С Ларисой Васильевной никаких осложнений не возникло.

Она поговорила с новой кандидаткой на должность домработницы, которая ей сразу же понравилась, и вынесла короткий вердикт:

– Берем! Завтра можешь приступать к работе. И приоденься хорошо, вот тебе аванс. – Хозяйка протянула Даше деньги.

На этот аванс Дарья подобрала себе платье и обувь. Именно в них она и появилась в квартире Серебряковых. Хозяйка была довольна. Новая домработница ей определенно понравилась.

Незаметно миновал год. За это время Дарья успела снять квартиру на соседней улице. Она даже смогла отложить какие-то деньги из того щедрого жалованья, которое ежемесячно выдавала ей Лариса Васильевна.

Связь с Серебряковым как-то незаметно сошла на нет, о чем оба не жалели. У Глеба Сергеевича появились какие-то новые увлечения, о которых супруга даже не догадывалась. Может, эта мудрая женщина что-то и знала, но умело делала вид, будто ничего не замечает. Она опасалась поломать ту жизнь, которая вполне устраивала обоих.

От брата тоже не было никаких новостей, но Дарья не сомневалась в том, что он объявится. А еще ей вспоминался Павел, высокий, огромный, макушкой упиравшийся в потолок. Его бесстыдные ласки, от которых она просто теряла сознание. Увидеться бы с ним еще разок.

Квартира у Серебряковых была трехкомнатная, весьма просторная, хорошо обставленная. Дарья не однажды оставалась там одна и пыталась отыскать тайник. Она простукивала стены, внимательно осматривала полы, но так и не сумела обнаружить ничего такого.

Тайна открылась внезапно. Однажды входная дверь оказалась не заперта. Видимо, хозяйка ушла из дома несколько минут назад и просто позабыла это сделать. Дарья тихо вошла в квартиру, заглянула в зал и увидела Глеба Сергеевича. Он откинул ковер и складывал пачки денег в нишу, устроенную под полом.

Серебряков увидел Дашу, слегка оторопевшую и застывшую в дверях, неодобрительно покачал головой и сказал:

– Вот ведь Лариса!.. Выскочила и даже дверь за собой не захлопнула. А если бы кто из чужих зашел? – Он строго посмотрел на домработницу и заявил: – Ты ничего не видела! Тебе все понятно?

– Да, – ответила Дарья.

– Вот и ладушки. Так ты чего пришла-то?

– Лариса Васильевна велела мне карточки отоварить. – Она показала на холщовую сумку, наполненную продуктами.

Серебряков уложил на яму квадрат толстой фанеры, к которому был приклеен паркет, и аккуратно постелил ковер. Потом он надвинул на него кресло, стоявшее рядом. Тайник с деньгами был надежно замаскирован.

– А теперь давай чайку попьем, – сказал Глеб Сергеевич. – Знаешь, мне тут мед привезли из Башкирии. Лучшего просто не сыщешь!

Обычно Дарья оставалась в квартире часа на три-четыре. Этого времени ей было вполне достаточно на то, чтобы выполнить свои обязанности: вынести мусор, погладить белье, вымыть посуду, пришить оторванные пуговицы, привести в чистоту туалет и ванную комнату. Но в этот раз она задержалась у Серебряковых до вечера. Был день генеральной уборки. Ей следовало вымыть окна и полы, протереть мебель и зеркала так, чтобы они сверкали чистотой.

Работа, как это нередко случается, затянулась. Дарья вышла из дома, когда уже смеркалось.

Она подошла к трамвайной остановке, и там вдруг кто-то взял ее за локоть. Даша обернулась и увидела брата.

– Игнат…

Он был похудевший, мрачноватый, с цепким жестким взглядом, но такой родной!

Даша хотела было броситься ему на шею, но брат легонько тиснул ее за локоток и предостерег от неверного решения:

– Не нужно, сестренка, на нас могут смотреть. Я иду за тобой от самого дома. Неужели не видела?

– Нет.

– Тебе следует быть повнимательнее. О чем ты все время думаешь?

– О разном. Ты давно за мной наблюдаешь?

– Третий день. Думал, может, к тебе кто-то из ментовки приставлен, но никого нет. Это хороший знак. Они, наверное, даже не догадываются, что ты моя сестра.

– Ты сбежал?

– Не так громко сестренка, – негромко укорил ее Игнат и внимательно посмотрел на троих мужчин, стоявших в отдалении. – Нас могут услышать. Ведь ты же не хочешь, чтобы меня заперли обратно, да?

– Не хочу.

– Вот и славненько. Если бы я этого не сделал, то меня пристрелили бы. Помотаться немало пришлось, пока документы хорошие не выправил. Капитана Смыслова помнишь?

– Да.

– Гадом оказался. Чуть к праотцам меня не отправил. Если бы не моя расторопность, то мы с тобой сейчас не разговаривали бы.

– Ты его убил? – не своим голосом спросила Дарья.

– Что с тобой, сестренка? На тебе лица нет. Не жди его, все уже в прошлом. А теперь расскажи, где этот адвокат прячет свое добро.

– Ты обещаешь, что не тронешь их? Они хорошие люди, по-доброму ко мне относятся.

– Не переживай, сестренка, – с улыбкой проговорил Игнат. – Неужели ты думаешь, что я какой-то зверь? Заберу то, что им не нужно, да и уйду. Не забуду и о тебе, сама выберешь то, что понравится. У тебя очень красивая шейка, нужно ее чем-то украсить. Кто о тебе будет заботиться, если не старший брат? Ну так где этот тайник, моя кровиночка?

– Тайник у них находится в зале под ковром. На нем стоит кожаное кресло.

– А еще что-нибудь у них есть интересное? Какие-нибудь безделушки, кольца, браслеты. Женщины любят такие штуки носить.

– Хозяйка обычно свои драгоценности прячет в шкаф. Там у нее золотые кольца с камнями, серьги, золотые цепочки.

– И много? – В глазах Игната вспыхнула алчность.

– Много. Лариса Васильевна покупает себе их почти каждый месяц.

– Очень интересно. А из посуды у них что-нибудь есть ценное? Например, китайские вазы, какие-то бокалы, кувшины?

– Посуда есть фарфоровая, но насколько она ценная, я не знаю.

– На месте разберемся, – сказал Игнат. – А ты молодец, сестренка. Не ожидал я от тебя такого старания, хорошо справилась. Хвалю! Тянуть с фартовым делом не станем. Заявлюсь к ним послезавтра. Придумай какую-нибудь подходящую причину, чтобы в этот день не появляться.

– Хорошо. Где мне тебя найти?

– Я буду у Владика. Но приходи только в крайнем случае. Я сам к тебе заявлюсь.

Из-за угла показался трамвай, громыхающий на стыках рельсов. Пассажиры сбросили с плеч долгое ожидание, по-деловому зашевелились, в сдержанном нетерпении потянулись ближе к линии. Задребезжала длинная сердитая трель.

– Подошел твой трамвай, – сказал Игнат.

– Вижу, – уныло произнесла Дарья.

На душе у нее было скверно. Оставалось много недоговоренного. Но брата было не удержать. Он махнул ей на прощание рукой и, не оглядываясь, пошел прочь.