Недели две Дарья пробыла в Чехове, у тетки Серафимы, которая была старшей сестрой их матери. После смерти родителей ее с братом отдали в детский дом. Тетка несколько раз проведывала их там, но так и не отважилась забрать племянников к себе. Однако связь между ними не оборвалась даже после того, как они подросли. Даша порой наведывалась к ней в Чехов, чтобы послушать рассказы о матери, которую помнила смутно. Эта престарелая женщина оставалась последним мостиком, связывающим ее с прежней жизнью, в которой она когда-то была счастлива и беззаботна. Тогда отец и мать были живы и любили своих детей.

Дом у тетки Серафимы был старенький, сырой, с прохудившейся крышей, со стенами, побитыми плесенью, но тетка, жившая в нем с пяти лет, этих неудобств не замечала. Даже за водой к колонке, которая отстояла от дома на добрых полверсты, она бегала охотно, довольно прытко, шумно бренча пустыми ведрами.

Большой отрадой был огород, в котором редиска с петрушкой росли так ровненько и аккуратно, что напоминали солдат, выстроившихся на плацу. Здесь уж тетка точно была в генеральском звании. Люди сбегались со всей округи, чтобы посмотреть на такую красоту.

Племянницу, навестившую ее, Серафима Викторовна тоже без дела не оставляла. Она велела ей нарубить на зиму дров, сложить их в углу двора в аккуратную поленницу и не позабыть прикрыть рубероидом, чтобы они не сгинули под осенними проливными дождями. Еще Даша должна была прополоть грядки, причем с предельной аккуратностью, чтобы в огороде не осталось ни единого сорняка, вырвать перед забором всю крапиву, дабы не пошла в рост. И еще много всякого такого, на что указывалось мимоходом. Так что хлебушек, съеденный у тетушки, Дарья отрабатывала сполна.

За работой она постоянно думала о собственной судьбе. Слова, сказанные капитаном, крепко запали в ее душу. Да и сам он, такой стройный и ладненький, не забывался. В какой-то момент Даша уже собралась съехать от тетки куда-нибудь в Сибирь, так, чтобы не сыскал никто, но в последний момент остановилась.

Причина была в тетке. Она состарилась, требовала к себе все больше внимания, вечерами досаждала племяннице многочисленными жалобами на хвори, донимавшие ее, на беспросветность опостылевшей жизни и на полнейшее одиночество, которое преследовало ее десятки лет. Жалость как-то сумела пересилить все остальное, и Дарья решила немного повременить с исполнением своего желания.

Однако последняя неделя далась ей нелегко – слишком много было раздумий. Дарья провела бессонную ночь, вся измучилась, но решила все-таки съехать в Москву и исполнить просьбу брата.

Прощание с теткой получилось суховатым. Даша вышла из дома. В руке у нее был деревянный чемодан, обтянутый коричневой кожей.

Старуха увидела племянницу, распрямила тощую фигуру, поднесла ко лбу ладонь и, жмурясь от яркого солнца, сказала:

– А я думала, что ты ко мне насовсем. Кому же мне хозяйство-то оставить, когда помру? У меня ведь и нет никого, кроме тебя.

– Не могу, тетя Серафима, мне надо ехать.

– И куда же ты теперь? У тебя ведь тоже нет никого. Брат твой непутевый совсем, в тюрьме сидит. И поделом ему! Чего он только не натворил. А у тебя одна я осталась, приголублю, кров дам. Помру, все твое будет. – Тетка понимала, что малость перегнула, убавила обороты и продолжила: – А если я слишком уж сильно тебя впрягла, так ты не серчай на меня. Ежели хочешь, так я одна все смогу. Хозяйство-то у меня небольшое, и баба я еще справная.

Дарья обняла тетку и произнесла:

– Ты тут ни при чем. Просто так надо. У меня в Москве есть одно небольшое дельце. Я быстро управлюсь с ним и приеду.

Глаза у тетки мгновенно высохли. Она просветлела лицом, даже как-то помолодела. Прежние глубокие морщины переродились в длинные узкие черточки.

– Ну если так, то конечно. Надо тебе, тут ничего не скажешь, езжай. Дай хоть я руки оботру, как же не обняться-то на прощание. А то запачкаю тебя, такую красивую. – Тетка старательно вытерла руки о цветастый перепачканный передник и прижалась к племяннице.

– Да ты никак плачешь, – сказала Даша.

– Тебе показалось, – заявила тетка и отстранилась от нее. – Ты уж прости, что я тебя с Игнатом не могла взять к себе. Тяжко мне тогда было. – Она чуть помолчала и с грустью добавила: – Ежели бы вы при мне жили, то, может, оно как-то получше бы все сложилось.

– Не кори себя, – проглотив ком, застрявший в горле, произнесла Дарья. – Я все понимаю.

– Ну а теперь езжай! Хорошей тебе дороги, – сказала тетка Серафима.

В Москву Дарья приехала поздним вечером. В столице действовало затемнение, город померк. Окна домов и уличные фонари не горели, выглядели унылыми.

Сперва Даша ехала на старом дребезжащем трамвае, потом пошла пешком через многочисленные пустыри, кривые узкие улочки, застроенные частными домами. Район казался ей вымершим. Те немногие прохожие, которые попадались девушке на пути, держались осторожно. Завидев друг друга, они сразу ускоряли шаг и топали своей дорогой.

Нужный дом отыскался не сразу, он стоял немного в сторонке от остальных, по соседству с оврагом, заросшим орешником. Перед входом был разбит небольшой палисадник. Через плотно сдвинутые занавески просачивался тусклый свет керосиновой лампы. Это значило, что в комнате кто-то был. На душе у Даши немного полегчало. Она негромко постучала в дверь и стала дожидаться ответа.

Через минуту за створкой раздался мужской голос:

– Кто там?

– Это Дарья. Меня к вам Игнат прислал, мой брат.

Шаркнул засов, брякнула о дерево накидная цепочка, и дверь открылась. В проеме показалось удивленное лицо молодого мужчины. Это был Владислав, которого Даша знала как хорошего приятеля брата.

– Проходи. Быстрее давай! – проговорил он, когда Даша прошла, облегченно выдохнул, неодобрительно покачал головой и заявил: – Ты с ума сошла! До утра нельзя было подождать?

– А что такое?

– Район неспокойный. Здесь у нас каждый день кого-нибудь грабят. Позавчера вот такую же гулену, как ты, убили. Вечером она решила прогуляться. А труп в овраг сбросили. Тебе просто везет!

– Я знала, что ничего со мной не случится.

Молодой мужчина внимательно посмотрел на девушку и произнес:

– А ты изменилась. Я тебя помню совсем другой.

– Ты тоже повзрослел.

В коридор плавно вкатилась полная белокурая женщина.

– Здравствуйте, барышня.

– Здравствуйте, – отвечала Дарья, слегка смутившись.

– Владислав, почему ты не сказал, что к нам должна прийти твоя девушка? Я бы тогда что-нибудь приготовила на ужин. Знаешь, вчера на рынке я купила овощи. Можно было бы сделать салат.

– Перекусить не помешает и сейчас, но это не моя девушка.

– Какая жалость. Она мне очень понравилась.

– Она у нас поживет некоторое время. – Он решил предупредить вполне возможный вопрос и добавил: – Так нужно.

– Я все понимаю, – сказала женщина. – У молодых всегда есть свои тайны, какие-то сложности. А вы располагайтесь. Я сейчас картошки поджарю. Не буду вам мешать! – Женщина зашаркала в сторону плиты, на которой стояли кастрюли и сковородки.

– Пройдем в комнату, поговорим. – Владислав поднял Дашин чемодан, кивнул в сторону распахнутой двери. – Сюда. Будешь жить в этой комнате. Беспокоить тебя никто не станет.

Владислав поставил чемодан за порогом и аккуратно закрыл за ними дверь.

Комната была небольшая, но уютная. Мебели в ней стояло ровно столько, сколько нужно для нормального житья: стол у окна, к нему два стула, высокий узкий шкаф для одежды, в углу панцирная кровать с периной и толстым одеялом. Стену украшал старенький потертый ковер.

– Спать будешь здесь. Можешь оставаться у нас столько, сколько тебе потребуется.

– Постараюсь вас не стеснить. Как только у меня появятся деньги, я сразу сниму жилье.

– Можешь не торопиться. Никто тебя отсюда не выставляет.

– А что скажешь о Серебрякове? Где он бывает, как мне с ним познакомиться? – напрямую спросила Дарья.

Губы Владислава слегка поджались, прямолинейность девушки его покоробила. Дарья действительно изменилась со дня их последней встречи. Это была уже не девочка из детдома.

– Каждый день он бывает в ресторане «Октябрь», недалеко от Пушкинской площади. Его там хорошо знают.

– Как он относится к женщинам?

Губы Владислава сложились в неровный излом. В этот раз он разочарования не ощутил. Дарья мало отличалась от других женщин.

– Весьма положительно. С некоторыми из них он даже спит, – ответил Владислав. – Но для этого нужно ему понравиться. Он весьма разборчив.

– Как ты считаешь, у меня есть шанс?

– Уверен, что немалый. Ему как раз нравятся такие женщины, молодые, утонченные, с вызывающим взглядом.

– Я хотела бы встретиться с ним завтра.

– Хорошо, организую. Обычно он сидит за одним и тем же столиком. У меня есть в ресторане знакомые, я зарезервирую тебе место поближе к нему. Он не может не обратить на тебя внимания. Не исключено, что подойдет сам, пригласит подсесть к нему за стол. Ты должна быть королевой, манеры которой оценит самый непроходимый мужлан. А дальше все будет зависеть от тебя.

– Я все поняла, не маленькая, – отвечала Дарья.

Владислав осторожно положил ей ладони на плечи и сказал:

– Нам ведь не нужно рано вставать, так нечего и торопиться.

– Послушай, Владик, мне сейчас не до глупостей. Я чертовски устала в дороге.

– Жаль, вечер мог бы закончиться весьма романтично, – сказал Влад и неохотно убрал руки с плеч девушки. – Как переоденешься, подходи. Матушка уже что-то приготовила.

– Даже не буду есть, просто завалюсь спать.

– Тогда спокойной ночи. Отдыхай.