Глава 22
Давай уедем
На следующий день Дарья решила побродить по Москве и очень удивилась, когда увидела, как столица поменялась за последнее время. Городские службы работали безукоризненно, то немногое, что было разбито во время авианалетов, тщательно залатывалось и закрашивалось. На дорогах уже не встречались воронки от бомб, все они были засыпаны и заасфальтированы. На перекрестках стояли регулировщики. В основном это были женщины в милицейской форме. Они очень уверенно указывали направление потокам транспорта.
Правда, кое-где еще оставались руины, но уже ясно было, что это ненадолго. Проходя по Арбату, Даша увидела разрушенный Театр Вахтангова.
Она хорошо помнила Москву в октябре сорок первого года. Тогда Ленинградский проспект перегораживали баррикады, сложенные из мешков с песком и ощетинившиеся стволами орудий. Перед ними тянулись ряды противотанковых ежей. Другие оборонительные позиции были оборудованы на Садовом кольце, около Крымского моста, на Калужской заставе, во многих других местах.
После наступления под Москвой, когда Красная армия отогнала немца на значительное расстояние, эти укрепления вскоре были разобраны. Обрубки рельсов, сваренные между собой, теперь находились на обочине и нисколько не мешали уличному движению.
На перекрестке стояла зенитная установка, подле которой дежурил расчет, состоящий из пяти солдат. Трое из них стояли у орудия, а остальные сидели на ящиках из-под снарядов.
Даша заметила и еще одну особенность. Теперь едва ли не каждый второй житель столицы переквалифицировался в огородника. Балконы оплетали стебли гороха, на подоконниках произрастали лук, укроп и петрушка. В скверах и парках, где в прежние годы росла всякая бесполезная трава, ровными рядками тянулись к солнцу огурцы и помидоры.
Дарья вернулась домой под вечер. Владислав уже ждал ее и слегка нервничал.
Он посмотрел на часы и сказал:
– Через пятнадцать минут должна подъехать машина. Едем сразу в ресторан.
– А что за машина?
– Один знакомый обещал. Он возит аж самого настоящего академика, а когда тот на работе, немного халтурит.
– Можно было бы и без такого шика обойтись. Чего тратиться-то? – Дарья пожала плечами.
– Нет, по-другому нельзя. Ты не думай, что на тебя никто не смотрит. Заметят! К тебе должен быть интерес. Пусть люди видят, что ты женщина не для каждого. Я тебя провожу, все это время буду ждать у входа, если что пойдет не так, вмешаюсь.
– Ты делаешь даже больше, чем нужно. Почему?
– Если я скажу правду, так ты мне не поверишь, – хмуро произнес Влад и отвел взгляд.
– А может, поверю, – с некоторым вызовом произнесла Дарья.
– Ты мне небезразлична.
– И все-таки ты меня провожаешь?
– Знаю, что ты перешагиваешь через себя, делаешь это для Игната.
– Он мой брат, я не могу иначе.
– Ты можешь мне кое-что обещать?
– Смотря что.
– Ты останешься со мной, когда все это закончится?
– Владик, ты извини меня за то, что я была с тобой холодна. Но тут на меня как-то накатило все сразу. И моя собственная жизнь, и брат с его просьбой.
– Я тебя понял, с ответом не тороплю, у нас есть время. Ты только не рискуй. Постарайся держаться от всего этого подальше.
Дарья пожала плечами и сказала:
– У меня так не получится. Я уже с головой во всем этом.
– Послушай меня. – Владислав взял девушку за руку. – А может, мы с тобой оставим эту затею? Давай уедем отсюда куда-нибудь подальше, где нас никто не найдет. У меня есть родня в Красноярске, отправимся туда. Люди хорошие. Они нам помогут и с жильем, и с деньгами на первое время.
Дарья мягко освободила руку и отрицательно покачала головой.
– Уже поздно, – сказала она, чуть помолчала и с некоторым отчаянием в голосе добавила: – Да вы прямо все сговорились! Не могу я поступить иначе.
Прозвучал короткий автомобильный гудок.
– Жаль, – с сожалением произнес Владислав. – Все могло бы быть по-другому. У меня дурное предчувствие. Ничем хорошим все это не закончится.
– Нам нужно идти, – сказала Дарья.
– Выходим.
Они вышли из дома молча, серьезные, сосредоточенные. Каждый из них думал о своем.
– Куда везти? – весело спросил водитель, парень лет двадцати пяти с медалью «За боевые заслуги» на стареньком пиджаке.
– К ресторану «Октябрь». Знаешь?
– А то как же? – Водитель едва ли не обиделся. – Коммерческий ресторан. Открылся не так давно, недалеко от Пушкинской площади. Кормят там хорошо.
– Ты там был, что ли? – с удивлением осведомился Владислав.
– Проезжал мимо тысячу раз, а вот бывать не приходилось. Дорого!
– Да, все так.
Машина тронулась.
Дарья уткнулась в окошко и до самого ресторана не произнесла ни слова. На сердце у нее было тяжело.
– Приехали, – объявил водитель, остановившись у самого входа в ресторан.
Владислав рассчитался с ним, вышел из машины, помог выбраться Дарье.
Он уверенно, как поступает человек, не однажды здесь побывавший, прошел через просторный холл, зашагал в сторону зала, перед самым входом остановился и сказал:
– Дальше я не пойду, это лишнее. Все остальное зависит от тебя. Я, конечно, предупредил кого надо, чтобы тебя не беспокоили. Но если кто-то будет из залетных, то веди себя достойно, как женщина, знающая себе цену и не сомневающаяся в том, что за нее заступятся. Шпана это чувствует, поэтому наглеть не станет.
– Я поняла, – холодно проговорила Дарья. – Не нужно мне объяснять, как вести себя со шпаной.
– Вот и прекрасно. Я всегда знал, что ты умная девочка. Твой столик у той вон пальмы, рядом с окном. Место удобное, будешь видеть весь зал. Серебряков должен будет сесть за соседний стол. На нем сейчас стоит табличка. Он зарезервирован.
– Все, я пошла, – произнесла Дарья.
В ее глазах, еще какую-ту минуту назад равнодушных, неожиданно появилось тепло. Владислав был уверен, что она сейчас скажет ему нечто особенное, но девушка всего лишь скупо улыбнулась и уверенно вошла в зал ресторана.
Место для Дарьи было забронировано недалеко от сцены, на которой уже расположился оркестр.
Владислав невольно сжал кулаки, не без горечи подавил в себе вздох разочарования.
Дарья, сопровождаемая голодными мужскими взглядами, уверенно прошла через весь зал, села за свой столик. Она глянула в меню, что-то заказала официанту, быстро подскочившему к ней, и вытащила из узкой пачки тонкую и длинную дамскую сигарету. Девушка небрежным кивком поблагодарила какого-то фартового, поднесшего к кончику сигареты огонек зажигалки, холодным взглядом дала ему понять, что в продолжении знакомства не нуждается, и заинтересованно посмотрела на сцену, где уже разместились оркестранты. Она вела себя грамотно, очень уверенно.
Владислав решил, что теперь можно подождать снаружи. Уже выходя из ресторана, он услышал, как оркестр заиграл вальс «Амурские волны».
Дарья потягивала из высокого бокала белое вино, лениво ковыряла вилкой в салате и осторожно осматривалась по сторонам. Народ продолжал прибывать, чинно рассаживался на зарезервированные места. Дарья замечала заинтересованные взгляды мужчин, но никто из них не смел подойти к ней ближе чем на три метра, полагая, что такая женщина должна быть не одна. Она наверняка дожидается какого-то непростого человека. В чем-то они были правы.
Бо́льшую часть клиентов ресторана составляли блатные, которых девушка узнавала по одежде: дорогие клетчатые пиджаки, брюки слегка напущены на яловые сапоги, сложенные в гармошку. Еще их сближала развязная манера разговаривать. Такое поведение свойственно людям, побывавшим за решеткой. Они переходили от одного столика к другому, что-то громко обсуждали, подсаживались к дамам, находящимся в одиночестве, вели себя раскованно, как завсегдатаи этого заведения.
Были тут и спекулянты, одевавшиеся дорого и броско, даже с некоторым вызовом. Женщины не опасались соседства блатных, щеголяли дорогими ювелирными украшениями. В дальнем углу сидели несколько офицеров-танкистов с орденами на новеньких кителях. Они, скорее всего, оказались в ресторане именно по случаю получения этих наград, пили исключительно водку и хмуро посматривали по сторонам.
Были заняты все столики, кроме одного, зарезервированного адвокатом Глебом Серебряковым.
Это был обычный коммерческий кабак, каковых в последние месяцы открылось в Москве немало. Заведение пользовалось успехом, в короткий срок заполучило собственную постоянную клиентуру. Официанты знали завсегдатаев по именам, усвоили их предпочтения – какие разносолы они любят, что за напитки предпочитают. Чаевые им платили хорошие, так что не грешно было принять заказ и в полупоклоне.
Карточки в подобных заведениях не требовались. В них правил довоенный шик, цены были очень высокими.
Адвокат Глеб Серебряков вошел в зал под аккорды вальса и уверенно разместился за своим столиком. Официант в черных брюках и светлой рубашке при бабочке, с белоснежной салфеткой на левой руке, согнутой в локотке, услужливо подскочил к уважаемому клиенту, чиркнул в блокноте несколько слов и тотчас скрылся в служебном помещении.
Дарья обратила внимание на то, что в ресторане Серебряков был фигурой заметной. Ему кивали, приподнимали в приветствии фужеры. Двое фартовых тепло, как это делают только хорошие приятели, приобняли адвоката и поставили на его стол бутылку водки.
Вскоре подошел официант с исполненным заказом. Он аккуратно выставил принесенные блюда на стол и удалился так же быстро, как и возник.
Глеб Сергеевич ужинал в одиночестве. Похоже было, что какое-либо соседство его тяготило. Он пришел сюда для того, чтобы послушать оркестр и вкусить нечто особенное, чего невозможно отведать дома. Судя по его оживленному лицу и активно работающим челюстям, еда доставляла ему немалое удовольствие.
В какой-то момент он посмотрел на Дашу, и вилка тут же застыла у самого его рта.
Он широко улыбнулся, отодвинул в сторону тарелку, встал, подошел к столу Дарьи и произнес:
– Позвольте составить вам компанию.
Даша глянула на адвоката. Напыщенный, щеголеватый, самодовольный тип. Сразу видно, что при деньгах. Есть определенный тип женщин, которым нравятся подобные экземпляры. Тут важно не переиграть, все должно быть в меру, органично. На лице никакого удивления. Мол, мужчины подходят ко мне часто, хотят познакомиться. С красивыми женщинами всегда так. Но не нужно возводить непробиваемые крепостные стены, следует оставить какую-то лазейку для дальнейших отношений.
– Присаживайтесь, не занято, – произнесла Дарья.
Голос ее прозвучал естественно и ровно, безо всякой заинтересованности.
– Благодарю, – сказал Серебряков и сел на соседний стул. – Вы такая красивая и вдруг одна. Это более чем странно. Вы кого-то ждете?
– Нет. Просто у меня, знаете ли, скверное настроение. Вот я и решила послушать музыку.
– Я иногда поступаю точно так же. У меня такое мнение, что красивая девушка не должна оставаться в одиночестве, особенно сейчас, в наше неспокойное время. Разрешите угостить вас шампанским? – Не дожидаясь ответа Даши, Серебряков поманил к себе официанта и распорядился: – Вот что, Григорий, принеси нам шампанского, организуй парной свежей говядины с картошкой, да маслица не забудь положить побольше. Что-то я сегодня изголодался.
– Сей момент, – заявил официант и удалился.
– Странно все это, – сказала Даша.
– О чем это вы?
– В городе перебои с хлебом, а тут парное мясо.
Адвокат глубоко вздохнул и проговорил:
– Это коммерческий ресторан. Здесь другие условия, заранее подразумевается завышенная цена. Хотя я с вами соглашусь в том, что времена сейчас тяжелые. Нет должного контроля за карточками и за талонами. У кого-то их больше, а у кого-то совсем нет. Отсюда спекуляция, процветающая в столице. Недобросовестные люди наживаются на этом. Вот буквально совсем недавно случай такой был. Продавали трикотаж в магазине, так там очередь совершенно немыслимая выстроилась. Драки, ругань. Покупают, тут же перепродают в несколько раз дороже. Пригнали милицию, аж человек пятьдесят, чтобы за порядком следить, и что вы думаете? Вместо того чтобы дебоширов да хулиганов как-то приструнить, стражи общественного порядка сами встали в очередь за этим материалом.
– Вы это серьезно? – с усмешкой спросила Дарья.
– Безо всяких шуток. Кстати, позвольте представиться. Меня зовут Глеб Сергеевич, можно просто Глеб. А вас как величать?
– Дарья.
– Какое красивое имя! С древнеперсидского оно переводится как «добрая». Уверен, что это вполне соответствует действительности.
– Спасибо. – Девушка опустила взор.
– Или такой пример. Люди сплошь и рядом пытаются достать справки о мнимой болезни, даже о беременности, чтобы получить дополнительный паек. А различные злоупотребления! Работники домоуправлений и начальство на предприятиях скрывают умерших, чтобы получать на них карточки и дальше. Вы даже не представляете, сколько на руках находится фальшивых карточек! Их бывает очень трудно отличить от настоящих. Шрифт у них хороший. А потом в магазинах зачастую темный свет, да еще и мерцающий, вот продавцы нередко и обманываются. Все это создает базу для спекуляции.
– Вы хорошо знаете этот вопрос, – с некоторыми нотками уважения в голосе протянула Дарья.
– Это моя работа. Я адвокат, мне постоянно приходится заниматься подобными делами. Если вам нужна моя помощь, так буду оказывать содействие.
– Мне не нужен адвокат.
– Знаете, сейчас такое время, что без адвоката обойтись никак нельзя. Сколько раз я слышал такое. Дескать, мне защитник не потребуется, а потом приходят и просят о помощи.
Подошел официант с запотелой бутылкой шампанского и парным мясом в глубоком фарфоровом блюде.
– Вам разлить шампанское, Глеб Сергеевич? – спросил он.
– Да, будь добр, обслужи!
Умело, как это может делать только человек, распечатавший не одну сотню бутылок с шампанским, официант умело выдернул пробку из горлышка и разлил напиток по бокалам.
Серебряков поманил официанта пальцем и что-то шепнул ему на ухо. Тот улыбнулся, кивнул и быстро удалился.
– Мне приходилось встречать красивых женщин, что тут лукавить, – произнес Глеб Сергеевич, подняв бокал с шампанским. – Но ни одна из них не подействовала на меня так, как это удалось вам в первую же минуту. В вас есть нечто особенное.
– Уверена, что подобное вы говорили многим женщинам, но все равно слушать такие слова мне приятно.
Бокалы встретились в поцелуе, издали хрустальный звон.
– Какое великолепное шампанское, – сказала Дарья, пригубив прохладный пенящийся напиток. – Знаете, последний раз я пила его уже очень давно, еще перед войной.
– Прекрасно вас понимаю. В последние годы нам всем было не до веселья. Но война скоро закончится, наступит мир. У нас с вами есть повод немного расслабиться и даже повеселиться. Представьте себе, какая красивая и замечательная жизнь нас ожидает в недалеком будущем.
– Мне трудно даже подумать об этом.
Подошел официант с букетом красных роз, чуть наклонился, протянул цветы Серебрякову и сказал:
– Приятного вам вечера.
– Спасибо, любезный. – Глеб Сергеевич бережно принял букет, расплатился с официантом, протянул розы Даше и заявил: – Это вам.
– Боже, как они хороши! – восторженно проговорила девушка. – Это мой любимый цвет.
– Мой тоже. Видите, мы знаем друг друга совершенно непродолжительное время, всего лишь несколько минут, а у нас с вами уже отыскалось немало общего. А еще это цвет любви. Вы даже не представляете, Дашенька, что я сейчас чувствую. Моя душа просто полыхает от счастья.
Тут в углу зала вдруг раздался громкий хохот, невольно привлекший к себе внимание Даши. Она чуть повернула голову и увидела группу фартовых, сидевших в углу зала за сдвинутыми столами. Среди них выделялся долговязый субъект с вытянутым лицом. Он что-то громко и весело рассказывал блатным, устроившимся по обе стороны от него. Иногда этот тип ненадолго прерывался, чтобы поздороваться с людьми, которые подходили в их угол и выражали ему свое почтение. Он коротко говорил им что-то веселое, а потом продолжал повествование.
– Это Фрол, – негромко сказал Серебряков, заметив любопытный взгляд Даши.
– Вы его знаете?
– Да. Мне приходилось защищать его по одному делу. – Адвокат внимательно посмотрел на Дарью и добавил: – Процесс я выиграл. Хотя добиться такого результата было непросто. Но это отдельная история.
– Почему его не забирают на фронт?
– Это же блатной. Когда еще малолеткой был, так палец себе отрубил, чтобы не работать. Так что он невоеннообязанный. Я вот что предлагаю, Дарья. Давайте-ка мы с вами возьмем всю эту закуску, вино и поедем в одно прекрасное место, где никто не помешает нашему общению. Боюсь, что вскоре они напьются и начнут к вам приставать. Сдерживать их будет непросто. Только не откажите мне, умоляю! У меня там есть патефон, вы можете послушать любую музыку, какую захотите. Если желаете, так я могу встать на колени перед вами, вот прямо здесь, на виду у всех.
Все складывалось даже лучше, чем Даша могла бы предположить. Адвокат Серебряков запал на нее по-настоящему. Упускать такой момент, конечно же, не следовало.
– К чему такие жертвы? Не нужно вставать на колени. Я согласна.
– Посидим немного у меня, выпьем. Потом, если пожелаете, можете уйти, куда вам заблагорассудится. Я скажу водителю, и он вас отвезет. – Серебряков подозвал официанта и сказал: – Григорий, давай-ка заверни нам всю эту красоту! Ну еще колбаски там разной добавь. – Вот тебе. – Он протянул деньги. – Сдачу можешь оставить себе.
– Спасибо, Глеб Сергеевич. Я мигом сделаю.
– Принесешь к машине, я буду там.
Они поднялись из-за стола. Адвокат Серебряков гордо, как если бы держал в руках самую настоящую жар-птицу, вывел Дашу из ресторана.
У входа стоял автомобиль.
– Нам сюда, – сказал Глеб Сергеевич.
– Это ваша машина?
– Не совсем. У меня есть друзья, которые всегда рады мне помочь. Иногда я прошу у них машину, и они мне не отказывают. – Он открыл заднюю дверцу и сказал: – Прошу вас, Дашенька.
Как только Дарья удобно расположилась, он сел рядом с ней и принял увесистый пакет из рук Григория, подскочившего к машине.
– Куда вас, Глеб Сергеевич? – спросил водитель.
– Давай на Варшавку.
Шофер кивнул в знак того, что все уразумел.
– Понял. Домчимся быстро, – сказал он и не обманул.
За стеклом мелькали скверы и дома с темными окнами. Через несколько минут машина остановилась около помпезного восьмиэтажного здания.
– Вот мы и добрались, – сказал Серебряков, выбрался из автомобиля, протянул руку и помог выйти Дарье.
– Вы здесь живете? – совершенно спокойно, почти равнодушно поинтересовалась она.
– Хочу быть с вами откровенен. Вы та девушка, лукавить перед которой не имеет смысла. Говорю вам только правду. – Он печально вздохнул и добавил: – Думаю, что когда-нибудь моя искренность меня погубит. Нет, я не могу сказать, что живу здесь. В этом доме находится квартира моего хорошего приятеля. Сейчас его нет в Москве, так что я распоряжаюсь этим жильем по своему усмотрению. У меня такая работа, что порой мне нужно закрыться от всего остального мира. Там у меня хранятся материалы уголовных дел. Я предпочитаю копаться в них в одиночестве. Моя основная квартира находится на Ямской улице. – Серебряков повернулся к водителю и сказал: – Ты езжай, если потребуешься, я позвоню тебе домой.
– Приятного вечера, Глеб Сергеевич, – через приоткрытое окно ответил водитель. – Я уверен, что звонить мне вы не станете.
Автомобиль двинулся с места.
– А этот парень, оказывается, шутник, – сказал Серебряков. – Я давно его знаю, но никогда об этом не подозревал. Так чего мы стоим? Пойдемте! – Он глянул в бумажный пакет, одобрительно покачал головой и заявил: – А Григорий не поскупился. Хвалю!
Они зашли в подъезд, поднялись на лифте на шестой этаж. На просторной лестничной площадке было всего лишь три двери.
– Нам сюда. – Серебряков указал на центральную из них, вытащив ключ, уверенно повернул его в замке. – Прошу. Свет тут не такой яркий, как мне хотелось бы, но думаю, что ложку мимо рта мы не пронесем. Не знаю, как вы, но я что-то чертовски проголодался после этого ресторана, а потом этот колбасный дух из пакета меня просто опьянил.
Щелкнул выключатель. Комната, погруженная в сумрак, выглядела таинственно. Она была обставлена добротной мебелью, явно исполненной на заказ. С высокого потолка свешивалась хрустальная люстра. Позволить себе такую дорогую обстановку мог далеко не каждый человек. Старый приятель Серебрякова, проживающий в этой квартире, вне всякого сомнения, такими возможностями обладал.
– Что же вы стоите? Проходите, – сказал Глеб Сергеевич и принялся выкладывать на стол продукты из большого бумажного пакета. Их оказалось немало: одних только колбас набралось аж три сорта. Вершиной всего этого великолепия оказался кусок копченого мяса. Такого обилия снеди Дарья не видывала даже до войны.
Чувство неловкости у нее пропало. Она уверенно прошла в комнату, села за стол. Игнат не ошибся, когда сказал, что Серебряков – состоятельный человек. Выложить такую сумму за ужин в ресторане, букет шикарных роз и аренду автомобиля могли очень немногие люди.
– А теперь давайте откупорим бутылку итальянского вина. Это мускателла. Разумеется, довоенные запасы. Такого вина сейчас в Москве очень мало, но для меня все-таки отыскалась одна бутылочка. Я уверен, что вы его оцените по достоинству, – проговорил Серебряков, по-хозяйски вытащил из буфета два высоких бокала из тонкого стекла и разлил в них вино.
Дарья попробовала его, ощутила сладковатый вкус и аромат винограда.
– Оно великолепно! – сказала она.
– Вы правы. Не возражаете, если я попробую его на ваших губах?
Даша вскинула глаза на Серебрякова, уже наклонившегося к ней.
Она прекрасно понимала, что произойдет дальше, согласно кивнула и сказала:
– Не возражаю.
– Не хочу, чтобы между нами были какие-то недомолвки, сразу скажу, что я женат.
– Да, я понимаю. Для меня это не главное.
Когда Дарья открыла глаза, Серебряков уже был одет в строгий серый костюм. Он присел на стул и зашнуровывал ботинки.
– Доброе утро, – сказал Глеб Сергеевич и улыбнулся. – Ты спала хорошо, крепко.
– Доброе. – Дарья натянула на оголившуюся грудь сползшую простыню. – Я сама этого не ожидала. Наверное, все дело в мускателле.
– Мускателла и вправду выше всяких похвал, причем не только потому, что позволяет хорошо выспаться, – довольно протянул Серебряков. – Во сне ты выкрикивала какое-то мужское имя. Игнат, кажется. В какой-то момент я даже тебя приревновал.
– Это напрасно.
– Надеюсь, что я не вмешался в твои жизненные планы.
Дарья сумела сохранить спокойствие.
– Ничего страшного. Это мой брат. Сейчас он далеко отсюда. Мне его не хватает, – сказала она.
– Остается надеяться, что он скоро вернется.
– Я тоже на это рассчитываю.
– На сколько лет он тебя старше?
– На шесть. Он всегда обо мне заботился.
– Ясно. Забыл тебя спросить, где ты работаешь.
– Я только недавно переехала в Москву и еще не успела устроиться.
– Я вот что подумал. Не будешь ведь ты с такими нежными руками на заводе работать.
– На хорошее место просто так не устроишься. Я хотела бы поработать в каком-нибудь учреждении или…
– Домработницей ко мне пойдешь? – спросил Серебряков, тут же заметил в глазах Дарьи какую-то перемену, расценил ее по-своему и проговорил: – Не переживай, платить будем хорошо. Мы недавно рассчитали прежнюю домработницу и теперь ищем ей замену.
– За что вы ее рассчитали?
– Она не справлялась со своими обязанностями.
– А можно узнать, с какими именно?
– Подворовывала.
– Понимаю. У меня могут возникнуть проблемы с пропиской. Сейчас с этим очень строго.
– Не переживай, все эти формальности я возьму на себя. Для тебя главное – исполнять свои обязанности. Уверяю, ты еще сумеешь что-то отложить на черный день.
– Что я должна буду делать?
– Об этом тебе подробно расскажет моя жена Лариса Васильевна. В целом могу сказать так: помогать ей по хозяйству.
– Почему ты мне это предлагаешь?
– Честно?
– Хотелось бы.
– Не хочу с тобой расставаться. Откровенно говоря, я человек не особо привязчивый, знакомых у меня много, а друзей на пальцах можно пересчитать. Но я очень буду жалеть, если вдруг мы перестанем встречаться. С тобой как-то все по-другому. Таких девушек, как ты, не так уж и много на свете. Честно говоря, ты даже не представляешь, насколько хороша. Тебя устраивает такой ответ?
– Более чем. Весьма красноречиво.
– Вот и отлично. Мне сейчас нужно уходить. – Серебряков посмотрел на часы. – Запланировано две встречи, которые я не могу пропустить. А вот когда вернусь, мы пойдем ко мне домой, и я тебя представлю жене как будущую домработницу. Ты согласна?
– Да.
– Только у меня к тебе есть одна просьба. Моя жена довольно требовательная женщина. Ты ей скажи, что тебе уже приходилось служить домработницей, у тебя есть некоторый опыт по этой части.
– Хорошо.
– Вот что. Ты никуда не торопись, оставайся здесь, а вечером я подъеду, – сказал Глеб Сергеевич, поцеловал Дарью в щеку и быстро вышел за дверь.
Оставшись одна, она внимательно осмотрела квартиру, заглянула в шкафы, в кладовку, простучала стены, осмотрела полы, однако не нашла ничего такого, что могло бы напоминать тайник. Зато тут хватало всяких дорогих вещиц, красивой фарфоровой посуды. В какой-то момент у нее промелькнула мысль о том, что можно было бы собрать в сумки самое ценное барахло, которое здесь имелось, и вынести его из квартиры. За такое добро на базаре дадут хорошие деньги.
Но она тотчас оставила такие соображения. Надолго ли хватит этих денег? Что делать дальше, когда они закончатся? Лучше немного повременить, но потом взять все сразу.
