говорить таким тоном — как, впрочем, и мать с Тетушкой, — спорить было бесполезно.

Жаркое, кстати, выдалось у нее на славу, матери такого в жизнь не приготовить — но этого Томас, естественно, ей никогда и ни за что не скажет. Лепешка вышла сыроватой, но не жирной, и буквально таяла во рту.

Тетя Люси села за стол напротив него.

— Я знаю, ты пока не решил, как поступить. Не подумай только, что я пытаюсь манипулировать тобой, как Консуэла, но не окажешь ли мне одну услугу?

Она не стала прибегать к тактике немощной старухи, излюбленному приему Тетушки. Впрочем, тетя Люси с ее-то молодым видом на успех такой затеи рассчитывать никак не могла. Она была просто милой плутовкой.

Парень снова навалился на жаркое. Как ни странным это казалось для сновиденческой еды, оно ощутимо и приятно наполняло желудок.

— И чего ты хочешь от меня? — поинтересовался он.

— Хочу, чтобы ты отправился к колесу стихий на участке Белой Лошади сразу, как вернешься домой.

Томас вздохнул:

— Мне вовсе не противно быть кикими.

— Знаю.

— И тебе не обязательно отправлять меня на какую-то там церемонию, чтобы я понял истинное значение традиций.

— И это знаю.

— Ну так что же я забыл на этом колесе?

— Там возникнут кое-какие неприятности. И я надеюсь, ты сделаешь все возможное, чтобы предотвратить их.

— Что еще за неприятности?

Тетя Люси выразительно посмотрела на парня.

— Опять недомолвки! Обязательно осторожничать? — проворчал Томас.

— Я не осторожничаю. Порой события именно так и должны развиваться. Но ты поймешь, что нужно делать, только когда окажешься там. — Женщина помолчала и добавила тише: — Я надеюсь.

— Хорошо, — кивнул Томас. — Схожу. Но тогда скажи, где это место.

— На участке Эгги Белой Лошади.

— Что-то не замечал я у нее никакого колеса стихий.

— Просто оно очень древнее, сразу не догадаешься.

«Она говорит про кострище, — сообразил парень. — Неужели кто-то снова решил навредить Эгги? Почему?»

— Это как-то связано с той девчонкой, которая пырнула ее ножом?

— Все взаимосвязано, — отозвалась тетя Люси. — Каждый из нас на своем собственном Колесе, но рано или поздно наше личное путешествие воздействует на путешествие кого-то другого, кого мы можем даже и не знать. Только громы способны видеть все пути.

— А ты что видишь?

— Что тебе надо отправиться к колесу стихий Белой Лошади.

— Ладно.

Томас собрался встать из-за стола, но тетя Люси схватила его за руку:

— Сначала разберись с жарким. Поешь ты или нет — все равно вернешься в одно и то же время. Зато на полный желудок все станет гораздо понятнее.

Еда была восхитительна, так что долго упрашивать парня не пришлось. Из кувшина женщина налила в глиняные кружки воды и, подвинув парню одну, хлебнула из другой.

— Все это слишком уж необычно, а? — заметил Томас, прожевав очередной кусочек мяса.

— Странное определяется нормальным.

— Раньше ты не говорила слоганами для футболок, — улыбнулся парень, и тетя Люси рассмеялась.

— Быть молодой женщиной-магом нелегко. Мы с Лейлой обсуждали это множество раз. Порой люди попросту не воспринимают тебя всерьез.

— Тетушка… Тетя Лейла уже немолода. Теперь она старая.

— Знаю, — кивнула женщина. — Я помню и старость, и молодость, и все года, что прошли между ними. А здесь я такая, какой ты меня видишь. В твоем времени я мертва.

От этих слов у Томаса защемило сердце.

— И это ужасно грустно, — произнес он.

— Ты всегда можешь навестить меня здесь, — пожала плечами тетя Люси.

Томасу хотелось спросить у нее, является она лишь воспоминанием или все-таки настоящей женщиной, но он понимал, что даже если и получит ответ, вряд ли его поймет. Мысль об одновременности прошлого, настоящего и будущего категорически не вмещалась в его голову. Потому парень поинтересовался:

— А это правда, что ты обучала магическим приемам Рамона Морагу?

— Ах, Морагу. Он покинул Расписные земли жеребчиком, а вернулся матерым конягой. Не могу сказать, что я причастна к его трансформации, но после его возвращения, пожалуй, помогла парочкой советов.

Томас собрал остатки подливы в миске кусочком лепешки и запил водой. Когда он снова поднялся, тетя Люси не остановила его.

— Может, и мне какой совет напоследок дашь?

Женщина обошла вокруг стола, обняла парня.

— Разницу между хорошим и плохим ты знаешь, — сказала она, отступив на шаг. — Полагайся на это и отстаивай то, во что веришь. Тогда все будет хорошо.

Томас кивнул.

— Я рассказал тете Лейле, что встречался с тобой. Она даже не удивилась.

— А чего ей удивляться?

— Ну, потому что… А, ладно, оставим.

Тетя Люси сказала что-то еще, но этих слов Томас уже не разобрал. Пустыня внезапно поблекла, и парень оказался у себя дома — он сидел на кровати, спустив ноги на пол. Полностью одетый. В окно вовсю светило солнце. Томас глянул на свои кроссовки. Они были покрыты налетом пыли, причем не красной, цвета почвы в Расписных землях, а бурой. Цвета земли во дворе тети Люси.

И это сбивало с толку, мягко выражаясь.

Все еще недоумевая, парень спустился в кухню и увидел, что Сантана собирается выйти из дома. Заслышав его шаги, девушка обернулась.

— Ты куда собралась? — спросил он.

— За Тетушкой.

— А она-то куда подевалась?

Как правило, старушка выбиралась из дому, только если ее кто-то подвозил. В своем возрасте она вполне довольствовалась долгими посиделками на крылечке со своими воронами.

— Понятия не имею, — развела руками Сантана. — Я слушала музыку в мобильнике и задремала на диване. А несколько минут назад проснулась, потому что Тетушка вышла в коридор со старым револьвером — взяла его из чемодана, где мама хранит папины вещи. Я спросила, что она затеяла, и получила в ответ этакий свирепый взгляд. А потом старушка скрылась за дверью и потопала в пустыню. Как думаешь, может, ей взгрустнулось и захотелось поохотиться?

Сестра улыбалась, словно рассказывала анекдот, однако Томас различил в ее глазах тревогу.

— Я знаю, куда она пошла, — ответил он, — и думаю, ты права.

Во сне тетя Люси велела ему отправляться к дому Эгги. На кострище возле которого, как всем известно, время от времени собираются майнаво. Если сейчас среди них объявилась Консуэла Мара, о чем Тетушке поведали ее дружки из Желтого каньона, тогда гадать о том, куда и зачем отправилась старушка, не приходилось.

— Что, правда? — удивилась Сантана.

— Проверить это можно только одним способом. — Томас быстро вытолкал сестру на крыльцо и осторожно закрыл за ними дверь.

— Куда мы идем? — поинтересовалась девушка, когда они, выйдя со двора, двинулись через кустарник.

— На кострище Эгги.

— С чего ты взял, что она там?

Чуть поколебавшись, Томас признался:

— Мне велела пойти туда тетя Люси.

— Погоди-ка, вчера ты ничего об этом не рассказывал.

— Потому что все произошло сегодня утром. Я думал, что сплю, но… — парень вспомнил пыль на кроссовках. Кроме того, ощущение полного желудка наяву никуда не исчезло, а во рту остался вкус жаркого. — Похоже, я по-настоящему вернулся в ее дом в ином мире.

Сантана замерла как вкопанная.

— Ты прикалываешься, что ли?

— Нет, — Томас потянул ее за руку, и они пошли дальше по едва заметной извилистой тропинке между кустов и кактусов по дну пересохшей речки.

— Ты вернулся в иной мир, — не унималась сестра, — самостоятельно? И снова зависал с молодой тетей Люси?

— Ну да.

— И она сказала тебе, что Тетушка собирается… И что же она собирается сделать?

— Не знаю. Про свою сестру она не говорила. Просто попросила отправиться на кострище, называя его колесом стихий Белой Лошади.

— Когда-то там было колесо стихий?

— Наверно.

— И какое отношение к этому имеет Тетушка?

— Мне кажется, тете Люси мое присутствие на кострище могло понадобиться по двум причинам. Либо там произойдет нечто связанное с нашими традициями, либо что-то замышляют майнаво. Но она предупредила меня, что там возникнут кое-какие неприятности. Она считает, будто я могу предотвратить их, если пойму, как поступить правильно.

— По-моему, даже при желании больше туману нагнать нельзя.

— Вот-вот, — рассмеялся Томас, — я ей почти то же самое и сказал.

— И все равно непонятно, зачем Тетушке понадобилось брать с собой пушку.

— Возможно, все-таки собираются майнаво, и в таком случае там может оказаться Консуэла Мара.

— Ох, черт, — поняла Сантана и прибавила шагу.

Пока брат и сестрой шагали по дну небольшого притока, отходившего от безводного русла за их домом, Томас надеялся, что он ошибается. Однако стоило им выбраться на берег и взглянуть сверху на участок Эгги, как стало ясно: события развиваются по наихудшему сценарию. У кострища собралась громадная толпа майнаво, только они не сидели, как частенько бывало, а стояли в дальней части утоптанной, выгоревшей на солнце площадки и на откосе за ней.

Прикрыв от солнца глаза рукой, парень рассмотрел, кто же находится в центре притяжения всеобщего внимания: Морагу, Стив и с ними какая-то белая женщина с темными волосами, а напротив — Консуэла Мара. Беседа явно не была мирной, напротив, она походила на яростный спор, в котором принимали участие и некоторые майнаво.

— Не вижу Тетушки, — покачала головой Сантана.

Томас, надеясь отыскать старушку, принялся осматривать сборище. При этом его не оставляло ощущение дежавю: он словно опять оказался в Каньоне Предков, заполненном майнаво во всех обличьях — смешанных, человеческих и звериных. Кузены выглядели так живописно и разнообразно, что отыскать среди них Тетушку было не так-то просто. Однако в конце концов Томас заметил ее. Старушка целеустремленно пробиралась между майнаво, держа весьма опасный курс на точку противостояния Стива и Консуэлы Мары. Томас указал на нее сестре и помчался вниз по склону. Сантана бросилась следом.

Плотность толпы оказалась какой-то запредельной, и Томасу с сестрой пришлось буквально проламываться вперед, распихивая майнаво.

— Простите, извините, — как заведенный повторял парень, ни на секунду не прерывая движения.

Сантана старалась не отставать. Шум — рычание, шипение, урчание и прочие звуки крайнего недовольства, подкрепляемые разгневанными взглядами, — нарастал с каждым их шагом, пока кто-то вдруг не сказал:

— Да это же младшие Кукурузные Глаза!

И к некоторому удивлению Томаса, после этого кузены сами принялись расступаться перед ним.

Но все равно они опоздали.

Дело в том, что Тетушка вознамерилась продырявить из револьвера голову Консуэлы Мары еще в тот момент, когда брат с сестрой начали свое продвижение к центру противостояния.