Здание Московского уголовного розыска, расположенное на Страстном бульваре, было переполнено. Еще утром актовый зал и красный уголок заняли сотрудники, прибывшие из Химок, Загорска, Мытищ, Орехово-Зуева, Коломны, Серпухова и Подольска.

В одиннадцать часов в кабинет Ефима Григорьевича постучался человек в форме и представился:

– Командир отдельного батальона охраны и конвоирования войск НКВД майор Муромцев.

– Майор Бережной. Мы вас как раз ждем.

– Всецело в вашем распоряжении.

Ефим Григорьевич подошел к карте, разложенной на длинном столе, ткнул в нее пальцем и проговорил:

– Это район наших действий. Операцию по блокированию Тишинского рынка начинаем в два часа дня. К этому времени к зданию МУРа подъедут грузовики. Загружаемся и следуем тремя большими группами в сторону Большой Грузинской, улицы Красина и к Среднему Тишинскому переулку. Первая группа блокирует все выходы с Тишинского рынка. Вторая перекрывает близлежащие переулки и проходные дворы на Баррикадной, Большой Садовой, Малой Грузинской. Третья проводит зачистку вплоть до Красной Пресни, Пресненского Вала, Тверской-Ямской. Уйти не должен ни один блатной. Эту публику сразу видно по одежде, так что будьте повнимательнее. Далее производим прочесывание рынка, осуществляем личный обыск всех подозрительных персонажей. При наличии огнестрельного или холодного оружия задерживать и конвоировать к месту сбора. Вы бы подумали, где оно может быть.

Майор Муромцев неожиданно широко улыбнулся и добродушно отвечал:

– Мы станем использовать грузовики, на которых прибудем на Тишинский рынок.

– Важно, чтобы ни один из задержанных не осуществил побег.

– У каждого грузовика выставим усиленную охрану, которая будет осуществлять постоянный надзор за лицами, взятыми под стражу. У нас имеется опыт проведения подобных операций. Уверяю вас, мы обеспечим полную, вполне надежную изоляцию задержанных. Ни один блатной не попытается осуществить побег или напасть на конвой!

– Ну, если так, то можно и в грузовиках. После этого конвой должен осуществить этапирование всех задержанных в Таганскую тюрьму.

– Будем это делать по заполнению автозаков. Мы с начальником штаба сейчас же определим самые благоприятные маршруты конвоирования, как основные, так и запасные, – проговорил майор Муромцев. – Используем и те, и другие, чтобы пресечь всякую возможность нападения на машины.

Бережной согласно кивнул. Майор Муромцев производил на него благоприятное впечатление. Было видно, что свое дело знает хорошо. Впрочем, некомпетентных людей на такую должность не ставят.

– Мы, в свою очередь, будем устанавливать личность каждого уголовника, – сказал Ефим. – У нас есть немало ориентировок на лиц, совершивших побег и подозреваемых в различных преступлениях. По ним мы тоже будем работать на рынке. По оперативным данным, часть из них там и скрывается. Еще вот что. Всякие внештатные ситуации приказываю пресекать самым жестким образом. При малейшем сопротивлении расстрел на месте! Вам понятна ваша задача?

– Так точно!

– А если понятно, то доведите этот приказ до личного состава. Учтите, что операция проводится в строжайшей тайне. Следовательно, до начала операции никто из ваших людей не должен отлучаться из расположения даже на минуту.

Мероприятия по зачистке Тишинского рынка напоминали военную операцию. Ровно в два часа дня от казарм отдельного батальона охраны и конвоирования войск НКВД отъехали десять грузовиков с вооруженным личным составом. Ровно в это время от здания Московского уголовного розыска отошли три автобуса с оперативниками и следователями.

Еще через полчаса, практически одновременно, все машины прибыли на Тишинку, в этот час необычайно многолюдную. Народ на рынке не подозревал о предстоящей операции. Продавцы горланили на все голоса, расхваливая товар, покупатели монотонно гудели и беспрестанно двигались.

Автомобили медленно, под недовольные крики, вылетавшие из толпы, вползли на перекрестки и позакрывали выезды с Тишинки. Солдаты быстро повыпрыгивали из кузовов. Командиры взводов сразу же развели их по периметру рынка.

Майор Муромцев, подъехавший с головной машиной, наблюдал за тем, как осуществляется четко разработанный план.

Он поманил к себе пальцем начальника штаба, бравого тонколицего капитана, и поинтересовался:

– Сколько человек закрывают выход на Красина?

– Десять, товарищ майор, – прозвучал немедленный ответ.

– Усилить до пятнадцати. Когда пойдет проверка документов, основная масса народа хлынет именно туда.

– Есть усилить! – отозвался капитан.

Люди еще не понимали, что происходит, пытались пройти через оцепление, но натыкались на строгие окрики:

– Нельзя! Назад! Проверка документов!

– Товарищи, прошу проявить понимание, – проговорил капитан в рупор. – Выходим через контрольно-пропускные пункты, предъявляем документы.

Майор Муромцев подозвал к себе офицера, ответственного за вторую линию оцепления, и распорядился:

– Выставить наряд в каждый проходной двор! Наблюдать за всеми! Шпана может сбрасывать пистолеты и финки. Народу много, не исключаю, что первая линия может быть где-то прорвана. Будьте готовы к тому, чтобы сдержать натиск толпы.

– Слушаюсь!

Еще через несколько минут кольцо вокруг Тишинского рынка сомкнулось совсем. Среди людей началось настоящее смятение.

– Да что же это такое делается! – выкрикнул кто-то из толпы.

В ответ прозвучал голос капитана, взывающий к пониманию.

– Граждане, ничего с вами не случится! Обычная проверка документов для выяснения личности.

– Ничего себе, вот это обычная! Перекрыли все выходы так, что мышь не проскочит!

– Если вы не преступники, то вам нечего опасаться! – проговорил офицер.

Майор Бережной в сопровождении двух молодых оперативников и трех солдат из батальона охраны обходил рынок, внимательно посматривал по сторонам, ловил на себе перепуганные, недоуменные взгляды. Толпа теснилась, отступала, давала возможность вооруженным людям двигаться дальше. Лавки спешно закрывались. Продавцы убирали с прилавков товар, торопливо складывали его в мешки, рассовывали по сумкам и ящикам.

– После проверки документов выходим сюда! – продолжал вещать капитан в громкоговоритель.

Лейтенант Трубачев, одетый по форме и сопровождаемый двумя молоденькими солдатами, остановился подле трех мужчин, явно блатных. На них были фуражки-восьмиклинки, надвинутые на самые глаза, белые, хорошо отглаженные рубахи, широкие штаны, припущенные на яловые сверкающие сапоги, собранные в тугую гармошку. У долговязого худого парня с вытянутым недовольным лицом, стоявшего в центре, совершенно не по погоде вокруг шеи большим неровным кольцом был наброшен белый шелковый широкий шарф. У другого между краями рубахи, расстегнутой на две верхние пуговицы, проглядывала скверно набитая наколка.

Лейтенант Трубачев представился и потребовал у этих людей документы. Они выслушали его. На капризных губах застыли ядовитые усмешки. Долговязый тип в ответ процедил что-то через стиснутые зубы. Солдаты тут же шагнули вперед и взялись за ремни карабинов.

– Отставить! – донеслась до майора Бережного команда лейтенанта.

Он опять спокойным голосом потребовал предъявить документы и положил ладонь на кобуру. Долговязый тип распрямился, демонстрируя немалый рост, и вновь пробурчал что-то нелицеприятное. Бойцы мгновенно скинули с плеч карабины. Ясно было, что церемониться с блатными они не станут, если выстрелят, то не промахнутся. Шутки в сторону, лицедейство завершено.

Блатные размышляли недолго, неохотно, но дружно подняли руки. Лейтенант Трубачев быстро обыскал их. У двоих он выудил финки, засунутые за голенища сапог, и осторожно, опасаясь стереть отпечатки пальцев, поместил их в полевую сумку. Из кармана долговязого типа офицер изъял пистолет, который так же аккуратно уложил туда же.

– Увести! – приказал он.

Угрожающе колыхнулись стволы карабинов. Фартовые заложили руки за спины и направились в сторону Большой Грузинской улицы, где стоял автозак.

Оперативники обходили свои участки, осматривали лавки, проверяли документы у подозрительных персонажей. Все шло спокойно. Блатные цедили проклятия через сжатые зубы, но подчинялись военной силе, без сопротивления отдавали припрятанное оружие и под бдительным конвоем покидали рынок.

С первых минут облавы Бережному стало понятно, что акция проходит весьма успешно. Были отловлены шесть уголовников, находящихся во всесоюзном розыске. Немало сюрпризов должно было принести и оружие, изъятое у арестантов.

Майор Бережной внимательно всматривался в толпу, надеялся разглядеть в ней Игната Коваленкова. Его следовало искать именно здесь, среди многочисленных лавок и складских помещений, где можно укрыться. Сейчас, когда идет облава, он должен занервничать и как-то проявить себя.

Неожиданно в нескольких шагах майор увидел знакомое лицо. Ему потребовалась всего доля секунды, чтобы узнать его по ориентировке, полученной вчера вечером. Это был уроженец Саратова, некто Николай Журавлев, подозреваемый в грабеже и убийстве.

– Журавлев, стоять! Буду стрелять! – выкрикнул майор и направил пистолет на бандита.

– Начальник, о чем базар?

– Поднял руки! Дернешься, на одну дырку в башке будет больше! Обыскать его! – распорядился Бережной.

Оперативники тут же выполнили приказ.

– Да у него здесь целый арсенал, – сказал младший лейтенант Полипов, извлекая из кармана бандита наган, а за поясом со спины был еще и «ТТ». – Как это вам так сразу удалось его узнать, товарищ майор? – спросил он с неподдельным уважением.

– Ничего, Витек, послужишь с мое, у тебя тоже так получится, – с усмешкой ответил майор. – Опыт – дело наживное. Отведите его и глаз с него не спускайте. Он любой фортель может выкинуть!

– Покажи ладони! – приказал младший лейтенант.

Журавлев выставил руки, и офицер защелкнул на них браслеты.

– А без этого нельзя, начальник? – прогнусавил задержанный. – Куда же я отсюда денусь? Какими глазами на меня люди смотреть будут.

– Правильными глазами смотреть будут! Поговори еще! Пошел! – Младший лейтенант подтолкнул задержанного в спину.

Тревожное чувство у Бережного никак не проходило. Наоборот, оно все более укреплялось.

У сапожной мастерской народу толкалось немного. Как-то не до обувки, когда такое творится.

Мужчины и женщины выстроились в очередь, показывали документы и спешили покинуть рынок.

Какой-то старик с тросточкой в руках, крепко припадающий на правую ногу, забрел по недоразумению в мастерскую, но не пробыл там и двух минут, заковылял по направлению к Большой Грузинской улице, где продолжалась проверка документов.

Майор Бережной открыл дверь, вошел в мастерскую и увидел Кобзаря, сидящего за столом и неподвижным взглядом взиравшего в распахнутое окно.

– Петр, что с тобой? – спросил Бережной и притронулся к его плечу.

Кобзарь стал заваливаться на бок, а потом съехал со стула на пол. С левой стороны его спины торчал нож. Удар верный, рука поставленная. Ни одного шанса на то, чтобы остаться в живых.

Некоторое время майор как загипнотизированный смотрел на красивую ручку ножа, вырезанную в форме хищной птицы, отмечал на ней неровности и всякие шероховатости.

А потом он будто бы очнулся, выскочил из сапожной мастерской и выкрикнул:

– Где этот чертов старик?

– Какой старик? – удивленно спросил сержант, старший наряда.

– Который вышел отсюда! – вскричал Бережной. – В поношенном пиджаке. Он Кобзаря убил!

– В толпу прошел, – ответил сержант и глянул в ту сторону, куда направился старик.

Майор Бережной осмотрелся по сторонам. Старика поблизости уже не было. Скорее всего, он скинул пиджачок, распрямил натруженную спину и потопал себе дальше добрым молодцем! Но этот негодяй не мог уйти далеко. Их сейчас разделяли два десятка метров, никак не больше.

Ефим высматривал в толпе людей, похожих на Коваля. Рыжий, с круглой головой. Не то! Высокий и блондинистый. Снова не подходит.

Вот он! Короткие светлые волосы, длинный нос с горбинкой, острый подбородок, высокие скулы.

– Вон тот! Взять его! Это Коваленков! – выкрикнул майор Бережной и уверенно вклинился в толпу. – Дорогу!

Игнат Коваленков прибавил шагу. Со стороны ограждения на него двинулись два оперативника. Он видел их напряженные, полные решимости лица. Они хотели взять его в клещи. Если эти люди приблизятся к нему еще на несколько метров, то уйти уже не удастся.

Коваленков вытащил из кармана пистолет, дважды пальнул в воздух и выкрикнул:

– Назад! В сторону!

Люди в ужасе отхлынули от него. Началась давка. Коваль увидел, как взбудораженная толпа подхватила майора Бережного и отнесла далеко назад.

– В сторону! – выкрикнул Коваленков, устремившись к выходу с рынка.

Рядом раздался истошный женский визг. Надрывно звучали грубые мужские проклятия. Беспорядочная толпа вдруг колыхнулась, дрогнула и валом накатила на солдат, стоявших в оцеплении. Тем какие-то секунды удавалось сдерживать людской наплыв, а потом народ прорвал сначала первую линию, а потом и вторую. Толпа вырвалась с Тишинского рынка и разделилась на два рукава. Один из них двинулся в сторону Среднего Тишинского переулка, а второй – по Большой Грузинской улице.

– Сомкнуть цепь! – выкрикнул офицер, отвечавший за вторую линию. – Быстрее!

Приказ был выполнен с огромным усилием. На помощь бойцам, стоявшим в оцеплении, подскочило отделение конвойных. Людская лавина, минуту назад казавшаяся неукротимой, ударилась в двойной ряд солдат, забуксовала, потом вовсе остановилась и стала рассасываться по треугольной площади.

Майор Бережной успел заметить, что с Тишинского рынка Коваленков выскочил в числе последних и устремился по Большой Грузинской, где и пропал. Дальше ему не пройти. Все переулки предусмотрительно перекрыты солдатами из батальона охраны и конвоирования. У них имеется четкий приказ – в случае неповиновения стрелять на поражение. Вряд ли Коваль станет рисковать. Он попробует отыскать другой выход.

Со стороны Большой Грузинской донеслись выстрелы, сначала одиночные, из карабинов, а потом сердито прозвучала сухая автоматная очередь. Взбудораженная толпа застыла. Народ понимал, что дальше может быть хуже. На Тишинском рынке, будто бы в перекличку, грохнули три выстрела подряд.

Два грузовика, заполненные задержанными и конвойными, сопровождавшими их, медленно тронулись с места, яростно сигналя. Они прошли линии оцепления и устремились по пустынной улице в сторону Таганской тюрьмы.

События на Тишинке развивались стремительно. Солдаты действовали уверенно, без промедления, пресекали малейшее сопротивление. Двое блатных, отказавшихся вывернуть карманы, тотчас были повалены на асфальт, а потом с заломленными за спиной руками отправлены в грузовик.

У соседнего поста лежал человек в клетчатом костюме. Судя по многочисленным наколкам на кистях, это был тюремный сиделец с большим стажем. Все, что происходило вокруг, его больше нисколько не занимало. Двое солдат подхватили неподвижное тело за руки и за ноги и закинули в кузов грузовика, стоявшего рядом.

Народ на Тишинском рынке как-то враз притих и, задавленный страхом, разбился на аккуратные правильные очереди у пропускных пунктов, где недоверчивые солдаты производили личный осмотр.

– В сторону! Расходись! – прокричал майор Бережной, устремившись за Игнатом Коваленковым.

За ним, стараясь не отстать ни на шаг, бежали бойцы с карабинами в руках.

Бережной увидел, как Коваленков повернул за угол.

«Не беда. Метрах в тридцати от перекрестка стоит пост. Мимо не прошмыгнуть. Ребята там задействованы серьезные. Вот только бы не подстрелили они его».

Майор Бережной как в воду глядел. Приглушенный выстрел заставил его ускорить движение. Еще через несколько секунд он увидел, как из переулка выбрался Коваленков. Бежать он уже не мог, каждый следующий шаг давался ему с большим усилием. Бандит добрался до середины улицы, неожиданно остановился, внимательно посмотрел на майора, приближающегося к нему, и рухнул на асфальт.

Бережной подскочил к этому мерзавцу, потряс его за грудки.

– Не помирай, гад! Ты еще за все ответить должен!

На худом изможденном лице застыла нелепая улыбка.

– Ты опоздал, майор. Я ушел вовремя. Передай сестре…

Губы его вдруг застыли. Договорить он не сумел, судорожно дернулся, расслабился и вытянулся.