Глава 25

Лали никогда еще не видела таких комнат. Посередине стояла гигантская кровать, оформленная в приглушенных кремово-золотистых тонах настолько элегантно, что цвета как будто перешептывались. Два кресла и большой деревянный стол разместились возле стеклянной стены, а за ней раскинулся мерцающий огнями город. Она подошла к стене и посмотрела вниз, на Парк-стрит. Вывески магазинов, светофоры и темно-охристые такси выстроились вдоль улицы. Она почувствовала себя призраком, оторванным от сумеречного городского пейзажа.

Мистер Рэй разулся, подошел к столу и налил себе виски. Лали обернулась. Рядом с бутылкой стоял блестящий стальной контейнер, наполненный крупными кубиками льда. Чистые стаканы накрыты бумажными подставками. Мистер Рэй пододвинул один из стаканов к Лали.

— Терпеть не могу эти мензурки из мини-бара, — сказал он. — По крайней мере, здесь знают мои вкусы.

Лали села на кровать, погружаясь в ее манящий уют. Матрас был толстым, не слишком мягким и не слишком жестким, а простыни — из мягчайшего хлопка. Она провела руками по роскошной ткани. Пуховое одеяло сложено, его концы заправлены под необъятный матрас. Выглядело странно. Разве одеяло не надо убрать с кровати, чтобы использовать ее по назначению?

Мистер Рэй потягивал виски и не мигая смотрел на Лали. Она встала и начала раздеваться.

Он прошел в дальний угол и устроился в кресле. Рядом была высокая лампа. Желтый свет отражался на стеклах его очков.

Мистер Рэй слабо улыбнулся Лали:

— Куда ты спешишь? Мы пробудем здесь какое-то время. — Он кивнул на стакан, оставленный на столе для Лали. — Надеюсь, ты не против виски? Мне говорили, что дамам оно не нравится, но для меня не существует других напитков.

Лали застыла, полуголая, с платьем над головой, и никак не могла решить, снять его или опустить. Пока она колебалась, мистер Рэй тихо усмехнулся. Она все-таки опустила платье, разгладила его руками и взяла стакан.

— Расслабься, не нужно никакого официоза, — сказал мистер Рэй.

Она снова села на кровать.

— Ненавижу спешку, — продолжил он. — Очень богатые и нищенски бедные могут двигаться по жизни в любом темпе, как им заблагорассудится. Это такие, как я, вечно суетятся и живут на бегу.

Лали сомневалась, что мистеру Рэю приходилось так уж суетиться — он производил впечатление богатого человека. Хотя и одетый неброско, невысокого роста и пузатый, он выглядел уверенным в себе. Как будто знал свое место в этом мире и не считал нужным что-то кому-то доказывать. Лали знавала не так уж много мужчин такого уровня. За время, проведенное в Сонагачи, она повидала отчаявшихся, бедных, грубых, хвастливых, но не встречала по-настоящему могущественных мужчин. Конечно, они бывали там, но в чужой постели, с кем-то вроде Сони или Мохамайи.

Она улыбнулась, пытаясь заставить себя изобразить заинтересованность. Всем мужчинам нравится, когда женщины их слушают, ловят каждое слово. Она усвоила это давным-давно.

Мистер Рэй отхлебнул виски, аккуратно поставил стакан на подставку, стараясь не оставить пятен на столе.

— Расскажешь свою историю? — спросил он.

Лали почувствовала, как напряглось ее тело, но не позволила этому смазать улыбку на лице. Всегда находился кто-то вроде мистера Рэя, кто хотел узнать ее «историю». Она видела удовлетворение, написанное на их лицах. Для определенного типа клиентов существовали и другие удовольствия, помимо простого утоления плоти. Они требовали большего — настоящего имени, прошлого, жизнеописания. Всего того, на что они не имели права, что не продается ни за какие деньги. Лали нашла выход из положения, когда простой отказ не срабатывал. В ее арсенале имелось множество историй, одни отражали какие-то эпизоды ее собственной жизни, другие были сплошной выдумкой, но вполне могли случиться и с ней. Она рассказывала эти байки сентиментальным клиентам и строгим социальным работникам — всем, кто хотел больше, чем она готова была дать.

— Что вы имеете в виду под моей историей? — спросила она, потягивая виски.

— Кто ты, как тебя зовут на самом деле, как ты пришла к такой… жизни, — мистер Рэй слегка приподнял свой стакан, словно приглашая Лали к разговору.

— Я думаю, это испортит настроение, — ответила она. — Большинство джентльменов предпочитают другие развлечения.

Мистер Рэй снова усмехнулся, расстегнул ремень и вытащил рубашку из-за пояса брюк. Лали истолковала это как намек на то, чтобы подойти к нему. Но он откинулся на спинку кресла и опять потянулся к стакану:

— Продолжай.

— Мое настоящее имя — Джигри.

Лали заметила, как мистер Рэй приподнял бровь.

— Я из маленькой деревушки в Джаркханде. Меня… привезли сюда ребенком.

— И кто привез тебя сюда?

Лали сделала паузу, пытаясь отыскать на лице мистера Рэя признаки эмпатии или возбуждения. Социальные работники и журналисты задавали этот вопрос, преследуя свои цели; клиенты интересовались совсем по другой причине. История проститутки была не меньшей частью эротического опыта. Мужчины впитывали ее слова, а она представляла, как они мастурбируют — эмоционально. Пустое, ничего не выражающее лицо мистера Рэя не вписывалось ни в одну из этих категорий. И Лали невольно задавалась вопросом: может, он и не такой, как все, лучше остальных?

— Что вы будете делать с моей историей? Напишете обо мне статью в газете? — Лали неловко рассмеялась, не уверенная в том, что ей удалось погасить нежелательное любопытство мистера Рэя.

Он слабо улыбнулся, подавая знак продолжать.

Лали пересела на другую половину кровати, ближе к мистеру Рэю.

— Расскажи мне, — пробормотал он, захватывая пальцами несколько прядей ее темных волос и рассматривая их, как будто они представляли интерес для науки.

— Ну, это не так уж отличается от историй девушек, которые попадают в Сонагачи. Я родилась в маленькой деревне, мой отец был фермером. Я была старшей в семье. У меня три сестры и брат, все они были еще очень маленькие, когда отец покончил с собой.

— Почему? — мистер Рэй нахмурился.

— Обычное дело. Выдалась засуха, отец занял денег у ростовщика, на следующий год снова засуха, отец занял еще денег, и долги накапливались до тех пор, пока он не лишился возможности вернуть хотя бы что-то или накормить нас. — Она медленно перевела дыхание. — Я помню, как голодала, помню постоянное чувство голода.

Мистер Рэй сделал еще глоток, сосредоточенно наморщив лоб.

Лали выдержала положенную паузу, прежде чем продолжить:

— После его смерти мать отправила меня жить к моей тете в этот город, чтобы я могла найти работу, возможно, горничной в чьем-то доме. Я никогда раньше не видела эту тетю. Однажды она сказала, что мы поедем навестить родственников, которые помогут мне с работой, и привезла меня в Сонагачи. Она оставила меня там и сказала, что вернется за мной вечером.

— И что потом? — настойчиво произнес мистер Рэй.

— Вечер превратился в ночь, но тетя так и не пришла, — продолжила Лали с привычной непринужденностью. — Я ждала всю ночь и проплакала весь следующий день. Люди в том доме — женщина лет сорока и пара девушек — поначалу были добры ко мне. Они сказали, что моя тетя продала меня за пять тысяч рупий и что деньги пойдут моей семье, накормят брата и сестер, и, возможно, мой брат когда-нибудь пойдет в школу и получит достойную работу. Они объяснили мне, что это к лучшему. Но я все плакала, и тогда они меня избили. Они никогда не били по лицу, бедрам или в живот — насчет побоев в борделях свои правила. Меня били палками по голеням и икрам, иногда по спине.

Она замолчала, но мистер Рэй ничего не сказал. Он подошел к столу и налил себе еще виски, хотя не допил то, что оставалось в стакане.

— И? — тихо спросил он.

— Сначала я не понимала, что происходит. Потребовалось какое-то время, я была еще ребенком, но разобраться во всем было не так уж сложно. По первости я плакала, умоляла тех мужчин, что приходили за мной, оставить меня, не прикасаться ко мне. Иногда они смеялись, но чаще били. Это были отчаявшиеся люди. Лодочники, дальнобойщики, чернорабочие, они жили силой или хитростью и платили деньгами, которые, полагаю, им тоже нелегко доставались. Они не собирались меня отпускать просто так.

Мистер Рэй взял ее стакан и долил еще немного виски. Хотя за разговором Лали особо не притрагивалась к напитку, после двух глотков, которые она успела сделать, стакан оказался наполовину пуст.

— Продолжай, — настаивал мистер Рэй, снова подталкивая стакан к Лали.

Она улыбнулась про себя. Да, он определенно был из тех клиентов, кого заводят рассказы.

— Однажды ночью, когда дела шли ни шатко ни валко, я увидела нашу мадам, пьяную, вырубившуюся перед телевизором. Никто из девушек не обращал на меня внимания, так что я просто выскользнула за дверь и побежала. Я понятия не имела, куда бегу, просто бежала так быстро, как только могла. Была зима, поздняя ночь. И тут я увидела дорожного полицейского в будке. Я подбежала к нему, все рассказала и попросила помочь. Он сказал, что отведет меня в полицейский участок и там мне помогут.

— И? — снова заторопил ее мистер Рэй. — Ты сбежала?

Лали рассмеялась:

— Нет. Как вы думаете, что они сделали? Он и констебль. Я провела там всю ночь в задней комнате. — Лали отвела взгляд. — Утром я вернулась в бордель, к мадам.

— Она тебя ударила?

— Нет. Она вообще-то не такая уж плохая. Кормила меня, учила разным вещам, защищала меня по-своему. Она никогда не спрашивала меня, что произошло.

— Невероятно, — промолвил мистер Рэй.

— Вы думаете, я была первой из ее девочек, кто попытался сбежать? Многие девочки пытаются. А когда видят, что творится снаружи, возвращаются, — Лали подняла свой стакан. — Некоторые даже добираются до дома, но семья их не принимает. Те, кто поумнее, не тратят силы на то, чтобы тупо бежать, а ищут другие способы слинять.

Она улыбнулась, давая понять, что ее история подошла к концу, и положила руку ему на бедро. На этот раз мистер Рэй не возражал, хотя периодически отвлекался, чтобы глотнуть виски. Поначалу Лали пыталась удержать его в постели, вызывающе настаивая на внимании, но вскоре подстроилась под несвязный, обрывочный характер их встречи. При всей своей бесстрастности он оказался достойным любовником, относился к Лали как к диковинке, объекту, требующему изучения, но по большому счету это мало что значило. Однако она заметила, что всякий раз, когда она пыталась верховодить, мистер Рэй как будто находил это забавным и позволял ей проявлять инициативу, но ненадолго, чтобы затем подчинить ее, иногда с излишним рвением. После нескольких раундов этих схваток Лали сдалась, стала полностью покорной, отзывчивой и податливой.

Когда игры закончились и мистер Рэй захрапел, лежа на спине, Лали села рядом с ним, вытянув ноги. Еще недавно она и подумать не могла о том, чтобы провести ночь в таком шикарном месте. Сколько же стоит ночь в этом номере? Пять тысяч? Десять? Пятнадцать? Она посмотрела на немолодого спящего мужчину — его грудь мягко вздымалась под одеялом — и попыталась представить, насколько богатым нужно быть, чтобы спускать такие суммы на ночные забавы. Большинство девушек, которых она знала, не зарабатывали столько и за месяц. Ей стало интересно, сколько зарабатывала Мохамайя, бывала ли она когда-нибудь в номере дорогого отеля, думала ли про своих детей, когда перед ней выставляли горы изысканных блюд. С момента убийства мысли Лали постоянно возвращались к этой молодой женщине, едва ей знакомой, и каждый раз ее охватывал гнев. Никто лучше нее не знал, что на месте Майи могла оказаться любая из них. Да и она тоже. Для остального мира шлюхи Сонагачи были взаимозаменяемым товаром. И кого это волнует? Когда человек привыкает к большим деньгам, все то, что он может на них купить, становится мелким, бессмысленным.

Она бесшумно соскользнула на пол, заботливо поправив простыни на широкой спине мистера Рэя. Его очки опасно зависли на краю кровати. Лали осторожно подняла их и положила на тумбочку. На этот раз она налила себе более щедрую дозу виски. Мистер Рэй повернулся во сне, издавая приглушенный звук.

Она на цыпочках подошла к стеклянной стене, села на пол, обхватила колени, уткнулась в них подбородком и оглядела улицу внизу. Она всегда думала о Парк-стрит как о почти мифическом месте веселья и роскоши. Даже здешние проститутки могли похвастаться лучшей одеждой, прическами, деньгами и английскими именами. Однако в этот поздний час улица выглядела обшарпанной. С высоты пятого этажа открывался вид на потрепанные временем колониальные здания. Тем, кто приходил на Парк-стрит выпить вина и пообедать, было недосуг любоваться красотами прошлого.

Внизу темнели забранные ставнями витрины магазинов и дорогих ресторанов, посетители которых давно разошлись по домам. На тротуарах бездомные сворачивались в тугие клубки, укрывались газетами и шалями, пряча лица от шумного веселья пьяниц и завсегдатаев вечеринок, выходящих из отеля, в котором она находилась. Лали представила, как их крикливые голоса разносятся в ночной темноте, неуместные и одинокие, среди желтых такси, проползающих мимо в поисках пассажиров.