10. Шайки в дореволюционной России

Устойчивые преступные группы существовали с давних времен, но власти не сразу обратили на них внимание. В этом случае уголовные правила предусматривали ответственность отдельных участников преступных сообществ: непосредственных исполнителей, пособников и подстрекателей. В Соборном уложении 1649 г. прямо отмечалось подстрекательство («научение») и пособничество («подвод» и «поноровка»). «Научение» означало побуждение или призыв совершить преступление, «подводом» называлось пособничество в выборе средств совершения преступления, а «поноровкой» — устранение препятствий для главного исполнителя. В Соборном уложении упоминались также основные формы сокрытия преступников и их добычи: «стан» — постоянное укрытие, «приезд» — временное убежище, «поклажея» — хранение или покупка добытых преступным путем вещей. Преступные группы Соборное уложение называло общим понятием «скоп и заговор», не выделяя в этих словах каких-либо дополнительных смыслов. Артикул воинский 1715 г. упоминал подстрекателя и зачинщика. Первый означал лицо, которое подкупало исполнителя или склоняло его к преступлению. Второй же выступал организатором преступных действий. При этом как в Соборном уложении, так и Артикуле подстрекателям и пособникам полагалось такое же суровое наказание, как и главным исполнителям преступления. А зачинщики в ряде случаев несли даже более жесткую ответственность. Помимо наказания непосредственных соучастников преступления, во второй половине XVIII века наметился запрет самих преступных сообществ. Устав благочиния 1782 г. негативно относился к «законом неутвержденному обществу, товариществу, братству и иному подобному собранию». Устав предписывал: «<…> буде же такое общество, товарищество, братство или иное подобное собрание общему добру вред, ущерб или убыток наносит либо бесполезно, то подлежит уничтожению и запрещению». Окончательное законодательное закрепление видов и форм соучастия получилось только в XIX веке с изданием Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.

Уложение 1845 г. содержало довольно разветвленный список соучастников преступления… В зависимости от роли каждого участника они выступали зачинщиками, сообщниками, подговорщиками (подстрекателями), пособниками, попустителями и укрывателями. Особую категорию составляли прикосновенные к преступлению, которые «знав об умышленном или уже содеянном преступлении и имев возможность довести о том до сведения правительства, не исполнили сей обязанности». Выполнение конкретной роли при совершении преступления определяло строгость наказания. Наряду с исполнителями наиболее суровое наказание получали зачинщики, подговорщики (подстрекатели), так как являлись наиболее общественно опасными участниками преступления.

К середине XIX века в уголовном праве окончательно сформировалось представление о видах соучастия. Первая разновидность, скоп, проявляла себя в преступлении с участием нескольких лиц, которые заранее не согласовывали свои действия между собой. Такое могло случиться во время драки, народных волнений, действий толпы, когда участники, предварительно не сговариваясь, в момент преступления действуют вместе и согласованно. Напротив, другой вид соучастия, сговор или заговор, отличался тем, что участники заранее обсудили свои намерения, распределили роли и действовали согласно намеченному плану. Этот вид соучастия имел большую опасность для общества, поэтому даже сам факт сговора, при котором его участники еще не приступили к реализации задуманного, жестоко карался законом.

Наиболее вредоносным типом соучастия являлась шайка. Она имела место, когда несколько лиц сговорились об участии в постоянной криминальной деятельности. В отличие от сговора, нацеленного на совершение единичного отдельного преступления, шайка являлась устойчивым преступным сообществом, нацеленным на совершение все новых и новых преступлений. Шайки обладали иерархичностью и специализацией участников, системой привлечения новых членов, методикой распределения добычи и другими опасными признаками. Несмотря на сходства, они сильно отличались между собой. Например, разбойничьи отряды собирались стихийно за счет новых участников, а фальшивомонетчики объединялись за счет цехового единства. Одни обладали специализацией — конокрады и карманники, другие брались за различные преступные дела — воры и грабители. Именно с промыслом шаек связывались деяния, которые принято называть организованной преступностью.

В книге «Преступный мир: очерки из быта профессиональных преступников» 1901 года публицист и исследователь Г. Н. Брейтман писал об особом положении конокрадов в криминальной иерархии: «Первое место среди преступных обществ следует отдать обществу конокрадов, представляющему в некотором роде государство в государстве. Оно самое многочисленное и самое грозное. Иногда такое общество насчитывало несколько сот членов, и их, очевидно, можно отнести к проявлению организованной преступности в России».

Высокое положение конокрадов определялось исключительным значением лошадей как средства передвижения грузов и людей. Вплоть до середины XIX века гужевой транспорт был основным, а с появлением железных дорог и автомобилей продолжал играть важную роль в некоторых местностях и областях хозяйства. В это время ценность лошадей как объекта добычи привлекала особое внимание воров. Специфика преступной деятельности при захвате и сбыте лошадей даже привела к появлению отдельного направления — конокрадства. Размах воровского дела вынудил власти предусмотреть в Уложении 1845 г. специальное наказание за скупку или сбыт заведомо краденых лошадей в виде промысла.

Масштаб был действительно велик. По подсчетам исследователя Ч. Н. Ахмедова, «только с 1890 по 1899 г. в Харьковской губернии была похищена 12 151 лошадь на общую стоимость 428 602 рубля, а было найдено только 636 лошадей, что составляло 5,1 % от общего числа всех похищенных». Крупные кражи лошадей совершались в Херсонской, Саратовской, Вятской, Екатеринославской, Симбирской, Тамбовской, Тульской и других губерниях. Исключительные объемы краж достигались путем слаженной работы многочисленных участников шаек конокрадов. Их состав нередко насчитывал несколько десятков подельников, между которыми формировались устойчивые долговременные преступные связи.

Большое количество участников шайки требовалось на разных этапах совершения преступления: первые выявляли место нахождения лошадей, вторые их выкрадывали, третьи перегоняли в укрытие, четвертые перековывали и перекрашивали, чтобы изменить внешний вид лошадей, пятые гнали их к месту продажи, шестые искали покупателей и продавали награбленную добычу. Их слаженные действия позволяли реализовать товар за то короткое время, пока хозяин лошадей не хватился пропажи. Во многом поэтому раскрываемость этого вида преступления оставалась очень низкой: если преступников не удалось схватить по горячим следам, дальнейшие поиски, как правило, не приводили к успеху.

Традиции конокрадства были продолжены после прихода советской власти. В 1920-е гг. на территории современного Татарстана промышляла шайка легендарного конокрада Шакура Рахимова. Она состояла из нескольких десятков воров, главную роль в которой играли ближайшие родственники Шакура. Такая преступная группа могла покрыть значительные территории в поиске добычи. Точное число уведенных шайкой лошадей никто не знал. Даже в материалах уголовного дела значилась расплывчатая фраза «значительное количество лошадей у разных лиц». Об операциях шайки рассказывались истории. По слухам, на копыта украденных лошадей воры надевали валенки, чтобы скрыть следы и уйти от преследования.

Кроме татарских земель, шайка держала в напряжении Чувашию и Нижегородскую губернию. Но неизменно украденных лошадей Шакур приводил в свое гнездо, село Чутеево, где он до поры до времени находился в полной безопасности. Местные власти и односельчане поддерживали вора и ценили его щедрую помощь в трудные голодные годы. Следователи под видом заблудившихся охотников или скупщиков кожи проникали в Чутеево и скрупулезно собирали данные о конокрадах. В 1925 году настало время для активных следственных действий. Сначала арестовали рядовых членов шайки, а позднее схватили ее главаря. В результате судебных слушаний Шакура и верхушку шайки приговорили к высшей мере наказания — расстрелу. В памяти населения преступные подвиги Шакура отошли на второй план, и его фигура стала восприниматься лихим, но народным и справедливым разбойником.

Во времена Петра I после распространения в России европейского покроя одежды и западной моды люди все чаще стали использовать карманы для ношения денег и ценных вещей. Это заставило воров изменить технику краж. Теперь им требовалось более точно и незаметно работать с одеждой и аксессуарами своих жертв, чтобы заполучить желаемое. Изменилось и название таких воров. Если до нововведений их объявляли мошенниками по названию мешочка с деньгами (мошны), то с широким использованием для этих целей карманов похитители все чаще стали именоваться карманниками. Они промышляли в местах скопления большого количества людей: торгах, ярмарках, транспорте, церквях, массовых публичных мероприятиях. Даже в обычной уличной толпе они находили себе жертв с толстыми кошельками.

Искусству карманной тяги долго и усердно учились у старших товарищей по воровскому цеху. Немаловажное значение играли природное хладнокровие и выдержка, определенная длина пальцев и гибкость суставов. В то время как в Англии и Франции новички учились зачастую на манекенах со множеством карманов, российские мастера обучали своих подмастерьев на своем примере. Как писал известный правовед конца XIX века Л. С. Белогриц-Котляревский, опытные воры показывали молодежи «тут же на площади, с какой ловкостью надо это сделать: вынимали у проходящих из карманов табакерку, нюхали табак и клали ее снова в карман проходящего, а тот шел, ничего не замечая». По легенде, на выпускном экзамене новичок-карманник должен был незаметно вытащить бумажник, пересчитать купюры и положить его обратно.

К началу XX века карманники входили, условно говоря, в «высшую аристократию» преступного мира. Они избегали грязной воровской работы и предпочитали оставаться в тени своих сотоварищей. Так среди карманников наметилась определенная иерархия и специализация. Наивысшим уважением среди уголовников пользовались марвихеры — международные карманные воры. Они работали на представительных светских раутах, знали несколько языков и имели аристократические привычки. На дне воровской иерархии располагались дубилы, похищавшие на базаре продукты питания из сумок и корзин зазевавшихся посетителей.

Основную массу карманников составляли рядовые исполнители. Так называемые рыболовы пользовались леской с рыболовным крючком для зацепа и выуживания кошелька. Писари разрезали сумку или карман острым ножом, бритвой или заточенной монетой. Ширмачи артистично отвлекали внимание жертвы, а между делом накрывали карман или сумку клиента перекинутым через руку плащом или пиджаком, словно ширмой, и вытаскивали оттуда ценности. Трясуны работали в тесной толпе, например в переполненном транспорте, и буквально вытряхивали у жертвы содержимое карманов.

Вероятно, самой знаменитой шайкой карманников в истории России была преступная группировка Ивана Осипова, известного по прозвищу Ванька Каин. В 1740-х гг. он стал легендой криминального мира и ненавистным предателем воровских порядков в одном лице. На заре своей карьеры Ванька явился под Большой Каменный мост в Москве в сопровождении бывалого карманника Петра Романова по кличке Камчатка. Обитавшая под мостом воровская шайка приняла новичка, а Камчатка стал его учителем и наставником. В шайке состояли известные московские мошенники: Иван Серков по прозвищу Жегала, Савелий Плохой, Кузьма Легас, Михаил Жужла, Афанасий Столяр и др. Вместе с ними Ванька Каин воровал в Москве и совершал «гастрольные» выезды на Макарьевскую ярмарку, в Троице-Сергиеву лавру, Дмитров, Владимир.

Фирменным почерком преступной группы были банные кражи, во время которых воры выкрадывали одежду, оставленную посетителями бань, и вынимали из карманов деньги и ценности. В 1741 году Ванька и его подельники встали по разные стороны баррикад. В тот год Каин пришел с повинной в Сыскной приказ и выдал своих соратников по воровскому цеху. Поступок Ваньки убедил власти доверить ему розыск и аресты преступников. Примерив на себе статус московского сыщика, по иронии судьбы он самолично задержал многих своих бывших подельников. Невероятная история Ваньки Каина и его окружения достойна отдельного рассказа.

Они занимались кражами из сейфов, причем первые пользовались отмычками, а вторые достигали нужного результата взломом. Техническое оснащение этой категории воров находилось на высоком уровне. Производители сейфов постоянно совершенствовали свои изделия, что подталкивало преступников находить новые технические решения. В начале XX века шниферы впервые применили для вскрытия сейфов технологическую новинку — газосварочный аппарат. Основными жертвами медвежатников и шниферов становились банки, магазины, ломбарды, гостиницы и другие учреждения, где деньги и другие ценности передавались на хранение в сейфовые ячейки. Рост торговли и увеличение количества финансовых учреждений только повысил активность взломщиков.

Преступные шайки медвежатников и шниферов не отличались многочисленностью. Как правило, их количество варьировалось от 5 до 15 человек. Группа состояла из непосредственных исполнителей, осведомителей, укрывателей и иных пособников. Для общего успеха взломщикам требовалось знать о количестве денег в банке или магазине, слабости в охране, конструкции замков. Эту информацию им предоставляли находившиеся с ними в сговоре банковские и конторские служащие. Все эти помощники имели доход от преступной деятельности своих подопечных. Организация и содержание таких шаек нуждалась в четком управлении и щедром финансировании.

Об уровне отдельных преступных групп можно судить по шайке Яна Петерса, орудовавшей в начале XX века в Санкт-Петербурге. В ней активно участвовал бывший депутат Государственной Думы II созыва А. Ф. Кузнецов. В 1912 году при содействии Кузнецова медвежатники ограбили 3 магазина на общую сумму более 11 тысяч рублей. Следующей целью шайки стал богатый Строгановский дворец. Кузнецов случайно повстречал своего земляка, работавшего во дворце паркетчиком. Тот за отдельную плату нарисовал Кузнецову схему расположения сейфов. Воспользовавшись этими данными, 4 (17) октября 1912 года шайка Петерса проникла во дворец, взломала сейфовую защиту и унесла ценные бумаги и денежные средства на круглую сумму. Вскоре всех участников операции вычислила петербургская сыскная полиция. Кузнецова выдал тот самый земляк, который помог со схемой Строгановского дворца.

Подделка денежных знаков, ценных бумаг, расписок и иных финансовых документов имела свою нишу в преступной деятельности. Ею занимались умельцы, знавшие особенности печатания денежных купюр и чеканки монет. Среди фальшивомонетчиков особенно часто встречались инженеры, художники и граверы. Высокое качество поддельной продукции достигалось тем, что преступники использовали специальные инструменты и образцы. Такие мастера собирались в преступные группы, которые поддерживали полный цикл производства и сбыта подделок. Изделия производились одними людьми, распространялись другими и зачастую передавались через несколько рук. В таких шайках существовал негласный свод правил, который предписывал держать инструменты, материалы и заготовки вне дома, собираться в отдельных местах и в случае поимки не выдавать своих подельников.

Уложение 1845 г. содержало обширную главу о преступлениях в сфере денежного обращения. Среди прочего Уложение запрещало подделку монет, их обрезывание и иные способы уменьшения веса монеты, посеребрение, позлащение и придание монете большей ценности иными методами, подделку кредитных и казначейских бумаг, кредитных билетов, имеющих достоинство денег. Отдельному наказанию подвергались сообщники, которые выпускали фальшивки в свободное обращение, доставляли, продавали, покупали штемпели, формы и другие орудия, припасы или иные средства для производства фальшивок. Особенное внимание уделялось случаям изготовления фальшивых российских рублей за рубежом и ввоз их на территорию страны для последующего распространения. Завозная наличность, как правило, использовалась преступными группами для финансирования своей деятельности, поэтому такие денежные потоки находились на особом счету у властей.

Наиболее известной шайкой фальшивомонетчиков в дореволюционной России являлась группа, в которую входили находившийся в бегах бывший штабс-капитан В. В. Гидулянов, московский купец Н. А. Соловьев и гравер А. П. Пост. В 1912 году они объединили свои усилия для организации противозаконного дела. К тому времени главный технический мастер шайки Пост создал специальный станок для подделки денежных билетов. Группа решила использовать его для печатания фальшивых билетов номиналом в 500 рублей. Качество подделок было настолько высоким, что только квалифицированные эксперты смогли их отличить от оригиналов.

Для организации сбыта фальшивок купец Соловьев открыл торговый дом «Соловьев и Ко». В состав правления фирмы вошел бывший офицер Гидулянов, скрывавшийся под фамилией Савицкий. Они использовали фирму для выпуска поддельной продукции в оборот. Неудивительно, что торговый дом богател: компаньоны расширили число торговых контор, открыли игорный дом, закупили беговых лошадей. Вскоре их разоблачили и приговорили к длительным срокам каторги. Как показала судебная экспертиза, печатный станок Поста окупился многократно: его себестоимость составила ничтожную сумму, равную одному подделанному на нем билету в 500 рублей.

Отдельные случаи мошенничества пресекались с давних времен. К примеру, такой распространенный случай обмана, как обмер или обвес при торговле товарами, предотвращался тем, что функции хранителя эталонов мер и весов возлагались на церковь. Она выступала гарантом того, что мошеннические действия продавцов при взвешивании и обмеривании товаров будут неминуемо обнаружены. Со временем наказуемые случаи обмана только увеличивались. Помимо торговых обманов в количестве и качестве продукции, под запретом находились подделка долговых и иных документов, подделка и разрезывание монет, карточные игры, лжесвидетельство и ябедничество и ряд других нарушений. Впервые определение мошенничества было прописано в указе Екатерины II «О суде и наказаниях за воровство разных родов и о заведении рабочих домов во всех губерниях» 1781 года. Оно включало в себя разные случаи воровства «обманом или вымыслом». Уложение 1845 г. содержало наказание за «всякое обманное похищение чужого движимого имущества». Такое понимание стало максимально близким к современному представлению о мошенничестве.

В зависимости от масштабов мошенничества шайки могли состоять как из нескольких человек, так и из достаточно большого количества участников. Московский мошеннический «клуб червонных валетов» состоял из нескольких десятков подельников. Преступное окружение Соньки Золотой Ручки на протяжении ее воровской карьеры также насчитывало множество помощников. А, к примеру, шайка одесских купцов, торговцев антиквариатом братьев Ш. и Л. Гохманов, состояла всего из 2 человек. Они держали лавку в Очакове, неподалеку от раскопок древней Ольвии, и периодически подделывали и сбывали предметы античного искусства: мраморные плиты, сосуды и другие вещи.

Но вскоре Гохманы решились на более серьезную авантюру. В 1895 году они заказали искусному ювелиру И. Х. Рухомовскому сделать необычный артефакт — золотую тиару Сайтаферна . Рухомовский со всей ответственностью подошел к задаче и изготовил настоящий шедевр — золотой, богато орнаментированный царский головной убор. Получив вещь, они представили тиару в качестве работы античных мастеров причерноморской Ольвии, которую жители города преподнесли в подарок скифскому царю Сайтаферну. Гохманы вывезли тиару в Европу и заручились подтверждением известных археологов и искусствоведов о подлинности и высоком качестве находки. На пике новостей о найденном шедевре ее купил парижский Лувр за баснословные 200 тысяч франков. Деньги предоставили французские меценаты, а расходы бюджетных средств на приобретение тиары одобрил местный парламент.

Сразу после покупки стали раздаваться тревожные слова о ее поддельности, которые со временем становились все убедительнее и уже не сходили с первых полос европейских газет. Лувр поспешил снять «античный шедевр» с музейной экспозиции. Началась проверка. В апреле 1903 года во Францию прибыл создатель предмета споров Рухомовский и признал авторство тиары. В подтверждение своих слов он предоставил фотографии тиары, сделанные сразу после ее изготовления, показал гипсовые модели некоторых элементов, а также на глазах свидетелей собственноручно повторил один из рисунков на изделии. О братьях Гохман он аккуратно умолчал, сославшись на заказ некоего купца из Керчи. Тиара долгое время не экспонировалась, пока в 1954 году она не была включена в зал подделок Лувра. Копирование античного искусства все-таки остается фальшивкой, несмотря на высокий уровень мастерства и исключительный талант ее создателя.

Игры условно можно разделить на две категории: «на интерес» или для удовольствия и публичные азартные, основанные на риске потерять денежные или иные ставки. Дабы поставить под контроль игорную деятельность, власти вводили запреты на одни игры и ограничивали проведение других. К примеру, в российской истории запрещались игры в карты, кости и даже шахматы. Последние осуждались церковью наравне с другими играми как несовместимые с образом христианина. В обычной жизни этот запрет не соблюдался, и в шахматы играли различные слои населения. По преданию, Иван IV Грозный был искусным игроком, много времени проводил за шахматным столом и непосредственно перед кончиной играл шахматную партию.

Ситуация всеобщего игнорирования запретов и ограничений сложилась и в других играх, не таких безобидных, как шахматы. Пришедшее с Запада повальное увлечение картами затронуло не только дворянское сословие. Купцы и мещане собирались в трактирах и тоже посвящали свободное время карточной игре. Несмотря на формальный запрет, если игра не приводила к ссорам, стычкам и обвинениям, то на собрания игроков закрывали глаза. Однако, если игра становилась причиной конфликтов, она попадала под пристальное внимание властей. Так, игроки могли рассориться и учинить драку либо под гнетом проигрыша совершить кражу.

Пожалуй, наиболее распространенным преступлением в игорной сфере являлось шулерство. Нет такой игры, в которой бы отдельные игроки не пытались обмануть других участников ради победы. Законодательство содержало прямое наказание за обман во время игры. Устав благочиния 1782 г. предписывал отослать к суду тех, «кто в игре учинит воровство-мошенничество». А Уложение 1845 г. уже детально запрещало использование в игре заведомо поддельных карт, костей и других игральных предметов, дачу игрокам упоительных напитков или зелья, а также передергивание или подмену карты, кости и т. п., либо иные случаи обмана.

Шулера использовали различные ухищрения, чтобы добиться нечестной победы. Они использовали зеркала и отражающие табакерки, чтобы видеть карты соперников, прятали запасные карты в рукава и в нужный момент незаметно доставали их. Нередко шулера работали вместе с сообщниками, которые сигнализировали им о том, какие карты находились на руках других игроков. Для переговоров они использовали язык жестов или подавали условные знаки. Шулерские шайки заманивали на свою сторону персонал игорных домов, чтобы с их помощью реализовать свои замыслы.

Знаменитый сыщик, бывший начальник Московской сыскной полиции А. Ф. Кошко описал разоблачение крупного карточного шулера в своей книге воспоминаний «Очерки уголовного мира царской России». На допросе арестованный шулер рассказал сыщику об уловках, к которым он прибегал за карточным столом. Во-первых, он использовал краповые карты. Во время игры на лицевой стороне нужных карт он оставлял ногтем след, который проявлялся бугорком на рубашке (т. н. «ногтевой крап»). Также он оставлял ногтем отметки на остром ребре карты в виде пилочки (т. н. «шершавый крап»). В ходе карточной партии крап ощущался пальцами и подсказывал шулеру масть и достоинство карт. Во-вторых, он использовал заранее подготовленные и особым образом сгруппированные колоды карт. Такие колоды он передавал дежурному клубному лакею, который находился с ним в сговоре. Когда колоды поступали в игру, шулер уже знал очередность появления карт и мог успешно вести игру.

В-третьих, из-за производственного дефекта рубашки на картах могли отличаться рисунком. Одно время императорская карточная фабрика по недосмотру выпускала колоды, где карты определенного достоинства имели рубашку, отличную от других карт. Такие карты вместо 16 рядов полноценных ромбиков содержали 15 полных рядов, а последний 16 ряд состоял из двух полурядов наполовину срезанных ромбов сверху и снизу карты. Знавший эту особенность игрок мог определить достоинство карты.

Еще один способ мошенничества шулер придумал сам и получил за него прозвище Клубный король. Он смачивал карты определенных мастей специальным химическим раствором. Высушенные карты не имели запаха, но, если до них дотронуться влажными пальцами, запах оставался на них и давал шулеру верный знак.

Шулера объединялись в шайки и, действуя совместно, могли хитрым образом создать условия для выигрыша или быстро обчистить своих жертв. Н. В. Гоголь, одно время увлекавшийся карточной игрой, в известной пьесе «Игроки» описал случай, который мог вполне подсмотреть в реальной жизни. По сюжету комедии шулер заселился в трактир, прожил несколько дней и внезапно пропал, не рассчитавшись. Хозяин трактира обыскал его комнату и обнаружил вьюк, набитый 120 колодами карт. Карты со скидкой в 1 рубль быстро разошлись по купеческим лавкам, а оттуда — по местным клубам, трактирам и домам. Через 4 дня проигрался весь город: карты оказались краплеными, а подстроившая это шайка вчистую обыгрывала жителей за карточными столами.

С древних времен государства пополняли казну за счет сбора таможенных (провозных) пошлин. Регулируя сборы или запрещая ввоз или вывоз товаров, власти контролировали перемещаемые через границу товарные потоки. Предприимчивые дельцы, однако, находили лазейки, как провезти товары на запретные рынки или не заплатить требуемые пошлины. Их деятельность шла вразрез с интересами государства, а потому встречала сильное противодействие и реакцию властей.

В России систематизированные таможенные правила появились во времена царствования Алексея Михайловича. Торговый устав 1653 г. и Новоторговый устав 1667 г. предусматривали единое таможенное обложение как во внутренней, так и во внешней торговле. В частности, эти документы содержали суровую ответственность за ввоз запрещенных товаров (табака и др.) и ввоз товаров, на которые распространялась государственная монополия (спиртная продукция). В 1755 году в стране появился первый Таможенный устав, который, помимо обычных наказаний, определил бороться с контрабандой доносительством. Доносчики получали до половины конфискованного товара, остальная часть поступала в доход государства.

В XIX века борьба с контрабандой только усилилась. Таможенный устав 1819 г. уже содержал систематизированное законодательство о запрете тайного провоза товаров в обход таможенных постов, равно как и провоза товаров без их объявления. Далее определение контрабанды уже заметно не менялось и по смыслу было повторено в Уложении 1845 г., Таможенных уставах 1892, 1904 и 1910 г. и Положении о борьбе с контрабандой 1906 г. Согласно этим документам, основными действующими лицами в контрабанде выступали хозяин нелегальных товаров и их перевозчик. Особым лицом, помогавшим исполнителям в тайном провозе, мог быть служащий таможни, именно с его ведома и под его прикрытием могли действовали преступники. Отдельно оговаривалась ответственность за наиболее опасные случаи контрабанды, совершенные группой лиц (скопищем) с оказанием вооруженного сопротивления.

Накопленный опыт борьбы с контрабандистами позволил в 1872 году издать специальный «Сборник ухищрений и уловок, употребляемых контробандирами, пассажирами и прочими лицами при незаконном водворении товаров в пределы России». В нем для служащих таможенного ведомства были собраны описания наиболее частых способов незаконного провоза товара через границу. Все способы условно разделялись на открытые и тайные. Первые были связаны с прямым перемещением товара под прикрытием вооруженной охраны, готовой дать бой пограничной страже. Вторые представляли собой провоз товара вне пропускных пунктов или провоз через таможню в тайниках, под видом другого товара или иным скрытным образом.

Для разведки мест расположения пограничной стражи контрабандисты запускали лазутчиков. Они под видом местных жителей переходили границу и выясняли возможные пути обхода пограничных заслонов. Иногда преступники засылали ложных доносчиков, чьи неверные показания отвлекали основные силы пограничной стражи от настоящих контрабандистов. Преступники также не гнушались подкупать прислугу служилых чинов, стражников и объездчиков, чтобы получать от них сведения о планах пограничных властей.

Контрабандные товары особым образом упаковывались в тюки для перевозки на лошадях или небольшие пачки — для переноса пешком. Наиболее обученные лошади и собаки могли перевозить ценный груз через границу даже без участия человека. Особым искусством при пересечении границы считалось запутать следы так, чтобы сбить с толку преследователей. Для этого преступники шли вереницей, ступая след в след, или заметали следы верхушкой ветвистого дерева, или оставляли фальшивые следы, замкнув их и заставив стражников ходить по ним кругом, или пробирались через болото, речку, или плыли на лодке.

Вообще протекающая по границе река давала широкий простор для творчества. Ее переплывали на лодке, груженой запрещенным товаром. По дну реки протягивали веревки, которыми с одного берега на другой перетаскивали бочонки с ценным грузом. Использовались и другие уловки. К примеру, на мелководной реке Збруч на границе России и Австрии был распространен своеобразный способ контрабанды спирта. Местные крестьяне с обеих сторон в условленное время приходили к реке с ведрами за водой. На середине реки они незаметно обменивались ведрами, которые австрийцы заранее наполняли спиртом. Так запрещенный к ввозу товар попадал в Россию.

При провозе товара через пропускные пункты контрабандисты использовали свои ухищрения. Ящики, сундуки, бочки, в которых перевозили товары, могли содержать двойное дно и двойные бока. Товары, облагающиеся более дорогой пошлиной, прятали среди тех, что подешевле: тонкие бумажные ткани завертывали посредине посредственных полотен, а в кипах некрашеной пряжи помещалась более дорогая крашеная. Под видом одного товара провозился запретный или более дорогостоящий товар. Так, в бутылки, предназначенные для минеральной воды, разливали шампанское или спирт. Товары прятали в отверстия, высверленные в оглоблях, ступицах и других частях экипажей. Мелкие вещи заплетали в гриву и хвосты лошадей, прятали в конской сбруе и под седлами.

Основные потоки контрабанды следовали через западные рубежи империи, особенно австрийскую и прусскую границы. Балтийская морская граница также доставляла немало хлопот. Преступники перебрасывали запретный груз на лодках и хранили его в тайниках на берегу. Вал контрабанды власти пытались остановить вооруженными отрядами пограничной стражи. Они устраивали облавы на основные коммуникации, пункты хранения товара и места укрытия преступников. Ответственный момент работы пограничной стражи запечатлен на картине В. Г. Худякова «Стычка с финляндскими контрабандистами» 1853 года. Через 3 года эту картину приобретет известный меценат П. М. Третьяков. Покупка станет началом великой коллекции произведений русского изобразительного искусства. Удивительно, что запечатленный на холсте эпизод контрабанды повлиял на зарождение знаменитой Третьяковской галереи.

Хулиганские шайки стояли особняком от других преступных групп. В отличие от них, собрания хулиганов не преследовали мотивов корысти или властолюбия. Они появлялись ради того, чтобы эксцентрично заявить о себе, взбудоражить общественный покой и растоптать моральные устои. Хулиганы устраивали бесчинства в публичных местах, церковных учреждениях, совершали явно неприличные поступки в правительственных или общественных заведениях. Зачастую они собирались в группы стихийно под влиянием сиюминутных порывов, например для драки со своими противниками, вандализма или нападения на общих жертв. Но периодические сходки перерастали в более постоянные группы, в которых возникали иерархия и правила внутреннего общения.

В России понятие «хулиганы»  впервые появилось в документах петербургского градоначальника В. В. фон Валя в 1892 году. Он приказал органам охраны правопорядка принять эффективные меры по борьбе с шайками хулиганов — уличных насильников и бездельников. Однако хулиганские группы действовали задолго до того, как они стали восприниматься в качестве отдельного преступного явления. В разные времена правовые документы карали злонамеренное поведение без выраженного повода, а также наказывали за нарушения общественной тишины и спокойствия. К примеру, Устав благочиния 1782 г. подтверждал «запрещение учинять уголовные преступления противу народной тишины». В это понятие вкладывались следующие «неблагочиния»: «сходбища подозрительные», «ездить или ходить, стращая людей», «взлом оград», «поединки и драки» и многое другое. Только в Уголовном кодексе РСФСР 1922 г. термин «хулиганство» получил законодательное закрепление. Он означал «озорные, бесцельные, сопряженные с явным проявлением неуважения к отдельным гражданам или обществу в целом действия».

К началу Первой мировой войны хулиганские выступления выросли с экспоненциальной прогрессией. Публицист А. Е. Рябченко в 1913 году так описал разгул хулиганской преступности: «В настоящее время распущенность хулиганов не имеет границ: в деревне они разрушают ограды, заборы, ломают на кладбищах кресты (в г. Николаеве Херсонской губ. недавно хулиганы разгромили все кладбище), истребляют сады и огороды, жгут господские дома и мужицкие избы, жгут хлеб и сено; особую свирепость проявляют над животными, которых истязают и убивают. Вместе с тем не дают пощады и людям, проявляя против них особую злобность, а нередко и надругательство: людей избивают, а иногда зверски умерщвляют (недавний случай на станции Сиверской). Насилуют женщин (недавний случай в Саратове) и т. п. Пьянство, разврат и дикий разгул — их жизненная сфера. В деревне от них житья не стало. В городах от хулиганов мирному обывателю тоже приходится очень жутко: там они действуют целыми шайками, ватагами, многие из них вооружены ножами, кинжалами, кастетами и другими смертоносными орудиями, которыми они нередко действуют с целью ограбления, а иногда и так: пырнуть ножом прохожего из-за озорства им ничего не стоит. Целыми шайками в столице хулиганы не раз нападали даже на городовых и избивали их».

В январе 1914 года Совет министров Российской империи констатировал «неуклонно возрастающее развитие распущенности, безудержного озорства и нравственного одичания». Министры отметили, что «обычно хулиганы выступают скопом, если не в составе заранее организованных сообществ, то, во всяком случае, объединенными общей склонностью к разгулу и бесчинству шайками». Они выразили обеспокоенность плачевным развитием ситуации: «<…> хулиганство уже в настоящее время является серьезной угрозой для общественной безопасности, а в дальнейшем может превратиться в народное бедствие и самым пагубным образом отразиться на общем культурном и хозяйственном уровне населения Империи». Решительную борьбу с хулиганскими выступления, хотя и с переменным успехом, предприняли уже после становления советской власти.

Насчитывалось порядка 30 воровских «профессий» в зависимости от места или способа совершения преступления. Кражами из квартир и усадебных домов занимались домушники. Они заранее определяли достаток хозяина апартаментов и, когда его не было дома, вламывались в жилище. Как медвежатники или шниферы, при взломе дверей домушники использовали отмычки и грубые инструменты — фомки, топоры и т. п. Менее искушенные воры забирались в дома простым способом — через окно или открытую форточку. Их называли форточниками, и по сравнению с домушниками они представляли собой менее профессиональную группу воров.

Одни преступники, клюквенники, вытаскивали иконы, драгоценные оклады и богатую церковную утварь из храмов и церковных учреждений. Другие воры специализировались на кражах в гостиницах из номеров богатых постояльцев. Третьи воры промышляли в поездах, ловко обчищая одежду и багаж пассажиров. Для нейтрализации жертв преступники могли использовать сильнодействующие вещества, например клофелин, и таких преступников называли клофелинщиками. Лебежатники для этих целей использовали различные алкогольные напитки. Одни воры работали скрытно, вытаскивая деньги и ценные вещи незаметно для своих жертв. Другие на ходу вырывали сумки и стремительно исчезали от преследователей. Отдельные преступные группы создавались вокруг проституток и под видом оказания интимных услуг привлекали и обворовывали своих клиентов. Этот список далеко не полный: на различных временных отрезках и территориях он может включать и другие воровские «профессии».

Большое разнообразие криминальных практик определяло как специализацию воровской группы, так и своеобразный почерк каждого преступника. Нередко возникали случаи, когда преступная группа использовала различные варианты обогащения и не ограничивала себя ни в способах, ни кругом потенциальных жертв. Фальшивомонетчики вполне могли на время заняться кражами в гостиницах, грабежом магазинов или совмещать эти операции. Состав шаек также далеко не всегда был стабильным, а допускал привлечение новых участников и избавление от провинившихся подельников. Иногда из-за кардинальной смены состава менялся преобладающий вид деятельности. В этом случае обновленная преступная группа начинала свой криминальный путь заново, лишь формально оставаясь связанной с прошлыми преступными эпизодами. На деятельность шаек влияли многие факторы: время, место, экономические условия и, конечно, успехи или неудачи властей в борьбе с преступностью.