Глава 28
Руки в гору!
Тишинский рынок размещался на треугольной площади, от которой лучами отходили Средний Тишинский переулок, улицы Большая Грузинская и Красина.
Место было старинным. О нем в народе ходило немало легенд и интересных историй. Люди поговаривали, что в прежние времена на месте рынка был погост, куда свозили покойников из близлежащих деревень. Большим грехом считалось нарушить покой мертвецов. Поэтому здесь невозможно было услышать ни понукания лошадей, ни пьяного ора загулявших молодцов.
По другой версии, в этих местах свирепствовал разбойник по прозвищу Тишка со своей шайкой. Бедняков он не трогал, а вот купцу с богатой мошной было несдобровать.
Существовала и третья версия происхождения названия этой местности. Некогда при дороге стоял кабак под названием «Тишина», посетители которого угощались густым гороховым супом и крепкой самогонкой, которую варил сам хозяин заведения.
Многолюдный рынок находился здесь с незапамятных времен, вырос стихийно. Место удобное, на пересечении дорог. В соседних деревнях было немало рукастых мастеровых, которые могли порадовать покупателей плодами своего ремесла: продавали забавные игрушки, коромысла, ведра, плошки, ложки. Мужики привозили сюда сено, которым торговали прямо с телег.
Во время войны рынок значительно разросся. Близость к Белорусскому вокзалу делала его и вовсе удобным, весьма доступным. Здесь продавалось все, что пользовалось спросом: отрезы тканей, сапоги, кителя, галифе, ремни, фуражки, платья, костыли. Но более всего было продуктов, особенно хлеба и мяса. Зачастую проводился натуральный обмен. Городской житель мог получить за костюм какую-то еду.
Рынок, куда люди съезжались буквально со всего города и из соседних деревень, напоминал большой потревоженный муравейник, говоривший, кричавший и зазывавший покупателей на разные лады. В час пик он был настолько многолюдным, что протиснуться по его рядам можно было только бочком, через густую толпу.
Машина с майором Бережным, старшим лейтенантом Кондрашовым и лейтенантом Трубачевым выкатилась на Большую Грузинскую.
– Тормози, – сказал Бережной водителю. – Дальше пойду пешком, один.
– Так ведь далеко еще, товарищ майор, – сказал шофер, круглолицый веснушчатый парень.
– Ничего, пройдусь. Нужно посмотреть, где целесообразнее поставить посты второй линии оцепления.
Ефим Бережной, который, конечно же, был в гражданской одежде, открыл дверь, выбрался из машины и уверенным шагом направился к рынку. Прежде всего он приметил, где надо установить контрольно-пропускные пункты, потом погрузился в толпу и осторожно, стараясь не оборвать пуговицы, стал продираться к Среднему Тишинскому переулку, подле которого располагалась сапожная мастерская Кобзаря.
Все это время ему предлагали купить довоенные пиджаки, старые галифе, обычные брюки. У прилавка, куда его прибила случайно возникшая волновая толчея, бодрый языкастый дед лет семидесяти попытался продать майору плошки, раскрашенные под хохлому.
Мимоходом Бережной отмечал в рядах малолеток, одетых в характерную для блатных униформу: клетчатые пиджаки, неизменные длинные белые шарфы, обмотанные вокруг шеи, на головах кепки-восьмиклинки. Это была пехота настоящих уркачей. Злые, дерзкие, привыкшие наступать толпой, они могли отнять карточки у детей, забредших на рынок. Поэтому местная ребятня старалась в одиночестве на Тишинке не появляться.
Здесь же были и наводчики. Они вели себя осмотрительно, старались не отсвечивать и зорко высматривали потенциальную жертву, оценивали, насколько тугой кошелек у того или иного покупателя, какими купюрами он расплачивается. Эти ребята всегда работали на уркачей, сами рисковать не любили, выслеживали место проживания потенциальной жертвы, а потом продавали наколку блатным. А уж те потом находили способ, как ограбить хозяина квартиры.
Толчея и суматоха у прилавков представляли собой настоящий рай для карманников, среди которых встречались настоящие виртуозы, работающие остро заточенной монетой. Подрезал ткань кармана, подхватил кошелек и тотчас передал его напарнику, стоящему поблизости. А если кража не задалась, отшвырнул от себя монету. Таких мастеров отловить непросто. Они артистичны и уверены в себе. Их мастерство, отшлифованное за десятки лет такой вот работы, превращается в настоящий бриллиант.
Одного из карманников майор Бережной увидел в нескольких метрах от себя. Мужчина лет сорока в белой отглаженной сорочке и в синих брюках из тонкой ткани походил на вальяжного чиновника, случайно забредшего в людской водоворот. Его выдавал лишь пронзительный взгляд, подмечающий все, не пропускающий ни единой мелочи. А еще у него была согнута левая рука, с которой свешивался роскошный пиджак. В нужный момент он просто приподнимет ее и как ширмой закроет правую, нырнувшую в чужой карман. На то, чтобы извлечь оттуда кошелек, ему потребуются всего лишь какие-то доли секунды. Следующим отточенным движением он передаст его напарнику и как ни в чем не бывало потопает далее.
Проходя вдоль лотков, майор Бережной увидел, как карманник подошел к полной тетке лет сорока, одетой в плотно обтягивающее платье, через которое были видны все ее анатомические подробности. Увлеченная разглядыванием вязаной кофточки, лежавшей на прилавке, она позабыла про осторожность. Ее сумочка, лежавшая на прилавке, выглядела совершенно бесхозной. Ефим Григорьевич понимал, что в следующее мгновение произойдет кража. Вот карманник сейчас поднимет руку и…
Неожиданно вор обернулся. Наверное, он затылком ощутил что-то недоброе. Их взгляды столкнулись на какую-то долю секунды, как две искры. Однако этого времени карманнику было вполне достаточно, чтобы распознать сотрудника уголовного розыска. Он хладнокровно – это качество в полной мере присуще всем карманникам – посмотрел на сумочку, оставленную без присмотра, и влился в толчею рынка.
У Тишинского переулка было посвободнее, но подле дверей сапожной мастерской стояли трое мужчин и о чем-то неторопливо беседовали. На блатных они не походили, слишком просто были одеты, да и разговаривали не так. Эти дядьки больше смахивали на обычных работяг, случайно столкнувшихся в людском водовороте Тишинского рынка. Вот сейчас постоят, поболтают о чем-то своем и потопают в разные стороны.
Но рисковать не стоило, следовало дождаться, когда приятели сполна утолят голод общения. Они выкурили еще по одной папиросе, подобрали котомки, лежавшие у ног, ловко ввинтились в толпу и растворились среди сотен людей, ничем не отличавшихся от них самих.
Бережной прошелся от одного переулка до другого, выяснил, что хвоста за ним нет, вошел в сапожную мастерскую. Ему повезло. Кобзарь был один, сапожным ножом старательно вырезал по трафарету картонную стельку.
Не отрываясь от работы, Петр сообщил майору:
– У нас пять минут. Сейчас должен подойти мой напарник.
– Тебе нужно уходить с рынка. Мне известно, что за тобой охотится Коваль.
– Откуда он знает обо мне?
– Сидел вместе с Шаманом, тот рассказал ему о тебе.
– Ах, вот как. Значит, привет от Шамана решил передать. Если он ищет со мной встречи, то мне тем более не следует уходить отсюда. У меня тоже есть что ему сказать. Я остаюсь здесь, – уверенно проговорил Кобзарь, отложил вырезанную стельку в сторону и взял следующую заготовку.
– Если он добрался до Тишинского рынка, то твоя легенда ставится под сомнение. Блатные просто пырнут тебя в толчее рынка.
– Пока ничего такого не наблюдаю. Все как обычно. Постараюсь быть осторожнее.
– Ты многим рискуешь.
– Я знаю.
– Вижу, что тебя не переубедить. Ты должен будешь избавиться от него сразу, как только он к тебе приблизится. Судить тебя за это никто не станет. Его и так ждет трибунал, а рисковать тобой мы не имеем права.
– Я подумаю. Если честно, то мне хотелось бы, чтобы его судили. Пусть на эту тварь люди посмотрят.
Майор Бережной неодобрительно покачал головой и сказал:
– Будь осторожней. Завтра на рынке будет облава. Информация секретная. Тебя не все знают в лицо. Есть риск, что ты можешь пострадать от своих же. Получен приказ уничтожать всех вооруженных бандитов на месте. Здесь, на Тишинском рынке, их хватает.
– Хорошо. Понял.
– Еще вот что. Пусти слушок, что завтра тут будут продаваться различные ткани. Блатные не упустят возможности приодеться и пожалуют сюда со всей Москвы. Хотелось бы забрать их всем скопом.
– Сделаю. Через час об этой новости будет знать весь рынок.
– Тогда до встречи, – сказал майор Бережной, быстро вышел из сапожной мастерской и устремился в сторону Большой Грузинской.
Завтра будет очень ответственный день. Нужно быть готовым к нему в полной мере.
Уже выходя с рынка, на одном из прилавков Бережной заметил среди пестрых платков темно-красный халат с драконами, вышитыми желтой шелковой нитью. Ефим знал, что такая вещь была одна на всю Москву. Принадлежала она профессору Федору Евграфовичу Харитонову, ныне уже покойному.
Стараясь не дать своему гневу выплеснуться раньше времени, майор Бережной подошел вплотную к прилавку и равнодушно поинтересовался у цыганистого продавца лет сорока:
– Что за халат?
– Бери, шелковый. За триста отдам! – весело проговорил тот, блеснув золотой коронкой. – Вещь знатная. После баньки на себя накинул, красота! – Он закатил глаза.
Ефим крепко сжал кулаки. Следовало действовать потоньше. Надо не сорваться, мобилизовать свою волю. Это время и место не особенно подходят для публичного разбирательства.
– Давно торгуешь? – прежним спокойным тоном поинтересовался майор Бережной.
Мужичок нахмурился. Этот вопрос ему явно не понравился. Черные глазки блудливо забегали. Разговор разворачивался совершенно не так, как ему хотелось бы.
– Послушай, ты халат хочешь купить или поговорить? – с нескрываемым раздражением проговорил он. – Если не хочешь брать, то проходи дальше, не стой перед прилавком. Не загораживай товар.
Бережной знал, что это уже край, за которым на него накатит волна черной ненависти. Управлять собой ему будет трудно. А вот этого как раз следует избежать. Иначе ситуация может пойти по непредсказуемому сценарию. Надо отыскать в себе силы для дальнейшего разговора.
– Объясняю, – спокойно и холодно заявил майор Бережной. – Этот халат снят мародерами с покойного профессора Федора Евграфовича Харитонова, отца командира Красной армии, который сейчас воюет на фронте и проливает кровь за трудовой народ, за всех тех, кто не может взять в руки оружие. А в это время ты, гнида, стоишь тут и торгуешь награбленным добром. Если ты не скажешь, где взял этот халат, то я, майор уголовного розыска Бережной, по закону военного времени расстреляю тебя прямо здесь и сейчас как мародера и предателя. – Ефим замолчал и сунул руку в карман.
Лицо продавца посерело. Больше всего его испугало то спокойствие, с которым были произнесены эти слова. На строгом лице майора было написано нечто такое, что заставляло торговца поверить ему. Тут было что-то недоговоренное и очень личное, через которое невозможно перешагнуть.
– Майор, к этому халату я не имею никакого отношения, – примирительно проговорил цыганистый дядька. – Я его только продаю. Может, и у тебя что-то есть такое. Я и для тебя постараюсь. Прибыль поделим. Возьму по-божески, не сомневайся.
– Тебя как зовут?
– Бабенко Василь.
– Вот что, гражданин Василь, даю тебе шанс уцелеть, если сейчас ты скажешь, где взял халат. Если нет, то пеняй на себя!
Продавец огляделся по сторонам, убедился в том, что никто не вслушивается в их разговор, и произнес:
– Мирон Кочан мне его принес. Цену триста поставил, сказал, что деньги поровну поделим. Да вот только никто его не возьмет за такую цену. Халат-то не новый.
– Как найти этого Мирона?
– У марухи своей он живет.
– Адрес?
– В конце Малого Тишинского переулка.
– Быстро сворачивай свою торговлю! Сейчас поедем, покажешь место! – приказал Бережной, заметил нерешительность продавца и добавил строго: – Мне тебя нужно упрашивать?
– Все понял, – заверил его Василь. – Сейчас я скажу своему…
– Никому ничего говорить не нужно, – предупредил его майор Бережной, забирая с прилавка халат. – Закрывай ставни, и потопали.
– Понял, не дурак!
Не смея более перечить, Бабенко уложил товар в коробки, спрятал их под прилавок; закрыл проемы окон ставнями и запер дверь на висячий замок.
– Двинулись! – скомандовал Бережной. – И давай без глупостей! Если надумаешь бежать, стреляю без предупреждения! – Он хмыкнул и добавил: – Не беспокойся, не промажу, я ведь как-никак ворошиловский стрелок.
– Так я и не беспокоюсь.
Они вышли с Тишинского рынка и скорым шагом заторопились к машине, стоявшей в закоулках Большой Грузинской улицы.
Ефим Григорьевич открыл дверцу автомобиля и сказал:
– Потеснитесь немного. Этот вот сознательный советский гражданин любезно согласился показать нам бандита, который передал ему на продажу халат покойного профессора Федора Евграфовича Харитонова. – Это вещественное доказательство, держи его, Николай. – Он протянул халат Трубачеву. – За сохранность отвечаешь лично.
– Понял.
– Показывай, где он живет! – приказал торговцу майор Бережной. – Или ты думаешь, что мы решили тебя на машине покатать?
– Развернуться надо, а потом налево по переулку.
– Поехали!
Вскоре машина подкатила к четырехэтажному зданию, выкрашенному в серый цвет. Ни лепнины на фронтонах, ни барельефов под крышей, ни античных балкончиков – ровным счетом ничего такого, за что мог бы зацепиться взор. Обыкновенный унылый дом, каковых в окрестностях было выстроено немало. К нему криво притулились деревянные сарайчики, в которых жильцы хранили свои вещи, уже давно не нужные.
– На втором этаже, – сказал Бабенко.
– А ты здесь собираешься барином, что ли, сидеть? – с усмешкой осведомился майор Бережной. – Покажешь дверь!
– Послушайте, но…
– Никаких «но»! Или ты хочешь, чтобы мы тебя за шкирку волокли?
Бабенко неохотно выбрался из машины, нехотя затопал к ближайшему подъезду, потянул на себя дверь с тугой скрипучей пружиной и вошел в затемненное помещение. Следом, не отставая, шли Кондрашов и Трубачев. Майор Бережной держался немного поодаль, посматривал по сторонам.
По улице на значительном отдалении от них шагали редкие прохожие, каждый из которых был отягощен собственными делами. До четырех мужчин, вышедших из машины, им не было абсолютно никакого дела.
Сотрудники уголовного розыска и торговец, стараясь не шуметь, поднялись на второй этаж и остановились перед угловой дверью.
Майор Бережной вытащил из кармана «ТТ», посмотрел на подавленного Бабенко и негромко приказал ему:
– Стучи!
– А что сказать-то? – нерешительно спросил чернявый продавец.
– Скажешь, что срочно нужно увидеться.
Оперативники предупредительно разошлись по разные стороны двери. Бабенко подступил вплотную к ней и несильно постучал.
Через минуту за створкой раздался женский голос:
– Кто там?
– Анюта, это Василь. Мне нужно срочно с Мироном поговорить. Открывай!
– А что ты хотел-то? Говори мне. Я ему передам.
Бабенко посмотрел на майора Бережного, спрятавшегося за угол, и уверенно продолжил:
– Я только ему могу сказать. Это с товаром связано. Возникли серьезные сложности.
На какое-то время повисла пауза, потом женщина заявила:
– Его сейчас нет здесь. Он сам к тебе зайдет.
– Анюта, не говори чепухи! Я знаю, что сейчас он у тебя. Открывай, чего тянешь? – настаивал Бабенко.
– Вася, его здесь нет. На рынке он.
Тут за дверью вдруг раздался громкий мужской голос:
– Анюта, в сторону! Это фараоны!
Женщина взвизгнула. В следующую секунду из квартиры бабахнул выстрел. Пуля угодила в грудь Бабенко, опрокинула его на спину. Он ударился затылком о кафельный пол и застыл с открытыми глазами.
В квартире что-то упало. Загрохотала бьющаяся посуда.
Майор Бережной дважды пальнул в ответ и приказал:
– Ломаем! – Он всем телом навалился на дверь, оперативники помогли ему.
Дверь с громким стуком рухнула на дощатый пол.
Коридор загораживал опрокинутый громоздкий угловатый шкаф. Из него через поломанные дверцы вываливалась расколоченная посуда.
Из-за угла грохнул выстрел. Коридор наполнился едким пороховым дымом.
Бережной невольно отпрянул. Две его пули ушли в окно, оставив в стекле аккуратные дырочки с короткими радиальными трещинками.
Цепляя носками углы шкафа, Ефим проскочил в глубину квартиры. За ним, чертыхаясь и поскальзываясь на разбитом стекле, торопились оперативники. Майор дважды пальнул в прикрытую дверь и ударом ноги распахнул ее.
В центре комнаты стоял наголо бритый моложавый мужчина с затравленным взглядом. Он увидел Ефима, ворвавшегося в помещение, и со всего размаха швырнул в окно стул, стоявший рядом. Раздался звон расколоченного стекла. Стул ударился о деревянную крышу сарая, притулившегося к зданию. Мирон уже поставил ногу на подоконник, хотел было подтянуть туда все тело и прыгнуть в образовавшийся проем.
Однако Бережной, напрягая легкие, закричал:
– Стоять, Кочан! Буду стрелять! Бросай пистолет!
Тот распрямился, посмотрел на майора, наставившего на него оружие, и тотчас по выражению его лица уяснил две очень важные вещи. Этот мент будет стрелять, и он не промажет! Сделай Кочан всего-то полшага, и в спину ему ударят горячие пули. Тогда наступит небытие, к которому он готов не был.
– Взял ты меня, начальник, – заявил Кочан и отшвырнул от себя пистолет.
– Руки в гору!
Блатной медленно поднял руки.
Майора Бережного душило бешенство. Он готов был нажать на курок, даже выбрал место, куда пальнет, – прямо между глаз, в широкую переносицу со сросшимися бровями. Пуля выйдет из нижней части черепа, на своем пути изувечит мозг.
– Где ты взял халат? – спросил вдруг Ефим.
– Какой еще такой халат? – обескураженно проговорил бритый.
Мирон ожидал немедленного допроса с крепкими зуботычинами, предъявления самых страшных обвинений, но только не такого странного вопроса. Жизнь – штука интересная, она часто преподносит сюрпризы. Неизвестно бывает, как на все это реагировать.
– Тот самый, на котором вышиты драконы! – прошипел майор.
На лице блатного отразилось заметное облегчение.
– Ах, вот оно что. С мертвяка снял, когда в хату вошел. Я его не трогал, начальник, гадом буду! Он уже холодный был.
– Пойдешь по статье за пособничество оккупантам! – заявил майор Бережной.
– Какое такое пособничество?! – не на шутку возмутился уголовник. – Под вышку хочешь подвести?! Фуфло гонишь, начальник. Я гражданскую хату грабил, а не военный склад. Разумение имею и берега не путаю. Зашел за порог, забрал вещички и слинял.
– У него сын служит в Красной армии. Я лично позабочусь, чтобы ты за пособничество пошел! Кто с тобой был?
– Я знать не знал об этом, начальник. Давай договоримся, все скажу, только не подставляй под расстрел.
– Черт с тобой, обещаю. Говори!
– Со мной были Саркис Мирзаян и Ринат Валеев.
– Кто они такие? Откуда взялись?
– Не знаю. Но в Москве уже с полгода, толкутся все время на Тишинке.
– Где живут?
– Откуда мне знать?
– Все ясно. Лейтенант, уводи! Вышка ему!
– Постой, начальник! Они должны прийти ко мне в шесть часов.
Майор Бережной посмотрел на часы. Три пополудни. Вполне достаточно времени на то, чтобы подготовиться и встретить бандитов подобающим образом.
– Ну смотри, если соврал! – Майор повернулся к Трубачеву и приказал: – Пакуйте его! Да покрепче!
Тот подошел к Кочану, щелкнул наручниками на его запястьях и сказал:
– Теперь он никуда не денется.
– Остаешься здесь на тот случай, если сюда вдруг пожалует кто-то из бандитов. Я его сам выведу. Хлопот он мне не доставит. Если, конечно, не хочет словить пулю между лопаток. Через полчаса к тебе прибудет группа захвата. Примете гостей достойно. А где женщина? С ней все в порядке?
– Сидит на кухне, – сказал старший лейтенант Жеребков. – Все убежать порывалась. Пришлось связать.
– Сотрудничать станет?
– Никуда она не денется, особенно если под расстрельную статью угодить не хочет, – ответил старший лейтенант.
– Пошел вперед! Или тебя поторопить? – сказал майор Бережной Кочану.
Тот наклонил голову и двинулся к двери.
Операция по задержанию Саркиса Мирзаяна и Рината Валеева прошла успешно. Бандиты даже толком не успели ничего сообразить, как оказались в руках группы захвата. Они были разведены по разным комнатам и давали признательные показания. Грехов за ними набиралось немало.
