Глава 26

Дверь всегда была открыта. Висхал не стал стучаться, он просто вошел. Знакомый запах неизменно навевал на него легкую меланхолию. Внутри все выглядело как обычно. Ему стало интересно, выглядела бы квартира по-другому, если бы он когда-нибудь уехал далеко, чтобы учиться или искать работу, как делали многие в городе, где никогда не хватало рабочих мест для молодежи. Вернулся бы он изменившимся человеком, обзавелся бы парой глаз, которые видели и паутину, и желтушный свет, падающий на антикварную мебель? Дом его родителей был памятником общине, которая балансировала на грани исчезновения. Калькуттские парсы составляли убывающее меньшинство, и родительский дом, как и многие подобные дома, оставался последним бастионом культуры, которая, возможно, не переживет еще одно поколение.

Его мать и ее подруги, миссис Барвани, Мистри, Эдулджи и Дисуза, перекидывались в картишки, расположившись за маленьким кофейным столиком, все так же опирающимся на три ножки, как это было еще до его рождения. Он помнил эти долгие послеполуденные часы, переходящие в еще более долгие сумерки и вечера, когда женщины играли на смехотворно низкие ставки, мизерные, даже если сравнивать со стоимостью самых скромных колец на их пальцах. Ему потребовалось время, чтобы осознать: главное здесь — удовольствие от игры и ее неторопливое развитие, а не суммы выигрыша или проигрыша. Этим праздным женщинам никогда не приходилось зарабатывать на кусок хлеба, но их дни были заполнены заседаниями в бесчисленных комитетах, организацией выставок, клубных мероприятий, благотворительных акций — проще говоря, претворением идей в жизнь.

— Как ты, ма? В наши дни на Аташ Адаран уже нет времени?

— О, тише, — мать отмахнулась от него, едва отрывая взгляд от своих карт. — Я — попечитель храма, и все время мира в моем распоряжении. Разве не сегодня по телевизору показывают Дипу?

Висхал кивнул, сомневаясь, что мать это заметит.

— Тогда включай скорей. Пападжи спит и вряд ли проснется к большим новостям.

Висхал прошел на кухню, разгрузил пакеты с продуктами в ее темные и непостижимые закрома. Как и все в этой домашней вселенной, антикварная кухня представляла собой ценный экспонат для музея ранних технологий и образцового содержания. Ему нравилось набивать ее экзотическими и дорогими предметами, которые он специально заказывал по каталогам. Нравилось воображать, что Ма Карримбхой ценит такие усилия, даже если никогда не признается в этом.

Он вернулся в гостиную, плюхнулся в мягкие глубины дивана и включил телевизор, отрегулировав громкость до терпимого уровня. Дипа появилась на экране.

— О, я вас умоляю, — фыркнула ее собеседница, Видья Дехеджа. — Все эти бордели, «Голубой лотос» и… и… «Нанда Ранир Бари»… у всех есть техкханы, где они прячут несовершеннолетних девочек во время рейдов.

— Хорошо, мисс Дехеджа, так вы говорите, что в этих борделях вовсю идет торговля несовершеннолетними девочками?

— Безусловно. Любой, кто говорит обратное, лжет. Но, конечно, напрашивается вопрос: кто за всем этим стоит? Торговля людьми — глобальное явление, и давайте скажем прямо, что многие извлекают из нее выгоду, даже те, кто заявляет, что хочет покончить с этим злом.

— Я полагаю, — вмешался телеведущий с самодовольной улыбкой, — это прямой вызов вам, мисс Дипа Мархатта.

— Саморегулируемый совет Коллектива с 1995 года проводит серьезную работу, чтобы убедиться: ни одна женщина, занятая в Сонагачи, не находится там по принуждению и не является несовершеннолетней. Этими рейдами вы делегитимизируете их профессию, их право объединяться в профсоюзы и бороться за свои трудовые права. Члены совета потратили годы и с трудом заработанные ресурсы на то, чтобы организовать сканирование костей скелета, лично беседовали с каждой женщиной, чтобы удостовериться, что они достигли совершеннолетия и работают там по собственному выбору.

— По собственному выбору! — взорвалась Видья Дехеджа. — Легко говорить о выборе, когда сидишь в комнате с кондиционером, забившись в кокон своей привилегии. У этих женщин нет выбора. Повторяю, у них нет выбора. Это не та жизнь, которую выбрала бы любая из них. Вот почему нам нужна модель: рейд — спасение — реабилитация. Разыскать их, спасти и помочь им найти другой путь в жизни, и это то, чем занимается организация Нари Шакти Вахини.

Под аплодисменты и улюлюканье камера повернулась к зрителям в студии, которые вскидывали руки вверх. «Спасение и реабилитация» — скандировали они. Телеведущий улыбнулся и изобразил попытки утихомирить публику.

— Мнение общественности совершенно очевидно, мисс Дипа Мархатта. Пожалуйста, скажите нам, что вы думаете.

— Конечно, все это звучит грандиозно, когда так ставят вопрос, но в конечном счете это не более чем ура-патриотизм.

— Ура-патриотизм! Неужели? — воскликнула Дехеджа.

Ведущий жестом велел ей успокоиться.

— Да, — продолжила Дипа. — Выбор в этом контексте намного сложнее. Соглашусь, многие из них не «выбрали» бы такое. — Она показала воздушные кавычки. — Но это их дом. Именно здесь они строили свою жизнь, заводили детей, даже вступали в брак, кормили себя и свои семьи. Эти комнаты — единственное место, которое они считают своим личным пространством, а бесконечные рейды — не что иное, как репрессивная государственная машина…

Ведущий оборвал ее на полуслове, когда публика зароптала. Видья Дехеджа воспользовалась возможностью, чтобы взять свой микрофон и крикнуть:

— Теперь видите, к чему я клоню? Эти деятели хотят, чтобы поруганные женщины Сонагачи остались в грязной яме ждать новых убийств и мечтать о сексуальном рабстве, и для некоторых из нас играть роль спасителей важнее, чем спасать кого-либо.

Камера показала крупным планом лицо ведущего, когда зрители в зале вскочили со своих мест.

— Хватит смертей! — скандировали они.

Некоторые держали в руках плакаты с надписями #НеДопустим и #ПравосудияДляМайи.

Видья Дехеджа решительно отказывалась смотреть Дипе в глаза. Она встала и сошла со сцены, когда ведущий с искренней радостью и энтузиазмом подвел итоги:

— Завершились дебаты о реабилитации секс-работников в современном обществе. Вы слышали аргументы сторон, теперь решать вам. Отправьте текстовое сообщение на номер, указанный на экране, и расскажите нам, что вы думаете: должны ли мы спасать женщин, которые действительно нуждаются в нашей помощи, или нам следует «уважать их выбор»? Звоните по бесплатному номеру, который видите на ваших экранах…

Висхал выключил телевизор.

— Останешься на ужин, сынок? — спросила мать, отрываясь от карт.

— Ходи тузом, ма. Чего его беречь — с собой же не унесешь!

Мать слегка нахмурилась и сосредоточилась на игре. Подруги переговаривались, поправляя бифокальные очки, переставляя карты, раскинутые веером на расстоянии вытянутой руки от очков.

— Приходи на ужин в субботу, хорошо? — крикнула мать Висхала. — Я скажу папе.

— Зачем? Ты снова планируешь свести меня с троюродной сестрой… или что?

Мать швырнула в него подушкой.

— Конечно, приводи Дипу, — сказала она и вернулась к своим картам.

Он помахал рукой и захлопнул за собой дверь.